Секст Проперций. Переводы

СЕКСТ ПРОПЕРЦИЙ

ИЗ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ

 

3.6 (dic mihi…)

 

Правду сполна говори, все, что знаешь о девушке нашей,

сбросишь в награду, Ликдам, рабский хомут госпожи.

Ты ведь не станешь морочить, улещивать ложью гордыню,

чтобы желанный обман мог я на веру принять.

Истинный вестник обязан в речах избегать пустословья,

больше доверья рабу, ибо под страхом живет.

Если же есть, что сказать, расскажи, мой Ликдам, по порядку,

речью своей утолишь жадно внимающий слух.

Правда ли, плакала, в самом ли деле разметаны были

кудри, а слезы её?–?много ли слез пролилось?                     10

Зеркальце в спальне заметил, быть может, на покрывалах,

правда ли, заперт ларец, что у постели стоит?

Скажешь?–?с изнеженных плеч уныло свисали одежды,

не украшал ли с утра белой руки?–?самоцвет?

Дом был печален, печально сидели служанки за пряжей,

ну, и она среди них свой выполняла урок.

Влагу заплаканных глаз осушила скомканной шерстью.

Жалобный вздох испустив, вспомнила прошлый раздор.

«Что получила в обмен на посулы?! Ликдам, ты?–?свидетель,

пусть же поплатится он (раб, подтверди!) за обман.           20

Кажется, повода не было, всё же несчастную бросил.

Кто у него там теперь новая, знать не хочу.

Рад он, что я изнываю в тоске на пустующем ложе,

если бы я умерла, то-то бы он ликовал!

Не благочестьем взяла бесстыжая, а приворотом,

у нитяного волчка ходит на привязи он.

Жабы раздутой осклизлое зелье, отборные кости,

кости засушенных змей приворожили его,

перья сипухи возле поваленных древних надгробий

и похоронная шерсть лент на одре мертвеца.                     30

Если мне снятся правдивые сны, клянусь, в полной мере

он мне заплатит?–?у ног будет несчастный лежать.

Пусть паутиною дряблой затянет порожнее ложе,

пусть, когда ночью они вместе, Венера всхрапнет».

Если в жалобах сердце открыла она без притворства,

той же дорогою к ней ты поспеши, мой Ликдам,

и сообщи госпоже (поплачься побольше!), что гневен,

да, я бываю в любви, но без обмана люблю.

Ты ей скажи, я ведь тоже подобным огнем истязаем,

не прикасался, клянусь, к женщине дважды шесть дней.    40

Если же наши раздоры счастли/во закончатся миром,

сделаю всё, чтоб тебе вольную дали, Ликдам.

 

 

3.7 (ergo sollicitae…)

 

Деньги, от вас?–?все заботы, волнения жизни смятенной,

вы раньше срока к вратам смерти приводите нас.

Вы?–?человечьих пороков жестокая, деньги, подпитка,

вы?–?беспокойств семена, почва для наших тревог.

Трижды, четырежды вы безумной волною накрыли

Пета?–?на всех парусах к Фаросу вел он корабль.

По морю гнался за вами и сгинул во цвете, несчастный,

стал новоявленным он кормом невиданных рыб.

Мать не сумеет обряд совершить, чтоб сыновний, как должно,

прах упокоить в земле между семейных могил.                  10

Птицы морские над лакомым трупом кружат постоянно,

вместо кургана тебе?–?вся Карпафийская хлябь.

О Аквилон, похититель Орифии, ветер ужасный,

много ль добычи, убив юношу, заполучил?

Что же за радость, Нептун, разломать корабельное днище? –

благочестивые сплошь плыли на том корабле.

Юность навряд ли зачтется. Напрасно, барахтаясь, кличет

нежную мать?–?среди волн, где не бывает богов.

Ветра порывом ночным канат оборвало, которым

к пристани, возле скалы, был приторочен корабль.           20

Тело верните земле?–?он жизни лишился в пучине,

грубый песок, по своей воле над мертвым сомкнись,

чтобы моряк говорил, проходя мимо этой могилы, –

Даже на смелого ты страху умеешь нагнать.

в путь же, корабль крутобокий, гибели верной навстречу,

смерть приближает трудом собственных рук?–?человек!

Мало земли было нам? Мы в море судьбу испытали –

топит Фортуна людей, губит ремесел плоды.

Якорь удержит ли, если не удержали Пенаты?

Что полагается тем, кто тяготится землей?                         30

Век корабельный?–?недолог, ветер ломает все планы,

в гавани прячешься зря, гавань?–?неверный оплот.

Для ненасытных силки расставляет лихая природа,

чтобы не смог мореход выбраться из западни.

Берег?–?свидетель тревог Агамемнона, берег, который

мстил за Аргинна волной непроходимых стихий.

Отрок пропал, и Атрид корабли свои в море не вывел,

медлил, а после принес в жертву любимую дочь.

О Кафарейские скалы разбился флот победивших,

по беспредельным морям Греция разметена.                      40

В море оплакал Улисс товарищей поочередно,

все ухищренья его?–?проку в них на море нет.

Если б, не жалуясь, шел по отцовскому полю за плугом,

если б весомость моих слов удержала его,

жил бы ещё под защитой Пенатов милый приятель,

в бедности, да, но иных тягот не ведал бы Пет.

Нет же, не вынес, отправился слушать вой шторма, и руки

нежные поободрал о корабельный канат,

всё?–?ради ложа из туи и теребинтов орикских,

чтоб пуховик в головах пестрым украсить шитьем.            50

Видела хищница-ночь, как на досточке в море носился,

как ненавистную Пет воду?–?злосчастный!?–?глотал.

Ногти стихия рвала подчистую (ещё он не умер),

будто все беды сошлись, чтобы его погубить.

Плакал, но всё же последнюю жалобно выкрикнул просьбу,

черная влага почти сжала мертвеющий рот:

«Боги Эгейского моря, ветры, владыки морские,

волны, чья тяжесть теперь одолевает меня.

Вы у страдальца отнимете юность. Чем провинился,

тонкостью рук досадил вам безбородый пловец?               60

Я разобьюсь о выступ скалы, где гнездо гальционы,

или лазоревый бог вгонит в меня острогу.

Если умру, пусть прибой на песок италийский забросит,

только бы знать, что в конце к матери вынесет шторм».

Водоворот, закрутив, увлек говорящего. Этот,

под набежавшей волной, день был последним и вздох.

Сотня морских дочерей премудрого старца Нерея,

ты, что страдала, когда сын твой, Фетида, погиб.

Лучше б поникшую голову вы поддержали руками,

тонущий вряд ли бы стал тяжкою ношей для вас.                 70

Ты, Аквилон, парусов не увидишь моих. Мне пристало

возле дверей госпожи тихое место искать.

 

 

3.8 (dulcis ad hesternas…)

 

В сладостной распре сошлись накануне, при свете лампады–

ты обезумела, твой полон был ругани рот.

Рассвирепев от вина, в неистовстве стол опрокинув,

ты запустила в меня винною чашей своей.

Ну же, смелей подступай, не бойся в кудри вцепиться,

пусть украшает лицо след от прекрасных ногтей.

Пламенем факела хочешь глаза мои выжечь... гневись же,

в клочья одежду мою, дева, скорей изорви!

Признаки истинной страсти вполне очевидны: подруга

долго не будет страдать, если не любит всерьез.                  10

Если язык у неё, на проклятия щедрой, неистов,

значит, богине любви истово служит она.

Пусть на прогулке, в толпе ухажеров, она изовьется,

будто менада, взметнет руки и вся задрожит.

Каждую ночь будут страшные сны доводить до безумства,

или случайный портрет повод для ревности даст.

Я, толкователь страданий души, неложный провидец,

всю без изъятья постиг тайнопись прочной любви.

Там, где не ссорятся двое, веры не будет друг другу,

невозмутимых подруг пусть обнимают враги.                      20

Сверстник поймет по укусам на шее, по кровоподтекам:

прошлую ночь я провел рядом с подругой моей.

Либо страдать от любви, либо видеть желаю страданья –

или слезами зальюсь, или заплачет она.

Не отвечай мне словами?–?движеньем бровей объясняйся;

если нельзя говорить, пальчиком знак начерти.

Сон ненавижу спокойный, тревожным не сдобренный вздохом,

дева, гневись, чтоб меня выдали бледность и страх.

Слаще огонь полыхал лишь в сердце Париса: покуда

греки осаду вели, с милою тешился он.                                 30

Греки к победе рвались сквозь Гектора дикое войско,

но с Тиндаридой своей бился на ложе Парис.

Либо тебя осаждать, либо против соперников выйти –

не перемирья ищу, сердцу сраженья милей.

Радуйся! Нет ведь красавицы, равной тебе, огорчаться

повода нет?–?красотой, дева, по праву гордись.

Ты же, который плел сети, завидуя нашему ложу,

пусть у тебя навсегда в доме поселится тесть.

Если похитишь роскошество ночи, причиной?–?обида,

но не любовь, никогда дева не будет твоей.                        40

 

 

3.9 (Maecenas, eques Etrusco…)

 

Всадник, отпрыск этрусских царей, Меценат, ты доволен

жизнью своей?–?ни на что не променяешь её.

По морю плыть стиховому, к безбрежной работе неволишь,

мал челночок мой, на нем не развернуть парусов.

Плохо, когда ты берешься нести непосильную тяжесть,

скоро колени сдают, гнется под ношей спина.

Разные вещи неодинаково людям пригодны,

каждому взгорью?–?свое древо, не спутать с другим.

Слава Лисиппа?–?в уменьи ваять живые фигуры,

как настоящий, бежит конь. Каламиду?–?хвала!                   10

Первенства жаждет Апеллес, Венерой гордится по праву,

Мастер Паррасий себе выбрал неброский сюжет.

Ментор чеканит людей, развернув театральное действо,

непроторенной тропой стелется Мисов акант.

Фидий искусно украсил Юпитера костью слоновой,

хвалит Праксителя Книд, мрамором славный своим.

Пальмовой ветви достоин один в колеснице Элейской,

в беге добудет другой славу проворностью ног.

Этот для мира рожден, а тот для сражений пригоден,

каждый стремится вослед зёрнам природы своей.              20

Ты наставляешь меня, Меценат, будто к жизни готовишь,

чтоб, подражая тебе, был я достойней тебя.

В Риме ты мог бы почета добиться и ликторских фасций,

и беспристрастно вершить правый на форуме суд,

или идти против копий мидийских, жаждущих битвы,

чтоб, возвратившись, прибить к стенам военный трофей.

Цезарь бы сил не жалел, исполнял все твои пожеланья,

день ото дня ты бы мог множить достатки свои.

Ты же от дел отстранился, в тень удалился смиренно,

парус спускаешь, когда он до предела раздут.                     30

Верь мне, молва приравняет тебя к великим Камиллам,

имя твое, Меценат, тоже пойдет по устам.

Неотделима от Цезаря слава идущего следом,

Цезарю предан?–?таков памятник будет тебе.

Парусник свой не пущу распахивать бурное море,

он никуда не спешит, ходит по тихой реке,

Слез не дождется моих твердыня на пепле отцовском,

Кадмово племя и семь равно безжалостных битв.

Скейские не воспеваю врата, цитадель Аполлона,

плаванье греков домой по окончаньи войны,                     40

после того, как Нептуновы стены плугом промерял

конь, что победу принес грекам,?–?Паллады подвох!

 

Только бы нравились книги мои наравне с Каллимахом,

только бы пелось на твой, Косский вития, манер.

Эти стихи пусть юнца распалят и юницу, чтоб в званье

бога меня возвели, жертвы несли на алтарь.

Битву Юпитера вслед за тобой воспою или Кея,

горы Флегрейские, где буйстовал Евримедонт.

Высь Палатинскую?–?пастбище римских быков?–?не забуду,

стены, которые Рем кровью своей укрепил,                        50

Равных царей восхвалю, припавших к зверю лесному,

вслед повеленьям твоим будет расти мой талант.

Не позабуду триумф колесницы от моря до моря,

или летящие вспять стрелы лукавых парфян,

лагерь военный в Пелузии, римским мечом разоренный,

смерть ли Антония от рук беспощадных своих.

Ранних стихов опекун, возьми уздечку помягче,

знак мне подай, чтоб во всю мочь колесница неслась.

Славой со мной поделись, Меценат, от тебя лишь зависит,

скажут ли: «Этот поэт в круг Мецената входил».                60