Маленький эпизод войны

Памяти моего отца

Виктора Лурье(1908 – 1995)

Начало 1942 года, небольшой металлургический завод на Урале, кото-рый  сотню лет  выпускает мирную продукцию: болты, гайки, желез-ную ленту для упаковки ящиков. Но вот правительственное задание: в кратчайший срок наладить выпуск проволоки для шарикоподшипни-ков. Отсутствие этой проволоки сдерживает производство танков и самолетов.

        На завод прибыли специальные печи для обжига этой проволоки, однако выпуск её задерживается: установить их нельзя – нет чертежей.

       Приехал на завод начальник Главного управления Наркомата чёрной металлургии. В кабинете директора собрались руководящие работники завода и группа инженеров, которым поручено проектирова-ние переоборудования завода для выпуска новых видов продукции, необходимых фронту.

 – Сколько вам нужно времени, чтобы подготовить печи к пуску? – спрашивает начальник Главка у руководителя проектной группы.

– В обычных условиях для такой работы нужно месяца два с половиной – три. Нужно составить проектное задание, технический проект, рабочие чертежи, спроектировать привязку печей к месту. Но в условиях военного времени можно несколько упростить работу, сокра-тить некоторые стадии проектирования, и тогда рабочие чертежи будут готовы через две – три недели.

– Тогда сделаем так: я освобождаю вас от участия в сегодняшнем совещании, идите в цех и покажите, где установить эти печи,а вы, – обратился начальник Главка к директору завода, – дайте указание выделить рабочих, чтобы эти печи установить. Сейчас, – он посмотрел на часы, – 17 часов, к началу смены, к 7 часам печи должны работать.

Руководитель проектной группы (а это и был мой отец) посмотрел на начальника Главка как на ненормального, но, встретив его взгляд, понял, что спорить бесполезно, и пошёл выполнять распоряжение.

К 7 часам утра печи были установлены, к концу дня дали первую продукцию и продолжали давать её до конца войны.

Мой папа, Виктор Самуилович Лурье, очень мало расска-зывал мне о военных годах. Каждый рассказ приходилось выпрашивать. Не хотел вспоминать всё, что пришлось пере-жить. Он не был на фронте, у него было очень слабое зрение, но зато в чёрной металлургии, которая так была нужна фронту, он был на передовой. Работая в Москве, на заводе «Серп и молот», занимал должность начальника лаборатории по выпуску новых марок стали. Имел около десятка авторских свидетельств в этой области.

Небольшой эпизод, который я привожу выше, наглядно показывает, как работали люди для фронта, для победы.  Это происходило уже в эвакуации в маленьком городке Миньяре, что на Урале. А работали в основном женщины и подростки,выполняя работу, которая в мирное время была под силу только крепким и здоровым мужчинам.

Вот, что вспоминает моя старшая сестра Юля:

«Наша мама, Фаина Александровна, во время войны работала на том же заводе. Одно время она была заведующей производственным складом. В то время это была очень ответственная должность.

1942-й год, мне четыре года, я самостоятельно ходила на проход-ную завода и терпеливо ждала, когда мама вынесет мне что-нибудь поесть. Я съедала всё, что мне приносила мама, и шла домой, а мама возвращалась на работу. Я не могла принести еду домой, у меня бы её просто отобрали соседские дети. Тогда я не знала, что мама отдавала мне свой паёк.

Мы жили в двухкомнатной квартире. Одну комнату занимали мы – бабушка, мама и я, а в другой жила семья, в которой было очень много детей. Бабушка работала в библиотеке. Частенько она ходила на базар, выменивая что-нибудь на продукты. 

1943-й год. В нашем доме появился Лурье. Мама с ним познакоми-лась на заводе. Завод «Серп и молот»был эвакуирован из Москвы. Лурье был очень некрасивый, в каких-то жутких очках, но он так много знал всего, умел играть на пианино. Даже в те тяжёлые дни Лурье ещё и заводской самодеятельностью занимался. Это очень укрепляло дух и поднимало настроение жителей городка». 

Почему моя сестра называла его Лурье? Тогда ей казалось, что это его имя. Ведь  все на заводе и дома называли его так. Кстати, моя мама, с которой папа прожил почти двадцать лет, до самой её смерти, называла его Лурьюшек.