Черёмуховый ветер. Стихотворения

Сейдозеро

Щедрая полночь разбрызгала золото.
Звёзды — медовыми сотами...
Прыгай с откоса беспечно и молодо,
Наши падения грезят высотами.

В этом потерянном времени странника
Стрелки в часах разойдутся и встретятся,
Словно две тени татарского данника
При появленье небесной Медведицы.

Где по дорожкам морошковым пройденным —
Тундра суровая, к пришлым жестокая,
И начинается брат, моя Родина —
Диво-Сейдозеро северноокое.

Дремлет в нём сила природная, рудная
Русского золота бездна тревожная,
Только его отыскать — дело трудное,
А для кого-то — порой невозможное!

Лишь, со смиренным терпеньем старателя,
Сверь по примете: тебя ли ждут семеро? —
Станешь единственным завоевателем
Снежного ягеля, русского Севера.

Мы с тобой, брат, ещё выпьем шампанского
На берегу оправданий и чаяний,
В домике старом, а сейды 1 шаманские
Тихо нашепчут нам байки нечаянно.

Щедрая полночь разбрызгала золото.
Звёзды — медовыми сотами...
Прыгай с откоса беспечно и молодо,
Наши падения грезят высотами.

* * *

Век мой китежный, отражение
Бела облака в озерце...
От искристой воды свечение —
Сполох радости на лице —

Углядеть я пытаюсь истово,
Обмануться боюсь стократ.
Лишь вода золотится искрами...
Кто ты мне: ни отец, ни брат?..

На твой берег пришла смиренно я.
Зорким солнцем всплывать со дна
Будет истина сокровенная,
Преднабатная тишина.

Обниманья — рассветы ёмкие,
Целованья — денниц пожар...
Это нам всеозёрной кромкою
Улыбается Светлояр.

И, сокрытый до дня заветного,
Предо мной — триедино свят! —
Ты откроешься, семиветровый
Мил-сердечный друг — Китеж-град!..

Стон набатный, как сон, срывается,
С колоколен струит вода,
Когда с веком своим встречаются
И прощаются с ним когда.

И на крыльях стрижей возносится
Зримый, видимый за версту
Свет от встречи до неба с проседью
Из отверстых вод в высоту.

* * *

...Но небесные замыслы есть!
         Ю. Кузнецов

 «...Значит, я ещё здесь для чего-то нужна:
Пусть летит в неизвестность рассветный трамвай —
Посему решено! — так устало она
Повторяла себе: — Оживай, оживай!»

И от счастья рыдать, и от радости взвыть —
Ты поверь: ничего невозможного нет.
Никому никогда ни за что не избыть
Твой пронзительный раненый ранний рассвет.

Небеса... И по ним будут плыть облака,
А земные трамваи — по рельсам ходить
И привычно, как няньки, качая слегка,
И друзей, и врагов, и прохожих возить.

Разве это друзья, если всласть — только власть?
Разве это враги, если им всё равно?
А прохожие что ж? На примете одно:
На фартовый трамвай задарма бы попасть.

Под дождём постоят, но промокнут — едва ль.
И беспечный твой радужный день умыкнут.
И за высшую доблесть — за подлость — медаль
На нагрудный карман пиджака пристегнут.

Но смешно неразумных за это корить —
Пусть трамваи баюкают их день за днём,
А тебе остаётся влюбляться и жить,
Лишь бы не забывала, зачем мы живём.

* * *

Ты снишься, как черёмуховый ветер.
По-майски ясно и светло в саду...
Любовью дышат душные соцветья.
И я по саду, юная, иду.
Несмелая, иду под вздох черёмух,
Себя на «до» и «после» не деля.
Мой самый точный, самый важный промах —
Жить начинаю набело, с нуля.
Пусть запах той черёмухи ознобкой,
Гонимый ветром, вскинется в окно —
И я поверю в суть примет народных:
Не всё ли жизнью определено?!
Фасонится черёмуховым платьем
Княжна-весна, не ведая, зачем...
Цветущая у юности в объятьях
Влюблённость — вот поэма из поэм!
Весенний мой, стремительно-рассветный,
Влюблённо-юный невозвратный май,
Не устрашись безудержного ветра,
Черёмуховых судеб не ломай...

_ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ _

1. Сейд — святой, священный. Пирамиды, сложенные из камней в определённом порядке.