Самому себе синоним

НА  ПЛЯЖЕ

Я приручу волну,

как жеребенка гладя,

и ласково кивну

беременному дяде,

что, лежа на песке,

потягивает пиво,

мечтая о треске

и требуя прилива.

***

ни облака на небе

ни тучи на душе

и о насущном хлебе

не думаешь уже

а думаешь о том лишь

чего на свете нет

но почему-то помнишь

его нездешний свет

***

куда же ты постой

ты человек не птица

из клетки золотой

и в небе раствориться

стать небом тишиной

и мыслью о побеге

где в колыбели ной

и космонавт в ковчеге

***

распятый в небе самолёт

уже который день

летит как будто слёзы льёт

оплакивая тень

точней отсутствие её

что означает тьму

и вечное небытиё

и посох и суму

***

Не участвую в хоре,

исцеляюсь от злости,

и на солнце у моря

грею старые кости.

Не нарадуюсь гею

и еврею и гою, –

где хочу там и вею,

где хочу там и вою.

***

Господь, не приведи,

во сне услышав слово,

проснуться посреди

безмолвия ночного, –

и больше не заснуть,

и, чтобы сердце пело,

как в градуснике ртуть

в безмолвии предела.

1961

Полубденье, полудрема,

полусын, полуотец.

Цифрового палиндрома

бесконечность и конец.

Что ж, верти и так и этак,

и не бойся выйти вон

до того, как брызнут с веток

стаи певчие ворон.

Пусть завидуют погодки,

наблюдая по tv,

погружение подлодки

в океан Его любви.

***

                          М.-А.Меламед

Покуда жил, пока

жизнь представлялась длинной,

смотрел на рыбака,

стоящего над Пиной.

И принимал за клев

обманчивые ряби,

и ставил на любовь

и наступал на грабли.

На тополях, вот-вот

воспламенится вата

и не погаснет от

рассвета до заката.

И опадет листва,

и занеможет вьюга,

и мы, как дважды два,

найдем с тобой друг друга...

С тех пор прошли века,

невидимые глазу,

и больше рыбака

я не встречал ни разу.

Мой незнакомый друг, –

надежда и отрада,

ты удочку из рук

не выпускай, не надо.

Пусть удочки полет

над Пиной вечность длится,

и ветер в ней поет,

как на рассвете птица.

***

Учиться влом, в любви облом,

курить по кругу за углом, –

и на линейке быть распятым.

И чувствовать себя битлом –

незримым пятым.

Слесарить, и качать права,

и водку запивать чернилом.

И аты-баты и ать-два

в ЗабВО метельном и унылом.

Но не подсесть на озверин

от жизни бренной или бранной,

и петь про yellow submarine 

бурятке Йоке полупьяной;

и снова ощутить – незрим, –

в своей стране, как в иностранной.

Молчи, скрывайся и терпи, –

живи бездарно и безбожно,

пускай подлодкой на цепи,

но только желтой, если можно.

С самим собой на интерес

играй безвыигрышно и сонно

под куполом чужих небес,

где будущее невесомо,

и получи вдруг смс

от Джона.

***

Вода точила камень,

и превратила в нож,

что голыми руками

не очень-то возьмешь.

С восторгом страстотерпца

его пригрею я

за пазухой у сердца,

как сирое дитя.

***

Прости мне, Господи, стихи

во время боя, –

они беспомощно тихи

и громче воя.

Они, конечно, про любовь

как таковую,

а не про то, как льется кровь

на мостовую.

***

Мурашки-муравьи, –

земляне и собратья,

придите же в мои

раскрытые объятья.

Нам с вами по плечу

заоблачные дали!

Топчу, топчу, топчу,

пока не растоптали.

***

твое из прошлой жизни фото

где ты в змеино-черном платье

как па-де-де из «дон кихота»

барышникова в третьем акте

вдруг выпавшее из альбома

летит не ведая износа

на фоне неба голубого

и дульсинеи из тобосо

***

Как самому себе синоним,

соображаю на троих

за праздничным потусторонним

столом родителей моих.

Отец – по левую, а справа –

мать, и по телеку парад;

и тает, тает переправа,

и больше нет пути назад.

А я и не хочу обратно,

и буду с ними до утра,

где папа мне заместо брата,

а мама – старшая сестра.

Уже не надо торопиться

из ниоткуда в никуда,

покуда спит ночная птица

и светит на небе звезда.