Ирина Дубровская

Последнего сладость глотка. Стихи

ОСЕННИЕ ГОЛОСА

 

1

 

Это осени голос,

ты слышишь, из щели дверной

просочились, прокрались

присущие ей лишь одной

эти шёпоты,

шорохи,

всхлипы,

ночные побудки.

 

От неё мы узнали

про бешеный ветер сквозной

и про дождь,

между нами стоявший

громадой стальной

все прошедшие сутки.

 

И про бал-листопад

с уходящей его красотой,

с непреложным оттенком утраты

в палитре густой

и величьем конца.

Будто в век мы живём золотой,

так к прекрасному чутки.

 

2

 

Есть сладость и в осени поздней –

Последнего сладость глотка.

Земное – земному, а после…

Кто знает, что после?

Тоска

Осенняя сердцу знакома,

Но эти стихи не о ней.

Такая в природе истома

И жалоба тающих дней,

Что строчка за строчкою снова

Охряной прошиты тесьмой,

И с первым последнее слово

Связуется жизнью самой.

 

3

 

Ноябрь уж на пороге,

вновь сырость непролазна,

и мы о том вздыхаем,

в окошко поглядев,

что мир устроен грубо,

что мир устроен грязно, –

не дай нам Бог попасться

в его бездонный зев.

 

А всё же не минуем,

а всё же попадаем,

и вот уж друг за дружкой

нас мелют жернова.

Но как присохнут раны,

мы всё же понимаем,

что мир устроен мудро

и жизнь всегда права.

 

 

ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ

 

1

 

Свыклось сердце с зябкою погодой,

Облеклось в осеннее ненастье.

Повесть увядающей природы

Я пишу без грусти и без страсти.

Стала так душа невозмутима,

Что от жизни нужно ей не много:

Только то, что впрямь необходимо, –

Хлеб да посох в дальнюю дорогу.

Где вчера кипело изобилье,

Там чернеют дупла, как изъяны.

И болят надорванные крылья,

Хоть давно зарубцевались раны.

 

2

 

Строчка скупая – вот всё, что осталось

От полнозвучной земной круговерти.

Поздняя осень как ранняя старость,

Сердце спокойно готовится к смерти.

Слёзы и хлопоты, страсть и волненье, –

Всё пронеслось. Но не стану лукавить:

Вечно жива беспощадная память

Давнего, нежного прикосновенья.

 

3

 

Всё больше мне мила деревьев нагота –

Убогий мой приют, мир холода и хруста.

Нет горше ничего, чем сердца пустота,

Испившего до дна хмельной напиток чувства.

Чуть слышен редкий звон, и жалко звонаря:

Он хочет звук извлечь, наполненный и сочный.

Но слышит смех в ответ и скепсис ноября,

Что в сердце тлен принёс и горький нрав порочный.

 

4

 

Как листья, облетают даты

С календаря прожитых лет.

На все подлунные дебаты

Я знаю истинный ответ:

Нет обретенья без утраты,

Без смерти – воскресенья нет.

И завтра то увидит свет,

Что нынче сумраком объято.

 

Лишь дням весенним нет возврата,

Лишь осени отсрочки нет.

 

5

 

Так уж, видно, дано,

что сиротство певца

неразлучно с осеннею темой.

И в бескрайней тоске

он дойдёт до конца

и разрушит привычную схему.

 

Где роняет листы

умирающий мир,

как последние капли надежды,

где, осклабясь, смешит

балаганный сатир

дурака, простака и невежду,

 

где чернеет на всём

вырожденья печать,

там, как дух над землею истлевшей,

вдруг воспрянет певец

и заставит звучать

даже камень, навек онемевший.

 

 

НЕСКОЛЬКО СТРОЧЕК О ЖИЗНИ И СМЕРТИ

 

Памяти друга

 

ЖИЗНЬ

 

1

 

То плетётся, спину сгорбив,

то несётся вдаль стрелой.

Между радостью и скорбью,

между небом и землёй

время так распределяет,

чтоб прочувствовать сполна,

как родится, вырастает,

как цветёт и умирает,

и навек тебя бросает

отшумевшая весна.

 

2

 

Хоть последним дрожаньем струны,

что болезненным звуком мается,

но душа на цветенье весны

откликается.

Умывается

водопадом с небесных круч

и влюблённого жаждет взора…

Жизнь моя, проходи, не мучь!

Но помедли, не так же скоро…

 

3

 

– Что это было? – спросишь в итоге, –

Явь или грёза, ад или рай?

Первые пробы, зрелые слоги,

А между ними – солнечный май.

 

А между ними – счастье и слёзы,

Взлёты и бездны, пламя и лёд.

Что это было – тернии? розы?

Кто ж их разделит, кто их поймёт…

 

4

 

Я не знаю, что там, за чертою, –

Мне не велено этого знать.

Но короткою жизнью земною,

Где любить суждено и страдать,

 

Где от счастья до горя – мгновенье,

А от горя до счастья – века,

Где порой снизойдёт вдохновенье,

А за ним подкрадётся тоска,

 

Где сплетаются тонкие нити

Наших судеб, связуя сердца, –

Этой жизнью, друзья, дорожите,

До последней черты, до конца.

 

СМЕРТЬ

 

1

 

Даже если душа как отцветший сад,

Как разбитый грозою ствол,

Я не дам тоске затуманить взгляд,

Но, присев за рабочий стол,

Как средь зыбких волн опершись о твердь,

Я опять, хоть сюжет не нов,

Напишу о том, как приходит смерть,

Словно гость из иных миров.

 

2

 

Вопреки молве смерть приходит легко,

Как учитель в притихший класс.

Это кажется нам, что она далеко,

А она в двух шагах от нас.

И глядит она так, как ни друг, ни враг

Не посмотрят в кругу земном,

Потому что в них – твой предсмертный мрак,

А за ней – твой предвечный дом.

 

3

 

Это кажется нам, что тяжёл исход,

Потому что тепло земли –

Это то, что согрело нас в свой черёд,

Это то, к чему приросли

Наши души, познавшие скорбь и тлен,

Это то, с чем расстаться жаль…

Впрочем, это также иллюзий плен,

Что мешают нам видеть вдаль.

 

4

 

Вопреки всему, что уже прошло,

Что сгорело, разбилось в прах,

Смерть грядёт легко и глядит светло,

И собой отрицает страх.

Как увидишь её, со свечой в руке,

Так прощальный пиши свой стих

И земной беде, и земной тоске,

И беспечности дней земных.

 

 

 

К списку номеров журнала «ЮЖНОЕ СИЯНИЕ» | К содержанию номера