Эдуард Лимонов. «Книга мертвых-2». — СПб., «Лимбус-пресс», 2010

Эдуард Лимонов. «Книга мертвых-2». — СПб., «Лимбус-пресс», 2010

Эдуард Лимонов — личность, у многих вызывающая разные чувства — и удивление, и раздражение, и восхищение. Человек на слуху, у всех, как говорится, на устах. «Книга мертвых-2» только подливает масла в огонь.
В этой книге Лимонов рассказывает о близких и уже ушедших из жизни людях: о своих родителях, певице и жене Наталье Медведевой, поэтах Алексее Хвостенко, Александре Щуплове, Геннадие Айги, Илье Кормильцеве, Дмитрие Пригове, прозаиках Александре Солженицыне, Сергее Довлатове, Анатолие Приставкине, виолончелисте Мстиславе Ростроповиче, революционере Бобе Денаре, философе Александре Зиновьеве, скульпторе Вячеславе Клыкове, фотографе Хельмуте Ньютоне и многих других известных писателях, музыкантах, политиках. В основном все-таки о деятелях культуры, еще точнее — о литераторах.
Мало о ком писатель пишет хорошо. Ну, вот несколько цитат:
«Не нужны стали все романы Максимова, Владимова, Войновича (этот хотя бы выбрался опять)… «Он не был гениальным виолончелистом» (О Мстиславе Ростроповиче!), «писателю Довлатову не хватает градусов души»…
Прежде всего, писатель, конечно, рассказывает о себе. О своей жизни, своих комплексах и мечтах, эротических фантазиях и грезах. Эдуард Лимонов остается вечным подростком. И чувства у него подростковые. Он все время пытается кому-то что-то доказать, с кем-то соревноваться и уж, конечно, покрасоваться. Для него очень важно: обратить внимание читателя, на какой машине он ездит, сколько охранников его охраняют, как много у него сторонников и читателей (кстати говоря, тираж книги не такой большой — 5 тыс. экз.).
Хорошего мнения автор, похоже, только о себе.
Излюбленный прием, которым пользуется писатель Лимонов — это гипербола. Он постоянно что-то преувеличивает. Преувеличивает свои успехи, свое влияние. Преувеличивает монструозность крупных мегаполисов, где он жил. Например, Нью-Йорка. На самом деле, не такой уж страшный это город. Например, Квинс, да простят меня мои друзья-эмигранты, напоминает по архитектуре подмосковные Мытищи. Однако писателю хочется создать определенный устрашающий образ, вот он его и создает. Получается, прямо скажу, не страшно, а смешно. Он пугает, а мне забавно. Дело в том, что очень трудно сейчас поразить кого-либо и Нью-Йорком, и Парижем. Да и в тюрьмой россиянина не удивишь.
Самое главное не то, где ты побывал, а что ты понял, чему научился и что пришел сказать людям.
Книга Лимонова пропитана плохо скрываемой завистью и, что самое печальное, явно завышенной самооценкой.
Ну вот, например, Лимонов признается: «В стихах я уже соревновался даже не с Сапгиром и Холиным, но с Бродским»; «Общее у меня с Солженицыным — это масштаб претензий на воительство масс, на духовное их окормление».
Сравнивать себя с Бродским и Солженицыным ни к чему. Это такая же бессмыслица, как игра в футбол между слонами и муравьями. Или бокс между перворазрядником и Майком Тайсоном.
Лимонов выглядел интересно на заре перестройки, когда его книги только стали выходить в России, когда только обрушился железный занавес. Сейчас воспринимать журналистские этюды политика-маргинала всерьез очень трудно.
Увы, не всегда последние становятся первыми. Неудачники часто остаются неудачниками. Где бы они ни жили. Лимонов и в СССР был в андеграунде, и эмиграции остался аутсайдром. Не стал он и преуспевающим политиком. Но это, кстати, не минус, а плюс. Лимонов стал Лимоновым. Он стал читаемым писателем. Да, тиражи, конечно, не стотысячные, но все-таки они есть. Имея способности журналиста-очеркиста, он заставил мир говорить о себе как о писателе. И успех его кроется именно в области литературного признания (поэтому особенно забавно читать, как он открещивается от литературной среды).
Самое неприятное в этой книге то, как Лимонов пишет о родителях, пишет нелицеприятно, показывая их слабости и даже живописуя болезни. Это уже никуда не годится.