Открытый всем ветрам

    Евгений Степанов. «Историк самого себя». Стихи.
    Двуязычное русско-румынское издание.
    Перевод Лео Бутнару
    Изд. Культурный Фонд Поэзия. Яссы, 2010

Творческие личности бывают разные. Одни, так сказать, «местнические», действующие в пределах определённого жанра, другие — открытые, экстенсивные, так сказать — «имперцы». Что кому дано — был бы талант. Так вот — Евгений Степанов принадлежит к числу создателей собственной литературной империи. Он и поэт, и прозаик, и критик, и переводчик, и редактор, и издатель...

    спокойно
    никаких истерик
    историк самого себя
    живу — не смят и не растерян —
    и не влюбляясь а любя

В поэзии (а речь сейчас о ней) он также склонен к ненасытной экспансии — легко переходит от традиционных форм к самым авангардным — от ямба к верлибру, от сонета к минимализму (вот, например, одностишие: «твоя душа-синичка села ко мне на ладонь»), беспокойно ищет себя — то в изобретательной звукописи, то в том, что мы сегодня называем «текстами». Его талант определяется прежде всего жизнелюбием, неуёмной энергией, напряжённой внутренней работой и — внешней литературной деятельностью. Его самосознание не чуждо иронии:

    так получилось
    я главный редактор издательства
          и нескольких журналов...
    говорю правильные речи
    молодые поэты меня слушают
    неужели они не видят
    я тоже молодой поэт...
    я сам ничего не умею.

Редкий случай, когда деловой успех не является самоцелью, не замыкает человека на себя, а напротив — является средством плодотворного служения культуре. И собственной душе, собственному творческому развитию.

    Всё, что хотел — увидел.
    Всё, что хотел — сказал.
    Всё, что хотел — купил.
    Всё, что хотел — раздал.

Недаром в другом «тексте» Евгений говорит, что будь он богат, как Абрамович, дарил бы серебряные яхты налево и направо...

А пока дарит стихи. Себя, от себя. Ум пытливый, самокритичный, характер сильный, душа ранимая. Противоречивость натуры автора создаёт ту ауру доверия, сопричастности, которые и определяют интерес к его стихам. Интерес тем самым уже обеспечен при переходе от личных к темам отвлечённым — приглашение вместе сделать шаг в область сокрытых аналогий:

    вино превращается в кровь
    семя — в плоть
    простолюдин точно Иисус
    творит волшебство

Запоминаются и мини-портреты («старые руки /детские мозги / любимые глаза»), и развёрнутые — «бурлюк в нью-йорке» (жаль, что нельзя полностью процитировать!), старик одиноко аукает друзей-футуристов, а «стеклянные-оловянные глаза небоскрёбов / смотрят на него / и ничего не видят»...

Да, наибольшие удачи у Евгения Степанова — в чистом верлибре, отсутствие привычных поэтических атрибутов освежает слова, их сцепления, неожиданную логику образов (за исключением тех случаев, когда текст соскальзывает в обыкновенную прозу!). Я бы отметил стихи про «украинца коротича», который «оказался сильнее бессмысленных танков империи», про «союз писателей мёртвых», где общаются бессмертные, и, наконец, самое главное, вполне современное, с болью, иронией и надеждой:

    упал самолёт
    упали акции
    упали доходы
    душа
    великомученица
    взлетела

(Я рад, что в Румынии проявили интерес к русскому поэту, издали его книжку-билингву, что Лео Бутнару целиком её добросовестно перевёл. Позволю себе, однако, улыбку: переводчик в строке «а ты печальнее, чем плач» последнее слово случайно прочитал как «палач», чем, наверное, позабавил румынского читателя...)