Татьяна Михайлова
Что наше в мире. Стихотворения
«Душа» поёт
Нет возраста, нет времени для скуки,
Для праздности или пустых надежд.
Поют. Их потрудившиеся руки
Видны из-под сценических одежд.
Их души, как морщины их, красивы.
Их голоса ещё не отцвели.
Пенсионеры ядерной России
Поют о тёплом запахе земли,
О роще, по-весеннему зелёной,
Где в плен возьмёт нас в мае соловей,
И о любви, разлукой опалённой, –
Возможно книжной, может быть своей.
Век золотой давно освоен ими:
Романтики, Языков, «Ночь светла».
И властен век серебряный над ними:
В нём погребальные колокола
Цветаевой по франтам-генералам –
Кровавый след в любой живой душе.
Романс ассоциируется с алым –
В нём кровь и страсть – не первый век уже.
Квартет поёт. Зал трепетно внимает.
Допели. Зал взорвался и затих.
И почему целуют руки их
Немолодые, каждый понимает.
***
От сна осоловевшими глазами
Ребёнок смотрит: что за чудеса!
Чужая тётя. А бежалось к маме
Из спальни – просыпаться полчаса.
Но «мамичка» землёю для Антея
Насытит силой, и уже в авто
Несётся парень, снова розовея,
Руля по полу ножками: топ-топ.
И любопытным маленьким вихрёнком
Туда, сюда, опять туда-сюда...
Соскучишься ли с этаким ребёнком?!
Да у него и речи – не вода:
Вот папа травку не стрижёт, а косит,
Вот удочку для рыбки достаёт.
Вот мама выразительно заносит
Свой взгляд над ним: не смотрит, а поёт.
Вот сам Захар «уснул» и дышит тихо,
А книжки смотрят с полок так и сяк.
И плюшевый к дверям ложится Тигра,
Чтобы дитя не испугал сквозняк.
Художник Шура Журавлёва
Надеюсь, прав ничьих я не нарушу,
Пытаясь, заикаясь, рассказать,
Как вечной девочки вам смотрят в душу
Внимательные чёрные глаза.
Сама – тонкоголосая пичужка
И вёснами цветные видит сны.
Не знаю, есть ли у неё подружка,
Но уличные псы укрощены
Не яркими штанами с карманами,
Не малостью размеров вширь и ввысь,
А тем, как в ней – спасибо папе-маме –
Земля и воля радостно сплелись.
Живёт как дышит. Дышит кислородом
На даче, складной, словно теремок,
И изредка является народу
На выставках, свободных, как лубок.
На брошенных старух её мы взглядом
Посмотрим – и захлёстывает стыд.
Как много их! Как близко они, рядом!
Как смехотворен лучший их «прикид»!
И боль в глазах. Её вместить на свете
Найдётся разве чёрная дыра.
Их ими же взлелеянные дети
Как побирушек гонят со двора.
Их ревматизмом скрюченные руки
Мы взглядами погладим, как свои.
И чуткие, как черти, соловьи
Свистят над ними вовсе не от скуки.
Что наше в мире? Боль и красота.
Солдат в земле, под пяткой подорожник,
Да вечные, как вечны три кита,
Два лекаря – природа и художник.