Сборы в дорогу

Зачем нам слушать музыку? Ведь в ней
все звуки уже есть. Нет, лучше и сильней,
в молчании предгрозовом унылом
приготовляясь к долгим зимам,
отдать свой слух невероятным силам,
неслышимым, невидимым, незримым.
Не жалко потерять разведанную нить,
забыть наивные ответы,
но дивные стихи и редкие рассветы

хотелось бы суметь подольше сохранить.
И нужно все успеть, измыслить и пройти,
приготовляясь к долгому пути.
Пока обломки корабля не смыл отлив,
спасайте матерьял для будущего дома,
бочонок пороха и в ящиках архив,
а главное - бочонок рома.
Все это может пригодиться,
когда на пяльцах лет растения и лица
истлеют, незавершены,
в руинах дома, города, страны.
Не возвратится к разума оковам
мысль, бывшая реальности рабой
в том мире каменном, доледниковом -
но то, что мы возьмем с собой,
приготовляясь к долгим снам,
наверно, пригодится нам.

Гимн

Постояльцы во Вселенной

Постоянных величин,

Держим курс рукой надменной

В мире следствий и причин.

Не дейтерий и не тритий

Направляют сей ковчег –

Русло будущих событий

Обнаружил человек.

Рвется сердце к новой воле,

Льется квантовая связь,

Мы материю и поле

Оставляем, не боясь.

Не кружися, голова,

Доля наша такова:

Помнить мысли и слова,

Остальное – трын-трава.

В музеях будущего

Соединяет времена и страны

Заросшая, невидная тропа.

Нам не прозойти от обезьяны

Опять – она уже глупа.

Впечатав шаг толпы в цементе плаца,

Пройдем по огненной земле,

И будем вечно отражаться

В небьющемся, слепом стекле.

В музеях будущего – видите ли вы

Наш судорожный вдох в часы прилива,

Да шапку царскую, напяленную криво,

Да дерзких рифм неспрятанные швы?

Астрофизика

С тех пор, как Божий дух носился над водой,

Прошло немало лет. И видимой Вселенной

Измерены дела. Теперь понятны мне

Безумный жар звезды суровой, молодой,

И водорода с гелием надменный,

Безжалостный конфликт в сияющем огне,

И яростная жизнь, предсказанная ядрам

Всех элементов всех теорий и таблиц,

Чудовищная мощь невидимых частиц,

Как режиссера мысль могучая за кадром,

Как творческий порыв, не знающий границ.

И кажется уже: нет тайны в этом мире:

Во всей Вселенной есть всего десяток

Различных кубиков-частиц – из них сюжет

Составлен – а за ним и сил всего четыре

(Две потайных, а также вес и свет),

И это все. Мир чрезвычайно прост.

Но нас питает свет долгоживущих звезд,

Меняя нашу жизнь посредством опечаток.

Новый проект д-ра Кулакова

Есть у меня харизма,

я свой в любой стране;

марксизма-ленинизма

давно не надо мне.

В женевских штольнях ЦЕРНа

я обитать готов,

где пролита цистерна

постдоковских потов,

где физики не шутят,

а изменяют мир,

где черти воду мутят

в пределах черных дыр,

где возле русла Роны

подземною трубой

адронов эскадроны

летят в последний бой.

Есть у меня частица,
открытая в Перми:

ее не знал Капица,

ее не знал Ферми.

Ее хранил Минатом

в советские года,

я заплатил ребятам

и взял ее сюда.

В труде благоговейном

я радостно солью

Эйнштейна с Франкенштейном

в единую струю.

Пущу мою частицу,

послушную рабу,

летучую, как птицу,

в швейцарскую трубу!

Лети, моя частица,

продли блаженный миг!

Пусть в водах отразится

сердитый Божий лик.

По подземельям ЦЕРНа

пройдет святая дрожь –

ни Цюриха, ни Берна

на карте не найдешь.

Гуд бай, дымы отечеств!

я вглядываюсь в даль,

грядущих человечеств

мне, может быть, и жаль,

но свет Большого Взрыва

влечет меня сильней

прощального призыва

береговых огней.

А может быть, не стоит

испытывать судьбу?
Пускай безумцы строят

ненужную трубу.

Пока не все открыты

частицы и поля,

пока еще с орбиты

не стронулась Земля,

пока моя частица

в кармане у меня,

пускай еще продлится
очарованье дня,

где, солнцем осиян

над пеленой тумана,

вздымается Монблан

над гладью Лак-Лемана.

Баллада о машине времени

Вот странник создал аппарат золотой

С алмазной приборной доскою.

Окутан грядущих веков пустотой,

Он мчится столетий рекою.

И волны ему замечают: «Поверь,

Напрасно ты к нам отворил эту дверь:

В пучине, где пенятся кванты,

Не к месту твои бриллианты!»

И всадник нащупал свой атомный бич,

Пришпорил коня золотого:

«Не может быть так, чтобы мне не постичь

Основы устройства простого!

Я викторианский притом джентльмен,

И сложности вашего мира взамен,

Что б вы там себе ни гудели,

Создам из фанеры модели.

Пусть наши теории в целом просты,

Мы множество фактов набрали:

Мы в сердце живого открыли мосты

Двоякоподобной спирали.

Мы знаем, как солнце рождает цветок

В конфликте меж светом и тенью,

И Запад уже побеждает Восток

С его безобразною ленью».

И волны ему отвечают: «Дитя,

Машине хрустальные ручки крутя,

Ты время взмутил и пространство.

Нелепо твое фабианство.

Слепого столетья посланник немой,

Ты падаешь в шахту колодца,

И огненный след за твоею кормой

За считанный миг разойдется.

Но так уж и быть: в аппарате твоем

Мы смелость и наглость людей узнаем.

Так вот тебе компас и карта:
Вернешься в мгновение старта.

И братьям своим отнеси эту весть –

Что мир за пределом поистине есть,

Но он не для вас (не в обиду

Будь сказано вашему виду).»

И странник вернулся, и жил среди нас.

Довольно успешно продал свой рассказ,

Добился в Стокгольме медали,

А больше его не видали.