Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Даниил ЧконияОб авторе: Поэт, прозаик, переводчик, литературный критик. Родился 19... >>> |
Александр МельникОб авторе: родился в 1961 г. в Молдавии. Окончил Московский институт геодезии... >>> |
Олег ГоршковОб авторе: Родился в Ярославле в 1964 году, где поныне и проживает. В 1986 году окончил... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаСеверная АмерикаКанадаСШАЦентральная АзияКиргизстанУзбекистанСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Юрий МакусинскийСентябрь. СтихотворенияСентябрь
Еще не прячут недра рестораны, и ветер западный ласкает город мятой, еще бурлит на Невском чужестранный бесполый люд — нахальный, но опрятный.
Еще резвятся дети у фонтана, считая лужу морем необъятным, но взгляды горожан уже туманны: пока — тепло, но робко и невнятно.
Еще мне выпить хочется спонтанно, и вечер с другом провести приятным. Сухим вином наполнены стаканы — течет беседа в русле аккуратном.
Сентябрь полон грусти и обмана, а воздух — крымским запахом бесплатным.
Двое в городе
Мимо дворцов, вокзалов и трамваев, сверяя путь по звездам и крестам, в цветных снегах московских утопая, плывут Цветаева и Осип Мандельштам.
Их шаг нетороплив. Стезя — прямая. Бредут по мостовым и по мостам, лихих людей и дней не вспоминая, в седьмое небо — к святочным светам.
Слова из горсти в горсть пересыпая, не дав соприкоснуться рукавам, они беседуют о чем-то в недрах рая, но смысл речей их — недоступен нам.
Рождественские сумерки мерцают и прилипают к мерзнущим губам.
Урок истории
У Горчакова много было дел: младенца Бисмарка лелеял в колыбели и турок бил разительной шрапнелью идей и слов, но счастья не имел.
И у Лаврова тоже есть предел возможностей: он мыслит на пределе реальных слов и нереальных целей, и хорошо еще, что жив и цел.
В руке моей крошится школьный мел, за окнами вовсю звенят капели, но строгость муз не терпит суеты.
Я рассказал студентам, как сумел про русских дипломатов, что умели ваять политику предельной красоты.
Захару Прилепину
Петербург достоин своих строителей: от Петра до Павла — любви стяжателей. Хорошо, когда мы встречаем в Питере настоящих русских живых писателей.
Не похож ты вовсе на небожителя, и рука тверда — честь пожать ее, но душа укутана в теплом свитере, а глаза — фотонные отражатели.
Хорошо, что в небе нет истребителей, что враги от злости пока не спятили. Ты прошел по Лиговке — небо в литерах, не дождем рассыпалось — водосвятием.
Слава — Богу, ангелам и родителям, и твоим любимым друзьям — читателям!
Дочери Лариске
Ребенок надежный. Мой асс. по актерам. Твой профиль тревожен: то белый на черном, то черный на белом — с улыбкой-вопросом, и женская тайна в распущенных косах.
Умна. Безупречна и в пошлом и в горнем. Со вкусом — порядок. О прочем — поспорим: о фильмах и книгах, о предках раскосых, о крымских степях и сортах кальвадоса.
Читаю во взгляде характер — упорный, но голос — веселый, и юмор проворный, в движениях властных — и скифы и россы, и нежность румяная — в цвет абрикоса.
Все будет в порядке в реальности вздорной: там где-то за кадром отец с папиросой.
Владимиру Олейнику писателю, философу и другу
Я разбрасывал эпитеты, как снасти, на других друзей я тратил алфавиты, а тебя, едва сказав наутро «Здрасьте...», я угрюмо оставлял в стихах забытым.
Я с тобой молчу — о родине и власти, и в сражениях умов давно мы квиты, мы не треплем всуе Канта и схоластов, Кьеркегором и Фурье по горло сыты.
Но поверь, в природе нет такой же масти, чтоб совпала у философа с пиитом так же точно, так же прочно, так же страстно, как у нас с тобой, но в таинстве сокрытом.
Наш союз возник внезапно, и не гаснет тихий свет беседы нашей и молитвы.
Бродский
Иосиф, не Виссарионович, прощайте: теперь Вы памятник — себе, стране, эпохе, в которой пылкий юноша прыщавый речами Вашими молился в каждом вздохе.
В купели невской ледяной — крещальной, и в скользком воздухе тяжелом, как молока, Ваш нервный дух грассирует печально и тонет в будничной январской суматохе.
Давно пронзительная нота отзвучала, над выцветшими линиями — грохот: теперь Васильевский не остров, но начало
словесности для школьных скоморохов. Тоской заснежены гранитные причалы, а девочки из прошлого — старухи.
Ирине Феляуер
Вечер тихий стелется над крышами, всенощная в храме на Конюшенной: «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя...» — двадцать лет я голос дивный слушаю.
Вьется ладан облаками пышными по родному храму между душами, и плывут над огоньками рыжими твои звуки чистые — воздушные.
Над мостами, по Неве поникшими, над садами — до весны бездушными, над людьми — и важными, и лишними, неприметными, но очень Богу нужными. Рай — невидим, но из мира вышнего льется музыка, устам твоим послушная.
Про любовь
Черно-белые духи моей возлюбленной я готов вдыхать веками — мною куплены, а она, смахнув улыбкой звуки голоса, теребит мои серебряные волосы.
Выпадает счастье — кости лягут дублями, жаль, что в нардах были шансы все загублены, но зато в любви свезло — налитым колосом я клонюсь к земле: все было, все исполнилось.
Мной хоромы для нее мечтами срублены, сын рожден, повержен змий — мечи затуплены, посадил когда-то дерево, но молодость быстро кончилась — пошли смешные полосы.
Мои брови черно-белые насуплены, но скрипит по снегу счастье старым полозом.
Элеоноре Акоповой
Я созову друзей на брачный пир, на юбилей порочного союза: полвека я сожительствую с музой заботливой — не голоден, не сир.
Надену я торжественный мундир, и серенады стану петь, и — блюзы, как шпагу буду гнуть гипотенузу в пространстве, зарифмованном до дыр.
И ты придешь. Ты принесешь мне мир, улыбку робкую и радость не в обузу, и сладко спрятав лень в уютной блузе, разделишь хлеб со мной, вино и сыр.
А на десерт нам — ломтики арбуза из нашей юности. И сливочный пломбир.
Родительская суббота
Суббота в ноябре. Свинцовая Нева, осенняя — всегда моей тоске причина, из робкой тишины по вечерам — едва мне ваши голоса с молитвой различимы.
Пусть в зеркале моем — седая голова и мудрые глаза усталого мужчины, но слышу я в ночи привычные слова: — Мне грустно без тебя, сыночек мой любимый.
Зажгу лампаду, мне — дорога не нова: иду по именам. И список этот — длинный. Но жив мой добрый друг, и мать моя жива, и неотпетый дед, и предок мой былинный.
У Бога мертвых нет. Реальность — неправа. Дрожит в моих руках молитвослов старинный.
Иллюзии
Дождинкой по стеклу стекает время сна, иллюзии миров роятся в душах спящих, нам дела нет совсем до смыслов настоящих, и вера от отцов нам больше не нужна.
В пасхальные часы, когда придет весна, усердно помолюсь в уме для пользы вящей, достаточно раз в год покаяться — не чаще, чтоб новою мечтой упиться допьяна.
Иллюзия моя со мной всегда нежна, заботлива в быту, по своему — изящна. И есть, и пить, и петь с иллюзиями слаще, чем праведно говеть на свадьбе без вина.
Я погружаюсь в сон, как в океан кипящий, но всякий раз опять не постигаю дна.
Калека
Переведи, сестра, меня через майдан: я от рождения и слеп, и глух — навечно, не вижу глаз и лиц, не различаю речи, не ведаю путей. Не избран и не зван.
И для меня твой мир — иллюзия, обман, fata morgana, бред в сознании увечном, в нем радость бытия предельно скоротечна, и правит им не Бог, а лжец и шарлатан.
Я знаю свой маршрут, как старый партизан, кромешный мрак в уме изучен и размечен, все слышу наизусть, все вижу безупречно: вот мостик, вот фонарь, а вот шумит фонтан.
Ты не жалей меня! Я властвую беспечно в узилищах моих, и от восторга — пьян.
Городской парк
Цветные пятнышки веселого сюжета по парку в полдень разбросало лето: здесь жарят шашлыки, там в грязной майке пивной мужик катается на байке.
А вот старушка в крепдешин одета — седая правнучка барона и корнета, тиранит таксу словом, как нагайкой, а рядом — правнук с детской таратайкой.
Щебечут птички, детки, много света, в кустах — заезжий вор и два поэта с утра текилу пьют и травят байки, и делят яблоко, как лагерную пайку.
Плывет блондинка томная в штиблетах, за ней — узбек в оранжевой фуфайке.
Вечер с другом
Мне древний друг сегодня визави: сопит в углу и водку пьет устало, мы говорим о Боге и любви, и вифлеемских звездах пятипалых. Мы обсуждаем город Тель-Авив, арабский мир и киевское сало. В хрустальной вазе тает горка слив, но слов хватает нам — о чем попало.
Крепчает хмель и в мыслях и в крови, глаза нам закрывая, как забрала: мы жаждем подвигов, себя отождествив с варягами, достойными Валгаллы.
Но сколько душу водкой не трави, всегда ей будет мало, мало, мало.
Аромат девушки
Почему бы тебе не родиться в Арле? Я бы звал тебя арлеанской девою, изучил бы французский и стал бы Шарлем, попивая бордо — у подножия где-нибудь.
Здесь — окно навеки затянуто марлей, сквозь нее луна, как сквозь сито сеяна, я живу на стуле — небритый карлик, ты шуршишь в ночи, окруженной стенами.
Не Версаль, конечно, не Монте-Карло, не блестит корона, как пот на темени! Я вдыхаю твой аромат хрустальный — результат любви в полуночной темени.
И звенит холодной клинковой сталью то ли лунный луч, то ли совесть гения.
Эскиз
Еще не кончились слова о Петербурге, и слезы наши — не обильнее дождей: ночами бледными поэты-демиурги творят миры — в размерах ямб-хорей.
Вдоль Спаса-на-Крови приезжий бюргер ведет в музей ухоженных детей, а у мольберта, доедая бургер, художник мерзнет — выпить бы скорей.
Размеченные с точностью хирурга, блестят каналы в свете фонарей. По набережным бродят драматурги, почти похожие спросонья на людей. И правит берегом химера металлурга: всегда суровый бронзовый жокей.
Мартовский дождь
Давно растаял черно-белый снег колючий и смешной, как стекловата. По скверу шел оранжевый узбек с метлою и совковою лопатой.
Он шел — вперед, не поднимая век, петляя под дождем замысловато. И каждый год, да что там — каждый век, весенний дождь влечет его куда-то.
Порой мне кажется, я тоже человек неординарный, в курточке с заплатой, чужих кровей — малороссийский грек, в чужих штанах и с маленькой зарплатой.
В моих слезах сквозь ироничный смех весна и дождь, конечно, виноваты.
Солнце Петербурга
И что с того, что солнца нет сегодня? На то он — север, чтобы жить впотьмах: весь день брожу по дому в преисподнем, всю ночь привычно путаюсь в псалмах.
Тяжелых дум бесстыжие отродья шумят в ушах и корчатся в перстах, я их гоню молитвою Господней, они горят в отместку — на устах.
Так и живу. Есть у меня в передней скелет в шкафу. И есть рояль в кустах. Есть даже хлеб. И даже рубль — последний.
Все остальное вроде на местах. Вот только солнца нет. Оно намедни застряло где-то в питерских мостах.
К списку номеров журнала «ЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ» | К содержанию номера |
ГолосованиеКак часто вы посещаете портал "Мегалит"?ЖурналыРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33УРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |