Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Алексей ГригорьевОб авторе: Поэт. Живет в Санкт-Петербурге. Печатался в «Литературной... >>> |
Михаил ОзмительОб авторе: ... >>> |
Саша ТэмлейнОб авторе: Змушко Александр Александрович. 1981 года рождения, образование высшее... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаСеверная АмерикаКанадаСШАЦентральная АзияКиргизстанУзбекистанСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Евгений ДеменокКажетсяКажется, её звали Анжела. Или Марина. Нет, Марина была позже. Мы познакомились случайно. Собственно, все знакомства происходят случайно. Мы встретились в гостях у моей одноклассницы. Кажется, у Гали. Галя мне нравилась, но не то, чтобы очень. Не настолько, чтобы предложить ей встречаться. Но встречаться с кем–то нужно было. Все-таки четырнадцать. И тут появилась Анжела. Странно, почему я не предложил встречаться Гале? Анжеле ведь предложил. Возможно, боялся, что Галя откажет. Почему я в таком случае не боялся, что откажет Анжела? Сам не понимаю. Видимо, она казалась добрее. Или мне было не важно – откажет она или нет. Не пойму, зачем я это пишу? Она же согласилась. Наше первое свидание произошло в кафе. Конечно же, это было оригинально. Кажется, кафе называлось «Снежинка». Большое кафе с окнами на всю стену. Стекляшка. Аквариум. Мы ели мороженое и пытались разговаривать. Я старался произвести впечатление. Чем я мог взять девушку, помимо красоты? Конечно, интеллектом. Все мои мысли были тогда заняты буддизмом. О нем я и рассказывал. От классического я перешел к дзену и восторгался коанами. Рассказывал Анжеле о хлопке одной ладони, о Бодхидхарме, который отрезал себе веки, чтобы не засыпать во время медитации. Она слушала меня молча, и, как мне казалось, с большим интересом. – Знаешь, какое у меня самое большое в жизни желание? – спросил я, распалившись. – Нет, – сказала она. – Ну подумай, – сказал я гордо и даже с вызовом. – Поступить в институт? Паровоз моего красноречия на всей скорости врезался в стену. – Какой институт? – переспросил я, еще не веря. – При чем здесь институт? – Ну... не знаю. Все мечтают поступить в институт. – Ладно, – пытаясь спасти ситуацию, сказал я. – Спроси, какая у меня в жизни главная мечта. – Какая у тебя в жизни мечта? – спросила она неуверенно. – Достичь просветления! – сказал я победно и продолжил свой рассказ – о том, что не надо думать о белой обезьяне и наливать чай в полную чашку. О том, что казалось мне таким понятным и очевидным. Таким прекрасным. К троллейбусу шли молча. Договорились встретиться через день. Я пообещал, что приеду за ней на площадь Конституции. Был декабрь – один из самых противных месяцев в Одессе. Хуже – только февраль. Темнело. На Таирова меня встретили серые дома, серые деревья и огромные трубы, из которых в серое небо валил пар. Я вспомнил крейсер «Аврора». Анжела не пришла. Потом, когда я ей дозвонился, она говорила, что пришла и мы просто разминулись. Но это было уже неважно, потому что «потом» не было. Нужно было напиться. В глубокий и длинный подвал кафе «Ретро» я попал тогда впервые. Впервые попробовал лимонный ликер. С первого раза не распробовал. Это сейчас там стриптиз, а в середине восьмидесятых было вполне приличное место. До сих пор удивляюсь, как мне налили. Грусть прошла. Мне стало даже немножко весело. Кажется, её все-таки звали Анжела.
МНОГО, МНОГО ЦВЕТОВ
– Женя, привет! Приедешь ко мне на выставку? Её звонок застал меня в большом магазине строительных товаров. Было шумно и плохо слышно. – Наташа, я очень постараюсь! Где и когда выставка? – Второго мая, в художественном музее! Второе мая было через три дня. В принципе, удобно. Первого гуляем, второго – на выставку. – Буду! В котором часу? – В двенадцать. Тогда жду тебя на открытии. Второго мая, художественный музей в Измаиле. Мне показалось, что я не расслышал. – Где? – В Измаиле! Там отличный музей. Ты ещё не был? – Нет! – отвечаю ошарашенно. – Ну вот, заодно и посмотришь. До встречи! Она положила трубку. Так, лампочки. Мне нужно купить лампочки. Чертовски быстро перегорает это точечное освещение. Как назло, на двенадцать ватт есть только китайские. Я ходил по магазину и думал. Ну, а что? Измаил – это даже интересно. Давно там не был. Вот и путешествие на майские. Наташины работы мне нравились. Многие из них были отражением её самой – такой разной и органичной. Она была светлой, жизнерадостной и казалось такой земной – и в то же время живопись занимала все её помыслы. Год назад она делала выставку в моей маленькой кофейне. Мы открывали тогда выставки каждый месяц и всё время находились в поиске хороших художников, которые согласились бы выставиться не в галерее, а в кафе. Мода на арт-кафе была в самом разгаре, поэтому соглашались многие. Она пыталась работать в своей собственной манере. В своём стиле. Наверное, его можно было бы назвать импрессионизмом. Хороший автор передает картинам свою энергетику, а она в свою очередь передаётся зрителю. Наташины работы дарили радость. Хотя основной расчет был на то, что работы с выставок будут покупать посетители кафе, я не удержался и сам купил одну. Крымский пейзаж с соснами и кипарисами. Ранняя весна. Разные оттенки зелёного пленили меня. С тех пор мы не виделись. Я много раз обещал заехать к ней домой и посмотреть новые работы, но находились более важные и срочные дела. И вдруг – этот звонок. Второго мая было солнечно и тепло. Мы с женой и дочкой предвкушали удовольствие от путешествия. Я много раз ездил в Измаил и любил эту дорогу. Люблю Бессарабию. Майские праздники у нас – генеральная репетиция перед летом. В эти дни почти всегда можно купаться; тепло, но жары ещё нет. Травка зеленеет, солнышко блестит. Машина летит на юг, к Дунаю.
Залитые солнцем поля и пустоши мелькали за окном. Дорога на юг однообразна. Радость доставляют только села и остановки в придорожных кафе. Дубовые листья, вырезанные из камня на створках ворот в Заре. Железнодорожная насыпь и домик смотрителя на переезде прямо перед Измаилом. Главная аттракция – пересечения границы в Паланке; документом является клочок бумаги, на котором пограничник пишет количество пассажиров в машине. Долетели за три часа. В музее оказалось неожиданно много людей. Приехали одесситы и пришли почти все местные художники. Все они знали Наташу. Она сияла. Рядом с Наташей у входа нас встретила стройная, даже худощавая женщина, чьи чёрные волосы гармонировали с чёрным костюмом и белой блузкой. Она казалась строгой. – Это Эмилия Николаевна, директор музея, – представила нас Наташа. Они были, как Инь и Ян – яркая, жизнерадостная, светловолосая Наташа и сдержанная, темноволосая, строгая Эмилия Николаевна. – Вы бывали в нашем музее? – неожиданно дружелюбно спросила директор. – Нет, к сожалению. – Замечательно! – Почему? – удивлённо спросили мы. – Потому что вы в первый раз сможете насладиться нашими работами. Пойдёмте, я вас проведу. Музей оказался небольшим, но наслаждаться было чем. Глущенко, Шишко, Яблонская, Захаров, Коцка. Из наших – Ломыкин, Островский, Белик. Неожиданный портрет Воронцова работы Люсьена Дульфана. Рядом с ним – интересная работа. «Калейдоскоп памяти». Какой-то М. Тарпан. Через пятнадцать минут всех пригласили на открытие выставки. Большой зал был полон, толкаться не хотелось, и мы вернулись к «Калейдоскопу памяти» и Глущенко. – Женя, почему вы тут? – услышал я вдруг голос Наташи. Она пришла за нами. – Ждём, когда твои фаны освободят место для полноценного любования. – Пойдем. Все уже на фуршете. Я хочу, чтобы ты показал мне работы, которые тебе нравятся. – Конечно. Идём. Зал действительно пуст. Если театр начинается с вешалки, то любая приличная выставка заканчивается фуршетом. Я медленно хожу вдоль работ. Прекрасные пейзажи – деревья в весеннем лесу, город, море. Отличный автопортрет – в мастерской, за работой, сделанный с уклоном в экспрессионизм. Сложно что–либо выбрать – нравится почти все. – Скажи, талант – это труд или все же подарок? – спрашиваю я Наташу. – Мне кажется, это подарок, который нужно отработать. Я думаю над ответом и продолжаю смотреть работы. – Эта, эта – и, пожалуй, вот эта, – показываю я наконец. Нашу беседу прерывает вошедший в зал крепкий мужчина лет пятидесяти: – Вы неправильно выбираете. Хотите, я научу вас, как определять безошибочно самые лучшие работы? Мы с Наташей переглядываемся: – Хотим. – Я делаю вот так. Захожу в центр зала, не поднимая головы. Потом резко поднимаю ее и быстро оглядываю все работы. Те из них, которые сразу привлекли моё внимание – без всяких раздумий, – и есть самые лучшие. Проверено. Вот они. И показывает совсем не те работы, что понравились мне. – Как вам наш музей? Вы у нас впервые? – спрашивает он. – Впервые. В любом музее я всегда отмечаю те вещи, которые хотел бы забрать домой. – Какие же отметили у нас? – Глущенко, Дульфана и «Калейдоскоп памяти» неизвестного мне художника Тарпана. – Отличный выбор. Я считаю, что «Калейдоскоп памяти» – гениальная работа. Я польщён. Наши вкусы совпали. – Вы знаете автора? – спрашиваю я. – Откуда он? – Знаю очень хорошо. Он из Измаила. Это я. Мы переглядываемся, улыбаясь. Он заводит с Наташей разговор о её творчестве, но нас уже зовут в главный зал. Туда в большом казане привезли плов. Соперничать с художниками оказалось непросто. Плова нам досталось совсем немного. – Давайте поедем к реке, – предложила Эмилия Николаевна. Никто не возражал. Дунай разлился той весной выше обычного, пляжи и низины были затоплены. Мы потоптались у воды, посмотрели на румынский берег и решили ехать домой. – Женя, заедешь ко мне? Посмотреть новые работы? – Конечно. Сразу после праздников.
Вырвался я только через месяц. Всегда находятся более важные и срочные дела. В Одессе уже властвовало лето. К обеду главным желанием становилось спрятаться куда–то в тенёк. Я с удовольствием вошёл в прохладу Наташиной квартиры. Молдаванка, полуподвал старого дома. В трёх комнатах жила вся семья – муж, сын, дочь; в одной из комнат Наташа работала. – Проходи сразу в мастерскую, – сказала она. – Садись вот в это кресло и смотри. – У меня всего полчаса. Встречи по работе. Много. – Мы успеем. Она начала доставать и показывать мне свои работы. Сначала масло. Какие–то из них я видел раньше, какие–то – впервые. Десять, пятнадцать, двадцать... Много портретов – муж, сын, дочь, подруги. – Теперь я покажу тебе графику. Наташа вышла в соседнюю комнату и вернулась с большой пачкой листов. Её глаза горели. Мы начали рассматривать их вместе. Большие листы – акварель, смешанная техника, иногда гуашь, пастель. Пейзажи, море, портреты, жанровые сценки. И цветы. Много, много цветов. – Мне нравится почти всё, – сказал я. – Правда? – обрадовалась Наташа. – Я принесу ещё. И принесла ещё одну стопку. – Сколько их у тебя? – поразился я. – Много. Смотри. Полчаса пролетели незаметно. Я перенес встречи. – Пойдём в соседнюю комнату, – сказала Наташа. – Там тоже есть работы. В соседней комнате за столом сидела дочка. Она рисовала. – Злата, – сказала она мне. – Женя, – ответил я. – Сколько тебе лет? – Семь, – улыбнулась она. – Так. Присаживайся на диван, – сказала Наташа и достала со шкафа ещё одну стопку работ. Отличных работ. – В начале года я решила для себя делать по работе каждый день. Не пропускать ни дня. Так, чтобы к концу года у меня было триста шестьдесят пять работ. И сделать большую выставку в художественном музее. – Потрясающе, – сказал я. – Я дала себе слово и держу его. Иногда пишу по две работы в день. И уже думаю о выставке. Я хочу всё красиво оформить. Нужны будут деньги на рамы. Представляешь – триста шестьдесят пять работ? Хочу пригласить всех друзей и знакомых. Всех художников города. Она говорила со страстью. – Кто ты по гороскопу? – спросил я. – Скорпион, – ответила она. – Тогда всё понятно. Я улыбнулся. – Тебе что–то понравилось? – Да. Сейчас выберу. – Давай ты выберешь потом. А сейчас пойдем на кухню. На кухне я познакомился с Наташиными мужем и сыном. Мы пили компот и говорили о будущей выставке. – Выставить триста работ – это очень смело, – сказал я. – Никогда не видел таких больших персональных выставок. И никогда не видел художников, пишущих по две работы в день. – Мы с мужем долго жили на севере, за Полярным кругом – у него была работа. Я там ничего не писала. Не было возможности. Когда вернулись в Одессу – начала работать запоем. У нас совсем другое настроение. Юг. Я все же южный человек. Родилась в Туркмении, выросла в Крыму. Мой мобильник разрывался. – Давай я отберу работ десять-пятнадцать, приеду на днях и выберу окончательно пять. И сразу заплачу. Идет? Мы вновь вернулись в мастерскую. Я выбирал долго – хотелось купить почти все. Мы отложили двадцать работ. – Только обещай, что дашь мне их на выставку, – сказала Наташа. – Конечно, дам! Ты же знаешь – я ничего не продаю. Собираю для себя. Я даже оставлю их у тебя и заберу потом, после выставки. Мой телефон зазвонил опять. – Прости, это опять с работы. Надо бежать.. Я заскочу к тебе на днях. Куплю как минимум пять. А может, и все двадцать. – Жду тебя! Я поцеловал Наташу в щеку и выскочил за дверь. После прохлады и приглушённого света Наташиной квартиры двор показался ярким и жарким – словно в окружающую картинку добавили яркости и подкрутили температуру. В ближайшие дни я так и не заехал. Всегда находятся более важные и срочные дела. Откладывал еще и еще. Через два месяца Наташи не стало. Рак. Конечно, она знала. Ничто в её поведении не говорило об этом. Она наслаждалась работой, жаркими летними днями, жизнью. Еще через месяц в небольшом арт-кафе открылась прощальная выставка. Несмотря на будний день, на нее пришло множество людей. На выставке было немногим больше двадцати Наташиных работ. В основном цветы. Много, много цветов. Мы должны были подарить их ей. Вышло так, что она подарила их нам. Нужно ли кому-нибудь то, что мы делаем?
К списку номеров журнала «Литературный Иерусалим» | К содержанию номера |
ГолосованиеВаш выбор в поэтической премии "Кочегар". С подборками номинантов на странице альманах "Кочегарка" №1ЖурналыКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33УРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |