Офис

1.

День изо дня на офисный планктон,
линолеум и свет люминесцентный
гляжу — и жизнь не кажется бессмертной,
наоборот, я думаю о том,

что этот мир — дурная круговерть,
где всё банально, точно рифма «смерть».
Жизнь оправдать здесь нечем, кроме денег.
Кто думает иначе, тот урод
и должен кляп забить в свой певчий рот,
чтоб не дознались, кто же твой подельник.

...Линолеум. И офисный планктон...
Уму непостижимо, сколько тонн
кит бизнеса съедает, чтобы массу
набрать,— и большинство людей всех стран
съел с потрохами зверь Левиафан.
Такое и не снилось Карлу Марксу!

А я всё это вижу наяву,
не ведая, зачем же я живу:
как ни остри перо, но гарпуна ведь
не выйдет — значит, я не китобой.

Но смерти нет, пока людская память
во мне грохочет, как морской прибой.

2.

По улице Последнего Пути
не умершим, а тем, кто жив, пройти:
направо похоронка и налево
опять же похоронка — здесь одни
конторы похоронные, их чрево
разбухло, переваривая дни.

На смерти делать деньги — вариант
беспроигрышный, ибо все — клиенты:
ты сам, твоя семья и конкуренты,
каков же сервис — оценил лишь Дант.

Здесь в каждой подворотне есть шинки
подпольные — в любое время суток
ныряют в них пропившие рассудок,
обугленные напрочь мужики.
Здесь никогда не встретишь проституток!

Я провожу здесь жизни ровно треть —
достаточно, чтоб сделать полной опись.
Я охраняю трёхэтажный офис
«Ваш шанс», а эта фирма держит сеть

тех самых супермаркетов, где люд
обменивает деньги на продукты,
а если умер, провонял, протух ты,
то мимо «Шанса» в «Ритуал» идут.

Всеобщий уравнял эквивалент
со смертью жизнь — плати за мертвечину!
За гроб, венки, автобус — чин по чину —
укажет сумму грамотный агент.

Вы видите: согласно прейскуранту,
бездарность соответствует таланту.