Шиповник. Стихотворения

ШИПОВНИК

Это твой маленький мир. Здесь твои порядки:

Дерево не обидь, не убей жука.

Розовым вспыхнул шиповник, и что-то сладкое

Медленно зреет в прозрачных его цветках.

Солнце так низко, что листья ржавеют жесткие.

Словно живые, ложатся они у ног.

Мне говорили, здесь много птиц: голубых и желтых.

Я насчитала четырнадцать. Не досчиталась одной.

Десять шагов - и уткнуться в горячее дерево.

Остро – спиною в изломанную кору.

Видишь, земля еще носит меня и держит.

То, что болит по ночам, утихает к утру.

Знаешь, какое во мне поселилось молчание.

В горле не колется, не обжигает щек.

Как тишину одичавшую приручаю.

Сколько тепла между пальцев моих течет.

Это десятое лето. Седьмое облако.

Отяжелело молочно, внутри -  пустое.

Дерево, девочка, облако моё, олово…

Старый  шиповник сбрасывает листок.

ТАНЕЧКА

Гулко поют голоса голубой реки.

Дальше и дальше пульсирует полый мяч.

Танечка плачет, и слёзы её легки.

Сохнущий след на солёной щеке - горяч.

Я её медленно выучу наизусть,

Спрячу под сердцем и буду носить с собой.

Спи, моя радость, усни. Глубоко влесу

Воет ракитовый волк на болящий бок.

Гладить атласные ленты её волос,

Хрупкий фарфор перепачканных солнцем щёк.

Это трава прорастает в ладонь насквозь.

У колыбели подкожный древесный сок.

Тише и тише течение, баю-бай.

Танечка, волчья болячка, речной песок.

Спи, моя радость, усни. Не ложись на край.

Мяч растворяется в синем. И всё, и всё…

* * *

По-птичьи в окна –

бежевый рассвет.

Болезненная детская привычка

летать во сне

почти сошла на нет.

Почти сошла...

Взмываю вверх тряпично.

Но непреодолим пижамный плен

над пустотой расхристанной постели.

По стеклам - ветер

выдоха теплей.

По телу – дрожь –

предчувствие паденья.

Свернуться камнем за секунду до

на высоте звенящей,

голубиной.

И станет воздух медленной водой,

Зыбучим льдом,

прозрачным до глубин, и…

Вдребезги.

* * *

Деревья зябко

корчатся во сне,

качая небо

сдержанно и мерно.

Ты, просыпаясь,

произносишь: “Снег…”

Но снега нет,

и осень пахнет смертью.

Цепляется за жёлтое 

в листве,

цепляется за красное

в прожилках,

за тощий свет,

стекающий с ветвей

на галочьи

покатые затылки.

Читаешь затвердевший

птичий след,

роняя крошки

с медленных ладоней.

И боли больше нет,

и снега нет,

и неба нет печальней

и бездонней.

Чуть ближе

 расстояния руки.

Дотронешься – дождём

стечёт наклонно.

И будут травы

тихие горьки,

дав осени

ржавеющий зелёный,

пшеничный пепел,

солнечную медь.

И будет терпок

забродивший ветер.

Ты, засыпая,

произносишь: “Смерть…”

Но снега нет.

Но снега нет, но смерти...

* * *

Хрупкую зиму пряча                          

За белизною век,

Спит безымянный мальчик

И выдыхает снег.

Ночь по земле горбатой

Рыщет бродячим псом,  

До немоты истратив

Голос на горький зов.

До глубины прозрачный,

Призрачный, словно дым,

В черных зрачках собачьих

Снег тяжелей воды.

Крыльями птиц незрячих

Дерево к небу льнёт.

Спит безымянный мальчик

И выдыхает лёд.

И выдыхает иней

Медленней и страшней.

Лёд прорастает синим

В темный гипноз корней.

Спит безымянный мальчик,

Не разжимая рта.

Господи, так не плачут.

Не умирают так.

ДЕРЕВО

Тяжесть ветвей истончая до черной воды,

Горькое дерево пьёт неподвижную ночь.

Но тридесятую зиму внутри утолить

Неба не хватит, останется скомканный дым.

Некуда будет печалью кричать ледяной.

Дерево, дерево, что у тебя болит?

Некуда петь обожженными горлами птиц,

Прятаться голосом, что горячее, чем кровь.

Мёртвое дерево ствол пересохший кривит,

Будто не может уже ни простить, ни спасти,

Копит нетающий снег под сыпучей корой.

Девочка, девочка, что у тебя болит?