Музыка не может постареть. Стихотворения

***

Всё выстрадано миром, пережито,

Всё принято, что можно и нельзя,

Предсказано, исчерпано, избыто,

И не одна зачёркнута стезя.

А бездорожье не сулит прозренья,

Спасения безверье не даёт,

Сменяются явленья, поколенья,

Ступая то на пламя, то на лёд.

И двери заколочены, и ставни,

Грядущего не осязает взгляд…

Видать, настало время слушать камни,

Которые вот-вот заговорят.

***

Можно молчать, наболевшее тупо скрывая,

Трудно, да как-то привыкнется – и ничего;

Пусть вырывается, даже порой разрывая,

Но разрывает лишь только тебя самого.

Крикнуть бы, выплеснуть то, что в немой упаковке

Стиснуто, скрыто, – сдержаться гораздо больней.

В доме повешенных не говорят о верёвке,

Только, наверное, думает каждый о ней.

БЛОК. СМУТНЫЕ ГОДЫ

От Прекрасной Дамы до

Проститутки – опыт странный,

Скорбное сознанье, что

У фортуны лик обманный.

Мир легко разворошить, 

Да сберечь святое сложно,

А под серым небом жить –

Для поэта  невозможно.

И кого теперь винить

Над стаканом и закуской,

Чем бессилье объяснить,

Кроме как тоскою русской.

Да и что она, вина,

В переломанной эпохе?..

В каждой женщине одна,

В каждом теле, каждом вздохе.

Эта, кажется, близка,

Но какая в том порука,

Если та же в ней тоска,

Или хуже – просто скука?

Сколько разных да иных…

Только в ощущенье тризны

Он давно глядит сквозь них,

Дальше века, дальше жизни.

***

Скрытый враг опасней явного,

Это – истина понятная,

Впрочем же, яснее ясного –

В каждом ничего приятного.

Тот с дубиною тяжёлою,

Этот больше склонен к лезвию,

Всякий со своею школою,

Выучкою многолетнею.

Явный – хрястнет с маху в темечко,

Скрытый – тщательно охотится,

Плохо, что в любое времечко

Выбирать их не приходится.

СОВРЕМЕННОЕ

Как просто было – взял уехал за границу:

На Капри иль в Париж,

                            иль в праздничную Ниццу…

Но и теперь для вас подобное возможно –

Слетать на острова и на моря не сложно.

Всё то же – там и здесь блаженная свобода,

Да только различишь: где – высота, где – мода.

В «серебряных» годах,

                                     в насущном постиженье

Рождалась глубина, являлось возвышенье.

Ну а сейчас – балдеж гулящего народа,

Желания уже совсем иного рода.

Зачем же зря туда, уж лучше у подъезда

Собраться, как всегда,

                                     привычней нету места.

Зальёшь бутыль в себя, и ты уже на небе,

Купаешься в грязи весенней, точно в неге.

Как поменялся мир и человеки в мире,

Сыграй-ка мне, алкаш, симфонию на лире!

Нет, что-то я не то, не обижайся, друже.

Пока что – ничего.

                                Боюсь, что будет хуже.

ОСЕНЬ 2015

Помутились у века глаза,

В них кровавые мальчики пляшут,

Видно, чёрная ждет полоса,

Дни ближайшие это покажут.

Мир людской,

            словно дьявольский сход,

Одержимый корыстью одною, –

Достоевский из гроба встает

И стоит за моею спиною.

Он уходит, а я остаюсь

Посреди разноликого сброда,

Сумасшествием власти давлюсь

И безверьем родного народа.

Отстраненный от правды сполна

И в правах пораженный навечно,

Не гадаю уже, чья вина

В том,

           что столькое бесчеловечно.

Только чую, как сердце стучит,

Да лицо небесам подставляю,

Только слышу, как совесть кричит,

И блаженную благословляю.

***

Жизнь ставит невозможные уже,

Немыслимые попросту задачки

Твоей

           стократ надломленной душе,

Потратившей сегодня все заначки.

Ты многое познал, постиг сполна,

И не из книг,

                       а собственной судьбою,

Горчит слюна, и тяжелит вина,

И тянет, как булыжник, за собою.

Последний выход… Сложно выбирать,

В чём представать

                       предельно откровенно,

Когда в спектакле, что дано сыграть,

И шут, и трагик ты одновременно.

***

Царь природы, не слишком ли ты

Возомнил о себе, раздувая

Непомерный объём пустоты,

Всё трудней этот воздух скрывая.

Что ты сделал для царства, скажи?

Не упрочил его, не возвысил,

Умножая свои кутежи,

К ужасающей бездне приблизил.

Топором и ружьём, и огнём

Ты своё отмечаешь правленье,

Так недолго пребудешь на нём,

Самозванец – гордыни явленье.

Дикарём, палачом становясь,

Исчерпаешь ты мирные сроки,

Если с матерью рушится связь,

То последствия будут жестоки.

Трон твой прелыми нитками шит,

А в короне – поддельные блёстки,

Не от страха, от смеха дрожит

Над тобою листочек берёзки.   

ВЫЗОВ

Ты поклонения достоин

По яростным своим делам, 

А я – не воин, я – не воин,

Я – ветер с пылью пополам.

Ты покорил чужие страны

К ногам народы положил,

А мне твои порывы странны, –

Я просто над тобой кружил.

Всесилие твоё воспето,

Отли?то в славе на века,

А я на изобилье это

Смотрю спокойно свысока.

И хоть всего лишь ветер пыльный,

Но миг – и брошусь, как гюрза…

Ну чем ответишь ты, всесильный,

Когда плесну в твои глаза?

***

Видно, даром годами копал глубину, –

Как-то всё у поэта не так преломилось,

После дома – бездомность прибила ко дну,

После милости Вышней – людская немилость.

Миром целым владел – только сполз в нищету,

В полной трезвости был – придушили запои,

Вроде, женщину встретил, да снова не ту,

Вроде, строки, – но что-то опять не такое…

Шёл на свет – угодил в обступающий мрак.

Божье Слово искал… Да попутали черти.

Даже в самом последнем – немыслимо так,

Что не смерть после жизни, а жизнь после смерти.

***

Когда ты в гору тянешься легко,

То хочется провидеть далеко

И ощущать дыхание небес,

Не замечая рядом

                            смертных бездн.

Когда ты верой неизменной жив,

И, волю до предела обнажив,

Не кланяешься ветреной судьбе –

Любая правда не страшна тебе

И высота незримая видна.

…Летящим в пропасть

                           правда не нужна.

***

                        Я живу, под собою не чуя страны…

                                                  О. Мандельштам    

Что личное горе твоё среди общего счастья,

В которое ты не способен блаженно врасти,

И празднества нет, и простого людского участья,

И нечем себя обогреть и, по сути, спасти.

Ты можешь  пойти в услужение, гимны слагая,

Да только поэт над своею не властен душой,

Иначе, наверно, беда приключится другая –

Очнёшься в реальности дикой, постылой, чужой.

Что личные тяготы в вечном отчаянном споре

С придуманной кем-то единой для многих судьбой,

Одно лишь страшнее – среди всенародного горя

Блаженство, да это уже не случится с тобой.

***

Новая поэзия стара,

Старая поэзия нова, –

То, что с твоего течёт пера,

Мысли, воплощённые в слова.

А за ними красота и боль,

И любовь, и холод, и тепло.

Божия незыблема юдоль,

В человечью – столько нанесло.

Где-то – сердце, где-то – голова,

Ну а где-то – сущая мура…

Новая поэзия нова,

Старая поэзия стара.

Невозможно гения презреть,

Вечны глубина и высота,

Музыка не может постареть,

И всё те же в радуге цвета.