Елена Сафронова

Гонолулу. Рассказ

Анфиса пёрла чемодан.


Самокатящаяся сумка подло изменила хозяйке в пути, «зажевав» двумя колесами какую-то дрянь. С той минуты она, несмотря на щегольской вид и выставленные напоказ колёса, стала вульгарным и тяжёлым чемоданом. С ручкой. Длинная ручка, будто нос шаловливой собаки, всё время лезла Анфисе под мышку.


Она уже взмокла, точно в сауне. А путь предстоял ещё неблизкий. В райцентре Похвалынск какой-то мудрец разместил железнодорожную станцию на западной оконечности городка, а миниатюрный автобусный вокзал – на восточной. Их связывала долгая, голая, скучная «магистраль», загадочно именуемая «улицей Б. Революции». Раздолбанный асфальт улицы
Б. Революции скупо блестел, выцветая добела под жарким июньским солнцем. Отдалённо напоминал цвет «металлик» машины Демьяна. Из-за чего вся улица казалась штангой с вытертым грифом и мелкими «блинами» на концах.


По этой штанге и ползла Анфиса, точно муравей с поклажей. Проделала уже целую десятую часть пути! До маленького автовокзала, откуда ходили пригородные «Пазики» во все деревни района, включая родную деревню Анфисы Похвалынское Загорье, где ждала её бабушка, оставалось всего каких-нибудь два километра.


В летний будний день Похвалынск являл собой сонное царство. Еще ни один прохожий не встретился девушке – и не обогнал её. Ещё ни одна машина не пропрыгала по остаткам асфальта. Частные домишки, окружённые пустырями (невезучими огородами), и редкие двухэтажные постройки, в героическом прошлом бараки, казались вымершими. Словно вымер весь городишко, и окраина, и центральный по замыслу проспект.


Сумка-чемодан противно скрипнула бесполезным колесом о камень. Анфиса напряглась – дернула её, шёпотом выругалась… Вроде, обошлось без видимых повреждений.


Девушка с тоской вспомнила, как Демьян предлагал ей довезти её до места летнего отдыха. Он сказал со своим фирменным небрежным шиком, покручивая на пальце ключи от машины: «Если хочешь, падай на заднее сиденье, доставлю, куда тебе там… Какая бате разница, сегодня или завтра вертолёт запускать. Без меня не улетит!». Анфиса тогда чуть зубами не скрежетнула: она вообще-то не завистлива, но почему одним – всё, а другим – ничего?! Ну, почти ничего. Учатся-то они с Демьяном в одном и том же московском институте! Основам государственного менеджмента. Только Демьяну этот институт достался по праву рождения. А родители Анфисы временно бросили Похвалынск, снимали полквартиры в Москве – на паях с другим семейством студента – и работали, как проклятые, чтобы оплачивать дочери учёбу. На семейном совете было высчитано, что из дома они дочери помогать не смогут. Вот и переехали всей семьей.


Вуз Анфиса выбирала по своей «светлой голове», по золотой медали в первой средней школе города Похвалынска. Ей очень хотелось выучиться – и стать разумным управленцем и справедливым чиновником. Чтобы вытащить из апатии родной город!..


Первое, что она бы сделала, оказавшись на посту мэра Похвалынска – перенесла бы автовокзал на площадь к железнодорожному!.. Там почти два квадратных километра битого асфальта, коробки ларьков, торгующих всякой мелочью, и недостроенное здание кинотеатра, с которого хозяйственные похвалынцы сняли крышу. Стояли только стены. И те приобрели наклон, как у Пизанской башни. Вот в стенах кинотеатра (выпрямленных и укреплённых, разумеется!) она бы оборудовала современный автовокзал со щегольской стрельчатой крышей из алюминия и стекла! И организовала бы при нём таксопарк «Городские такси»!


Или нет: Анфиса пустила бы сеть городских автобусов на пять-шесть маршрутов, с крайними точками в пригородных селах. Маршрут номер один – в Похвалынское Загорье. С остановкой возле дома бабушки…


Но это всё будет не скоро. Лет через десять. Когда Анфиса окончит институт и отлично проявит себя на управленческой работе. А пока… привезти Демьяна в Похвалынск, каким он выглядит сегодня – лучше сразу удавиться!.. Чтобы не мучиться.


Представив себе Демьянов «Мицубиси-джип» на привокзальной площади, а потом возле покосившейся бабушкиной калитки, а потом еще – недоумённый взгляд парня на весь этот «русский дух», и презрительную улыбку, которую он будет скрывать, но не сможет скрыть до конца, Анфиса едва не застонала вслух. Никак нельзя, чтобы он увидел, в каких непрезентабельных условиях она родилась, выросла, и куда собирается вернуться после защиты диплома. Если, конечно… не выйдет замуж. За Демьяна. Чёрт, ну как обидно, что парень, который тебе нравится – из такой крутой семьи!..


Демьян жил в центре Москвы. Занятия посещал нерегулярно – еще бы, золотой мальчик может вообще не учиться – всё равно диплом у него в кармане. Приезжал на учебу чуть не каждую неделю на новом авто. Одно другого краше! Со смаком рассказывал обступившим его однокашникам о ходовых качествах моделей. Говорил, что состоит в закрытом клубе автомобилистов, где участники тестируют новинки мирового автопрома, а им за это платят в баксах. Даже сыновья очень непростых людей завидовали «автопарку» Демьяна. Меж девчонок шло негласное соревнование – кого из них Демьян чаще пригласит прокатиться, и кому «выпадет» в демьяновой лотерее тачка престижнее. Анфисе повезло всего один раз, и машинка была так себе, «Опель», кажется. Демьян всё время поездки ругал машину и распорядителя, что подсунул «катафалк» – в сто раз хуже «Пазика»! Анфиса изо всех сил делала вид, что всю жизнь ездила не на «Пазиках».


Понятно теперь, почему на любезность Демьяна она, скроив самую равнодушную мину, обронила: «Спасибо, я ещё не определилась, когда поеду, мне папа водителя пришлёт»?


Папа оставался в Москве – делать ремонты богачам. Мама не могла бросить место на рынке – хозяин вмиг бы нашёл ей постоянную замену. Анфиса одна поехала к бабушке.


Демьян хмыкнул: «Ну, бывай! Хэппи холидэйз!».


В горько-сладких думах о Демьяне Анфиса не заметила, как дотащилась до автовокзала. В кассе купила билетик, разбудив безмятежно дрыхнувшую кассиршу. Автобус отходил через полчаса. Анфиса прислонила к стене возле окошечка ненавистный «чемодан» (ведь камер хранения в Похвалынске сроду не было!) и пошла прогуляться налегке. Возле розового облупленного кубика автовокзала давным-давно стояла избёнка, необитаемая, точно жилище Бабы Яги. Анфиса привыкла, что в ней никто не живёт, и поэтому вздрогнула, увидев: крыльцо домика подновлено, дверь открыта, над дверью вывеска «Комиссионная лавица. Всякие диковины». Под вывеской покачивалась, позванивала «музыка ветра».


– Ничего себе! Цивилизация пришла в наш вигвам! – восхитилась Анфиса и побежала вверх по ступенькам.


В «лавице диковин» было тихо, свет лампы над прилавком разливался голубоватый, сумеречный. Анфиса сразу оказалась будто бы на дне морском. Из донной мути плавно выдвинулся ей навстречу, колыхаясь, точно скат, небольшой полный человечек.


– Здравствуйте, милая дама! Сердечно рад посетительнице! Вас что-то конкретно интересует?..


– Ага… Посмотреть…


– Конечно, смотрите, – с подавленным вздохом разрешил продавец, разочарованный, что опять нет покупателей. Человечек, он же, видно, хозяин, вздыхал и бормотал: «Такой уникальный магазин, ну что еще нужно людям?».


Смотреть оказалось почти нечего: полки за спиной хозяина занимали невыразительные статуэтки, по стенам словно бы прятались, отчаянно стесняясь собственной примитивности, картины – жухлые пейзажи, вялые натюрморты. Ни единого светлого, яркого пятна не встретилось любопытному взору Анфисы.


– Творчество местных художников, – уныло сообщил продавец.


– Вижу, – согласилась Анфиса. Развернулась, чтобы выйти из сонной бухты на воздух. И увидела её.


Это был единственный предмет, логичный в обстановке «морской глубины». Раковина. Огромная округлая «труба», с чётким геометрическим рисунком по насыщенно-малиновому полю, приоткрывшая, точно розовый бутон, нежное нутро дивного персикового цвета с перламутровым блеском. Она пела без слов, тянула протяжную, ласкающую слух ноту. Завораживающий голос раковины проникал сквозь стенки пыльного стеклянного кирпича – пустого аквариума.


– Ой, какая! – прошептала восхищенная Анфиса.


– У вас прекрасный вкус! – оживился морской обитатель за прилавком. – Увидели самую ценную вещь в моей коллекции! Это недавнее приобретение, рекомендую!


Анфиса подошла ближе к раковине и сощурилась на крохотный клочок плотной бумаги. Посчитала нули на ценнике.


– Это в каких денежных единицах?


– В Москве бы стоила в долларах, а здесь…


Анфиса прикрыла глаза – изображение раковины парило перед ней в чёрной пустоте. Молнией блеснула мысль: купить эту прелесть и подарить Демьяну! Сувенир с места её летнего отдыха! При таком подарке не стыдно будет соврать и про какой-нибудь Гонолулу!..


– Я беру! – решительно сказала она. Полезла в наплечную сумку за деньгами. Денег оказалось мало, и Анфиса хлопнула себя по лбу: уезжая из Москвы, она повиновалась бабушкиному завету не класть все яйца в одну корзину, и большая часть денег «на отдых» лежала в кармане джинсов – на дне сумки. Они были рассчитаны на всё лето. Но Анфиса махнула рукой: раз живём! Потому жить надо красиво!..


Только вот сумки возле кассы не оказалось.


Флегматичная кассирша, когда Анфиса её снова разбудила громкими причитаниями, не могла взять в толк, о чём спрашивает встрёпанная плачущая девица. Какая сумка?! Моя! На колесиках! Я её тут поставила, а теперь её нету. Взяла бы с собой, раз на колёсиках… Так колесики сломались! Ну, а я при чём? Да, может, вы видели, куда она подевалась? Нет, это я не видела. Тут вещи без присмотра не оставляют. Бесхозной клади враз ноги приделывают. Кто?! Никого же нет на площади! Почём я знаю? Кто на руку нечист, тот и приделывает. Если ты их не видишь, это не значит, что их нет. Воришек. А милиция куда смотрит? Где ты видишь милицию? Ну, если я не вижу, это же не значит, что её нет?.. Вот ее-то как раз и нет.


Анфиса, всхлипывая, кулаком утирая слезы – гибель макияжу! – полезла в подошедший «ПАЗ».


* * *


Бабушка была так рада внучке, что ворчала больше обычного. И с любовными нотками.


– Приехала, наконец! Вспомнила про бабку-то! Соскучилась, небось? Или не по бабке, а по воздуху свежему, молоку деревенскому? Конечно, где у вас там в мигомполисах такое молоко попьёшь? У вас там одни окфиксы… А нет бы почаще приезжать! Старуху проведать и подкормиться! А я бы тебе и с собой молока наливала в банку трёхлитровую. И Степан, и Катерина спасибо сказали бы…


Анфиса, без того выбитая из колеи, готова была от бабушкиной воркотни на стенку лезть. Она благоразумно собиралась не говорить бабушке про кражу сумки. Но прозорливая старуха сама обратила внимание на лёгкость багажа внучки, состоящего из наплечной сумочки. Пришлось рассказать. Бабушка отнеслась к краже сумки философски. После того, как неизвестные срезали со столбов все провода, ведущие в деревню, оставив Загорье без света и, главное, телевизора, её трудно было огорчить сильнее. Она же сообщила, что в районную милицию-полицию обращаться толку нет, и привела в доказательство кучу местечковых примеров. Тем более, что наличие в сумке конвертика с купюрами Анфиса всё же от старушки утаила.


Накормленная от пуза жареной картошкой пополам со слезами, Анфиса утомилась плакать – и пошла вместе с бабушкой обозревать фамильные угодья.


Безмерный огород зеленел могучим разнотравьем бурьяна.


– Ба, ты что, ничего в этом году не сажала? – удивилась Анфиса.


– Как не сажала? В палисаднике, под окнами! Мне одной и того хватит, а вас же в Москву чёрт понёс. Годы мои уже не те – огород-то перекапывать!..


Анфиса застыла над бывшими грядками. В голове её пульсировала, оформляясь в различимый зародыш, великолепная мысль. Посадить овощи – продать на рынке – заработать денег на раковину!


– Ба, а что, некого нанять, чтобы огород перекопали?


– Поди найми! – огорошила старуха. – С моей-то пенсией! Народ ушлый стал, бесплатно не плюнет! Да и кого нанимать – мужики в города разбежались, по окфиксам сидят, бабы на своих огородах одни ковыряются… Есть один тракторист. Через деревню от нас живёт. Хутор Подосиновый называется. Пашка Беспалый, у него «Беларусь». Он не деньгами берёт, а самогоном. Только пустое это всё. Мне и садить нечего.


– Бабулечка! Дорогая, золотая! – подскочила Анфиса. – Поставь бражку! Я тебе помогу! Мы и огород вскопаем, и огурцы с перцами посадить успеем!..


Анфиса развила бурную деятельность. Съездила в Похвалынск и на рынке купила семена огурцов, перцев и баклажанов. Бабушка, укоризненно качая головой и ворча: «Шебутная какая!» – творила брагу под самогон, выпаривала зелье. С бутылкой мутного первача Анфиса пешком отправилась на хутор Подосиновый: нанимать тракториста.


Тракторист Пашка Беспалый обитал на краю хутора. Дом его утопал в кущах одичавшей вишни. Хата кренилась набок, забор терялся в зарослях крапивы, двор был фатально захламлён. Но трактор «Беларусь», стоявший во дворе, блестел, как игрушечный.


От дома слышалось лирическое пение: «А-а-блака! Белогривые лоша-адки!».


Анфиса чуть было не наступила на поющий рот. Хозяин дома лежал – спина на траве, ноги на крыльце – любовался кучевыми облаками и горланил детскую песню. Приблизившись к нему, Анфиса оказалась в эпицентре перегарного тайфуна.


Пока песня не кончилась, Пашка не обратил внимания на гостью. Заметив же Анфису, он попытался присесть, но вскоре оставил эти попытки. Из положения лежа хозяин вопросил:


– Ты хто? Чего надо?


Аниса громко и доступно, как первоклашке, объяснила про огород и трактор. За вознаграждение, само собой. Осторожно показала мужику из-за спины бутылку. Про самогон Пашка понял хорошо. Про всё остальное тоже понял, но без энтузиазма.


– У м-меня нееделллляя мм-механизатора, ясно? – сказал он. – Я на трактор н-не сяду.


– А как же мы? – жалобно заныла Анфиса.


– Р-роська сделает! – вдруг оживился мужик. И взревел дурным голосом: – Роська!!!


В доме что-то звучно упало. Но никто не появился на крыльце.


– Пащенок мой, – грустно сказал мужик. – Не, он хар-роший парень! Но – ветрогон! Ленится, зараза… Роська-а! Иди сюдэ-э! Работа для нас есть!


– Может, я войду да с ним сама поговорю?


– Иди, – позволил мужик и изобразил, будто подвигается, давая путь.


Но в доме никого не оказалось. Только было почему-то открыто окно. Да шевелились ветви потревоженных вишен, обступивших подоконник.


Анфиса вышла обескураженная.


– Он, кажется, сбежал…


– Вот мер-рзавец! – восхитился отец. – Ланна, ты это… оставь и иди. Я с ним сам поговорю. Будет твоей бабке огород. И пер-рцы!


Но Анфиса унесла бутылку с собой: нефиг баловать!


По пути домой уныние девушки достигло космических масштабов. Словно всё на свете сговорилось указывать ей: ну, не пара ты Демьяну!..


Ночью Анфиса проснулась от странного звука под окнами. Словно гигантский кузнечик стрекотал на улице. Анфиса полежала немного, прислушиваясь… Подскочила на кровати, срывая с себя одеяло. Бросилась к окну.


По бабушкиному огороду ехал трактор. Синяя «Беларусь», нарядная, точно игрушка. Не далее, как вчера днём Анфиса видела эту машину у дома Пашки Беспалого.


Анфиса выскочила на улицу, прикрыв неглиже бабушкиной кофтой. Обогнула дом и влетела на огород. Поле буйной зелени лежало перед дней вспаханное, дышащее острым запахом земли и перемолотых растений. Сажай – не хочу!


Трактор разворачивался у дальнего края, готовясь пройти последний рядок. Анфиса от счастья запрыгала на месте, замахала руками:


– Спаси-ибо! Я вас сейчас отблагодарю!


Голос её затрепали колёса «Беларуси». Переполненная восторгом Анфиса пустилась бежать навстречу трактору, чтобы сказать «спасибо» прямо в честные глаза труженика.


К её удивлению, трактор развернулся и дал хода с огорода. Анфиса, не поняв, что происходит, всё ковыляла по пахоте, путалась в срубленных стеблях.


– Эй! Вы куда?! Я хотела вас поблагодарить! Заплатить за работу!..


Трактор уезжал от неё всё быстрее. Но и Анфиса прибавила ходу, так как неудобный для бега огород остался позади. На пустыре Анфиса стала настигать трактор, стремящийся к главной загорьевской дороге.


Тут трактор повернулся к Анфисе задом, к перелеску передом, въехал в берёзовую посадку и стал притормаживать. Из кабины, не дожидаясь полной остановки, выскочил некто в низко надвинутой кепке. Прыжок его был неловким, одна рука пронеслась в опасной близости от колеса. Жуткий вопль огласил полночную пастораль. Но человек в кепке ломанулся сквозь молодой березняк так, словно за ним гналась не легкомысленно одетая девушка, а толпа зомби.


Анфиса уже где-то видела эту накачанную высокую фигуру, эту слаженность движений.


– Чудеса в решете! – дивилась утром бабушка, любуясь вспаханным огородом. – Кто ж это?.. Пашка, бабы говорят, вторую неделю в запое, скоро опять чертей ловить побежит по деревням… Прям не знаю, как и быть – отблагодарить его надо, и рука не понимается наливать – перекинется ещё, с перепою-то!..


– Да это, наверное, не Пашка, а сын его, – угрюмо сказала Анфиса. Хоть мечта её наполовину сбылась, все-таки что-то тяготило.


Она всё же отнесла Беспалому самогон. Настоящей целью похода была разведка: как выглядит таинственный сын тракториста? Но цель эта не была достигнута: сына не оказалось дома с раннего утра. А Пашка был собраннее, нежели вчера: выходил из запоя.


– Роська чуть свет в больницу поехал, – обеспокоенно сообщил мужик. – Трактор ночью ему втемяшилось заводить, видишь ли… Дня не мог дождаться! Не пойму я его! Вот и попал рукой в колесо! Кусок пальца как бритвой срезало.


Сердце Анфисы сжалось. Приятно, конечно, что незнакомый человек идёт ради тебя на такие жертвы… Но парня жалко! Будет второй «беспалый» в семье.


* * *


Перцы взошли. Огурцы налились. Даже капризные, нетипичные для климатической зоны Похвалынска баклажаны – и те заплодоносили. Наверное, бахчевые культуры подпитывала горячая мечта Анфисы. Всё лето она порхала над грядками, точно добрый ангел. Бабушка, довольная выше головы, ходила за внучкой по пятам и любовным ворчанием одобряла её. Бабушка ошибочно полагала, что в Анфисе проснулись крестьянские гены, которые привяжут её к земле, не отпустят в непонятный и враждебный старухе город с «окфиксами» и прочим развратом. Она была бы сильно разочарована, узнай, что в голове Анфисы каждый огурчик и синенький ассоциировался не с работой на своей земле, а с рублями и копейками, которые лягут в общий капитал – цену внимания Демьяна. О том, что потрясающую раковину могут за это время купить другие, Анфиса суеверно старалась не думать. Вдруг мысли материальны!


За это лето Анфиса приобрела много полезных навыков. Не только работы в огороде. Но и поездок в Похвалынск с тяжёлыми корзинами. Продажи собственного товара на рынке. Рекламных захвалов своих овощей. Гибкого регулирования цен – лишь бы купили у тебя, а не у соседки! Молниеносных сборов, стоило на горизонте заголубеть рубашке полицейского. Переговоров с полицейскими, которые появлялись, как двое из ларца.


Между торговками и полицией велось негласное состязание – кто кого перехитрит. Поднаторевшие и более молодые сотрудники правопорядка чаще побеждали. Приходилось делиться с ними трудовыми копейками. На сей предмет был еще один ценный навык – убеждать, что доход за сегодня нулевой, отдавать малое, дабы сохранить остальное. И всё это домашняя девочка Анфиса освоила.


И двадцать пятого августа гордо вошла в «Комиссионную лавицу».


Хозяин вынырнул ей навстречу из-за прилавка и озарился улыбкой. Он узнал Анфису. Анфиса увидела раковину и просияла: она меня дождалась! 


– Вижу, вы пришли за раковиной? – окрылённо сказал продавец.


– Да! – торжественно ответила Анфиса, предъявляя честно заработанные деньги. Хозяин вовсе расцвёл. Это была самая дорогая покупка в его магазинчике!.. От радостного возбуждения хозяина прошибло речевое недержание, и, упаковывая раковину в газеты, потом в целлофановый пакет, потом в коробку, он болтал без умолку: мол, вещь уникальная, но не всякому дано понять её ценность, это ещё сказал тот студент, что принёс её на комиссию. Он дал хозяину право сбивать цену, если раковину не купят, но хозяин держался до последнего, потому что это экзотика, настоящий кланкулюс…


– Какой студент? – рассеянно поинтересовалась Анфиса. 


– Московский студент. Он в Москве учится, а здесь у него родители. Вот, привёз мне это чудо в июне… Сказал, деньги нужны, но к осени, можно продавать в течение лета.


Анфиса пошла ва-банк: ей хотелось быстрее подарить раковину предмету обожания.


Дело было первого сентября после занятий. Анфиса накануне сделала в парикмахерской такую укладку, что спала ночь сидя (а точнее, не спала, переживая грядущую встречу с Демьяном). И час утром провела за макияжем. Её усилия не остались незамеченными никем из группы. Каждый однокашник отвесил комплимент. Не одна девица гневно фыркнула вслед Анфисе. А Демьян, приехавший в институт на «Порше», кивнул издалека. Сердце Анфисы прыгало вверх-вниз: от восторга к огорчению.


Она поймала Демьяна во дворе института. Он делал сразу несколько важных дел: разговаривал по мобильнику, подавал свободной рукой знаки компании приятелей, ожидавших его в сторонке, и улыбался проходившим мимо девушкам и преподавателям. Анфиса – пан или пропал! – остановилась неподалёку.


– Привет! – сказал Демьян ей мимо телефона. – Ду ю хэв найс холидейз?


– Я тебе сейчас всё расскажу… если найдёшь для меня минутку, – посулила Анфиса самым воркующим из своих голосов.


– Окей, – кивнул Демьян.


Но нашёл для нее минутку не сразу – закончил с кем-то долгие телефонные переговоры о машинах и запчастях, спровадил приятелей в кафешку, обещав присоединиться к ним позже, и обернулся к Анфисе. За это время она привела в боевую готовность подарок.


Солнце играло на округлых боках раковины.


– Это мне? – потрясённо сказал Демьян.


– Да. Я хотела тебе сделать подарок. С берега Гонолулу!


– Спасибо! – заворожённо сказал парень. – А за что мне такую красоту?..


– За то, что ты просто есть. Такой. Каким ты мне… ну… вот чёрт… нравишься! – и Анфиса зажмурилась на миг. Но тут же распахнула глаза, потому что её главной задачей было отследить реакцию Демьяна на подарок.


Он трепетно взял «кланкулюс» непривычными руками. И Анфиса увидела стесанный, словно хищными зубами, кончик указательного пальца правой руки Демьяна. Не дав ему отдёрнуть руки, она положила на его пальцы свои. Оба замерли.


В эту идиллическую минуту мимо них прошествовал, отдуваясь, декан факультета.


– Демрос Ивлиев! Очень кстати! Избавили меня от необходимости вызывать вас в деканат! Юноша, если в этом году вы будете пропускать лекции так же систематически, как в прошлом, готовьтесь к отчислению. На платном отделении мне прогульщики не нужны!


– Олег Семенович! Простите! Но у меня работа со скользящим графиком!..


– Это ваши проблемы, юноша! – и декан потопал дальше, обмахиваясь газетой от жары.


– Демрос? – изумилась Анфиса.


– Ну да. Демократическая Россия, значит. Батя назвал. Он когда-то убеждённым ельцинистом был. Потом, конечно, передумал… А я уже с именем дебильным.


– А отец тебя зовёт – Роська?


– Точно… Но мне «Демьян» больше нравится…


– Больно было, когда в колесо рукой попал? – тихо спросила Анфиса.


– А ты как думаешь, – ответил Демьян, не вырываясь.


– А зачем ты от меня бежал?


– А ты как думаешь?


– А я хотела тебе соврать, что провела лето на острове Гонолулу.


– Хороша ты со своим Гонолулу! Это вообще-то не остров, а город!


– Ну, и ты хорош! Изображал мальчика-мажора с Садового кольца.


– Это я так… чтобы привлечь твое внимание… Ты такая красивая и хорошо одетая, а я – деревенский механизатор, в автосервисе работаю, чтобы за институт платить… Мне казалось, в Москве «деревню» не любят. Вот и делал вид, как мог. На клиентских машинах в институт приезжал. Слушай, как хорошо, что всё открылось! Не надо врать тебе! У меня тоже есть для тебя подарок.


В бархатном футляре лежало удивительное колье, похожее на сплетённые травы. Безумно красивое и даже на вид безумно дорогое.


– Такая роскошь! – отшатнулась Анфиса.


– Дорогим женщинам надо делать дорогие подарки! – сказал Демьян. – Или не нравится?


– Что ты! Очень нравится! Скажи… чтобы его купить, ты сдал в комиссионку раковину?


– Да что ты, нет! Понятия не имею ни о какой комиссионке… Просто заработал.


– Не верю!


– Ну, ладно, признаюсь… Трактор я отцов продал.


– Ради подарка? – опять подалась в сторону Анфиса.


– Да не только… Ради отца. Он на этом тракторе спиваться стал. Старухи ничем, кроме самогона, заплатить не могут, и без отца им огороды вскопать – никак. Вот и несут. А он и рад. У него на тракторе уже было – поехал в город за добавкой, налетел на «КАМАЗ», трактор всмятку, отцу хоть бы хны. Написал в объяснительной: «Как случилось ДТП, я не помню!». Так что ты думаешь? Он трактор восстановил. Как новый стал. У него руки золотые. Но самогонка все портила. Я понял: разорвать надо этот чёртов круг! И разорвал.


– Как же он теперь там, в деревне, без трактора?


– Почему – в деревне? Он со мной, в Москве. Мы квартиру побольше сняли на эти деньги. В автосервис мой устроился. И капли в рот не берёт. Говорит: спасибо, Роська! Ты мне, говорит, провёл шокотерапию! Я чуть не рехнулся, когда вышел во двор – а трактора нет! Думал, «белочка» прискакала… Теперь у нас с ним всё хорошо. А у нас с тобой – как?


– А ты у неё спроси! – усмехнулась Анфиса, кивая на раковину, которую Демьян всё еще бережно держал в одной руке. Не сговариваясь, они склонились к раструбу.


Раковина тянула протяжную лирическую ноту.


г. Рязань

 

К списку номеров журнала «ДОН» | К содержанию номера