«Гнев, о, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына!

Гнев неуёмный его много бедствий ахеянам сделал…»

(Гомер, «Илиада», песнь 1-я, начало)

 

 

1.

Поэма о славе

 

«Илиада», одна из величайших поэм древности, до сих пор таит в себе много загадок. И самая большая из них – её главный герой Ахиллес.

Ахиллесом восхищались многие века. Как мы знаем из истории, сам Александр Македонский мечтал о славе Ахиллеса. И получил ещё большую славу. Восхищаются Ахиллесом и сегодня. И это не удивительно. Ведь герои притягивают к себе, манят, как сказочная мечта. Вот о геройстве мне и хотелось бы поговорить сейчас, вспоминая Ахиллеса.

Казалось бы, Троя разрушена, чего же ещё? Известно, что победителей не судят. Всё это так, но остаются вопросы, которые не дают смириться с существующим положением вещей.

Симона Вейль называет «Илиаду» «поэмой о Силе». Мне кажется, тут Симона Вейль ошибается. «Илиада» не поэма о силе. Если мы проанализируем все поединки героев, то увидим, что силу в «Илиаде» героям дают боги по своему усмотрению и совершенно произвольно. Об этом неоднократно упоминается в поэме. И, кажется, с этим соглашается сама С. Вейль.

Боги в «Илиаде» выступают как равноправные герои, и сила распределена между ними иерархически. У богов она неизменна. У людей – произвольна. Гомер пишет о том, что бог может и у сильного отнять силу, и слабого сделать сильным. Сила в поэме переходит от одного героя к другому по воле богов. Как же можно назвать героя сильным, если он сильный только тогда, когда боги дадут ему силу? Мы видим даже, как Ахиллеса, который считается сильнейшим среди героев обеих армий, боги то и дело наполняют силой, когда это им кажется необходимым.

Сила в поэме не является определяющим фактором, она не ведёт за собой героев, она не решает их судьбу. Нет, «Илиада» – поэма не о силе; скорее, это поэма о славе и героизме. О той славе, которая может не только возвеличить, но и погубить. О славе, которая постоянно готова ускользнуть. О славе, как об идее фикс, которая толкает на страшные поступки, граничащие с преступлением, с безумством.

Мы видим, что герои «Илиады» вспоминают о славе перед каждым боем. Что же касается Ахиллеса, то слава для него стала камнем преткновения, его верой, его иконой, той самой идеей фикс, ради которой он отдал не только свою жизнь, но и свою душу, жизнь своего любимого друга, и жизни сотен однополчан. Воистину, дорогая цена даже для вечной славы.

Если вы считаете, что тут я слишком преувеличиваю, то позвольте мне, основываясь на текстах поэмы, разъяснить и защитить свою позицию. Для объективной характеристики Ахиллеса я буду апеллировать только текстами «Илиады», выбирая те моменты, когда он сам принимает решения, без помощи богов. И в противовес этому покажу те его действия, которые следуют после внушения или разговора с богами. Что же касается боевых подвигов Ахиллеса, то вы увидите, что непосредственной заслуги самого героя в них не так уж и много. Вот что говорят боги в поэме:

 

(20:125-126)

«Небо оставили мы! Все желали участвовать сами

Нынче в боях, чтоб Пелид не терпел от троян поражений!».

 

Когда героя охраняют боги, и он знает это, много ли заслуги в его доблести? Не выйдет ли так и слабый воин один против тысячи врагов?

Впрочем, давайте всё по порядку.

 

 

2.

О чьей славе повествует «Илиада»?

 

Мы заем, что в «Илиаде» описан пятьдесят один день последнего года Троянской войны. Но это не последние дни войны. Что же происходит за это время? Возьмём лишь те эпизоды, которые являются решающими. Сначала мы видим, что Ахиллес ссорится с Агамемноном и отказывается воевать, потом гибнет Патрокл, потом Ахиллес и Агамемнон мирятся. Потом гибнет Гектор.

Сам Ахиллес жив, здоров. Троя как стояла, так и стоит. И война идёт своим чередом. Получается какой-то странный сюжет! Почему же Гомер описывает именно эти пятьдесят дней? Многие, опираясь на первые две строки поэмы, с уверенностью скажут, что в поэме описан гнев Ахиллеса. Действительно, Гомер в самом начале обращается к музе с просьбой воспеть гнев Ахиллеса. Но на протяжении поэмы мы видим, что Гомер обращается к музам неоднократно. То он просит их «воспеть» вождей, когда перечисляет ахейские корабли; то перед описанием боёв просит «воспеть», кто из героев кого сразил первым.

Да, Гомер начинает поэму с просьбы воспеть гнев Ахиллеса. Но о гневе ли повествует «Илиада»? Мы знаем, что гнев Ахиллеса (тот самый гнев, который указан вначале, и который принёс ахейцам так много бедствий) проходит задолго до конца повествования. Если бы «Илиада» была создана только для того, чтобы воспеть этот гнев, то её вполне можно было бы закончить на том месте, когда Агамемнон и Ахиллес мирятся, и Ахиллес над убитым другом клянётся отомстить троянцам. Ведь если бы главной темой поэмы был гнев, то фабула поэмы была бы следующей. Вот Агамемнон ссорится с Ахиллесом из-за рабыни. Потом Ахиллес отказывается воевать. Вскоре Агамемнон понимает, что без Ахиллеса его армия может погибнуть, и идёт на примирение. Но Ахиллес упорствует в своём гневе, из-за чего гибнет в бою его лучший друг Патрокл. Эта смерть заставляет Ахиллеса забыть о гневе, примириться с Агамемноном и вспомнить о врагах. Всё! Конец «Илиады». Вполне законченное произведение. 19-я песнь под названием «Отречение от гнева», вполне могла бы быть последней.

Но нет, «Илиада» на этом не заканчивается. После 19-й песни следует ещё пять. И, казалось бы, совсем неожиданно поэма заканчивается на погребении Гектора, а не на разрушении Илиона (Трои). У многих читателей «Илиады» возникает мысль, что поэма заканчивается как-то неправильно, словно обрывается. На это указывал и Л. Клейн, и многие другие исследователи «Илиады». В самом деле, получается, что весь подвиг Ахиллеса состоит лишь в том, что он убил Гектора, хотя само по себе это убийство никак не повлияло даже на исход войны. Троя в «Илиаде» остаётся непокорённой. В чём же тут дело?

По большому счёту, мы понимаем, что в «Илиаде» описаны всего только три значимых события: ссора Ахиллеса с Агамемноном, гибель Патрокла и гибель Гектора. И если гибель Патрокла оправдана тем, что она утихомиривает гнев Ахиллеса и примиряет его с Агамемноном, как указано выше, то для чего же нужна гибель Гектора? Почему она так подробно описана вплоть до выкупа и погребения героя? И почему Гомер ничего не рассказывает нам о гибели Ахиллеса и завоевании Трои? Ведь, читая «Илиаду», из многочисленных намёков мы понимаем, что Троя всё равно будет побеждена. Так почему же поэма обрывается на погребении Гектора?

Поневоле начинаешь задаваться вопросом: а о гневе ли Ахиллеса повествует «Илиада»? Так и кажется, что идея о том, будто главная тема «Илиады» – это гнев Ахиллеса, терпит фиаско. Конечно, гнев в поэме присутствует, но лишь как толчок к повествованию, как декорация, на фоне которой разворачиваются события. Сама же поэма повествует совсем о другом.

И тут я задам ещё более шокирующий вопрос: а является ли Ахиллес главным героем «Илиады»?

Не спешите кидать в меня камни! Взвесьте сначала аргументы, которые будут приведены ниже. Я понимаю, что мои критики будут настаивать на том, что в начале-то Гомер всё-таки говорит именно об Ахиллесе, значит этим он, якобы, и показывает, кто главный герой поэмы! Но разве главный герой обязательно должен выступать в самом начале произведения? Вовсе нет. Вполне возможно, что у Гомера это всего лишь литературный приём для завязки повествования.

А для большей убедительности давайте начнём обсуждать поэму не с первых её строк, а чуть выше, с её названия, и зададимся следующим вопросом. Почему поэма названа именно «Илиадой»? Ведь это тоже одна из загадок поэмы, на которую мало кто обращает внимания. Но название не может быть случайным. Есть на этот счёт определённые правила и элементарная логика. Мы видим, что ни одна песня (глава) поэмы не имеет случайного названия. Например, вполне ясная логика прослеживается, когда в названиях используются имена личные. Так, в «Илиаде» мы видим две песни, одна из которых называется «Долония» и повествует о троянском разведчике Долоне, а другая называется «Патроклия» и повествует о Патрокле. Кроме того, мы знаем, что у Гомера есть и другая поэма, которая не вызывает никаких споров, это «Одиссея». С ней всё предельно ясно: главный герой поэмы Одиссей, повествует поэма о его приключениях; поэтому и сама поэма названа именно «Одиссеей».

Но почему же в «Илиаде» все не так? Ведь, если считать, что её главным героем является Ахиллес с его гневом, то уж очень много возникает непонятностей и странностей. И начинаются они, как видим, уже с названия. Если главный герой Ахиллес, и поэма повествует о его подвигах, не логично ли предположить, что и сама поэма должна называться как-нибудь вроде «Ахиллеи», по типу «Одиссеи», или «Ахиллии», по типу «Долонии» и «Патроклии», или уж «Ахиллиадой», по типу «Илиады». Но поэма называется именно «Илиадой»! Почему?

Впрочем, это только начало странностей и загадок, которые задаёт нам «Илиада» Гомера. Итак, я предлагаю читателю внимательней присмотреться к самому Ахиллесу. Таким ли уж героем показал его Гомер в своей поэме?

 

 

3.

Странности, рождающие мысли

 

Работая над переводом «Илиады», я заметил, что-то не так с её главным героем. Что-то не то творится с Ахиллесом на протяжении всей поэмы. С первых же строк закрадывается смутное сомнение в том: положительным ли героем является Ахиллес? Мы уже говорили о первых строках поэмы. Давайте прочтём их ещё раз:

 

(1:1-2)

Гнев, о, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына!

Гнев неуёмный его много бедствий ахеянам сделал…

 

Уже тут у читателя возникает вопрос? Неужели поэма посвящена герою, который наделал «много бед»!? И кому же? Не своим врагам, не троянцам, с которыми воюет армия ахейцев, а своим же соотечественникам, ахейцам (ахеям, ахеянам)! Странно. Очень странно. Уже с первых слов поэма подготавливает нас к тому, что мы открываем повествование, по меньшей мере, о необычном герое, который принёс много бед своему же народу. Такого в истории литературы ещё не было, да и не будет больше никогда! Такова первая странность, которая сразу же бросается в глаза, и на которую трудно не обратить внимание.

Далее укажем ещё на одну странность, которая в «Илиаде» также выступает на видное место и хорошо заметна внимательному читателю. Во всей поэме Ахиллесу, как главному герою, отведено слишком мало места. Мы видим его в первой главе (песне), потом идёт лишь небольшое упоминание о нём в нескольких главах (песнях), потом мы встречаемся с ним уже в девятой главе, потом немного – в шестнадцатой, потом опять урывками, и, наконец, видим его «подвиги» в последних главах. Тут опять возникает вопрос: как же так? Ведь главные герои должны быть с нами на протяжении всего повествования. Возьмите хотя бы Гектора, основного противника Ахиллеса. Гектор показан почти во всех главах и со всех сторон. Показан подробно, со всеми его плюсами и минусами. Показан от начала и до конца, до самой гибели, до самого погребения. А вот повествование об Ахиллесе прерывается в «Илиаде» как-то внезапно. Из поэмы мы не можем узнать, что с ним было потом, и как он окончил свою жизнь.

Но вот вам ещё одна странность. Илиона (Трои) Ахиллес так и не рушит. И опять возникает вопрос: как же так? Главный герой, самый сильный из всех, пришёл воевать под Трою и не взял её! Весь его подвиг, повторюсь, заключается лишь в убийстве Гектора? В убийстве, которое, в принципе, ничего не решило, потому что не помогло даже завоевать Трою.

А вот и ещё одна странность «Илиады». Мы уже указывали на то, что в поэме описан пятьдесят один день последнего года Троянской войны. Но из всех этих пятидесяти дней, в течение которых происходит много битв между ахейцами и троянцами, сам Ахиллес воюет с врагами всего лишь один день! Не маловато ли для главного героя? И не слишком ли много странностей?

Что-то тут не так. Как-то не похож Ахиллес на главного героя эпической поэмы. Но кем же он тогда является? И кто является главным героем «Илиады»? Давайте, попробуем, не спеша, разобраться во всех этих вопросах.

 

 

4.

Странности продолжаются

 

Лично для меня Ахиллес перестал быть героем, в традиционном понимании этого слова, уже с первой песни «Илиады»; тогда, когда он жалуется матери о своей обиде. Вот это место:

 

(1:350-351)

Сел у пучины седой, и, взирая на тёмное море,

Плача, он руки простёр, к своей матери горько взывая…

 

И далее:

 

(1:357-360)

Так сокрушался Ахилл, и услышала мать неземная

Сына из бездны морской, из обители старца Нерея.

Быстро из пенистых волн, словно лёгкое облако, вышла

К милому сыну она, проливавшему горькие слёзы.

 

Говоря об Ахиллесе, мы должны особо учесть этот факт. Во всяком случае, у меня он вызвал, по меньшей мере, удивление. Только подумайте: ведь Ахиллес является единственным героем среди всех ахейцев, который пришёл на войну вместе со своей мамой! Как вам это?

Не чувствуется ли уже здесь, в самом начале поэмы, некоторая комичность ситуации? Читатель узнаёт, что главный герой «Илиады», самый сильный и смелый из всех героев, идёт на войну, зная, что его мама будет всегда рядом с ним.

И пусть Ахиллес не в прямом смысле идёт на войну с матерью, пусть он прибывает на кораблях со своей дружиной, как и другие вожди ахейского войска. Но стоит Ахиллесу заплакать, позвать мамочку, как мать Фетида тут же появляется перед сыночком. И это мы видим не только в первой песне:

 

(18:35-36)

Страшно ревел Ахиллес. И услышала вопль его горький

Мать в бездне моря, в дому у родителя, старца Нерея.

 

Кстати, в 18-й песне читатель видит ещё более потрясающую картину: здесь на плач сына мать примчалась не одна, а с кучей своих сестёр, тёток Ахиллеса:

 

(18:65-69)

Так им сказав, дом отца покидает. За нею и сёстры

Плача выходят. Вокруг нереид расступаются с шумом

Волны морские. И вот, в плодоносную Трою примчавшись,

Тихо выходят они друг за другом на берег, где рядом

Плотно стоят корабли мирмидонян вокруг Ахиллеса.

 

Почему Гомер показывает нам это? Не для того ли, чтобы мы поняли, как был воспитан Ахиллес? Его повсюду опекает мать и тётки. Ведь если они прибегают на его плач во время войны, когда он уже здоровый и сильный детина, то не логично ли предположить, что раньше, когда он был юн, опека эта была ещё теснее?

Мало того, мы видим, что когда герой сильно страдает, мать дежурит возле него круглосуточно.

 

(24:71-73)

«Но, чтобы тело украсть, и не думайте! От Ахиллеса

Гектора тайно украсть невозможно: к нему мать Фетида

Ходит и ночью и днём, и заботой его окружает».

 

(24:123-127)

Грустный он тяжко стонал. А друзья его милые тут же

В хлопотах возле него суетились, готовили завтрак,

Ими заколот баран тут лежал, густорунный и крупный.

Села владычица мать рядом с сыном печальным, скорбящим;

Гладила тихо рукой, и ласкала…

 

Что это? Шутка? Издёвка? Или гомеровская сатира на героя? А в дополнение к этому можно отметить ещё один нюанс. Мы видим, что в «Илиаде» чаще всех плачет именно герой Ахиллес, «самый сильный и смелый» герой. Не потому ли Ахиллес так много плачет, что воспитан женщинами?

Но запомним себе тот факт, что Гомер показывает нам Ахиллеса, как единственного из героев Эллады, не потерявшего во время войны прямой связи с родными! Мать приходит по первому его зову. Странно, очень много странностей.

 

 

5.

Странный поступок для того, кто называет себя героем

 

Итак, уже в начале поэмы мы видим, как Ахиллес при первой же нанесённой ему обиде, плачет, зовёт свою мать и жалуется ей на обидчиков. То есть, ведёт себя совсем не по-геройски, а как маленький взбалмошный ребёнок, маменькин сынок.

Но и это ещё не всё. В той же первой песне мы видим, что Ахиллес не только жалуется матери, но и просит её отомстить за нанесённую ему обиду. И отомстить страшно, ценою жизней многих ахейских героев.

С чем бы это можно было сравнить? Ну, допустим, во дворе играют дети богатых людей, мать одного из которых запросто вхожа в дом президента страны. И вдруг кто-то отнимает любимую игрушку у этого мальчика. И он бежит к маме и просит, чтобы она уговорила президента посадить всех его обидчиков в тюрьму! И мама выполняет просьбу сыночка.

Если кто-то думает, что это грубый пример, то спешу заявить, что он ещё слишком мягок. Ведь у Ахиллеса мать вхожа не к президенту, а к главному богу, к самому Зевсу! Да и просит он не посадить обидчиков в тюрьму, а отомстить кровью, смертью многих, даже тех, кто и вовсе не виноват в его ссоре с Агамемноном. Хотя, если сказать честно, то виноват в этой ссоре только сам Ахиллес. Но об этом подробнее мы скажем ниже.

Итак, Ахиллес понимает, что по его просьбе погибнут десятки и сотни его однополчан, что ахейская армия будет нести колоссальные потери. И он идёт на это, и даже всей душой жаждет этого. Я не знаю, как по-другому можно назвать этот «геройский» поступок, кроме как предательством.

Нам было бы странно даже допустить аналогию. Но всё же допустим, что маршал Жуков во время Великой Отечественной войны обидил какого-нибудь полководца, и тот в отместку вывел свой полк в тыл и перестал воевать с фашистами, в результате чего советская армия потерпела бы большие потери, и погибли бы многие советские солдаты. Как вам такой подвиг? Да его бы по законам военного времени просто расстреляли! И хотя по аналогии тут больше подходит пара Жуков – Сталин. Но она ещё более абсурдна.

Согласен, что эти сравнения хромают, потому что Ахиллес был такой же царь, как и Агамемнон, и они оба были представителями ахейского народа, Эллады. Но ведь, собираясь на войну, все ахейские цари дали клятвы и согласились с тем, что Агамемнон будет их верховным главнокомандующим. Так что при любых условиях поступок Ахиллеса трудно назвать как-то иначе, нежели предательством.

 

 

6.

Медный истукан

 

В двадцатой песне есть одно место, которое для неподготовленного читателя тоже кажется несколько странным. Аполлон призывает Энея на битву с Ахиллесом. Эней отказывается и говорит, что Ахиллеса защищают боги. Далее Эней говорит следующее:

 

(20:100-102)

                                                      «… О, если б бессмертный

В битве нам равный исход присудил, – не легко б и Энея

Он одолел, хоть и горд Ахиллес тем, что весь он из меди!»

 

Интерес вызывает последняя строка «хоть и горд Ахиллес тем, что весь он из меди». Как это понимать? Не зная историю рождения Ахиллеса, можно подумать, что речь идёт о его медных доспехах. Но ведь в доспехах были и другие воины. Почему же Ахиллес гордится тем, что именно он «весь из меди»? И вот тут мы должны несколько отклониться от «Илиады» и обратиться к мифам о рождении Ахиллеса. Это нам даст новый штрих к описанию характера Ахиллеса.

Ранние мифы о рождении Ахиллеса упоминают печь Гефеста, куда Фетида клала сына, держа его за одну только пятку, желая сделать Ахиллеса неуязвимым, почти бессмертным. Другие мифы говорят о том, что Фетида, желая испытать, смертен её сын или бессмертен, хотела окунуть новорожденного Ахилла в кипящую воду, так же держа сына только за одну пятку, но Пелей, отец Ахиллеса, воспротивился этому. Более поздние мифы говорят о том, что Фетида, желая сделать Ахиллеса бессмертным, погрузила его в воды Стикса (по другой версии, – в огонь), так же держа его за одну пятку.

Как бы там ни было, но в результате таких экспериментов над родным сыном, Ахиллес стал неуязвим для оружия и болезней. Уязвимой у него осталась только одна пятка, за которую его держала мать, богиня Фетида. Отсюда, кстати, и идёт известное выражение «Ахиллесова пята», оно обозначает самое уязвимое, самое слабое место в ком-либо или в чём-либо. Нам здесь важно только одно: Ахиллес уже сам по себе был неуязвим, даже и без доспехов. И, судя по приведённому выше высказыванию Энея, о его неуязвимости знал не только он сам, но и многие другие. Именно поэтому Эней говорит, что Ахиллес «весь из меди», то есть – неуязвим. А о том, что Эней прекрасно осведомлён об истории Ахиллеса, мы сможем прочитать в следующих строках. Вот Эней говорит Ахиллесу:

 

(20:203-205)

«Знаем мы оба отцов и родов наших славных преданья,

Слышали много о них от людей мы в сказаниях древних;

Но вот в лицо ты моих, как и я твоих предков, – не знаем».

 

Итак, в «Илиаде» мы видим прямой намёк на миф о неуязвимости Ахиллеса. Этот факт нам тоже необходимо запомнить, чтобы лучше понять, каким именно героем показывает Гомер в «Илиаде» царя Ахиллеса.

 

 

7.

Ещё одна странность Ахиллеса Пелида

 

Мы с вами едва отошли от первой песни «Илиады», а пьедестал под Ахиллесом уже пошатнулся. Но вот вам ещё одна странность. Она связана уже с прозвищем Ахиллеса. В истории Ахиллес запомнился как «быстроногий». В «Илиаде» радом с именем Ахиллес часто присутствует этот характерный эпитет. Но мы не сможем назвать ни одного героя «Илиады», которого бы догнал быстроногий Ахиллес! Что это? Очередная издёвка старика Гомера над главным героем?

Давайте поищем в тексте примеры. В 20-й песне мы читаем рассказ Энея о том, как на склонах горы Иды на него напал Ахиллес. И Эней едва убежал от него. Но убежал! В 21-й песне рассказывается о том, что Ахиллес погнался за Агенором, и тоже не смог догнать его. Это притом, что из 20-й же песни мы знаем, что они не самые быстрые троянские герои, так как самым быстрым был Полидор Приамид. Далее мы видим, что Ахиллес убегает от разгневанной реки Ксанф (Скамандр), и не может убежать от неё, она легко догоняет быстроногого Ахиллеса.

А самое удивительное представление в беге Гомер показывает нам, когда Ахиллес гонится за Гектором перед стенами Трои. Три круга делают герои. И что бы вы думали, догнал быстроногий Ахиллес Гектора? Нет, не догнал. Пока тот сам не остановился и не принял бой.

Вот вам и быстроногий Ахиллес. Похоже, что Гомер, скрывая прямые насмешки, решил изрядно посмеяться над Ахиллесом и показать нам в картинках все его «достоинства». Что ж, запомним и эту странность, и пойдём дальше изучать «великого» героя.

 

 

8.

Движущая сила Ахиллеса

 

Давайте посмотрим, каков Ахиллес по другим своим поступкам. Может, в них он действительно истинный герой, и по ним мы больше узнаем об этом славном царе и воине. Из «Илиады» мы узнаём, что ещё в ранней юности мать Ахиллеса сказала ему о том, что он должен сделать выбор: либо прожить на родине долго и счастливо, либо идти на войну под Трою, прославиться на века, но там и погибнуть. Ахиллес заранее знал, что если пойдёт на войну, то домой уже не вернётся. Тем не менее, в юношеском пылу Ахиллес выбирает войну и вечную славу. Это очень важно для понимания характера героя и его дальнейших поступков.

Итак, Ахиллес прибыл вместе со всеми ахейцами на берег Троады. Он приехал сюда за великой славой. Но пока о нём известно лишь то, что он сын знаменитого Пелея. Собственных подвигов под Троей Ахиллес ещё не совершил, и называться славным или великим героем, он ещё не может. Давайте теперь посмотрим, какие перед ним стояли первостепенные задачи, чтобы достигнуть этой великой славы?

Во-первых, ему необходимо было зарекомендовать себя, как лучшего воина во всём ахейском войске. А для этого нужны две вещи: время и славные победы.

Во-вторых, он знает из предсказаний, которые поведала ему мать, и об этом указывается в поэме, что судьбой ему не дано разрушить саму Трою. То есть, идя на войну против Трои, Ахиллес заранее знал, что города ему не взять, что разрушителем Трои будет не он, а кто-то другой.

В-третьих, и это самое главное, он знает, что уже не вернётся с этой войны. Он знает, что ему суждено погибнуть под Троей.

Вот вам задачка с тремя известными. Прошу читателя особо запомнить эти три пункта, так как они важны для понимания не только характера и поведения Ахиллеса, но и для понимания характера всей Троянской войны. Эти три пункта откроют нам многие тайны «Илиады».

Теперь зададимся основным вопросом поэмы: почему ахейцы девять лет не могли одолеть Трои? И вот тут у нас возникает одно интересное предположение. Ахиллес – сильнейший из героев Эллады, знает, что Трои ему не взять. Так же он знает, что ему ещё нужно зарекомендовать себя сильнейшим и храбрейшим воином. Ведь к началу войны об этом знает только он сам. Так какая же ему была выгода в первый же год войны помогать ахейцам взять Трою?

Пусть сам Ахиллес Трою взять не мог по предсказанию, ему этого не дано свыше. Но он легко мог бы помочь кому-нибудь другому взять город. Ведь с его помощью Трою вполне мог бы взять кто-нибудь другой. Но тогда этот другой, а не Ахиллес получил бы великую славу. А сам Ахиллес погиб бы при штурме города.

И тут перед Ахиллесом возникает дилемма: помочь ли ахейцам сразу завоевать Трою и погибнуть, так и не прославившись, или сначала прославиться? Ответ очевиден. Ведь он и ехал на войну только за славой. За великой славой! Так стоило ли Ахиллесу рушить Трою до того, пока все (и свои, и враги) не признали бы, что это он является самым сильным и смелым воином?

Итак, мы, кажется, начинаем понимать, что Ахиллеса совсем не интересовала победа над Троей, его интересовала только личная слава и больше ничего. У него и в мыслях не было разрушать Трою. Он был озабочен только своей славой. Кроме того, Ахиллес знает, что домой он не вернётся. Какой же ему резон торопиться с разрушением Трои? Ведь чем быстрее ахейцы разрушат Трою, тем быстрей к Ахиллесу придёт гибель. Если бы Ахиллес не знал своей судьбы, то возможно, он разрушил бы Трою в первый же год войны. Вернее, помог бы её разрушить. А он вполне мог её разрушить, если бы не пророчество о смерти! И подтверждение этому мы находим в тексте. Вот что говорит Патроклу сам Ахиллес:

 

(16:97-100)

«О, Зевс Кронид, Аполлон и Афина Паллада! Когда бы

Трои сыны, что ни есть, и ахеяне, сколько ни есть их,

Все бы погибли в боях, только мы бы с тобою остались,

Мы и одни бы смогли разметать Трои гордые башни!»

 

Мы видим подтверждение этому и в словах Зевса, когда Зевс говорит Посейдону:

 

(20:26-30)

«Если б Ахилл и один на троян устремится, – минуты

В поле не выдержать им Эакидова бурного сына.

Трепет охватывал их при одном его виде и раньше;

Нынче ж, за друга когда он пылает ужаснейшим гневом,

Сам я боюсь, чтоб судьбе вопреки, не разрушил он Трои».

 

Итак, Ахиллес не рушит город! И мы теперь понимаем, почему. Он был единственным военачальником среди всего ахейского войска, которому не было никакой выгоды в разрушении Трои, так как он знал, что погибнет при штурме города. Именно Ахиллесу была выгодна затяжная, очень-очень долгая война. Чем дольше она тянется, тем дольше тянется жизнь Ахиллеса. И вот, мы приходим к страшному выводу: благодаря Ахиллесу, самому сильному и самому смелому ахейскому вождю, Троянская война длилась долгих десять лет!

Но Ахиллес должен был найти какое-то оправдание тому, что он никак не может взять Трою. И он находит это оправдание. В первой же песне поэмы мы видим это оправдание Ахиллеса, когда он говорит с Агамемноном:

 

(1:148-159)

Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий:

«Царь, потерявший свой стыд! Ты мздолюбец с коварной душою!

Кто из ахеян твои повеления слушать захочет?

Кто, мне ответь, хоть сейчас и в поход, и в сражение смело?!

Я для себя что ль пришёл, чтобы здесь мне с троянами биться?!

Предо мною ни в чём нет вины у троян конеборных.

Ни лошадей у меня, ни коров не украли трояне

В Фтии счастливой моей, многолюдной, обильной плодами;

Нив не топтали они, и не жгли урожаев. Просторы

Нас разделяли всегда гор, лесов и бескрайнего моря.

Нет, для тебя мы пришли! Здесь мы тешим тебя перед Троей,

Честь Менелаю ища и тебе, человек псообразный!»

 

Но мы понимаем, что это всего лишь слабое оправдание. Попытка сделать хорошее лицо при плохой игре. Ведь и другие города Троады не сделали Ахиллесу ничего плохого, но он рушит их без пощады. Ахиллес не бездействует эти девять лет войны, он усиленно завоёвывает право считаться лучшим бойцом и полководцем во всём ахейском войске. А для этого ему нужны были победы. На протяжении всей поэмы мы видим, что Ахиллес разрушил в окрестностях Трои то один город, то другой, то третий. Вот Андромаха, жена Гектора, вспоминает, как Ахиллес разрушил её родной город и убил её отца и братьев:

 

(6:414-424)

«Старца отца моего умертвил Ахиллес быстроногий,

В день, как, напав, разорил киликийских народов цветущий

Город высоких ворот – Фивы дивные. Сам Этиона

Он умертвил, но раздеть не посмел: испугался несчастий.

Старца сожженью предал он с оружием вместе, в доспехах.

Холм погребальный возвёл, и вокруг этот холм обсадили

Вязами нимфы холмов, бога грозного дочери, Зевса.

Братья родные мои, — семь их в доме отца оставалось, —

Переселились все семь в день один прямо в царство Аида:

Всех их, несчастных, убил Ахиллес, быстроногий воитель,

В стаде тяжелых быков и овец белорунных застигнув».

 

А вот Агамемнон упоминает на собрании, как Ахиллес разрушил Лесбос:

 

(9:128-130)

«Семь непорочных деви?ц, рукодельниц искусных, отдам я,

Лесбосских, тех, что тогда, как разрушил он Лесбос цветущий,

Сам я избрал, красотой побеждающих жён земнородных».

 

Есть упоминание о подвигах Ахиллеса и в 11-й песне:

 

(11:624-627)

Им составляла коктейль Гекаме?да, кудрявая дева,

Дочь Арсиноя: её Нестор взял как трофей в Тенедо?се,

В день, как Пелид разорил Тенедо?с. Её сами ахейцы

Старцу избрали как дар: ведь советами всех побеждал он.

 

Сколько же всего разрушил (завоевал) городов Ахиллес? Вот он сам говорит об этом Одиссею, когда тот пришёл к нему вместе с посольством от Агамемнона для заключения мира:

 

(9:325-329)

«Так же под Троей и я: сколь ночей здесь провёл я бессонных,

Сколько кровавых провёл дней на сечах жестоких, смертельных,

Храбро сражаясь с врагом из-за женщин Атридов надменных!

На кораблях разорил городов многолюдных двенадцать;

Пешим одиннадцать их разорил в многоплодной Троаде».

 

Итог подведён, сам Ахиллес на десятом году войны сообщает, что завоевал 23 города. А ведь эти города, как и Троя, ничего плохого Ахиллесу не сделали. Зато теперь, к десятому году войны, все ахейцы, все троянцы, и даже все союзники Трои знали о его силе и храбрости. Он завоевал городов больше, чем все остальные герои Эллады. Он, наконец-то, прославился. Но больше уж он не завоюет ни одного города. Не завоюет он и Трою.

Может, кто-то скажет, что Троя была мощнее остальных городов, больше, крепче. Конечно, так, ведь она была столицей. Но, тем не менее, мы помним, что сам Ахиллес говорил Патроклу о том, как легко мог бы разрушить Трою и без всякого войска. Мало того, вспомним, что Патрокл с отрядом мирмидонцев чуть было не взял Трою, даже и без Ахиллеса. Помешало лишь заступничество за город бога Аполлона.

Так что, как говорили древние, верша праведный суд: смотри, кому было выгодно! А выгодно было только Ахиллесу. Именно ему, сильнейшему воину из всей армии Агамемнона, была выгодна долгая, затяжная война. Именно по его вине под Троей долгих десять лет погибали тысячи его однополчан.

Итак, раскрывая характер Ахиллеса, «главного героя» «Илиады», мы, кажется, раскрыли и главную тайну Троянской войны. Если у кого-то всё ещё возникает вопрос: почему слова «главный герой» я ставлю в кавычки, то я объясню. Во-первых, я пытаюсь доказать, что героем назвать Ахиллеса можно лишь с большой натяжкой. А во-вторых, я пытаюсь доказать, что в «Илиаде» главным героем является вовсе не он.

 

 

9.

Подтверждение догадки

 

Действительно, нигде во всей поэме мы не находим даже намёка на то, что Ахиллес пытался разрушить сам город Трою, как он разрушил уже много городов в округе. Впрочем, нет, один намёк на это всё-таки в поэме есть. Но даже сам факт того, что во всей поэме показан всего один случай, когда Ахиллес хочет идти на Трою, уже говорит о многом. И этот эпизод ещё более убеждает меня в правоте моих доводов. Очень уж показной кажется эта единственная попытка Ахиллеса. Примечателен даже тот факт, что происходит это уже после убийства Гектора, второго гаранта непобедимости Трои (первый гарант, как мы понимаем, – стены города).

Вот над трупом Гектора Ахиллес говорит:

 

(22:381-384)

«Не попытаться ли нам теперь города стены изведать

Силой оружия? Что нам на это ответят троянцы?

Бросят ли город они после гибели сына Приама,

Или же драться рискнут, даже если вождя их не стало?..»

 

Для Ахиллеса вполне естественно, что без вождя город должен просто сдаться.

Итак, мы единственный раз на протяжении всей поэмы видим, как Ахиллес думает о том, чтобы идти на Трою. И видим, что думает он об этом именно тогда, когда Троя осталась без Гектора, то есть, стала ещё слабее. Мы знаем, что и раньше, когда Гектор был жив, Ахиллес утверждал, будто легко может взять Трою. Поэтому мы понимаем, что теперь-то он и подавно может взять город, без особого труда. И любой герой на месте Ахиллеса непременно попытался бы сделать это. Ведь мы помним, как Патрокл чуть было не взял Трою и без Ахиллеса, и при живом Гекторе.

И вот, мы видим, что Троя стала лёгкой добычей для такого воина, как Ахиллес. Но что же происходит дальше? А дальше Ахиллес, казалось бы, совсем неожиданно, вопреки военной логике и здравому смыслу, идёт на попятную. Он говорит:

 

(22:385-387)

«Впрочем, зачем же сейчас моё сердце тревожится этим!?

Мёртвый лежит у судов, не оплаканный, не погребённый,

Друг мой любимый Патрокл!..»

 

Почему Ахиллес вдруг вспоминает о своём любимом друге Патрокле? Ведь ясно же, что взятие Трои гораздо важней для всего войска, для всей Эллады, чем мертвец, который мог бы и подождать. Ахиллес вполне мог бы сначала взять Трою, принести победу ахейцам, и тем самым прославиться так, что уж больше некуда! А заодно и за смерть Патрокла отомстил бы намного сильнее. Но этого не происходит. И причины нам теперь более чем ясны. Ахиллес прекрасно помнит, что Трои он никак взять не может по пророчеству. Он понимает, что при штурме Илиона ему суждено погибнуть. И Ахиллес находит благородный предлог, чтобы не штурмовать Илион. Он снова личную выгоду ставить выше общественной, а свою жизнь оценивает выше жизней своих однополчан.

Ведь смотрите, что происходит. Ахиллес в поэме больше не совершит ничего, никакого подвига. Весь его подвиг в «Илиаде» заключается лишь в убийстве Гектора. Большей славы он не добьётся. Разве как истинный герой не мог он помочь своему войску взять Илион и погибнуть? Мог. Но Ахиллес хочет жить.

И он решает отступить под благородным предлогом, что ещё не погребён его лучший друг Патрокл. Тот самый Патрокл, за которого Ахиллес, как мы укажем ниже, не очень-то спешил вступить в битву.

 

 

10.

Выгода, прежде всего

 

Выходит, основная черта характера Ахиллеса – это выгодность, корыстность? Ведь почти все его действия продиктованы выгодой. Да, это удивительно, но Ахиллес во всём ищет выгоду. И именно поэтому его так удивляет поступок Энея, который вдруг решает сразиться с ним. Ахиллес говорит Энею:

 

(20:178-186)

«Что ж далеко так, Эней, отошёл ты от войска и встал здесь?

Сердце, быть может, тебя побудило сразиться со мною

В гордой надежде, что ты над троянами царствовать будешь,

Честью Приама догнав? Но ведь, если б меня и сразил ты,

Верно, Приам не тебе своё царство и скипетр доверит.

Есть у него сыновья; и в намереньях твёрд он и крепок.

Или троянцы тебе обещают удел знаменитый,

Лучшее поле для стад и для пашен, чтоб им обладал ты,

Если осилишь меня? Но тяжёл этот подвиг, надеюсь!»

 

То есть, Ахиллес даже не понимает, как можно сражаться, если за это ничего не получишь. Ради чего рисковать жизнью? Ему, как агрессору, пришедшему на войну за славой и добычей, трудно понять, что люди готовы отдать жизни за свой дом, за своих родных, за свою страну. Выгодность Ахиллеса видна даже тогда, когда он провожает своего друга Патрокла в бой. Он не на миг не забывает о том, что пришёл на войну за славой, поэтому говорит Патроклу:

 

(16:83-87)

«Только завет дам тебе, и его ты исполни как надо,

Чтобы и славой меня ты, и честью великой возвысил

В стане данаев, да так, чтоб данаи прекрасную деву

Сами отдали бы мне, предложив и даров пышных много, –

Брань от судов отрази и назад, Менетид, возвратись ты!»

 

Посылая Патрокла в бой, Ахиллес думает не о нём, и не об ахейцах. Нет, он думает о своей славе. Мы помним из девятой песни, что Ахиллесу уже предлагались огромные дары от Агамемнона в знак примирения. Но Ахиллес отверг их. И это тоже понятно. Ему не нужны дары, ведь он знает, что не вернётся с войны. Зачем ему дары? Но ему важен сам факт того, что ахейцы приходят умолять его. Ему важен факт подтверждения его славы и величия. Ему это выгодно.

И вот теперь он снова говорит Патроклу о дарах, но хочет он вовсе не даров, он хочет, чтобы перед ним ещё раз поклонились ахейцы, и ещё раз подтвердили его славу.

Заботясь о своей выгоде, Ахиллес даёт Патроклу строгий наказ:

 

(16:89-92)

«Ты без меня, Менетид, и не думай разбить совершенно

Храбрых троян, чтоб ещё моей чести сильней не унизить!

Радуясь мужеством ты, лёгкой славой победного боя,

Трои сынов истребляй, но полков не веди к Илиону!»

 

То есть и тут Ахиллес думает лишь о себе, а не о победе над Троей, не о своих однополчанах, и даже не о Патрокле, так как он беспокоится, чтобы Патрокл не превзошёл его славой, взяв Илион. Ахиллес наказывает своему другу:

 

(16:95-96)

«Вновь ты ко мне возвратись, кораблям даровав лишь спасенье!

Войско ахеян оставь на полях боевых истребляться…»

 

Чьему войску Ахиллес хочет гибели? Троянскому? Нет! Он хочет гибели своим же однополчанам, ахейцам, соотечественникам, героям Эллады! И всё это лишь для своей выгоды, для своей славы. Хорош же герой!

Итак, мы видим, что жажда великой славы стала для Ахиллеса идеей фикс, его безумной идеей. С самого начала войны он делает всё для того, чтобы добиться как можно большей славы. Не случайно в девятой песне, когда к Пелиду приходит посольство, чтобы упросить его помириться с Агамемноном, Гомер указывает нам на то, чем занят Пелид Ахиллес возле своих кораблей:

 

(9:185-189)

В стан мирмидонцев придя, к их судам, и найдя там героя,

Видят, что сердце своё услаждает Пелид звонкой лирой,

Пышной, изящной, цветной, и с серебряной на?кольней сверху.

Взял он с трофеем её, когда город разбил Этиона.

Лирой он дух услаждал, воспевая деянья героев.

 

Мы видим, что Пелид поёт о славе героев. Не о мирном счастье, не о любви, не о родине, а именно о славе! И это понятно, ведь жаждущий любви, поёт о любви, а жаждущий славы, поёт о славе.

Кстати, слава-то славой, но в «Илиаде» мы видим, что Ахиллес и разжился неплохо на своём гневе. Агамемнон дал ему среди прочих даров 10 золотых талантов, и Приам тоже дал среди прочих даров 10 золотых талантов. Если верить «Википедии», то в гомеровское время один золотой талант равнялся 16,8 кг. Получается, что Ахиллес только от Агамемнона и Приама получил 336 кг чистого золота. А сколько ещё он добыл золота сам при разграблении других городов?

 

 

11.

Славы любой ценой

 

Здесь я попробую, основываясь на текстах поэмы, ещё раз показать, что ради славы Ахиллес был готов на любой поступок, на всё, что угодно. Завоевав под Троей больше городов, чем любой их ахейских героев, Ахиллес понимал, что для вечной славы этого всё-таки недостаточно. И, разругавшись с Агамемноном, он даже свой гнев решил довести до таких пределов, чтобы о нём помнили и далёкие потомки. По сути, расчёт Ахиллеса оказался верным. Ведь если бы не его губительный гнев, самой поэмы «Илиада» могло бы и не быть.

 

(19:55-64)

Встал между ними Пелид Ахиллес быстроногий; сказал он:

«Царь Агамемнон! Когда б раньше так поступили мы оба

Было б полезнее то, чем когда, в огорчении нашем,

Гложущей душу враждой воспылали за пленную деву!

О, Артемида, зачем не пронзила стрелой Брисеиду

В день, как, разрушив Лирнесс, я себе её выбрал из пленниц!

Столько ахейских мужей не глодало бы землю зубами,

Пав под руками троян, когда я так упорствовал в гневе!

Гектор и Трои сыны были рады тому, а данайцы

Долго теперь наш раздор будут помнить губительный, вечно!..»

 

Последняя строка в этом отрывке очень характерна для Ахиллеса. Она снова говорит нам о его патологической тяге к славе. Лишь теперь Ахиллес готов на примирение, потому что знал, что уже обрёл вечную славу. Пусть даже таким путём. Пусть даже путём разрушения, путём великого гнева, путём смерти своих товарищей, путём смерти своего лучшего друга.

Не похоже ли это на поступок Герострата, сжегшего храм Артемиды ради вечной славы? Мы видим, что и Ахиллес обращается именно к богине Артемиде, упрекая её в том, что она не убила Брисеиду. Этот факт прошу читателя запомнить, так как мы к нему ещё вернёмся. Здесь я его упомянул лишь как дополнительный штрих к нелестному портрету Ахиллеса.

Далее Гомер указывает на то, как сильно Пелид Ахиллес жаждет славы:

 

(20:498-503)

Так под Пелидом кругом его твердокопытные кони

Трупы крушили, щиты, шлемы, копья. Окрасились кровью

Медная ось вся и с ней полуборт колесницы высокий:

В них, словно дождь, от копыт и от бурных колёс непрерывно

Брызги хлестали. Пылал между смертными славы нетленной

Храбрый Пелид отыскать, и в крови обагрял свои руки.

 

Ниже в отрывке, когда Ахиллес сражается с волнами реки Ксанфа, мы видим, что Пелид прекрасно знает о предназначенной ему гибели под Троей. Но когда он чувствует, что река побеждает его, он паникует, потому что на миг усомнился в пророчестве. Он страшится умереть без славы:

 

(21:272-283)

Крикнул Пелид наконец, обращаясь к высокому небу:

«Зевс! Неужели никто из богов не придёт мне на помощь,

Чтобы спасти от реки? А потом всё готов претерпеть я!

О, но кого осуждать из бессмертных? Кто в этом виновен?

Мать лишь одна, моя мать, что меня обольщала мечтами!

Мать мне твердила, что здесь, под твердыней троян броненосных,

От Аполлоновых стрел быстролётных одних я погибну;

Гектор меня не убьёт! Лучше б он, славный сын Илиона,

Храброго битве сразил и трофеем гордился бы, храбрый!

Ну а теперь я судьбой принуждён здесь погибнуть без славы.

Как молодой свинопас, поглощённый осенним потоком,

Брод не найдя, перейти не сумел, – так и мне, утонуть здесь!»

 

На протяжении всей поэмы мы видим, что идея славы уже овладела сердцем и умом Ахиллеса настолько, что он практически каждый свой поступок сверяет с ней, как с лакмусовой бумажкой. Но желание всегда выглядеть славным, смелым и красивым нередко подводит его.

 

 

12.

Руководство от Ахиллеса для вступления в бой за лучшего друга

 

Итак, мы уже много нового узнали об Ахиллесе. А теперь давайте рассмотрим ещё один эпизод, который красноречиво характеризует нашего героя. Эпизод, когда Ахиллес готовиться отомстить за смерть своего лучшего друга Патрокла.

Вот мы читаем, что Ахиллесу сообщили о смерти его друга. И что же он делает?

Когда я читал «Илиаду» впервые, я подумал, что сейчас-то самый сильный и смелый герой поэмы, обезумев от горя, схватит первые попавшиеся доспехи, или даже вовсе без них (ведь, как мы помним, он неуязвим), возьмёт лишь копьё и бросится в бой на врага, чтобы отомстить за друга, которого любит больше всех? Но я ошибся.

Первым делом Ахиллес снова плачет. Плачет так сильно, что на дне морском его слышит мать и спешит к нему вместе с тётками. Посетовав мамочке, Ахиллес решает-таки, что надо идти в бой и отомстить за друга. Но мать говорит, что нужны новые божественные доспехи. Она обещает принести их ему на следующий день, утром.

И что же Ахиллес? Может быть, он не хочет ждать и, отвергая опасность, бросается в битву ради друга? Отнюдь. Он смиренно соглашается ждать до утра. Самое удивительное, что всё это происходит в то время, когда другие ахейцы из последних сил бьются за мёртвое тело его друга, не обладая божественными доспехами. Многие погибают. Вот как описано отступление ахейцев (данайцев) с телом Патрокла:

 

(17:760-761)

Ров и окрестность вокруг всю покрыли оружием пышным

В бегстве данайцы. Так вихрь бурной битвы свирепствовал страшно.

 

И далее:

 

(18:149-167)

С криком ахейцы тогда перед Гектором людоубийцей

В страхе к своим кораблям прибежали, к волнам Геллеспонта.

Тщетно Патрокла они, Ахиллесова мёртвого друга,

Рвались спасти из-под стрел разъярённых троянцев: настигли

Конных и пеших ряды. Впереди, словно бурное пламя,

Гектор великий летел. Вот догнали Патрокла троянцы.

За ноги трижды хватал шлемоблещущий Гектор Патрокла

Вырвать пылая; кричал, призывая троянцев на помощь.

Трижды Аяксы его отражали от тела Патрокла

Бурною мощью своей. Но упорно, на силу надеясь,

Гектор то вновь нападал на столпившихся, то страшным криком

В помощь троян призывал. Но назад отступить и не думал!

Так же, голодного льва отпугнуть от кровавого трупа

В поле ночном пастухи, разъярённого жаждой, не могут, –

Как не могли отогнать и совместно два храбрых Аякса

Гектора, Трои вождя, Приамида, от тела Патрокла.

И овладел бы он им, и покрылся бы славой великой,

Если б к Пелиду в тот миг не явилась, подобная вихрям,

С вестью Ирида с небес, чтобы в бой поспешил он…

 

Итак, мы видим, что Гектор свободно мог овладеть телом Патрокла, мог увлечь его в Илион, мог надругаться над ним. Поэтому богиня Гера посылает к Ахиллесу вестницу Ириду, и та говорит ему:

 

(18:170-180)

«К бою готовься, Пелид, муж ужаснейший и быстроногий!

Тело Патрокла спаси! За него уже бурная сеча

Перед судами идёт! Там неистово рубят друг друга!

Мужи ахейские, – чтоб отстоять бездыханное тело;

Мужи троянские, – чтоб овладеть и умчать к Илиону!

Пламенно рвутся они. Жарче всех бронеблещущий Гектор.

Жаждой пылает увлечь он Патроклову голову, чтобы

С шеи срубить и на кол водрузить, надругавшись над трупом.

Хватит покоиться! Встань и иди! В сердце ужас почувствуй,

Если в забаву для псов илионских Патрокл превратиться!

Ждёт тебя вечный позор, если труп изуродован будет!»

 

Может быть, вы думаете, что хоть теперь Ахиллес, самый храбрейший и сильнейший из всех ахейских и троянских воинов, кинется в бой за друга? Напрасно надеетесь. Вот что он отвечает Ириде:

 

(18:188-191)

«Как мне в сраженье идти? Мой доспех у враждебных троянцев!

В битву мне милая мать запретила вступать, если прежде

Не возвратится сама, если здесь я её не увижу:

Мне от Гефеста она принесёт боевые доспехи...»

 

То есть, переводя на современный молодёжный язык, Ахиллес говорит, что ему мама не велела сражаться, пока у него не будет соответствующего «прикида». Хорош герой! И всё это притом, что Ахиллес прекрасно знает, что Гектор не может его убить. Но выйти против Гектора, чтобы помочь товарищам спасти тело своего же лучшего друга, Ахиллес Пелид не хочет. Тогда, потеряв терпение, Ирида говорит Ахиллесу:

 

(18:198-201)

«…Но без доспеха ко рву подойди, покажись лишь троянцам:

Только увидев тебя, ужаснутся трояне и, может,

Пламенный бой прекратят. Отдохнут и данаев герои.

Боем измучены все. Краток отдых в сражениях долгих».

 

И только после этого Ахиллес под прикрытием божественного огня Афины выходит ко рву и, не вступая в битву, кричит, пугая троянцев. Так он приходит на помощь ахейцам, которые бились за спасение тела его друга.

Да-а-а… Тут уже нечего добавлять. Характер героя виден как на ладони. Не кажется ли вам, что Гомер просто смеётся над геройством Ахиллеса?

 

 

13.

Руководство от Ахиллеса для того, чтобы показать себя героем

 

Но вот утром мать Фетида приносит-таки Ахиллесу доспехи. Теперь поведение его совершенно меняется. Он хочет немедленно идти мстить за своего любимого друга и за погибших товарищей. Он хочет вести в бой солдат, даже не накормив их:

 

(19:198-208)

Сыну Атрея тогда так сказал Ахиллес быстроногий:

«Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

После ты лучше о том позаботься, во время другое,

В час, когда в тяжком бою передышка короткая будет,

И когда в сердце моём гнев не будет свирепствовать столько.

Трупы сражённых ещё перед нами лежат, тех, которых

Гектор свирепый убил, когда Зевс даровал ему славу.

Вы же зовёте народ чинно завтракать! Я б не позволил!

Я бы теперь же повёл, натощак аргивян и голодных

В битву кровавую! Мстить за погибших! Лишь перед закатом,

Пир бы устроил для всех, когда мы отмстим за погибших».

 

Сам не выйдя немедленно мстить за друга, прождав целый вечер и целую ночь, пока ему принесут доспехи от бога, теперь он не хочет дать солдатам даже позавтракать. Спешка вдруг стала для Ахиллеса жизненно необходимой. Он вспоминает теперь и трупы сражённых товарищей. Но не упоминает о том, что лежат они сражёнными возле ахейского стана по его же вине.

Лишь мудрый Одиссей убеждает его дать войску позавтракать перед битвой:

 

(19:-220-234)

«Пусть же душа у тебя укротится моим убежденьем:

Быстро людские сердца пресыщаются в битве убийством.

Где много скошено, там всё скуднее становится жатва.

Каждый живой на счету и в войне, если равно склоняет

Зевс роковые весы между войск, войн и судеб вершитель.

Нет, не желудком должны сокрушаться ахейцы о мертвых:

Много ахейских сынов, ежедневно, ряды над рядами,

Гибнут! Когда бы и кто смог тогда отдохнуть от печали?

Долг наш земле предавать испустившего дух человека,

Твердость на сердце храня, день поплакать над другом умершим.

Всем остальным же, кто жив после битв и сражений остался,

Нужно питьём и едой укрепиться, чтоб с ревностью новой

Каждый всегда мог с врагом без усталости биться, покрывшись

Крепкою медью. И пусть в нашем стане никто из народа

Больше не медлит уже, ожидая другого приказа!»

 

И только благодаря твёрдым и мудрым убеждениям Одиссея Ахиллес соглашается подождать, пока солдаты позавтракают. В это время он получает от Агамемнона обещанные дары в знак примирения. Дары, которые ему не так уж, собственно, и нужны, как мы понимаем.

 

 

14.

Главный конфликт поэмы

 

Но давайте ещё раз вернёмся к началу поэмы и посмотрим на главный конфликт «Илиады», ставший как бы фоном повествования до 19-й песни. Мы уже многое узнали о характере Ахиллеса, о его планах, и сейчас мы можем по-другому посмотреть на возникновение этого конфликта, на ссору между Ахиллесом и Агамемноном. Теперь нам уже понятно, почему Ахиллес так болезненно реагирует на слова Агамемнона, когда тот лишь вскользь говорит, что может отнять у него пленницу.

Давайте рассмотрим конфликт подробней и узнаем, чьей вины в нём больше, Ахиллеса или Агамемнона. Вот мы видим, как перед Агамемноном неожиданно встал выбор: отдать любимую пленницу её отцу, вернуть её на родину, и этим прекратить гибельный мор в войске; или оставить пленницу себе, но тогда мор будет и дальше поражать войско. И тут на собрании Агамемнон признаётся:

 

(1:112-113)

«Знай, что в душе я желал черноглазую деву, дочь Хриса,

В дом мой ввести; предпочёл я б её и самой Клитемнестре…»

 

Клитемнестра жена Агамемнона. Мы видим, что Агамемнон всё-таки любит Хрисеиду. Ведь чего стоят публичные признания главнокомандующего перед всеми вождями в том, что он рабыню предпочитает своей жене?! Для сравнения отметим, что нигде в поэме не упоминается о том, что Ахиллес хотел бы связать свою жизнь с Брисеидой, хотя он тоже говорит, что любил её. Впрочем, о любви Ахиллеса к Брисеиде мы ещё поговорим ниже.

Далее мы видим, что для спасения войска Агамемнон идёт на эту личную жертву, и соглашается отдать девушку. То есть, Агамемнон общественный интерес ставит выше личного, хотя по своему положению и статусу он вполне мог бы отказаться, ведь отец девушки, жрец Хрис, который пришёл просить, чтобы за выкуп ему вернули дочь, относится к побеждённым народам. Однако Агамемнон идёт на уступку:

 

(1:116-117)

«Но соглашусь, и её возвращу, если требует польза:

Лучше мне видеть народ мой спасённым, чем гибель и язвы».

 

Здесь уместно снова вспомнить Ахиллеса, так как мы уже достаточно говорили о том, что он-то как раз свой интерес ставит выше интереса всего ахейского народа, в результате чего погибло куда больше ахейцев, чем от мора. К чести же Агамемнона скажем, что это не единственный факт, когда он ради общего дела вынужден жертвовать теми, кого любит. Вспомним стояние ахейского войска в Авлиде. По мифам мы знаем, что Агамемнон вынужден был принести в жертву свою любимую дочь. Конечно же, это знали всё ахейские вожди. И они понимали, как тяжело Агамемнону вновь расставаться с девушкой, которую он успел полюбить.

Далее Агамемнон вполне резонно просит вождей дать ему хотя бы замену пленницы. Здесь мы должны понять, что, по кодексу чести того времени, потерять военную награду было позором, тем более для главнокомандующего. В этом случае нам становятся понятны слова Агамемнона:

 

(1:118-119)

«Дайте другую тогда мне награду, чтоб в стане аргивском
Я без награды один не остался, ведь это позорно».

 

И вдруг возникает конфликт. Казалось бы, совсем на пустом месте. Давайте представим ситуацию. Идёт совет ахейского войска. Собрались вожди. Выясняется, что для спасения войска главнокомандующий должен не только лишиться военной награды (что является позором уже само по себе), но и любимой пленницы, которая и была этой наградой. Ради спасения людей Агамемнон соглашается на эту жертву, он просит лишь дать взамен другую девушку, потому что иначе он будет опозорен. Все вожди молчат, так как понимают ситуацию. И только Ахиллес недовольно заявляет:

 

(1:122-123)

«Славою гордый Атрид, беспредельно корыстолюбивый!

Где для тебя обрести добродушным ахейцам награду?»

 

Он сразу начинает оскорблять главнокомандующего. Что это? Может быть, какая-то давняя злость? Но в поэме мы не видим, чтобы Ахиллес ранее конфликтовал с Агамемноном. И тогда, когда они примиряются в 19-й главе, они ведут себя очень учтиво и кроме этого, не вспоминают больше никаких конфликтов. Да и эту-то ссору сваливают на промысел Зевса. Может, Ахиллес не знает о субординации? Тоже вряд ли. Ведь он сам – царь и полководец. И он прекрасно понимает, что Агамемнон – главнокомандующий! Тогда, может, это элементарная невоспитанность? Но вряд ли царь Ахиллес был невоспитанным. Хотя, по его поведению на этом совете вождей, вполне можно так подумать.

Скорее же всего, тут в Ахиллесе просыпается давняя и неудержимая зависть к славе Агамемнона. Мы знаем, что к 10-му году войны Ахиллес уже добился славы самого сильного и смелого воина. Но Агамемнон всё равно был выше его по положению, и это задевало себялюбие Ахиллеса.

С одной стороны мы видим, что Ахиллес даёт Агамемнону неплохой, по своей сути, совет возместить ему утрату вчетверо, но не сейчас, а после. С другой же стороны мы понимаем, что Ахиллес сам провоцирует Агамеанона на конфликт, так как форма его обращения привела бы в ярость любого руководителя, а уж тем более главнокомандующего. Естественно, что возмущённый Агамемнон грозится сам взять награду взамен утраченной:

 

(1:137-139)

«Если ж откажут, я сам к вам приду и возьму себе деву;

Может, твою, Ахиллес, иль – Аяксову, иль – Одиссея!

Сам я приду и возьму! Но тогда на меня не пеняйте!..»

 

И это лишь начало конфликта. Та его стадия, на которой ещё возможно примирение. Что могло бы унять, затушить этот конфликт? Всего лишь спокойное мудрое слово. Агамемнон в «Илиаде» вовсе не деспот. Ни Нестор, ни Одиссей, ни Аякс, ни Диомед, ни другие ахейские герои не боятся сказать Агамемнону правду в глаза, если тот неправ. Из дальнейших глав поэмы мы неоднократно видим, как он легко покоряется разумному слову товарищей. Но что же происходит на совете дальше? А дальше Гомер показывает, что и мудрый Одиссей, и великий Аякс, чьи имена Агамемнон также назвал в пылу спора, молчат. И это примечательно. Они молчат, потому что понимают Агамемнона. Понимают, что он прав.

Ахиллес же напротив, оскорбляется в своей гордыне ещё сильнее. И в ответ начинает ещё больше оскорблять и унижать Агамемнона при всех вождях. Мы видим, как он говорит о том, что Агамемнон получает больше военных наград, чем другие, хотя он, Ахиллес, завоевал городов больше всех остальных. И лишь после этих оскорблений Агамемнон взрывается и говорит Ахиллесу:

 

(1:181-186)

«Я презираю твой гнев! Прежде сам тебе буду грозить я:

Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду, –

Я возвращу, и корабль снаряжу, и людей предоставлю.

Только к тебе, Ахиллес, я приду, и твою Брисеиду

За Хрисеиду возьму! Для того, чтобы ясно ты понял:

Власть моя выше твоей!..»

 

Далее, мы помним, что Ахиллес хватается за меч, и чуть было не бросается в драку. Лишь вмешательство богини Афины предотвращает резню.

А теперь мне хочется ещё раз спросить у читателя. Кто же виноват в конфликте, Ахиллес или Агамемнон? Кто виноват в том страшном гневе, который Ахиллес обратил против своих же соотечественников? И здесь ответ кажется очевидным.

 

 

15.

Тема любви в «Илиаде»

 

Весьма интересна в «Илиаде» и тема любви. Ведь известно, что главный герой эпического произведения, как правило, должен любить, и должен быть любимым. Но вот что удивительно, на первый взгляд кажется, что даже тема любви в «Илиаде» показана совершенно неправильно. Было бы любопытно, например, рассмотреть тему любви Елены и Париса, которая тоже таит в себе много открытий для непосвящённого читателя, но в этой главе мы остановимся только на Ахиллесе.

Давайте посмотрим сначала, кого любит герой «Илиады» Ахиллес, кроме себя самого. Ведь то, что он больше всех любит себя самого, мы, кажется, уже доказали.

Конечно же, Ахиллес любит отца и мать. Это естественно, это велит ему сыновний долг. Но давайте посмотрим на степень его любви, как сильно он их любит. Эта степень слегка проглядывает сквозь тексты поэмы. Да, Ахиллес любит свою мать. Но мы видим и то, как он упрекает её.

 

(21:275-281)

«О, но кого осуждать из бессмертных? Кто в этом виновен?

Мать лишь одна, моя мать, что меня обольщала мечтами!

Мать мне твердила, что здесь, под твердыней троян броненосных,

От Аполлоновых стрел быстролётных одних я погибну;

Гектор меня не убьёт! Лучше б он, славный сын Илиона,

Храброго битве сразил и трофеем гордился бы, храбрый!

Ну а теперь я судьбой принуждён здесь погибнуть без славы».

 

И мы понимаем, как больно матери слушать его упрёки, упрёки того, кого она любит всей душой, и кого она одна только и любит.

Любит ли Ахиллес своего отца? Здесь тоже мы должны ответить утвердительно. Да, он любит отца. Но вот что он говорит над Телом Патрокла:

 

(19:321-327)

«Больше меня поразить не могло бы жестокое горе,

Если б печальную весть и о смерти отца я услышал,

Старца во Фтии, теперь, может, льющего горькие слёзы,

Что сына помощи нет, что сейчас я в стране чужедальней

С Трои сражаюсь детьми ради девы презренной, Елены;

Даже когда б я узнал и о смерти любимого сына!

Жив ли мой Неоптолем, что на острове Скирос воспитан?»

 

Какое признание! То есть, и отца, и своего сына Ахиллес любил не больше, чем друга Патрокла! Ну, хорошо, мы знаем, что в юности люди очень часто ценят и любят своих друзей больше, чем своих родителей. Пусть так. Но Ахиллес уже не юноша! В «Илиаде» ему должно быть около 30-ти лет. И у него уже есть сын. Но и своего сына Неоптолема он ставит не выше Патрокла. Итак, мы узнали, что мать, отца, сына, то есть всю свою родню, Ахиллес любил не больше, чем Патрокла. О матери же Неоптолема Ахиллес и вовсе не упоминает.

Ну а о том, как сильно Ахиллес любит самого Патрокла, мы уже немного знаем. Стоит только вспомнить, что ради любимейшего друга он не бросается в бой сломя голову, а ждёт, когда мать принесёт ему доспехи, в то время как другие ахейцы бились и погибали за тело Патрокла и без божественных доспехов. Есть и ещё некоторые намёки на Ахиллесову любовь к другу:

 

(19:314-318)

Лишь о Патрокле вздыхал, лишь о нём говорил он и думал:

«Прежде, бывало, ты мне, о, несчастный любезнейший друг мой,

Сам здесь, в шатре, предлагал пищу вкусную, сладкую; был ты

Быстр и заботлив всегда, даже если спешили ахейцы

В бой многослёзный вступить, чтоб сразиться с троянцами снова».

 

Мы видим, что Ахиллес вспоминает о друге, как о любимом слуге, который был наиболее проворен в выполнении услуг, наиболее заботлив. Так в России помещики жалели любимых крепостных слуг, которые вдруг умирали, а другие не могли так хорошо и проворно ухаживать за господами. Вот и Ахиллес вспоминает о Патрокле, не как о равном друге. Да у Ахиллеса и нет таких друзей.

Любопытен ещё один намёк в тексте поэмы, который мы видим чуть раньше, когда Патрокл ещё был жив:

 

(9:666-668)

Невдалеке и Патрокл спал с Ифисой своей легкостанной, –

Дар Ахиллеса: её дал Пелид ему в день, как разрушил

Скирос богатый, царя Эниея прекраснейший город.

 

Этот штришок указывает на то, что Патроклу приходится довольствоваться дарами Ахиллеса. Он не имеет права выбора. Из других текстов мы видим, что Ахиллес сам себе выбирает наложниц из завоёванных пленниц. И, конечно же, самых лучших. Нет, что ни говорите, а дружба между Ахиллесом и Патроклом не была равной. Это была «дружба» из разряда «начальник – подчинённый», «царь – сатрап». Разве можно неравную дружбу назвать истинной? Думаю, что нет.

Но давайте рассмотрим самый главный вопрос любви Ахиллеса в «Илиаде». Любит ли Ахиллес Брисеиду? Поначалу нам кажется, что да, любит. Конечно, она ему нравится, своей красотой и, видимо, покорностью. И, вполне возможно, что Ахиллес искренне, считает, что любит её. Но потом, когда мы внимательней вчитываемся в текст, оказывается, что это не совсем так. Мы понимаем, что гнев его рождён более оскорблённым самолюбием, нежели потерей любимой женщины.

Выше мы уже рассматривали конфликт Ахиллеса и Агамемнона. Уже в начале поэмы мы видим, что Ахиллес оскорблён тем, что у него отнимают заслуженную награду – наложницу. Иначе, как наградой от ахейцев за победу в боях, он Брисеиду не называет даже перед своей матерью. Когда он жалуется матери на «несправедливость» Агамемнона, он говорит о том, что у него отняли заслуженную награду, а не любимую женщину. То есть, оскорбили его честь, его самолюбие, а не его любовь.

Ничего не говоря открыто, не навязывая читателю своё мнение, Гомер просто показывает нам героев такими, какими они являются. Он показывает нам те «картинки», которые способны раскрыть характеры героев. А уж поймём ли мы эти его картинки-подсказки, и как мы их поймём, зависит только от того, будем ли мы над ними задумываться, будем ли анализировать их.

И вот, в 9-й песне Гомер показывает нам следующую картинку. Мы видим, как после посольства от Агамемнона, когда Ахиллес отказался мириться с ним и принимать его дары, он спокойно ложится спасть с другой наложницей.

 

(9:663-665)

Сам Ахиллес ночевал в доме штаба своей крепкой ставки;

Пленная возле него дева с острова Лесбос лежала,

Форбаса юная дочь, Диомеда, прекрасная ликом.

 

Конечно, в те времена у многих царей было по несколько жён и наложниц. Это было нормально. Но именно этот факт даёт нам понять то обстоятельство, что Брисеида для Ахиллеса была всего лишь любимой наложницей, одной из многих, а не единственной любимой женщиной на свете. Почему именно так? Да потому что сам Гомер указывает нам на это. Больше во всей поэме не найти эпизода, чтобы какой-то герой лёг спать с наложницей. Не делает этого и Агамемнон, потерявший Хрисеиду. Так зачем же Гомеру нужно было упоминать об этом, зачем он показал читателю этот момент? Ответ мы теперь знаем. Но есть ещё одно подтверждение сказанному:

 

(19:55-60)

Встал между ними Пелид Ахиллес быстроногий; сказал он:

«Царь Агамемнон! Когда б раньше так поступили мы оба

Было б полезнее то, чем когда, в огорчении нашем,

Гложущей душу враждой воспылали за пленную деву!

О, Артемида, зачем не пронзила стрелой Брисеиду

В день, как, разрушив Лирнесс, я себе её выбрал из пленниц!»

 

Как так? Ахиллес желает смерти своей любимой?! Неужели такова любовь Ахиллеса? К сожалению, такова. Ахиллес не умеет любить. Любопытен и ещё один момент. В последней песне поэмы мы замечаем любопытную оговорку матери Ахиллеса, когда она утешает сына:

 

(24:128-130)

«Милый мой сын! Ну зачем, до сих пор ты, скорбя и тоскуя,

Сердце терзаешь своё? Ты забыл о покое и пище.

Было б тебе хорошо насладиться любовью с рабыней…»

 

Мать, любящая более всего на свете своего сына и знающая его сердце (а Фетида в поэме предстаёт нам именно таковой), ни словом не упоминает о Брисеиде, она просто говорит об обезличенной рабыне, любой, какой угодно. Почему? Потому, что она знает: для Ахиллеса они все равны. Ведь если бы он действительно любил Брисеиду, то любящая мать, как и любая любящая мать, знала бы это. И, чтобы отвлечь сына от горьких мыслей, предложила бы ему найти утешение в объятиях любимой женщины, а не просто рабыни. Но Фетида понимала, что у Ахиллеса нет любимой женщины, а Брисеиду он любит лишь как свою собственность, не более того, как самую красивую игрушку, за которую можно поспорить.

Недаром в поэме мы не находим никаких любовных сцен между Ахиллесом и Брисеидой. Мы не видим никаких нежных слов или ласки между ними, которые, хотя бы слегка, напоминали нам сцену встречи Гектора и Андромахи, или Александра и Елены, в которых можно хотя бы ясно понять их взаимоотношения. Напротив, мы вдруг видим, как Ахиллес спит с другой рабыней. И мы понимаем, для чего Гомеру нужно было показать эту деталь. Именно для того, чтобы подчеркнуть незначительность Брисеиды, как женщины, и, напротив, её значительность, как статуса собственности, из-за которого можно затеять ссору.

В последней песне мы видим, что точно так же, как и с вышеупомянутой рабыней, Ахиллес спит с Брисеидой. Гомер употребляет почти одинаковую повествовательную интонацию, чтобы показать равенство сцен. Никакой детализации, никаких намёков на чувства:

 

(24:675-676)

А Ахиллес – в свой шатёр удалился, на мягкое ложе,

И Брисеида при нём, молодая румяная дева.

 

Вот и всё. Совсем не похоже на те чувства, которые открывает перед всеми вождями Агамемнон, когда говорит на совете птицегадателю Калхасу:

 

(1:112-113)

«Знай, что в душе я желал черноглазую деву, дочь Хриса,

В дом мой ввести; предпочёл я б её и самой Клитемнестре».

 

Увы, таких чувств Ахиллес не испытывает. Он поглощён лишь мечтой о славе, он любит только себя и славу. Только об этом он и заботится. Но если сам Ахиллес не способен был любить никого и ничего, кроме славы, тогда, может быть, все любили его самого? Давайте посмотрим. Только здесь мы уже не будем рассматривать любовь отца и матери. Они, конечно же, любили Ахиллеса, каким бы он ни был, как любят своих единственных детей все родители, хотя частенько такие дети вырастают неисправимыми эгоистами, каким был и Ахиллес Пелид.

Итак, давайте посмотрим, любила ли Ахиллеса Брисеида? Мы знаем, что Брисеида является всего лишь рабыней, наложницей. Может ли рабыня любить того, кто убил её мужа, братьев, отца, всех родных, разрушил её город, а её взял в рабство? Ответ очевиден. Сама Брисеида в поэме ярко свидетельствует о том, кого она больше любит, Патрокла или Ахиллеса. Это свидетельство говорит о многом:

 

(19:282-297)

Брисова дочь, золотой Афродите подобная ликом,

Тело Патрокла едва увидала, сражённого медью,

Пала на грудь мертвецу, зарыдала и с воплями стала

Нежную шею свою, грудь терзать и прекрасные щёки.

И причитала, красой на богиню похожая дева:

«О, мой Патрокл! О, мой друг, для меня, злополучной, бесценный!

Горе! Живого тебя оставляла, шатёр покидая,

А, возвратившись, нашла бездыханным, любимец народа!

Так постигают меня непрерывно беда за бедою!

Мужа, с которым меня мать с отцом сочетали, – пронзённым

Медью жестокой пришлось перед городом нашим мне видеть;

Видела братьев своих, трёх единоутробных, что были

Равно любимые мной, – всех тот гибельный день поглотил их.

Ты же меня и в слезах, – в день, когда Ахиллес градоборец

Мужа сразил моего, город славный Минеса разрушил, –

Ты утешал…»

 

Шокирующее признание в любви, не правда ли? Здесь любопытен тот факт, что Брисеида именно Патрокла, а не Ахиллеса называет любимцем народа. Не намёк ли это на то, что всё мирмидонское войско, а может, и всё ахейское войско больше любило Патрокла, а не Ахиллеса? Безусловно, так, и ниже ещё мы скажем об этом. А здесь предлагаю поразмышлять над тем, как сильно любили наложницы своих господ. Намёк на это мы видим всего в двух, брошенных как бы невзначай, строках поэмы:

 

(19:301-302)

Так причитала она. С ней стенали и прочие жёны,

С виду – о мёртвом скорбя, но в сердцах – лишь о собственном горе.

 

Для рабынь и наложниц поплакать о любом мёртвеце – это всего лишь повод не ночью и не прячась поплакать о собственном горе, о потерянной свободе, об убитых родных и близких. Мы видим, как Ахиллес говорит своему убитому другу:

 

(18:339-342)

«Возле тебя много жён полногрудых троянских, дарданских,

Тех, что добыли с тобой мы копьём и могучестью нашей,

Руша цветущие все города, что не сразу сдавались.

Пусть дни и ночи теперь над тобой они льют горько слёзы».

 

Вот цена любви наложницы. Есть и ещё одно очень любопытное упоминание о том, насколько ценили пленниц:

 

(23:700-705)

Тут же Пелид учредил третьи игры, назначив награды.

Выставил войску призы за борьбу самых сильных атлетов.

Приз победителю был – для огня медный дивный треножник,

Очень большой, все его аж в двенадцать волов оценили.

Приз побеждённому был – рукодельница, юная дева:

Войско ахейцев её лишь в четыре вола оценило.

 

А теперь подумаем, могла ли Брисеида искренне любить Ахиллеса? Ответ – нет! Она его не любила. Ну, хорошо, пусть так. Но тогда, может быть, Патрокл любил Ахиллеса? Давайте рассмотрим и это вопрос. Для начала вспомним то, что мы знаем об их взаимоотношениях? Знаем, что Патрокл тоже находится в подчинённом положении. Знаем, что их «дружба» из разряда «начальник – подчинённый», «царь – сатрап». И мы понимаем, что он просто вынужден всячески показывать свою любовь к царю, чтобы быть первым среди подчинённых. По сути своей Патрокл такой же раб, как и Брисеида, только обласкан и приближен к царю. Он тоже вынужден «любить». Искренне он это делает, или нет, нам не известно, но мы можем об этом догадываться из того, доволен ли Патрокл Ахиллесом? Мы видим, как он упрекает Ахиллеса:

 

(16:23-32)

«В войске храбрейшие все, что из славных героев ахейских,

В стане лежат, кто стрелой, кто копьём поражённые в битве.

Ранен стрелою Тидид Диомед, воеватель могучий;

Ранен копьём Одиссей в рукопашном бою, Агамемнон;

Ранен пернатой в бедро и блистательный сын Эвемонов.

Лечат их наши врачи, что в настоях и травах искусны,

Раны врачуют. Но ты, Ахиллес, ты один непреклонен!

О, чтоб такого не знать никогда гнева мне, что хранишь ты!

Гордый на горе всем нам! Для кого же ты будешь защитой,

Если не хочешь спасти от напасти позорной ахеян?»

 

Согласитесь, в таких упрёках мало любви и сочувствия. Но мы понимаем, что по своему положению Патрокл не может сказать ещё жёстче, чтобы не навлечь на себя гнев Ахиллеса. Кому, как не ему знать, на что способен Ахиллес в гневе. Даже сам тот факт, что Патрокл не выполняет наказ Ахиллеса, и чуть было не завоёвывает Трою, говорит о многом. Читатель видит, что это случается как бы в пылу боя. Но ведь если подумать, то мы поймём, что для Патрокла это был единственный шанс вырваться из-под «дружбы» Ахиллеса, сравняться с ним и стать таким же героем. Возможно, что он сам стал бы царём какого-нибудь из побеждённых городов. Но Патрокл погибает.

Также в текстах поэмы мы видим, как недовольна поведением Ахиллеса его дружина. И, конечно, мы можем представить себе, как ненавидит Ахиллеса всё остальное ахейское войско, вынужденное воевать с врагом, когда он прохлаждается возле своих кораблей. Эта оценка видна в словах Аякса Теламонида:

 

(9:628-632)

                                                   «…Ахиллес мирмидонец

Дикую в сердце вложил, за предел выходящую гордость!

Слишком суров он! В ничто ставит даже товарищей дружбу!

Дружбу, какой в стане мы перед всеми его отличали!

Смертный он с чёрствой душой!..»

 

По большому счёту, мы вынуждены констатировать, что, любит и понимает Ахиллеса только его мать. Только она одна никогда не упрекает сына, потому что искренне любит и жалеет его. В поэме мы постоянно видим тесную духовную связь Ахиллеса и его матери. Но в тексте поэмы есть место, где указывается на изначальную проблему любви в семье Ахиллеса. Так сказать, оговорка по Фрейду. Дело в том, что мать Ахиллеса с самого начала не любила его отца. Вот указания на этот внутренний семейный конфликт:

 

(18:428-435)

Льющая слёзы, ему отвечала богиня Фетида:

«Есть ли, Гефест, хоть одна из богинь на пространном Олимпе,

Столько на сердце своём перенесшая горестей тяжких,

Сколько страданий послал мне Кронид, злополучной богине!?

Он среди всех Нереид лишь меня подчинил человеку,

Сыну Эака! И я испытала объятия мужа,

Сердцем противясь тому. Вот уже и тяжёлая старость

Мучает в доме его…»

 

«И я испытала объятия мужа, сердцем противясь тому»! Весьма красноречивое признание. Оказывается, Ахиллес вырос в семье, где изначально не любили его отца. Это чувство нелюбви он впитал ещё в чреве матери. Теперь понятно, почему нелюбовь преследует его по жизни. Итак, мы находим ещё одну странность «Илиады», мы встречаем в поэме очень мало любви именно там, где, казалось бы, можно было ожидать её более всего. Мы видим, что, кроме матери, Ахиллеса практически никто искренне не любит. Не слишком ли этого мало для главного эпического героя?

Тут опять, уже в который раз, я задам всё тот же вопрос: является ли Ахиллес главным героем поэмы? Ведь есть же в поэме и другой герой, которого как раз любят и уважают все! На которого молятся как на бога! Он более всего и подходит на роль главного героя. Думаю, что читатель уже догадался, о ком речь.

 

 

16.

Кто главный герой «Илиады»?

или Никем не признанный герой

 

Для того чтобы ответить на важнейший вопрос поэмы: кого сам Гомер считал главным героем «Илиады», мы должны ввести в терминологию ещё одно понятие. Понятие «антигерой». А далее мы должны пойти от обратного, так сказать, поставить всё с ног на голову. Перевернуть общепринятые каноны «Илиады».

Давайте предположим, пока только предположим, что Ахиллес – это не герой, а антигерой. Ну, действительно, какой же он герой, если он принёс столько горя своему же народу. Гомер так тонко подтрунивает над ним, что не заметить его колкой сатиры внимательный читатель просто не может. А иногда Гомер просто издевательски смеется над Ахиллесом, искажая почти все, приписываемые ему достоинства.

Ну, хорошо, антигероя мы выбрали. Кого же нам теперь взять в герои? Думается, логичнее всего взять злейшего противника Ахиллеса, если уж мы решили повернуть всё с ног на голову. А противником этим, естественно, является Гектор. Что ж, давайте попробуем записать Гектора в главные герои «Илиады», и посмотрим, что получится.

Итак, легендарной защитник Трои, великий Гектор теперь является главным героем «Илиады». И что же мы видим? А мы видим, что тут, как по волшебству, всё встаёт на свои места, все несуразности приобретают смысл. Понятным становится и само название поэмы. Ведь теперь не об Ахиллесе, а именно об Илионе и его славном защитнике повествует «Илиада». Поэма рассказывает нам о городе, который завоёвывали целых десять лет, но так и не могли завоевать. Беспрецедентный случай в мировой истории! Илион в поэме так и остаётся непокорённым.

Теперь также ясно, почему Ахиллесу отведено так мало места в повествовании, потому что главный герой не он, а Гектор. Поэма рассказывает о славном защитнике Трои, о великом Гекторе! Именно он как главный герой произведения фигурирует практически во всех главах, от первой и до последней. Мы видим, что из всех пятидесяти дней войны, Ахиллес воюет только один день! Гектор же воюет за свой город на протяжении всей поэмы.

Первое, что мы помним об Ахиллесе, так это то, что он принёс много горя своему же народу. В отличие от него, Гектор всегда был оплотом троянских войск, лучшим защитником города. Гектор сражается за своё отечество и погибает за свой народ в честном бою смертью героя.

Далее мы помним, что «самый сильный и смелый» герой поэмы Ахиллес чаще всех плачет и жалуется матери, которая везде его опекает. Гектора же мы никогда не видим плачущим, хотя у него и нет матери-богини. Гектора никто не опекает. Он всегда стремится быть мужественным и справедливым, он всегда стремится показать пример другим.

Ахиллес пришёл под Трою как захватчик. Гектор защищает своё отечество, свой город, своих соотечественников, женщин, детей, стариков. Гектор всегда заботится о других, в отличие от Ахиллеса, который заботится только о себе и о своей славе. Мы помним, что когда Ахиллес начитает говорить, он говорит только о славе. Гектора же интересует совсем другое. Читатель видит, что именно лежит на сердце у Гектора, когда он говорит со своими однополчанами:

 

(12:243)

«Знаменье лучшее — вот: за отечество храбро сражаться!»

 

(15,495-8)

«Высшая слава мужей – умереть, защищая отчизну!

Жизнью своей защитит он детей и супругу, и дом свой;

Память, наследство его – всё останется целостным, если

В чёрных своих кораблях прочь отсюда умчатся ахейцы!»

 

(18:300-302)

«Кто за богатства в домах из троянцев волнуется сильно,

Пусть соберет и отдаст на народные нужды: уж лучше

Пусть их истратит народ славной Трои, чем дети ахеян!»

 

Сильно сказано! Это характеризует его, как истинного борца за родину, а не за свои богатства. В отличие от него Ахиллес воюет за богатства, за добычу, за трофеи войны, ведь он же на стороне захватчиков. Чем внимательней мы присматриваемся к Ахиллесу, тем отчётливей мы видим в нём не героя, а антигероя.

Также нам становится ясен и конец поэмы. Ведь если Гектор является главным героем «Илиады», то теперь не возникает вопросов о том, почему поэма заканчивается на выкупе и погребении его тела.

 

 

17.

Вновь о теме любви

 

А теперь давайте снова вернёмся к теме любви. Ведь мы уже говорили о том, что главный герой должен не только любить сам, но и быть любимым. Мы уже говорили, что с любовью у Ахиллеса не всё так гладко, как кажется на первый взгляд. А что же у Гектора происходит на любовном фронте?

И тут мы вдруг открываем для себя, что по-настоящему в «Илиаде» любим только Гектор. Гомер неоднократно показывает нам эту любовь. Говорить о том, что Гектора любят отец и мать, было бы лишним, потому что это естественно. Мы видим, как они убиваются на Скейской башне, когда наблюдают за последним боем сына. Но если Ахиллес был единственным сыном, и родителям не с кем было сравнивать свою любовь. То царь Приам имел много детей; как сыновей, так и дочерей. Поэтому мы можем сравнить его любовь к Гектору, по отношению к другим своим сыновьям:

 

(24:252-254)

Так девяти сыновьям гневный старец приказывал грозно:

«Дети негодные! Ну! Шевелитесь, бесстыдники! Лучше б

Перед судами врагов вместо Гектора всем вам погибнуть!»

 

Особое место занимает шестая песня «Илиады». Она важна потому, что в ней нам показана последняя встреча Гектора с матерью, с женой и сыном. Гомер нам показывает эти сцены не случайно. Они как бы противостоят той аморфности, которая окружает семейные и любовные отношения Ахиллеса. Мы помним, как Ахиллес вскользь одним словом упоминает своего сына, но совершенно не вспоминает о его матери, о своей жене. Также мы видим, что Ахиллес имеет множество наложниц. В противовес этому у Гектора лишь одна жена, его любимая Андромаха. Ни о наложницах, ни о других жёнах Гектора в поэме не идёт и речи. Гектор показан нам идеалом чистоты даже в семейных отношениях. Наконец, мы видим, что Гектора любит даже Елена Аргивская (Троянская), жена Париса:

 

(24:761-)

Тут горький плач подняла и Елена Аргивская следом:

«Гектор! Из деверей всех наиболее мною любимый,

С тех самых пор, как мне стал Александр боговидный супругом,

В Трою привезший меня! Почему не погибла я прежде?!

Нынче двадцатый уж год для меня с той поры протекает

Как прибыла я сюда и покинула край свой родимый;

Но от тебя никогда я не слышала слов мне обидных.

Даже, когда во дворце укорял меня кто из домашних,

Деверь ли гордый, или молодая золовка, невестка,

Или свекровь (свёкор лишь, как отец, всегда ласков, приветлив),

Ты их советом своим вразумлял, делал мягче, добрее

Кроткой своею душой и своим убеждением кротким.

Вот почему я скорблю о тебе и себе, горемычной!

Нету теперь никого у меня в Илионе широком

Кто бы меня пожалел так, как ты…»

 

Елена любит и уважает Гектора даже больше, чем своего нового мужа. И, конечно же, Гектора любит весь троянский народ. Троянцы перед ним не трепещут, не боятся его, они его уважают и любят за доброту и справедливость. Даже сына Гектора они назвали «Защитником города», так как его отец был истинным защитником Трои.

Ахиллеса же все только боялись. Его боялись как свои, так и враги. Но его почти никто не любил. И поведение его никто не одобрял. Здесь было бы интересно упомянуть один эпизод. Когда ахейцы пытались отвоевать у Гектора тело убитого Патрокла, царь Менелай размышлял:

 

(17:102-105)

«Если же встречу в рядах я Аякса, бесстрашного духом, –

С ним устремимся мы вновь на врага, в битве пламенной встретим

Даже и бога! Пусть так, лишь бы тело героя Патрокла

Нам Ахиллесу вернуть: из всех зол это б меньшее было».

 

То есть даже Менелай, брат Агамемнона и второй по величине военачальник всего ахейского войска, считает, что если они не вернут тело Патрокла царю Ахиллесу, то это навлечёт беду не на троянцев, а на них же, для них это будет большим злом. Он боится, что Ахиллес разгневается на них так же, как и на Агамемнона. Воистину «народная любовь»!

 

 

18.

Ратная совесть героев

 

В «Илиаде» мы неоднократно встречаем описание того, как вожди призывают на бой солдат и полководцев. Побуждая к сражению, они просят вспомнить о славе, о мужестве и о воинской совести. Вот о воинской совести наших двух героев мне и хотелось бы здесь немного сказать, чтобы ещё раз сравнить их.

Мы неоднократно указывали на то, как Ахиллес ради своей личной славы игнорировал интересы других, интересы своих товарищей, интересы всех ахейцев. Мы указывали и на то, что отчасти его личные интересы явились причиной такой долгой войны. Указывали и на то, как он ради своей выгоды, ради того, чтобы показать, как он велик и славен, с лёгкостью идёт на гибель своих однополчан.

Также мы говорили о том, что Гектор в поэме показан совсем другим. Хотя он и слабее Ахиллеса, но более человечный. Мы видим, как ему не просто одолевать врагов, мы видим, что он не только наступает, но ему не раз приходится и отступать. Мы видим, что он, как и многие бойцы, получает в бою раны, и довольно серьезные, но находит в себе силы и мужество вновь вернуться к сражению. Мы видим, что для него личная слава не так важна, как слава своей родины, как защита своего города и сограждан. Мы уже указывали на основную идею мировоззрения Гектора, которую он прекрасно выразил в своём обращении к войску:

 

(12:243)

«Знаменье лучшее — вот: за отечество храбро сражаться!»

 

Но мы видим и то, что, несмотря на все усилия, Гектор обречён. В поэме мы неоднократно встречаем намёки на то, что Троя всё равно будет разрушена. И вот, в конце поэмы мы видим странную сцену. Гектор вдруг остаётся один перед городом, чтобы сразиться с Ахиллесом. Это очень значимый момент в поэме. И нам необходимо понять, почему Гектор так поступает. Ведь он мог укрыться в городе. Л.С. Клейн в своем труде «Анатомия «Илиады» указывает: «Совершенно непонятно поведение Гектора», имея ввиду действия Гектора перед поединком с Ахиллесом. Нам же кажется, что всё в поведении Гектора предельно понятно.

Симона Вейль в своей статье «”Илиада”, или Поэма о Силе» пишет: «Иногда человек обретает душу наедине с собой, когда он пытается, как Гектор под стенами Трои, без помощи богов и людей взглянуть в лицо своему предназначению». Не думаю, чтобы Гектор терял свою душу, этого в поэме мы не видим, а потому и «обретать» её у него нет необходимости, так как с душой у Гектора всё в порядке. Дело тут не в душе, а в совести. В той самой воинской, да и человеческой совести. Совесть не позволила Гектору зайти в город и укрыться за его стенами.

Мы помним, как в ночь перед этим в троянском войске состоялся военный совет, на котором Полидамас советовал Гектору увести все войска в город, так как Ахиллес дал понять, что не будет больше воздерживаться от битвы и утром выступит в бой. Но Гектор не послушал Полидамаса, он отказался уводить войска в город. Он надеялся, что утром в решающем бою победит ахейцев. Но Гектор ошибся. Утром Ахиллес обратил троянцев в бегство и, перебив многих из них, загнал остальных за стены города. Гектор понял, что из-за его самоуверенности погибло много троянцев. Он понял, что ошибся как полководец и не уберёг многих солдат. Его мучила совесть.

Именно совесть честного человека помешала Гектору войти в город. Мы понимаем, что он легко мог спастись, но он предпочёл смерть. Вот как Гектор размышлял, стоя перед городом в ожидании Ахиллеса:

 

(22:99- 110)

«Стыд мне великий, когда я, как робкий, за стены укроюсь!

Первый же в этом меня укорит Полидамас разумный:

Он ведь советовал мне в эту ночь роковую обратно

В город войска увести, как опять Ахиллес показался.

Я не послушался, но, верно, было б полезней послушать!

Так я троянский народ погубил лишь своим безрассудством.

О! Как стыжусь я троян и троянских жён длинноодежных!

Может последний теперь гражданин в Илионе воскликнуть:

— Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу! —

Так скажут все обо мне. О, стократ благороднее будет

В схватке сойтись и, убив Ахиллеса, войти уже в город;

Или в сражении с ним перед Троей всей славно погибнуть!»

 

По сути, Гектор сам предаёт себя смерти. Он понимает свою вину перед павшими, и выносит себе смертельный приговор. Он сам казнит себя, отдаёт себя на откуп случаю и судьбе. Безусловно, Гектор понимал, что у него слишком мало шансов победить Ахиллеса. Но он идёт на это, потому что его мучает стыд.

Здесь было бы уместно снова напомнить о том, что Ахиллес сам оставил сражение и обрёк своих однополчан на гибель в боях, и даже желал им гибели, и нисколько не чувствует себя виноватым в их смерти. Гектор же остро чувствует личную вину за гибель однополчан, хотя большой его вины в этом и нет, так как ошибиться может каждый, а исход битв в поэме решают не люди, а боги. Мы знаем, что только боги помешали ему раньше сразиться с Ахиллесом, ещё на поле боя.

Однако мы видим, что Гектор не хочет вернуться в город вовсе не по велению богов, не по их наущению, а по велению своего сердца, сердца героя и честного защитника отечества. Именно такими рисует нам основных героев поэмы мудрый Гомер. А уж кто из них действительно герой, а кто антигерой, выбирать читателю. 

 

 

19.

Гибель героев

 

Любопытна даже сама гибель героев. Конечно, в «Илиаде» не показана смерть Ахиллеса, но мы о ней знаем из намёков, которые есть в поэме, и из других мифов. Нам же здесь интересно сравнить эти две смерти.

Оказывается, «Илиадой» не заканчиваются странности, связанные с Ахиллесом. Даже гибель героя, которая не показана в поэме, была весьма странной. Вспомните, как и от чего умирает Ахиллес. Он умирает необычной, почти нелепой, и уж явно не геройской смертью. Герой «Илиады» знаменитый и непобедимый Ахиллес погибает оттого, что Парис-Александр ранит его стрелой в пятку! Разве это смерть героя? Почему именно такую смерть принял Ахиллес? Ведь по всем жанрам поэтики герои должны погибать геройски. В чём же тут дело? Давайте посмотрим, что об этом говориться в мифах. Мы уже упоминали миф о том, как мать Фетида, желая сделать сына неуязвимым, проводила над ним разные «материнские» эксперименты, держа его за пятку. В результате, только пятка героя и осталась уязвимой.

Конечно, знал этот миф и Гомер. Он знал, что Ахиллес должен умереть от попадания стрелы в пятку. И как же относится сам Гомер к такой «геройской» смерти? В «Илиаде» есть один хороший намёк на этот счёт. Хотя Гомер не показывает в «Илиаде» смерти Ахиллеса, зато он показывает нечто другое. Он показывает нам аналогичную ситуацию. Этот любопытный случай описан в одиннадцатой песне. Стрелком явился всё тот же Парис. Но вместо Ахиллеса Гомер ставит Диомеда:

 

(11:373-383)

Только тот стал, наклонясь, обнажать Агастрофа героя:

Пёстрые латы и с плеч, и с груди; с головы – шлем тяжёлый

Снял Диомед. Александр, тут напряг рукоятие лука,

И не напрасно стрелу из руки своей выпустил: ранил

В правую пятку. Стрела, пробежав сквозь подошву, вонзилась

В землю. Парис-Александр, торжествующий, с радостным смехом

Встал из засады своей, гордый славной победой, воскликнул:

«Ты поражён! И моя не напрасно стрела полетела!

Если б тебе я в живот угодил, то и душу б исторгнул!

Сколько-нибудь уж от бед отдохнули бы жители Трои:

Ты их страшишь, словно лев, истребитель ягнят малосильных!»

 

И что же Диомед? Может, он, как и Ахиллес, погибает от этой «страшной» раны? Вовсе нет. Диомед смеётся над такой раной! И позорит Париса за то, что тот смог попасть всего лишь в пятку:

 

(11:384-389)

Но, не смутившись, ему отвечал Диомед благородный:

«Подлый стрелок! Красотой ты как дева, и сердцем ты бабник!

Если бы против меня ты открыто с оружием вышел,

Лук не помог бы тебе и крылатые быстрые стрелы!

Пятку лишь ты у меня оцарапал – и горд до предела.

Мне ж эта рана – ничто! Как ударил ребёнок, иль дева!»

 

Для Диомеда (читай – для Гомера) такое ранение кажется смешным, хотя и выводит из боя на некоторое время. Но вскоре он продолжает сражаться наравне с другими героями. На этом ярком примере Гомер показывает нам, какая «смешная» рана, по его мнению, ждёт Ахиллеса. И от этой смешной раны он должен погибнуть. Да и ранит его всё тот же Парис. Какая-то роковая судьба преследует Париса – попадать героям в пятки. В конце поэмы, когда Ахиллес с помощью Афины убивает Гектора, мы видим следующую картину.

 

(22:395-400)

Тут вдруг для Гектора он недостойное дело задумал:

Сам на ногах у него проколол тело у сухожилий

Возле лодыжек и пят, и, продев там ремни, – к колеснице

Тело его привязал, голова чтоб в пыли волочилась.

Встал в колесницу, доспех напоказ поднимая прекрасный,

Плетью ударил коней. Полетели послушные кони.

 

Здесь Гомер снова намекает нам на то, что, оскверняя труп Гектора, прокалывая его ноги возле пят, Ахиллес накликает беду и на свою пятку. Он накликает на себя вовсе не геройскую, а самую нелепую смерть. В поэме это, пожалуй, последняя издёвка Гомера над Ахиллесом. Можно себе представить, как герои последующих войн усмехались, когда слышали о том, что великий Ахиллес умер от ранения в пятку. Странная, нелепая смерть. Это вовсе не смерть героя.

В отличие от Ахиллеса великий Гектор получает геройскую смерть в единоборстве. Заранее зная, что Ахиллес сильнее его, Гектор выходит один против всего ахейского войска. В тексте мы видим, как Ахиллес просит ахейцев, чтобы они не вмешивались в поединок, чтобы не отобрать у него славу. Опять он думает о славе!

 

(22:205-207)

Войску меж тем своему Ахиллес сделал знак головою,

Чтобы никто не метал горьких стрел в Приамида, и чтобы

Славы никто не отнял у него, чтоб вторым не остаться.

 

Гектор не знает, погибнет он или нет, но он твёрдо решил вступить в бой с сильнейшим ахейским бойцом. Для этого нужна не просто смелость, для этого нужна отвага настоящего героя. И хотя Гектор на какое-то время теряет присутствие духа и бежит, всё-таки он находит в себе силы вступить в поединок. Ахиллес же, идя на Гектора, прекрасно знает, что Гектор его не убьёт, ему это уже обещали боги. Геройский ли поступок – убить того, кто тебя убить никак не может?

Этот последний бой Гектора тоже весьма интересен. Здесь Гомер снова показывает нам, чего стоит геройство Ахиллеса. Давайте посмотрим, как Ахиллес победил Гектора. Во-первых, мы видим, что быстроногий Ахиллес никак не может догнать своего противника. Об этой насмешке Гомера мы уже говорили. Далее мы видим, как Афина приблизилась к Ахиллесу и сказала:

 

(22:222)

«Остановись, отдохни! Я сама приведу Приамида…»

 

Что это? Очередная насмешка Гомера? «Приведите мне немца, и я его убью» - шутили над горе-героями во времена Великой Отечественной войны.

Далее мы видим, что Афина обманом приводит Гектора. И вот герои сходятся в единоборстве. Но давайте посмотрим, насколько честен был поединок:

 

(22:273-277)

Так он сказал, и сотряс, и метнул Пелиас длиннотенный.

Видя копьё, избежал шлемоблещущий Гектор удара:

Быстро приник он к земле, и, над ним пролетев, оно с силой

В землю вонзилось. Копьё, вырвав, тут же Паллада Афина

Вновь Ахиллесу дала, незаметно для глаз Приамида.

 

Что это, если не прямой намёк автора на то, что Гектор был убит не в честном бою. Кроме того, Гомер указывает нам на то, что сильный и смелый Ахиллес без зазрения совести пользуется в поединках такими бесчестными приёмами? Как после этого можно считать поединок справедливым, а Ахиллеса героем?

Когда Гектор понял, что обманут богами, он выхватывает меч и бросается на Ахиллеса. Но что значит меч против копья? Копьё даже близко не подпустит нападающего с мечом. Перед смертью Гектор предсказывает гибель Ахиллесу, он даже  называет имена тех, кто его убьёт:

 

(22:357-360)

«Но берегись, чтобы я не навлёк на тебя гнев бессмертных

В день, когда Феб Аполлони и Парис-Александр, ловкий лучник,

Сколь ни могуч ты, сразят и тебя у ворот наших Скейских!»

 

Так погибает великий защитник Трои шлемоблещущий Гектор. Тем не менее, чтобы у читателя не было никаких сомнений в том, кто действительно убил Гектора, Гомер ниже открыто намекает на это, когда рассказывает об Андромахе:

 

(22:445-446)

Бедной, не думалось ей, что его далеко от купальни

Свергла Ахилла рукой светлоокая дева Афина.

 

То есть, и тут мы видим прямое указание автора на то, что без помощи богов Ахиллес вряд ли сразил бы Гектора. Почему это важно понять? Потому что это прямое указание относится к бесчисленному сонму других прямых указаний и намёков, разбросанных по тексту поэмы, которые опять и опять показывают читателю: кто является истинным героем «Илиады», кого следует жалеть и любить, кем следует восхищаться, с кого следует брать пример. Но, к сожалению, массовый читатель видит только победителя. А победителей, как известно, не судят.

 

 

20.

Погребальный костёр для героя

 

Любопытен ещё один небольшой штришок. В древности считали, что чем выше по значению был царь, чем он больше любим и почитаем народом, тем больше должна быть его могила и выше его могильный курган. В «Илиаде» неоднократно упоминается курган Ила, который воздвигли перед Троей далёкие предки троянцев.

А теперь посмотрим, что говорится в «Илиаде» о погребальном костре Гектора.

 

(24:784-787)

Девять без отдыха дней к Трое множество леса свозили.

И лишь с десятой зарёй, свет несущей, едва воссиявшей,

Вынесли, плача навзрыд, тело Гектора, храброго в битвах;

На погребальный костёр вознесли, и огонь запалили.

 

Девять дней возили только лес для костра! Давайте хотя бы представим себе, что это был за костёр. Для этого нам нужно вспомнить, как Ахиллес погребал Патрокла. Мы знаем, что для погребального костра Патрокла ахейцы возили лес один день. Костёр получился в сто ступней в ширину и длину, это примерно 25-30 метров. Представляете костёр по 30 метров с каждой стороны. Это костёр величиной с дом. Каким же должен быть костёр, если лес для него возили девять дней!

Даже в этом Гомер подчёркивает, насколько Гектор был выше как герой, насколько он был уважаем и любим своим народом. Справедливости ради надо сказать, что в поэме ничего неизвестно о смерти Ахиллеса и его погребальном костре. Возможно, что он был не меньше. Но даже тот факт, что этого сравнения в поэме нет, даёт возможность думать о том, что сравнение это было бы не в пользу Ахиллеса.

Сегодня недалеко от Шлимановской Трои (хотя никто так и не сумел доказать, что это именно гомеровская Троя) находится старый курган. Многие исследователи намекают, что это мог бы быть курган Ахиллеса. Но, думается, что если этот курган и относится ко времени Троянской войны, то, скорее всего, это курган Гектора. Ведь курган Ахиллеса был на берегу, а не возле города. Ахиллес завещал похоронить себя вместе с Патроклом, в одном кургане, и сам определил место, где должен быть курган. К тому же, легенды говорят, что он был потом перезахоронен своей матерью.

 

 

Эпилог

 

Что ж, кажется, в «Илиаде» больше нет никаких указаний и намёков, которые бы мы пропустили. Пора заканчивать, тем более что исследование это вряд ли изменит отношение читателей к Ахиллесу или Гектору. Как бы сам Гомер ни относился к своим героям, как бы он не намекал на их недостатки и достоинства, всё равно никто не завидует славе Гектора, но все завидуют славе Ахиллеса? Причину этого мы знаем, она весьма банальна. Ахиллес – победитель, а победителей не судят. Потому что победителем хочет быть каждый. И каждый хочет иметь громкую славу. И многим совершенно плевать, какой ценой они этой славы достигнут.

Мы видим, что Ахиллес добился славы ценой гибели многих своих однополчан. Но он её добился! Теперь нам становится ясен истинный смысл первых строк поэмы:

 

Гнев, о, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына!

Гнев неуёмный его много бедствий ахеянам сделал…

 

Жажда славы убила в Ахиллесе героя ещё до того, как он погиб своей нелепой смертью. Не героя повествования, нет, таковым-то он остался навеки; жажда славы убила в нём истинного героя, бескорыстного защитника, способного принести себя в жертву ради спасения родины, отечества, родного города, ради защиты своей семьи, жён, стариков, детей. Героя, каким был Гектор. И хотя мы видим, что Ахиллес был вполне способен на все эти подвиги, но он их не совершает. Он вполне мог бы стать настоящим героем, но при других условиях и без болезненной жажды славы.

Теперь мы понимаем и то, почему Александр Македонский мечтал о славе Ахиллеса. Они оба были захватчиками. Им обоим важна была слава и победа, а не цена, которую они за это платили. И Александр Македонский добился ещё большей славы. Слава же Гектора не могла прельстить Македонского, потому что тот был защитником и погиб. Этого было достаточно, чтобы выбрать себе другой идеал.

Вот страшная логика, прошедшая через века. Логика, заставляющая видеть в Ахиллесе славного ахейского героя, а в Гекторе – несчастного воина, пытавшегося защитить свой город. Но Гомер, не высказывая открыто своё мнение ни об одном из героев, все же хотел донести до нас правду и о Гекторе, и об Ахиллесе. Как автор, Гомер был предельно честен. И яркими штрихами он сумел нарисовать правдивые портреты обоих героев. Теперь мы можем сопоставлять эти портреты, сравнивать их, оценивать и размышлять.

А в заключение хочу сделать ещё одно шокирующее заявление. Анализируя поэмы Гомера «Илиаду» и «Одиссею», я пришёл к предположению, что возможно у Гомера было не две, а три поэмы, трилогия. Первая из них – «Илиада», поэма о непокорённом Илионе и его славном защитнике, Гекторе. Вторая предположительно называлась «Ахиллиадой» или «Ахиллеей», и повествовала о гибели Ахилла и разрушении Илиона. Ну, а третья – «Одиссея» – рассказывает об Одиссее и его странствиях.

Возможно, что вторая поэма по каким-то причинам была утеряна ещё в древности и, к сожалению, до нас не дошла. Намёки о ней остались только в разрозненных мифах других авторов. Например, в мифах о гибели Ахилла и разрушении Трои. Есть мифы, повествующие о дальнейшей осаде Трои, о битвах Ахилла  с амазонками, пришедшими на помощь троянцам, о других подвигах Ахиллеса. Эти мифы повествуют и о том, как в бою у Скейских ворот Трои Ахиллес гибнет от стрелы Париса, пущенной рукою Аполлона, или самим Аполлоном, превратившимся в Париса. Есть мифы и о последующем разрушении Трои при помощи деревянного коня.

Как бы то ни было, предположение это может быть вполне обоснованным. Хотя, я понимаю, что здесь оно слишком голословно. Но, во-первых, тут я и не ставил перед собой задачи доказывать это предположение. А во-вторых, я вовсе не претендую на истину в последней инстанции.

 

P.S.: В эссе использованы отрывки из «Илиады» в переводе автора.