Найденное золото. Стихотворения

Славик ЧИЛОЯН (Чило) (1940—1975) — поэт и переводчик, представитель поэтического поколения 1960-х годов. Переводил на армянский язык поэзию Бориса Виана и Жака Бреля. 

АРМЕНИЯ 
                Куда б ни шел, кричи: Армения 
                                           Уильям Сароян 
Знаешь что, Армения, 
с тобой мы прожили 
так долго, 
что наши плач и смех 
слиты, 
как плач и смех 
дитя и матери, 
и превратились 
в человеческую повесть, 
сказать вернее — 
в доверительную речь. 
Знаешь, Армения, 
не станем тратиться 
на охи-ахи, 
ты в нас, 
а мы в тебе 
так долго копошились, 
что мы — твое, 
ты — наше, 
все потаенное 
выносим в свет, 
что знаем цену 
нам с тобой, 
и рассыпаться в славословиях 
не стоит. 
Знаешь что, Армения, 
ты во имя нас, 
мы во имя тебя 
так настрадались, 
что взаимною 
больны любовью, 
и с детских лет 
известны этим 
всему свету. 
В конце концов, знаешь что, Армения, 
твоим округлым и огромным солнцем, 
твоей библейскою горою 
и глубинами твоими 
ты в наших взорах 
так запечатлелась, 
что в самом дальнем 
света уголке, 
кто мы такие, утаить не сможем. 

ТОЛЬКО БЕНЗИНОМ 
Читаю: 
«Осторожно, окрашено». 
По пути встречаю знакомца, 
здороваемся, 
о чем-то болтает, 
а прочитываю: 
осторожно, окрашено. Прихожу, 
а она уже ждет, 
идем бок о бок, 
убивая время, 
а я прочитываю: 
осторожно, окрашено. 
Возвращаюсь домой, 
разворачиваю газету, 
и снова некто 
изнутри моего мозга 
ползет к уху, 
нашептывая: 
ОСТОРОЖНО, ОКРАШЕНО. 

*** 
Я ничего 
не растерял: 
ни чувства, 
ни даже ощущения: 
выгнанную из дряни водку 
я заливаю 
в свой ясный ум, 
и эта дрянь 
превращается в ничто, 
или в такое вот 
стихотворение 

*** 
                   …унитазы будут из золота. 
                                              Томас Мор 
В N-ской воинской части 
когда построили новый сортир 
не было Томаса Мора 
но была его «Утопия» 
страницы которой 
солдаты по листочку 
разделили между собой 
по случаю открытия новой уборной 
и особенно по причине 
естественной нужды 

КОМИТАСУ 
Не знаем мы, 
о чём тогда ты спел 
в лечебнице Парижа нам чужого. 
Но всхлипы обратил ты в плач, 
в насущный хлеб, 
в «Ой, Оровел…» — 
стенания больного. 
Теперь же приходи хоть Тамерлан, 
о счастье краденом 
рыдать уже не сможем, 
мы на плечо ему лопату переложим 
чтобы запел он тоже: 
«Ой, Оровел…» 

*** 
Жизнь — сигарета, 
человек — заядлый курильщик: 
только после того, как завяжешь, 
видишь 
её избыточность, 
но даже распятый на кресте 
единственный прекрасный врачеватель, 
боровшийся против табака, 
не спас нас, 
потому что 
жизнь — сигарета, 
человек – заядлый курильщик, 
а в этом мире 
слаще всего 
яд, достающийся 
малыми дозами. 

*** 
За слёзы мои 
ты в ответе 
ибо сотни раз повторила 
что обязательно 
увезёшь 
и где-то закопаешь их 
но ведь 
я тебе 
сотни раз повторял 
что слёзы мои 
нигде 
не могут быть погребены 

НА ЭТОМ СВЕТЕ ТЯЖЕЛО ТОЛЬКО ДО СМЕРТИ 
Как было б хорошо, чтоб вырыл яму — 
И кучу золота большую раскопал, 
И даже выкопав потом другую яму, 
Обратно эту кучу закопал… 
Из оперетты 
Изначально родился таким 
(наверное, все такие), 
с первого дня умеющим думать, 
но не способным говорить — 
мне это было не нужно, 
но люди так пытались 
меня разговорить, 
что я передумал и заговорил, 
а потом говорил, говорил, 
говорил, и конца этому не было. 
Но был один выход: 
так — в разговорах — перейти в мир иной, 
откуда изначально родился таким, 
с первого дня умеющим думать. 
И после этого 
вы ещё вопрошаете, 
кто возвратился с того света?.. 

ЭКСПРОМТ 
Твои следы 
меня, беднягу, 
довели 
до грусти в опьянении, 
что, как ты видишь, 
привело 
впоследствии к стихотворению… 
(Напрасно многоточья ставил я, 
чтоб отдышаться 
ты на них могла). 

*** 
Поэты 
мышки 
золото утерянное людьми 
прячущие 
в своей норке 
а потом 
поштучно вытаскивающие 
и складывающие его 
рядком перед норкой 
с бойким писком 
безобидно любуясь 
но люди 
утратившие разум 
от радости 
дарового золота 
часто топчут невинных мышек 
поэтому 
мыши давно уже 
больше 
не любуются 
и найденное золото 
глубоко прячут 
в темноте своих нор… 

ДВОРНЯГИ ВСЕГДА УМИРАЮТ НЕ НА УЛИЦАХ 
На улице покойно, холодина 
такая, 
что протяжно воет псина. 
К ней подходя, я попросил ответа: 
Скажи-ка, пёс, 
что нового на свете? 
Да, ничего, она мне отвечала, 
местечко потеплее я искала.