Надпись на книге. Стихотворения

НАДПИСЬ НА КНИГЕ

И я не виноват, и ты не виновата,

Что написал я столько дымных строф,

Её писал две тысячи девятый

Задушный год… Горел в то лето торф.

Теперь дожди… Твои следы размыты,

Но общие – порой нам снятся сны:

Мы в них с тобой одним плющом обвиты,

Мы в них с тобой друг другу вновь верны.

Мы встретимся с тобой в иной юдоли,

Куда ни в жизнь не ходят поезда,

Где нет земной, разъевшей узы соли,

Чтоб не расстаться больше никогда.

ДВОЙНОЙ АГЕНТ ДУШИ

Двойной души двойной агент –

Готовлю я диверсии,

Во имя той, которой нет,

Бьюсь за фантом Поэзии!

И говорю всегда, везде,

При всём честном народе:

Я гражданин страны «Нигде»,

Которой нет в Природе!

Двойной агент уже давно,

И до сих пор на воле,

Несу души двойное дно,

Как оборотень в поле!

Я – серый волк своей тоски,

Такой же серой масти,

И рвусь в снега чрез все пески,

И рву собак на части!

Я – не поэт, я диверсант,

Дитя Большого Взрыва,

Ведь каждый стих – ночной десант,

Готовый для прорыва!

В подкорке тихо зреет взрыв,

Мятежный – словно фронда,

И начинается прорыв

Почти любого фронта!

НЕ СЛУЧИВШИЙСЯ СЛУЧАЙ

Может, будет и лучше

В тёмной жизни-реке,

Не случившийся случай,

Мы с тобой в тупике,

Как прижатые к стенке,

Хотя каждый к своей,

Всё равно, как в застенке,

Мне с тобой всё душней!

Из горящего круга

Брошусь я в Иордань,

И безмолвная ругань

Не покинет гортань!

Между нами лишь вьюга

И молчания ров,

Пониманье, подруга,

Обойдёмся без слов!

Ведь юлою заверченный,

Кончен наш кавардак,

Телефон твой зачерченный,

Словно чёрный квадрат

В записной моей книжке,

Вроде чёрной дыры,

И горя, как покрышки,

Выхожу из игры.

Я – как третий и лишний,

Хоть с тобой мы вдвоём,

И про «Пьяную вишню»

Больше мы не споём!

И про «Белые липы»

Допоёт ветр без нас,

Но откуда вновь всхлипы,

Я рыдаю сейчас!?

Я рыдаю обвально,

Мой Провал – смех и грех,

Словно голую тайну,

Обнажаю при всех!

ДВОЙНОЙ СТАНДАРТ

              Прежде всего надо убить дракона

              в самом себе.

                                          Евгений Шварц.

Контуженным солдатом

Застыл я вне игры,

Как потаённый атом,

Но только до поры!

И в свете дня представши,

От солнца я устал,

И вурдалаком спящим

В себя я ночь вобрал!

С волчарами и псами

Брехать и выть я рад,

Несу я вместе с вами

В душе двойной стандарт!

Мы оборотни-други,

Нам это поделом,

И в огненные крýги

Самих себя ведём!

Мы все заврались, братцы,

За круговым столом,

И надо, может статься,

Пронзить себя  колом!

В себе же вурдалака

Прикончить, наконец.

Кто выведет из мрака,

Какой ночной слепец,

Из приблатнённой зоны,

От всех блатных наград…

Сложнее, чем дракона,

Убить двойной стандарт

В своей слепой подкорке,

В своей глухой душе,

Отбросив отговорки,

Оскомные уже!

ВЕЛИКИЙ МЕРТВЕЦ

Чем ниже паденье, тем выше

Парит его дух земляной,

Своею поехавшей крышей

Кивает он Бездне морской!

И падает в Бездну земную,

С небесных срываясь вершин,

Обрушась в годину лихую,

Достигнет он Высших низин!

Всё ниже, всё ниже, всё ниже

Уходит в земной перегной…

Всё выше, всё выше, всё выше

Встаёт его тень над страной!

БОЛОТНЫЙ КАРЬЕР

(Поэтам вне лирического начала)

           – Вне закона, – крикнули Робеспьеру на заседании Конвента.

             И его тут же не стало.

Кто вне лирики, тот вне закона,

Как отчаявшийся Робеспьер,

С якобинского грозного трона

Угодивший в болотный карьер!

Вас затянет болотная зона,

В тот же самый замшелый кювет,

Вне лирического закона,

Вне карьеры, карьерный поэт!

Вне карьеры, а только в карьере,

Средь родимых лягух и гнилух,

Лучше сразу себя – к высшей мере,

И на волю – и душу, и дух!

– Вне лирического начала! –

Крикнул мальчик с небес, не юля,

И Олимпа былого не стало,

Словно голого короля!

Да и сам я, подбитый на взлёте,

По макушку по самую влип,

И тону в том же самом болоте,

Словно падший советский Олимп!