СЕРГЕЙ ЛАВЛИНСКИЙ, МАРИЭТТА ЧУДАКОВА

29 мая 2014

Филиал Музея современной истории (отдел музея «Мой дом – Россия». Литературная площадка «На Делегатской»).

Вступительные слова:

СЕРГЕЙ ЛАВЛИНСКИЙ – кандидат педагогических наук, доцент кафедры теоретической и исторической поэтики историко-филологического факультета РГГУ

МАРИЭТТА ЧУДАКОВА – член Европейской академии, доктор филологических наук, профессор Литературного института им. А. М. Горького 

Сергей Лавлинский: Добрый день, дорогие коллеги. Наш круглый стол будет посвящён проблемам литературного образования. Вы знаете, какая ситуация сложилась в литературном образовании на сегодняшний день: то, что делается в государственной политике, направлено против того, чтобы учащиеся осваивали элементарные способы чтения и анализа художественных произведений. Когда-то ситуация была другой. Хотелось бы, чтобы наш сегодняшний диалог отличался от обычной говорильни. Вы знаете, что есть радиопередачи, где обсуждают изучение литературы в школе, есть телевизионные программы; как правило, там собирается много людей, которые входят в систему литературного образования. Но, к сожалению, мало людей, кто по-настоящему рефлексирует эти проблемы; на уровне осмысления проблем мало специалистов. Наша задача сегодня не в том, чтобы обсуждать политику правительства; было бы интересно, если бы мы поделились каким-то опытом работы с разными общественными институциями, которые по-разному взаимодействуют со сферой образования: студиями, учебными классами, какие-то музейными пространствами и так далее, и так далее. Если бы наш сегодняшний разговор к этому подобрался, было бы интересно.

Мариэтта Чудакова: Я считаю, что все мы очень вяло реагируем на те вещи, которые, я бы сказала, назревают в нашем образовании, потому что часто бывает: чем менее человек образован, тем более он активен. Я заметила в последнее время такую закономерность, например, у некоторых наших депутатов. Человеку, «утомлённному высшим образованием», по слову Зощенко, нередко трудно поднять себя на какие-то дела, а у полуобразованного всё наоборот – активность бьет ключом, так и сыплются законопроекты, стесняющие свободу действий и мысли… Верно говорят - беда в том, что у нас нет педагогического гражданского общества. И правда - не ругайте меня русофобкой и европофилкой, но в Париже по поводу некоторых сегодняшних инициатив уже был бы миллион на улицах - в защиту образования. Я была там, преподавала, там люди бросают свои дела и выходят на митинги в таких случаях. Иное у нас. Сама тональность наших возражений депутатам и прочим – она, знаете, вялая: как печально, что так получается… Какого чёрта, простите за грубость, - «получается»? Мы в своей стране или где? Мы просто не должны допустить того, что происходит.

Я ради того, чтобы помочь учителям, написала целую книгу: «Литература в школе: читаем или проходим?», а потом, увидев, что творится, написала к ней постскриптум, - когда обучение литературе было передано Президентом в руки одного человека. Этот главный надзиратель за учебником литературы выпускник Серпуховского ракетного училища – причём вышел он из этого училища не в какие-нибудь годы, а в 1985-м. Теперь он нас учит: «чтобы читать Гоголя, как минимум нужно понимать Новый Завет». А я написала в своей книге: «Ну наводит на грех г-н Пожигайло - так и наворачивается на язык дурацкий вопрос: а как максимум?..». Он человек не частный - ему поручил президент наблюдать за созданием единого учебника литературы. Поэтому прошу всех отнестись серьёзно к его пояснениям - в чём он видит цель новой концепции (под его кураторством создаваемой) преподавания литературы в школе. Она должна «ориентировать учителя на воспитание в детях через литературные образы гордости за нашу многонациональную страну…». Всё это старательно пересыпается православием, но тогда, если уж на то пошло, давайте припомним список наших смертных грехов. Там «гордыня» – на первом месте. Не говорим о ненависти к другим народам, которая нынче просто становится национальной добродетелью. Моя незабвенная няня и крёстная мать, старшая односельчанка моей мамы, была настоящей крестьянкой, 1893 года рождения. Не раз я слышала от нее в детстве: надо в церковь пойти, отмолить грехи. Я удивлялась - какие у тебя грехи? Помню, как она ответила, мне это очень запало: «А ненавиство?.. Соседку-то свою я ненавижу…».

         А у нас сейчас «ненавиство» уже перестало быть грехом: очень патриотично стало ненавидеть Запад, Америку, теперь уже и Украину.

         А за всю российскую историю, заметьте – и за Гулаг - только гордость! Якобы других чувств патриотизм не предполагает. Тогда как патриотизм – это чувство боли и стыда не в последнюю очередь. А предлагается товарищем Пожигайло воспитание «глубокого и спокойного патриотизма…». Я уверена, что детям нужно внушать, напротив, активное, действенное, отнюдь не «спокойное» чувство патриотизма: не допустить повторения страшных страниц отечественной истории! А им говорят: нет, у нас всё было прекрасно. Патриотизм подменяется этим, извиняюсь, грехом с точки зрения православия – чувством гордости: мы самые лучшие в мире! Так внушали в советское время.

Когда-то я прочитала у одного западного политолога очень умную мысль, которая мне не приходила в голову: что все мы, советские люди, воспитывались потенциальными расистами. Почему? Ведь нас же никогда не учили расизму? Оказывается - с точки зрения социопсихологии это очень убедительно - если нам внушали, что советские люди – самые лучшие в мире, то очень легко отсюда перейти к чувству превосходства над другими нациями… Это перебрасывается в расизм очень легко – и мы могли в этом в последние десятилетия убедиться. Нельзя воспитывать в человеке убеждение, что он лучше других как часть какой-то нации. Разница между патриотизмом и национализмом теперь уже часто стирается. Патриотизм – это любить свою нацию и свою страну. А национализм – это поносить другие нации. А сейчас нас, по-моему, склоняют к этому.

Новая концепция преподавания литературы, предполагается, будет нацелена на «формирование в учениках ценностей крепкой традиционной семьи…». Тогда уж сразу надо помещать в учебник пародию Некрасова на «Анну Каренину». Он обиделся на Толстого, что тот отдал роман не в его журнал, а в «Русский вестник», и написал: «Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом, / Что женщине не следует «гулять» / Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом, / Когда она жена и мать». Может быть, вообще вместо «Анны Карениной» изучать эту пародию? Тем более, что тов. Пожигайло предостерегает нас: «…Неоднозначные персонажи русской словесности должны подаваться таким образом, чтобы не стать образцом для подражания». Он сообщает, что «уже проведён ряд общественных слушаний о роли литературы в воспитании подрастающего поколения». Даже не озаботились заменой советизмов с полувековым сроком службы! (Надеюсь выпустить в недалеком будущем словарь советизмов, состоящий только из слов-советизмов и контекстов разных лет).

         И далее предлагается осознать роль литературы «в формировании нравственного общества и сильного государства». Над нами весь мир должен смеяться: русским не хватило сильного государства в тридцатилетний период правления товарища Сталина, когда их катком размазывали по вечной мерзлоте! Патриотизм понимается не как чувство к своей стране и народу, а как любовь к «сильному государству». Важные понятия смешаны полностью.

Главное же - в том, что литература для всего этого совершенно не подходит, и каждому из нас это известно – извините за прописные истины, они не известны только полуобразованным людям. Воспитывать «ценности крепкой семьи», любовь к «сильному государству» и даже какую-то нравственность с помощью литературы – это всё равно что забивать гвозди золотыми часиками, потому что литература ничему этому не должна служить. Наше дело - соприкоснуть учащегося с классическими текстами, с их огромным и сложным нравственным зарядом. Я предлагаю в своей книге делать то, что в 1915-м году предлагал всем филологам Борис Михайлович Эйхенбаум, потому что искажение литературного преподавания началось в конце 19-го века, когда стали насыщать учебники псевдолитературоведением, и учебник стал заменять в известном смысле литературу. Эйхенбаум предложил простейшую вещь, которую я умоляю всех принять. Все присутствующие знают, что дети выходят из 11-го класса, не читая «Капитанскую дочку». Я не хочу сказать, что это только сейчас. У нас всегда такая аберрация. Предлагаю каждому вспомнить свой класс – четверть, если не треть класса не могла взять в руки «Войну и мир», писали сочинения о Наташе Ростовой, не читая романа! Так что это было всегда, но сейчас, конечно, пошире. Что предлагает Эйхенбаум? Из сорока пяти минут урока полчаса читать вслух. Это единственная панацея. О классиках беспокоиться нечего – они за себя постоят; их только надо «предъявить» ученику!

Я вам приведу только один прекрасный пример, но из него много что вытекает: «Станционный смотритель». Там, в конце, бедная Дуня приезжает наконец – уже барыня с детьми - к своему несчастному отцу… И мальчик ведёт её на его могилу. Он показывает рассказчику повести груду песку, в которую врыт чёрный крест с медным образом, и рассказывает: «Она легла здесь и лежала долго». Всё. Прочитайте эту короткую фразу вслух – и сделайте паузу. Это больше скажет подростку, как надо с родителями обращаться вне зависимости от своих замечательных молодёжных желаний, чем если мы будем истерически его учить нравственности, тыкая в великие тексты...

_ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ _

Аудиозапись: