*

Геннадий Паушкин. 1921-2007

Добрый путь вам, мои земляки!..

 

Геннадию Паушкину – 95 лет со дня рождения

 

Поэт, прозаик, переводчик, журналист Геннадий Александрович Паушкин родился 28 февраля 1921 года в Казани. В 1939 году поступил учиться в Казанский университет. Будущий писатель проучился всего два месяца и  к зиме собрался добровольцем

на финский фронт, но волей судьбы оказался на погранзаставе в Молдавии.

22 июня 1941 года застава на реке Прут под Кагулом, где служил радист Паушкин, приняла бой с дивизией фашистской Румынии. От всей заставы в живых остались только её командир, лейтенант Кузьма Ветчинкин и радист, сержант Геннадий Паушкин.

Впоследствии старшина Паушкин с боями прошёл по степям Украины, Кубани, защищал Сухуми, участвовал в разгроме альпийской дивизии «Эдельвейс», за что был награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны 2-й степени, медалями. Тетрадка его с 80-ю рукописных стихотворений и одной поэмой была найдена в старом окопе Одессы. Но это отдельная история, о которой мы, вероятно, расскажем позже.

После войны фронтовик продолжил учёбу, работал в редакции газеты «Комсомолец Татарии», собкором «Комсомольской правды», а также литконсультантом Союза писателей РТ.

Первые стихотворения Паушкина публиковались во фронтовых газетах, а после войны он впервые напечатался в газете «Комсомолец Татарии». Это было стихотворение «Тополь», которое вызвало резкую критику в «Красной Татарии» за безыдейность и высокую оценку известного поэта-песенника Михаила Исаковского.

Писатель-фронтовик Паушкин – создал цикл автобиографических произведений

в прозе («Эшелон», «На Кагульской заставе», «Прорыв», «Слушай мои позывные»…),

по которым можно изучать ход событий Великой Отечественной; перевёл

с татарского на русский романы А. Расиха «Ямашев», «Лунные ночи», а также

стихи Х. Туфана.

 

Твоя карточка

 

Мы ночью плыли через Дон,

Хлестал волну свинец,

Свистела смерть со всех сторон –

И думалось: «Конец!..»

 

Но вот уж берег недалёк,

И, сколько было сил,

В последний я вложил рывок

И смерть опередил.

 

Как жизни рад я был костру,

Продрогший до костей,

И, согреваясь, вспомнил вдруг

О карточке твоей.

 

Её носил у сердца я,

Куда б ни шёл, – с собой.

И чудо: карточка твоя

Была совсем сухой.

 

Гляжу – и снова узнаю

Родной овал лица…

Вот так бы ты любовь свою

Хранила до конца.

                           Северный Кавказ, 1942

 

Апрель

 

В садах пьянящий аромат,

Летит на цвет пчела,

Как стража аисты стоят

Над крышами села.

И солнце льёт тепло и свет,

Не зная про войну.

Как снег, апрельский первоцвет

Ложится в целину.

Мадьяр старинною сохой

Взрыхляет полосу,

И граб курчавою листвой

Качает звон в лесу.

В тот час я молча вспоминал

О юности своей,

О тех краях, где подрастал

В сиянье вольных дней.

О нивах наших и лесах…

Я вспоминал, как сон,

И тихо плыл в моих глазах

Высокий небосклон.

Я в давность милую ушёл

И целый мир забыл.

Твоих волос волнистый шёлк

Я тихо теребил.

И нежно ты моих ресниц

Касалася рукой.

Разноголосый щебет птиц

Висел над головой.

Мы долгу ратному верны,

Но счастьем назови,

Что мы украли у войны

Короткий миг любви.

 

Сербской девушке

 

Далеко моя Россия,

Далеко мой отчий край.

Пожалеть тебя не в силах,

Ты меня не упрекай,

Не сиди у изголовья,

Не зови меня судьбой…

Я храним другой любовью,

Не разгаданной тобой.

 

За Балканскими горами,

В милой сердцу стороне,

Та, родная, вечерами

Всё тоскует обо мне.

Притвориться нелегко мне,

Обмануть ещё трудней.

Я тебя в дороге вспомню

Песней ласковой твоей.

                          Югославия, 1944

 

На Родину

 

Летят, летят во все концы

Весны пернатые гонцы,

За караваном – караваны,

За стаей – птичья стая,

Из стран чужих, из дальних стран

Летят к родному краю.

Им снова петь и гнёзда вить,

И тополиный пух ловить, и ключевую воду пить

Из родников прохладных.

Да, лето красное пожить

На родине отрадно.

 

Тополь

Я тогда никому не сказал

По мальчишеской гордой привычке,

Что люблю голубые глаза

И смешные её косички.

 

Тополь рос на соседнем дворе,

Чтоб она мою грусть разгадала,

Я на белой его коре

Её вырезал инициалы…

 

Не намерить военных дорог.

Я солдатом прошёл пол-Европы,

Всё никак позабыть не мог

Нашим детством отмеченный тополь.

 

Потому, возвратившись назад,

Где не тронутый временем рос он,

Встретил я голубые глаза

И красивые девичьи косы.

                                                  1945

 

Возвращение

 

Здравствуй, земля родная.

Видишь, солдат живой!

Снова у волн Дуная

Встретились мы с тобой.

Больше б не расставаться

Нам с тобой на веку.

Буйно цветут акации

Белые, точно в снегу.

 

Как я давно здесь не был, –

Сердце моё, скажи!

Сыплются звонко с неба

Взбалмошные стрижи.

 

Кланяются берёзы,

Встретившись с земляком.

Мать утирает слёзы

С детства знакомым платком.

                                                    1945

 

***

Осень шла по распахнутым вёрстам.

Отлетала листва с тополей.

Укачало холодным норд-остом

Запоздалый косяк журавлей.

Трудный путь в ветровом бездорожье

Пробивали крылом вожаки.

– Серокрылые, вы не с Поволжья?

Добрый путь вам, мои земляки!..

 

***

Ещё светло,

А солнце закатилось.

Заря с зарёй

Встречаются в ночи.

Твой день прошёл:

Смени же гнев на милость,

Наедине с собою помолчи.

Кому – подъём,

                 тревога,

                       мне – отбой,

а я солдат

        и не прошу отсрочки.

Мы входим в жизнь

                  орущею гурьбой,

Выходим из неё

                     поодиночке.

                                       1945

 

 


О «попытке портрета». Письмо Геннадию Паушкину


 

Дорогой Геннадий Александрович!

С 95-летием со дня Вашего рождения на Земле!

Но скажу откровенно, в прошлом году, накануне 70-летия Великой Победы больно было читать в февральском  номере одного из республиканских журналов статью Владимира Лавришко «Геннадий Паушкин: попытка портрета». В ней говорилось о Вас, писателе-фронтовике, и о том, что во время войны «Паушкин был радистом на стационарной «эрбушке», всегда вблизи начальства».

Спрашивается, вблизи какого начальства всегда был радист-пограничник Геннадий Паушкин? Вблизи того самого начальника заставы, будущего Героя Советского Союза, лейтенанта Кузьмы Ветчинкина, к которому на Кагульской заставе в бою 22 июня 1941 года на берегу реки Прут радист Паушкин, поражая неприятеля, прорвался из окружения и с которым вдвоём из всей заставы остался в живых?

При этом реку Прут, на берегу которой Вы начали войну, автор статьи называет рекой Буг. А это ведь, сами знаете, две большие разницы, как говорят в Одессе. Одна река на границе Советского Союза с Румынией, другая – с  Польшей. На одной, где Вы служили, был принят первый бой с Королевской дивизией Румынии, на другой – с немецким вермахтом.

В вину Вам вменяется и то, что Паушкин «не выбрасывался, подобно другому писателю-фронтовику Юрию Белостоцкому, из горящего пикирующего бомбардировщика с парашютом,.. не приземлялся в другой раз с мёртвым стрелком-радистом за спиной…» Да, к тому же Вы и амбразуру дзота, как Александр Матросов, своим телом не накрывали. И что теперь, раз не летали на бомбардировщике и не атаковали вражеское укрепление у деревни Чернушки, а лишь выполняли свой долг, защищая заставу в первый день войны под Кабулом, – это умаляет Ваше воинское достоинство?

Впрочем, спасибо г-ну Лавришко – он ведь тут же свидетельствует всё-таки: «…воевал Паушкин не в песенном ансамбле».

Оскорбительная фраза «всегда вблизи начальства» у члена писательского союза Лавришко далеко не случайна. В другом абзаце она преподнесена чуть в иной форме, но не в иной сути.  Притом эта фраза вписана в словеса про жизненную философию целого поколения, которому к началу войны было 19–20 самых мобилизационных лет. Посудите сами:

«Геннадий Паушкин, как миллионы его однолеток, был сурово обучен войной тактике и стратегии выживания… 

«…» Война, на которой убивают, научила его не высовываться «из окопа» без лишней надобности, быть как все, но поближе к начальству. И гнуться вместе с линией партии, в которую он вступил на фронте. И он улыбался и гнулся…»

Кстати, в армии, помнится, бытует поговорка: «Подальше от начальства, поближе к кухне». Да и Вы, фронтовик, не раз её повторяли. Или кто-то из мужиков не слыхивал это? Или просто в армии не служил?

В «попытке к портрету» ярко живописуется образ писателя, которому «нужно было обладать недюжинным талантом лавирования» в послевоенной жизни. Да и во время войны, по заверениям г-на Лавришко, писатель-фронтовик был себе на уме.

Удивляет уверенный, напористый язык «портретиста», будто сам он тогда служил на Кагульской заставе и всё видел собственными глазами, хотя на момент начала войны ему ещё не суждено было родиться.

Припомнилось писателю-фронтовику, руководившему после войны, уже в наши мирные годы, русской секцией Союза писателей республики, и то, что он на шумных посиделках литобъединения «прихлёбывал из бокала чай. А то и пиво». С Вашего позволения, Геннадий Александрович, совершенно крамольное припомню: в те годы, случалось, не только Вы, но и мы, литературный молодняк, прихлёбывали из бокалов. И не только пиво.

Удалось ли сие портретирование – не знаю. Только возникает вопрос: почему эта попытка сделана после Вашего отбытия с земли грешной? Слабо было при жизни-то ахнуть! И надо же догадаться свой наскок на писателя-фронтовика совершить в преддверии 70-летия Победы?!

Да, воевали Вы, Геннадий Александрович, не в песенном ансамбле и не на бомбардировщиках летали… Вас призвали радистом на Кагульскую заставу, и Вы  приняли свой первый бой на земле в первый же день войны. Разве докажешь, что настоящую судьбу, как и родителей, не выбирают.

Быть может, это открытое письмо (ровно год спустя после того гнусного выпада)  в день 95-летия со дня Вашего рождения на земле грешной и накануне 75-летия начала Великой Отечественной войны, станет неким утешением для Вас и Ваших соратников на небесах и ещё живых фронтовиков и любителей литературы на этом свете.

Ещё раз с днём рождения, Геннадий Александрович!

 

С уважением –

Ваш Сергей Квасов,

пограничник в мирные годы,

вечный литератор-любитель

 

28 февраля 2016 года

К списку номеров журнала «КАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХ» | К содержанию номера