Леонид Гомберг

Лето патриарха

 

Фрагменты книги «Очерки библейской истории. От Сотворения мира до завоевания Ханаана» (рабочее название), над которой сегодня работает писатель.

 

Из всей долгой жизни патриарха Авраама в книге Бытия представлено всего несколько эпизодов. Скорее всего, перед нами фрагменты устной саги, бытовавшей в Ханаане около пятисот лет, прежде чем они были отобраны и зафиксированы в Пятикнижии Моисея. Некоторые из этих эпизодов группируются в связанные по смыслу истории, отражающие те или иные периоды жизни одного из племен западных семитов — «иврим». Другие приведены, казалось бы, невзначай, но, если вглядеться в них и вдуматься, окажется, что и они являются совершенно необходимыми звеньями общей цепи событий.

 

1

С 75-летним человеком по имени Аврам мы впервые встречаемся в северо-месопотамском городе Харане в самый важный момент всей его предшествующей жизни. Именно там и тогда к нему впервые непосредственно обращается Всевышний и велит ему покинуть Месопотамию. Аврам вместе со своими домочадцами направляется в Ханаан и доходит до Шхема, где у дубравы Морэ он слышит одну лишь фразу, сказанную ему Господом, с обещанием оставить эту землю его потомству. Значит, Аврам пришел именно туда, куда и должен был прийти, несмотря на то, что Всевышний ничего не сказал ему в Харане о конечной цели его пути. Аврам строит там жертвенник, но вскоре переходит на другое место, южнее, к Бейт-Элю. Он строит еще один жертвенник, но, видимо, и там остается ненадолго, неуклонно продолжая двигаться на юг. На юге, вероятно, уже в Негеве его застигает сильнейший голод, заставляющий направиться в Египет, чтобы переждать бедствие.

Предчувствуя неладное, Аврам загодя договаривается со своей женой Сарай и представляет ее в качестве своей сестры. Предусмотрительность Аврама не оказалась напрасной. Увидев женщину необыкновенной красоты, местный властитель, Паро, т.е. фараон, распорядился забрать ее в свой дом и сделал своей наложницей, после чего не замедлило явиться суровое наказание от Господа. Узнав правду, фараон упрекает Аврама в сокрытии истины, освобождает Сарай и отпускает Аврама, снабдив богатыми дарами.

Аврам покидает Египет и переходами возвращается к Вефилю. Многочисленные стада Аврама и его племянника Лота делают совместную жизнь семейства в одном районе затруднительной. Дело доходит до того, что между их пастухами происходит конфликт, это заставляет патриарха принять решение о разделении клана на две семьи. От Бейт-Эля Лот пошел к востоку, к реке Иордан, а потом направился на юг, к Содому.

Об Авраме сказано, что он поселился в земле Ханаанской. При этом Господь приказывает ему пройти эту землю в длину ее и в ширину ее и вновь обещает многочисленное потомство, как песок земной. Аврам направляется на юг, к Хеврону, останавливается в дубраве Мамрэ и строит там жертвенник.

Дальше идет повествование о войне четырех великих «северных» царей против правителей пяти ханаанских городов, вольным или невольным участником которой оказался Аврам…

Трагические события Сиддимского сражения застали патриарха неподалеку от Хеврона, в дубраве, принадлежащей Мамрэ Эморийцу и его родственникам Эшколу и Анеру, вскоре ставшими союзниками Аврама. Речь идет о людях, называвших себя (или идентифицировавшихся окружающими) как амореи, поддерживающими добрососедские отношения с пришлым племенем.

После разгрома отрядом Аврама превосходящих сил коалиционной армии Кедорлаомера патриарх возвращается в Ханаан. В его чествовании, принимает участие царь Шалема Малки-Цедек, священник Б-га Всевышнего, которого некоторые источники Устной традиции отождествляют с самим Симом, сыном Ноя.

Только теперь в дубраве Мамре происходит формальный союз Аврама с Б-гом и соответственно рождение новой монотеистической религии, которая будет подробно разработана Моисеем и закреплена на горе Синай.

На этот раз Господь явился Авраму в видении. Во время довольно пространного визуального и речевого контакта Б-га с человеком Всевышний вновь обещал патриарху несметное потомство и заключил с ним формальный союз, процедура которого подробно описана в тексте. Было подтверждено право патриарха на наследственное владение этой землей. Аврам также получил Высшее пророчество о том, что его потомки будут угнетены на земле не своей долгие столетия. Речь, вероятно, шла о египетском рабстве, а может быть, и не только о нем.

Представляется принципиально важным, что Господь указал в Своем пророчестве границы Обетованной земли — от реки Египетской до реки Прат, а также перечислил десять народов, которые будут покорены потомками Аврама. Вот имена этих народов в том порядке, как они названы в Бытии: кенийцы, книзийцы, кадмонийцы, хетийцы, призийцы, рефаим, эморийцы, кнаанейцы, гигргашийцы и иевусеи. Река Прат — это, конечно же, Евфрат. Реку Египетскую часто ошибочно отождествляют с Нилом. На самом деле так называли поток Вади аль-Ариша, отделяющий древний Ханаан от Синайского полуострова. Израильское государство действительно достигало таких размеров, примерно, в пять раз превосходившие нынешние, но всего около 70 лет в X веке до н. э. во времена царей Давида и Соломона.

 

2

Что нам сегодня известно о народах Ханаана, перечисленных в Бытии?

Амореи (эморийцы) и ханаанеи (кнаанейцы) — как мы уже знаем, названия «коренных» народов, обитавших в Ханаане к началу эпохи патриархов.

По мнению израильского археолога Амихая Мазара, наличие двух основных групп населения Ханаана подтверждают и археологические данные, основанные на исследовании погребальных обрядов.

Кенеи (кенийцы) и книзиты (книзийцы) — как полагают, кочевые «кланы кузнецов», как-то связанных с наследием Каина, впоследствии, вероятно, полностью ассимилировавшиеся.

Иевусеи жили в Ханаане до прихода израильтян и основали (а может, и овладели) Иерусалимом в конце III тысячелетия до н.э., — город был отвоеван царем Давидом в X веке до н.э..

Рефаим (рядом с некими Зузимами и Эмимами) впервые упоминаются во фрагменте Книги Бытия, рассказывающем о народах, противостоящих коалиционной армии «северных царей» во главе с Кедорлаомером и проживающих предположительно к востоку от Мертвого моря. Кое-какие подробности о рефаим мы узнаем из других книг Пятикнижия — Чисел и Второзакония: рефаим — «народ великий, многочисленный и высокий, как великаны» — жили в Моаве в Заиорданье. Моавитяне называли их Эмимами (Втор.2;11). Однако «коренной» землей рефаим, скорее всего, был Аммон; они жили на этой земле прежде аммонитян, но были истреблены, наследовали им аммонитяне, поселившись вместо них на этой земле. Жители Аммона называли их замзумами (может быть, зузимами?) (Втор.2; 20,21). По смыслу текста не похоже, чтобы аммонитяне разгромили рефаим на поле брани. Может быть, они просто заняли территории, по какой-то причине освободившиеся от прежних хозяев.

Вероятно, речь идет об остатках «коренного», неолитического населения Ханаана, людях высокого роста, с которыми взаимодействовали жители региона в эпоху патриархов и даже намного позже в период завоеваний, но которые практически полностью исчезли к X веку до н.э.

 Важное значение для ближневосточной геополитики II тысячелетия до н.э. имели хетийцы, хетты. Государство хеттов вышло на мировую сцену лишь в самом конце XV века до н.э. Около 1370 года до н.э. хеттский царь Суппилуилума захватил страну Митанни в Северной Месопотамии и двинулся к югу — в Западную Сирию и Ханаан. Военные успехи хеттов, судя по всему, очень тревожили египтян, которые, так и не добившись решительной победы, около 1280 года до н.э. вынуждены были заключить с ними мирный договор. Граница влияния двух великих держав проходила по «стране Амка» в долине Бекаа на территории современного Ливана. Сохранились даже документы, в которых упоминается о переселении части хеттов в «землю египетскую», что, скорее всего, означает Ханаан, в ту пору действительно принадлежавший Египту.

Об остальных народах и племенах, жившие к западу или к востоку от Иордана, с которыми в разное время так или иначе сосуществовали с патриархами или их потомками, практически ничего не известно, кроме их названий.

 

3

События, рассказанные в следующем эпизоде, произошли через десять лет. Мы, кажется, снова застаем Аврама в Хевроне. Впрочем, в тексте об этом ничего не говорится. Зато у Иосифа Флавия прямо сказано: вблизи дуба Огиг невдалеке от Хеврона. Очевидно, это необыкновенное, согласно некоторым источникам — «каменное», дерево как-то связано с древнейшими поверьями ханаанеян. Рассказ повествует о том, как удрученная долгим отсутствием потомства Сарай направила мужа к своей служанке, египтянке Агарь в надежде через нее приобрести детей, иными словами, дала мужу своему в жену. Агарь зачала и стала высокомерной. Сарай пожаловалась Авраму, а тот предоставил ей право самой решать возникшее недоразумение. Суровое наказание ослушницы приводит к тому, что Агарь убегает из дому. У источника в пустыне на дороге в Шур она встречает ангела, который велит ей вернуться к своей госпоже и смириться со своей участью. Агарь также получает от Господа пророчество о своем сыне, его будущем неисчислимом потомстве, а также повеление назвать его Ишмаэль, ибо услышал Господь страдание твое. Источник, а затем и колодец, у которого произошли эти события, получил название Беер-Лахай-Рои («источник Живого, Видящего меня») в честь Б-га Всевидящего. Это на юге Ханаана. После такого авторитетного вмешательства Агарь вернулась к своей госпоже и в положенный срок родила сына Ишмаэля.

Прошло еще несколько лет. Чреда событий, относящаяся к этому периоду, начинается с пространной речи Господа, Б-га Всемогущего, обращенной к Авраму, в которой Он вновь подтверждает свое обетование Ханаанской земли и обещает сделать его отцом множества народов. В этом обращении содержится два совершенно новых мотива. Господь предлагает подтвердить Свой союз с Аврамом тем, что патриарх и все его домочадцы мужского пола обрежут крайнюю плоть и впредь неукоснительно будут следовать этому обряду всякий раз на восьмой день после рождения ребенка. Что касается самого патриарха и его жены, то отныне они обретут новые имена: Авраам и Сара. Это, — во-первых. А во-вторых, Господь обещает, что у престарелой Сары родится сын, который будет наречен Ицхаком, и именно с ним Он установит Свой союз. В тот же день Авраам обрезает крайнюю плоть себе, тринадцатилетнему Ишмаэлю и всем домочадцам мужского пола.

На наших глазах происходит окончательное оформление новой монотеистической религии. «Перемена имен и обряд обрезания, — пишет профессор Бостонского университета Игорь Липовский, — свидетельствовали не просто о религиозной реформе уже существовавшего культа, а о принятии новой веры… Там, в Элоней Мамрэ, произошла настоящая революция в верованиях Авраама и его племени».

Следующий эпизод повествует о появлении в стане Авраама, в дубраве Мамрэ у Хеврона, трех путников, как становится ясно из дальнейшего рассказа, ангелов, посланных Господом. Патриарх оказываем им радушный прием; гости подтверждают, что в следующем году у Авраама родится сын. Но дальше говорить с хозяином стал Сам Господь. Он-то и сообщил патриарху о Своем намерении уничтожить города Садом и Гоморру, переполненные смертным грехом. Авраам пытается спасти людей, используя, как ему кажется, сильный аргумент: неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? Он вымаливает у Всевышнего обещания пощадить грешные города, если в них обнаружится хотя бы несколько праведников.

Но таковых, видимо, не оказалось вовсе, ибо далее следует рассказ о грандиозной природной катастрофе, в результате которой все поселения Сиддимской долины были уничтожены. Спаслись благодаря Высшему вмешательству только Лот и его дочери. Повествование о зачатии, а затем и рождении двух мальчиков у дочерей Лота от их собственного отца — это, по сути дела, история возникновения родственных Израилю народов моавитян и аммонитян.

 

4

Вскоре после катастрофы Авраам отправляется к «югу страны» и поселяется в Гераре «между Кадесом и Суром». Далее следует так называемый дубликатный эпизод, в котором описаны события, в основе повторяющие то, что уже были рассказаны во время египетского путешествия патриарха: похищение Сары в царский гарем. Господь приказывает царю Авимелеху, во сне, разумеется, вернуть похищенную у Аврама жену, которую тот снова назвал своей сестрой. Отметим: Саре уже 90 лет, а она все еще очаровывает мужчин! Авимелех уличает Авраама в «искажении фактов». Аргументация патриарха очень напоминает ту, что уже была представлена в «египетском эпизоде»: нет вовсе страха Божия на месте сем, и убьют меня из-за жены моей. Разумеется, после Высшего вмешательства Авимелех тотчас вернул жену да еще богато одарил Авраама, предложив остаться на своей земле.

Не совсем понятно, почему этот, казалось бы, незамысловатый сюжет представлен в Бытии трижды: дважды в истории Авраама и один раз — его сына Ицхака. Можно предположить, что в основу эпизода лег весьма популярный в ту пору анекдот, часто используемый для нравоучений. Как указывает И. Тантлевский, ученые нашли интересную параллель в клинописных текстах из Нузи в Верхней Месопотамии, территории тесно связанной библейским с патриархами и эпизодами Бытия, в которых Авраам, а затем и Ицхак представляли жен как своих сестер. В документах хурритов, населявших эту местность около XVI века до н. э., есть свидетельство о том, что жена приобретала особый статус и, соответственно, иммунитет, когда признавалась сестрой своего мужа независимо от действительного кровного родства.

К этому эпизоду, кажется, примыкает рассказ о заключении союза Авраама с царем Авимелехом, но расположен он уже после истории о рождении Ицхака и изгнании Агари. Речь идет о небольшом фрагменте, где говорится об основании Аврамом города Вирсавии (Беер-Шевы) рядом с колодцем, который он выкопал собственноручно.

В Вирсавии и был заключен союз патриарха с герарским царем и его военачальником Фихолом, видимо, важным церемониальным чиновником при Авимелехе. После процедуры принесения клятвы Авимелех и Фехол, как сказано, возвратились в землю Пелиштим.

Надо сказать, что этот «неприятный» топоним, так «некстати» вставленный в повествование об Аврааме, вызывает обычно бурю эмоций у исследователей и читателей: ведь филистимляне появились в тех краях никак не раньше, чем через пятьсот лет после описываемых событий. Но почему бы не предположить, что Бытие называет землю, где находился Герар времен Авимелеха, так как она именовалась в последующие эпохи. Мы же не удивляемся, когда читаем, например, про «каменный век на территории СССР» или, скажем, «хазарские могильники в низовьях Волги», хотя пещерным людям ничего не было известно о нерушимом союзе свободных республик, а хазары называли великую русскую реку отнюдь не Волгой, а Итилем. Речь ведь идет не о народе пилиштим, — не о филистимлянах, — которого, к слову, нет и в списке десяти народов Ханаана, а о территории — земле Пелиштим.

Судя по всему, Авраам недолго оставался в Вирсавии, ровно столько, сколько потребовалось, чтобы насадить тамариск и призвать имя Господа. Патриарх возвращается в Герар, где, как сказано, пребывал дни многие.

Примерно в это время родился сын Исаак…

Во время праздничного пира в день, когда ребенок был отнят от груди матери, Сара увидела, что сын Агари, Ишмаэль, насмехается. Почувствовав опасность, Сара потребовала, чтобы Авраам изгнал из дома наложницу. Авраам, кажется, растерялся, но Господь повелел патриарху слушаться жену. Разумеется, такого приказания он игнорировать не мог, особенно, после Высшего свидетельства о том, что в Ицхаке наречется род его, но также и от сына Агари народ будет произведен.

Трагическая судьба не оставляла наложницу: Агарь с сыном заблудились в пустыне Вирсавии и едва не умерли от жажды, но были спасены Господом. Если они и в самом деле шли из земли Пелиштим, значит, двигались к юго-востоку. Поселились они в пустыне Фаран, неподалеку от границы Египта.

 

5

Одна из самых трагических глав Пятикнижия рассказывает о том, как Всевышний, желая испытать твердость и силу веры Авраама, приказывает ему (впрочем, в тексте сказано «прошу») принести в жертву своего сына Исаака.

«И Он сказал: прошу, возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Ицхака; и пойди в землю Мориа, и принеси его там во всесожжение…» (Быт. 22;2) Патриарх отправляется в путь на следующее же утро.

Это требование — или просьба, что, в данном случае, одно и тоже, — никак не мотивировано, в нем не содержится каких-то предметных оснований.

Впрочем, речь не идет о свершившемся убийстве отцом сына, а лишь об испытании, стоявшем в цепи других, может быть, не столь ужасных, но все ж достаточно серьезных.

Источники Устной традиции связывают эти события с противостоянием высших сил, «добрых» и «злых», Б-га и сатаны, подобно тому, как это происходит в библейской Книге Иова, где «испытание на верность» привело праведника к почти полному самоуничтожению и в результате вызвало его ропот против незаслуженной и несправедливой кары. В сказании есть немало подробностей, в том числе и трогательное прощание с Сарой. Есть и любопытное примечание: «Три дня продолжался путь, дабы люди не стали говорить об Аврааме: ему не дали опомниться; обезумел человек и заколол сына». Значит, у Авраама были все основания полагать, что окружающие воспримут его поступок как безумие. Комментарий написан, вероятно, более двух тысяч лет спустя после произошедших событий. Текст Пятикнижия не дает основание к таким предположениям: приказ грозного Б-га выглядит хоть и страшным, но… естественным.

В течение всего пути сатана пытался чинить препятствия Аврааму и его сыну, что называется, «искушал», т.е. всякий раз предлагал им удобные пути к отступлению, хорошие поводы для отказа от своих намерений, для уклонения от исполнения приказа Всевышнего. Все эти поползновения отвергались праведниками самым решительным образом. Уже на вершине горы Мория «оба они, этот отец, готовый казнить собственного сына, и этот отрок, безропотно идущий на заклание, принялись за работу: делали помост из камня, складывали костер, высекали огонь. Авраам подобен был отцу, ведущему сына к венцу, Ицхак — жениху, приготовляющему себе венчальный балдахин». Отмена приказа последовала в самую последнюю минуту, когда нож уже был занесен над Ицхаком, и предотвратить неизбежное мог только Господь.

Непомерная жертва Авраама, вероятно, могла восприниматься как искупление, причем искупление не совершенных грехов еще даже не появившегося народа. Погибни сейчас Исаак, и народа этого не было бы  вовсе. Парадокс в том, что готовилась жертва во имя народа, которая, если осуществилась бы, перечеркнула сам факт его существования, его будущего присутствия на сцене человеческой истории.

…Важным последствием событий на горе Мория стала отмена человеческих жертвоприношений, как бы санкционированная свыше. Б-г усмотрит Себе агнца для всесожжения, — предупреждал Авраам сына. Так и случилось: агнец появился в самую последнюю минуту, и необходимость столь непомерной жертвы отпала естественным образом.

Отмена института человеческих жертвоприношений выглядит как некий духовный прорыв, даже манифест, во всяком случае, как важный и серьезный шаг на пути становления так называемой антропоцентрической, «адамической» цивилизации.

Надо помнить, что в эпоху патриархов и даже гораздо позже «культ в Ханаане нередко был жесток и требовал крови детей, невинности женщин и добровольного изувечивания мужчин, — указывал Б.А. Тураев. — Во многих местах найдены безобразные фитиши и идолы. В Мегиддо нашли в фундаменте стены сосуд с останками ребенка, очевидно, жертвы, принесенной при закладке. Подобные же страшные находки были сделаны в Иерихоне и Гезере».

«Дабы понять все значение этого текста (о жертвоприношении Ицхака — Л.Г.), — пишет И. Тантлевский, — следует иметь в виду, что в ханаанейско-финикийской и пунийской среде имело широкое распространение жертвоприношение (сожжение) детей, обычно мальчиков в возрасте до шести месяцев, часто при угрозе военного поражения. Например, когда армия главы Сицилийского союза городов Агафокла (360–389 гг. до н.э.) подошла в 311 – 310 гг. до н. э. к стенам Карфагена, было сожжено более 500 детей, из которых 200 — сыновья знатных семейств — были определены властями, а около 300 было принесено в жертву богам добровольно. Детей не сжигали живыми, жертву сначала умерщвляли, а затем уже мертвую сжигали…».

 

7

Дальше следует повествование о событиях, связанных со смертью Сары. Но прежде Бытие возвращает нас к родственникам Авраама в Месопотамии. Речь идет о потомстве в семье брата Нахора и его жены Милки, в частности, об их сыне Бетуэле, судя по порядку перечисления, младшему, и дочери Бетуэля Реввеке (Ривки). Эта информация, преподнесенная вроде бы вскользь, между делом, будет иметь принципиальное значение для дальнейшего развития сюжета.

Эпизод, в котором говорится о смерти Сары, посвящен хлопотам Авраама вокруг похорон жены. Как мы помним, Авраам жил в Вирсавии. Сара же скончалась в Кирьят-Арбе, он же Хеврон, в земле Кнаанской неподалеку от земель, принадлежащих клану хеттов. Авраам обращается к сынам Хеттовым с просьбой о наделении его участком для погребения жены, называя себя пришельцем и оседлым. Хетты же в ответ величают его господином и князем Божьим, предложив на выбор лучшую из своих гробниц. Речь идет о праве на безвозмездное пользование, что Авраама категорически не устраивало; судя по всему, его интересовала не только земля, но и статус землевладельца. Он настаивает, что земельные угодья, на которых расположится семейный склеп, должны перейти непосредственно в его собственность. Участок, как выясняется, он уже присмотрел: это местность Махпелла, расположенная неподалеку от дубравы Мамрэ — поле, а на нем пещера, которые находятся во владении некоего Эфрона, сына Цохара, судя по мастерству, с которым тот ведет переговоры, прекрасного торговца и дипломата.

Несмотря на то, что такие решения принимались лидерами общин крайне неохотно, хеттеянин Эфрон по каким-то причинам просто не может отказать патриарху. Возможно, он боялся значительной военной силы, которой располагал Авраам, возможно, был связан с патриархом какими-то особыми обязательствами. После того, как предложение хетта о «безвозмездном наделе» не прошло, он заламывает непомерную цену, в надежде, что патриарх просто отступится от сделки.

В результате переговоров Авраам соглашается выплатить 400 сиклей (шекелей) серебра, сумму, которую многие авторы считают огромной. Скрупулезное описание торгов и сделки подчеркивает важность произошедшего события. Махпелла — первая земельная собственность евреев в Ханаане, не перед Б-гом — Господь и так обещал всю эту землю потомкам Авраама, — а перед очами сынов Хеттовых, проще говоря, в глазах местного населения.

Пещеру Махпелла, «фамильный» склеп патриархов, где похоронены Авраам, Ицхак и Иаков, а также их жены Сара, Реввека и Лея, евреи почитают и сегодня как одну из главных святынь иудаизма. Еще во времена Иосифа Флавия в Хевроне показывали могилы патриархов «из прекраснейшего мрамора и искусной работы».

Между смертью Сары и кончиной Авраама представлен только один эпизод из жизни патриарха. Но зато — какой! Это самый большой и подробный сюжет саги об Аврааме, и в то же время он является завязкой новой истории из жизни потомков первого патриарха. И речь в нем идет о многомесячной брачной процедуре, инициированной Авраамом для женитьбы его сына Исаака на невесте из родового клана в Северной Месопотамии. Авраам отправляет своего старшего раба (его имя в Бытии не приводится, но комментаторы традиционно идентифицируют его с Элиезером из Дамаска) на север к родственникам и при этом настаивает на особой клятве: «И положил раб руку свою под бедро Авраама, господина своего, и клялся ему…» (Быт. 24;9). В чем же клялся раб? Ни при каких обстоятельствах он не должен взять Исааку жены из дочерей Кнаанейца; не должен и возвращать сына в Северную Месопотамию. Понятно, что любой из отвергнутых Авраамом сценариев, осуществись он в реальности, полностью перечеркнул бы всю многолетнюю деятельность патриарха, все его служение.

Караван, груженный подарками, отправился в Харан. После долгого пути посланник Авраама встретил у колодца девушку, которая произвела на него самое благоприятное впечатление. Выяснилось, что это и есть Реввека, дочь Бетуэля, сына Нахора и Милки. Однако в повествовании появляется ее брат Лаван, именно ему отводится решающее место в процедуре смотрин и сватовства. Но окончательное решение отправиться к жениху, своему двоюродному дяде, в Ханаан принимают все же не родственники, а сама Реввека. Вслед за описанием встречи жениха и невесты в тексте следует фраза: и утешился Исаак после матери своей… Стало быть, свадьба Исаака и Реввеки произошла все-таки спустя относительно короткое время после смерти Сары.

Завершающий эпизод саги об Аврааме чрезвычайно емок как содержательно, так и композиционно. Из него мы узнаем, что на склоне лет Авраам взял еще жену именем Кетура, которая родила ему шестерых сыновей, ставших родоначальниками народов. Впрочем, все свое имущество он отдал Исааку, а сынов наложниц одарил подарками и отослал от него. Опять произошло разделение рода. Мы видим, с какой тщательностью вокруг Исаака расчищается жизненное и духовное пространство. Возможно, речь идет о банальной безопасности, но наверняка также и о сакральной чистоте наследника, который должен был избран Б-гом в качестве духовного преемника Авраама.

Кончина патриарха в возрасте 175 лет стала своеобразной наградой за праведную жизнь, он был приобщен к народу своему. На похоронах стояли вместе его сыновья Исаак и Ишмаэль, он был похоронен рядом с Сарой в пещере Махпелла на своей, приобретенной в собственность земле.

После смерти Авраама Б-г благословил Ицхака.

И уже в самом финале сообщается о родословной Ишмаэля и его смерти в возрасте 137 лет.

Вот, собственно, и вся фабула повествования об Аврааме…

 

8

Жизнь Авраама, вероятно, представлялась его потомкам в виде долгой и подробной саги даже спустя полторы тысячи лет и более – после его смерти. Фрагменты и ссылки мы находим повсюду в талмудической литературе и вообще околобиблейской традиции. Но если это так, если сага действительно в полном объеме жила веками, тогда возникает вопрос: почему именно эти эпизоды, а не какие-то другие, вошли в Книгу Бытия? Почему именно они были отобраны в назидание современникам и потомкам?

Даже самый поверхностный взгляд позволяет выделить в главах, представленных в Бытии, несколько характерных примет, которые помогают соединить разрозненные фрагменты в единую ткань повествования.

Центральную роль в сюжете играют эпизоды, где Авраам вступает в непосредственный контакт со Всевышним, внимает Б-гу, просит Его о чем-то и даже спорит с Ним. Сцены сакрального, духовного контакта, собственно, являются сюжетным стержнем, его духовной основой.

Значительное место в повествовании занимают пространственные перемещения героев, не только Авраама, но и Лота, Агари, «старшего раба». Трансляция географических перемещений представляется двигателем сюжета и является, если угодно, самоцелью. Начав свой путь в Харане, патриарх доходит до Сихема, потом до Вефиля, «спускается» в Египет и снова возвращается в Вефиль. Там он «разделяется» с Лотом, который идет к Содому. А Авраам тем временем, направляется в Хеврон. Чрезвычайные обстоятельства, связанные с военными действиями, вынуждают его во главе боевого отряда дойти почти до Дамаска, а потом вновь вернуться в Ханаан и, кажется, окончательно поселиться в Хевроне. При этом мы видим его и в Гераре, и в Вирсавии, и даже на горе Мория… Обилие географических названий подчеркивает динамику развития фабулы.

При кочевом образе жизни клана география оказывается особенно тесно связанной с генеалогией… По существу перед нами хроника большой семьи во всем многообразии своего быта со свадьбами, хлопотами о рождении и воспитании потомков, любовью и ревностью, женитьбой детей, старостью и смертью… Немолодые уже, бездетные супруги отправляются в долгое странствие и приходят в страну, где Господь, в которого они верят свято, обещает им многочисленное потомство. Однако проходит еще десять лет, но детей у них как не было, так и нет. Забота о наследнике вынуждает супругу отдать мужу в наложницы свою служанку, которая в скором времени благополучно зачала, но стала дерзкой и заносчивой. Следует конфликт двух женщин, в результате которого служанка убегает из дома своего господина, однако вскоре возвращается и рожает сына. Но проходят годы, а супруги по-прежнему бездетны и, судя по всему, отчаялись приобрести обещанное свыше потомство. Но Господь повторяет свое обещание, причем уверяет почтенного старца, что именно его престарелая жена, у которой прекратилось «обычное женское», родит ему сына. У нее это очередное обещание вызывает только нервный смех. Однако вопреки всякой логике в положенный срок ребенок действительно появляется на свет. На восьмой день он проходит обряд обрезания. На одном из семейных праздников случается новый конфликт жены и наложницы, после чего глава семейства изгоняет наложницу из дома вместе со своим старшим сыном. С тех пор они живут отдельно, но, судя по всему, первенец не теряет связи с отцом. Вероятно, незадолго до смерти жены глава семьи получает известия из далекой «исторической родины» о пополнении в семье своего брата. После смерти супруги муж приобретает усыпальницу и устраивает достойные похороны. Затем решает посватать младшего сына за внучку своего брата, для чего снаряжает в дальний путь доверенного слугу. Сватовство завершается наилучшим образом: молодые счастливо соединяются. Престарелый глава семейства женится вновь. В новом браке рождаются шесть сыновей. Наконец, и его долгая жизнь подходит к концу. Семейная сага заканчивается перечислением потомства старшего сына патриарха… А дальше начинается новый рассказ — семейная история младшего сына и его потомков.

«Комплекс традиций, лежащих в основе повествований книги Бытия, — пишет И. Тантлевский, — в конечном счете, конечном анализе представляет собой тщательно разработанное описание родственных связей, которые существовали (или считались существующими) между предками Израиля и его соседями».

Эта гипотеза кажется достаточно обоснованной. В самом деле, именно «родственные связи» представлены в тексте с особенной полнотой, тщанием и претензией на достоверность.

Видимая правдоподобность «семейной истории» нарушается разве что происшествиями, случившимися с Сарой в Египте и Гераре, когда местные цари, привороженные прелестями, мягко говоря, не очень молодой женщины, пытались сделать ее своей наложницей. Зачем же в претендующей на достоверность хронике понадобились эти «фантастические» эпизоды? Объяснения исторических писателей не приближают нас к разгадке. Чаще всего, можно услышать, что «слово «год» имело другой смысл», и «у самых первых патриархов исчисление возраста могло идти не по годам, а по лунным месяцам», поскольку, мол, «все предки Авраама поклонялись луне». И тогда, «считая 13 лунных месяцев в году, 900 «лет» будут соответствовать примерно 70 годам», т.е. легендарный долгожитель Метушелах (Мафусаил) со своими 969 годами прожил, стало быть, немногим более семидесяти лет. И что же? Выходит, что фараон приказал забрать в свой гарем пятилетнюю девочку…

По мнению И. Липовского, скорее всего, в тексте отражены «вынужденные издержки выбора в пользу линии Сары», возникшие при формировании Пятикнижия через много веков после произошедших событий. Возможно, в начальных версиях эпоса об Аврааме в нем фигурировали несколько женщин, наверняка, молодых и красивых. Но со временем при устной передаче в течение нескольких столетий носители традиции сделали родоначальницей своей линии Сару, выделив именно ее в качестве главной жены Авраама и приписав ей эпизоды, в которых, на самом деле, могли участвовать совсем другие женщины. При письменной фиксации текста история была сформирована в том, виде в каком мы теперь знаем ее из книги Бытия.

Но как бы там ни было, приходится соглашаться с исследователями, считающими, что «цифры», обозначающие возраст патриархов, «так же как и слово «год», могут скрывать еще не познанную семантику и символику».

 

9

Особое место в истории Авраама занимает описание грандиозной природной катастрофы, случившейся в районе Мертвого моря, вероятно, во второй половине XVIII века до н.э. Некоторые исследователи полагают даже, что сам факт появления на географической карте этого необычного водоема в его нынешнем виде как-то связан с описанным в Бытии катаклизмом. Если это событие произошло в действительности да еще в указанное время, стало быть, у нас есть дополнительные основания полагать, что в основе библейской фабулы лежат эпизоды, отражающие объективную реальность. Семейные хлопоты — это одно: разве через четыре тысячи лет узнаешь, кто прав, а кто виноват; другое дело, геологические процессы, которые оставляют свои неизгладимые следы на сотни тысяч и даже миллионы лет.

Впрочем, согласно Пятикнижию, катастрофа эта имеет не столько геологические, сколько этические причины, как и Потоп, произошедший несколько тысячелетий назад. Об этом сказано со всей определенностью: «вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма» (Быт. 18; 20).

О самой катастрофе повествуется весьма лаконично, но емко, с присущей книге Бытия повествовательной силой. «И Господь пролил на Содом и на Гоморру серу и огонь от Господа, с неба. И перевернул города эти и всю окрестность, и всех жителей городов сих и растительность земли» (Быт.19;24-25). Авраам, как мы знаем, в это время живет в Хевроне, в нескольких десятках километров от места катастрофы. Это не помешало ему стать свидетелем событий. Он встал рано утром и, вероятно, поднялся на одну из вершин Иудейских гор… «И посмотрел на Содом и Гоморру и на всю окрестную землю, и увидел: и вот, поднялся дым с земли, как дым из печи» (Быт.19;28).

Землетрясение описано с документальной точностью непосредственно наблюдателем: взрыв (пролил серу и огонь с неба), образование провала в земной коре (перевернул города с окрестностями), извержения вулканического характера (поднялся дым с земли).

О катастрофе в районе Мертвого моря известно и Иосифу Флавию, который пишет, что «земля Содома, некогда столь плодородная и изобиловавшая городами, нынче же (т.е. около двух тысяч лет назад — Л.Г.) — сплошь выжженная пустыня. Рассказывают, что земля эта была испепелена молнией в наказание за нечестие обитателей; в самом деле, еще и сегодня здесь можно видеть следы небесного огня и очертания пяти городов…»

В наше время археологи заинтересовались поисками остатков Содома, Гоморры и других городов Сиддимской долины. Ученые университета штата Нью-Мехико (США) утверждают, что после семи сезонов археологических раскопок и исследований древние руины деревни Тель-эль-Хаммам в Иордании неподалеку от юго-восточного побережья Мертвого моря с большой долей вероятности могут быть идентифицированы как библейский Содом. Руководитель экспедиции американских археологов Стивен Коллинз сообщил прессе что, «пять комплексов руин на восточной части равнины соответствуют по месту и времени Содому и расположенным по близости городам; это настолько явственно археологически и географически, что просто не верится».

Итак, в долине реки Иордан имеются многочисленные свидетельства земной активности, которые происходили в разные геологические периоды. Наблюдается она и сегодня, и нет никаких оснований думать, что во времена патриархов ее не было. Скорее всего, Авраам наблюдал совершенно реальное землетрясение с ужасными последствиями, когда Содом и Гоморра погибли, провалившись в трещину после разлома земной коры. Возможно, Мертвое море во время этой природной катастрофы вытянулось к югу и приобрело те очертания, которые мы видим теперь. Все это лишний раз подтверждает, что даже «самые невероятные» эпизоды саги об Аврааме имеют вполне реальную основу и не противоречат действительным историческим фактам. 

К списку номеров журнала «ИНФОРМПРОСТРАНСТВО» | К содержанию номера