Илья Криштул

Машкины мужчины. Добрые люди. Юмористические рассказы

Foto3

 

Родился в 1964 году в Москве. Учился в Педагогическом  институте, работал в школе, в кино и на телевидении. Автор двух книг.  Лауреат нескольких литературных конкурсов. Публикации в «Литературной  газете», «Московском комсомольце», «Юности» и некоторых других изданиях

 

 


МАШКИНЫ МУЖЧИНЫ


Рассказ


 

Первый жених у Машки был красавец. Слегка грек, немного русский,  глаза-маслины, умница, эрудит, окончил актёрский факультет  лесотехнического института и работал ведущим тренингов повышения  личностного роста, личностной эффективности и самооценки. Ещё он  занимался психологией имиджа и коммуникативным разогревом, создавал  кому-то позитивную мотивацию, эмоционально сплачивал коллективы и  поднимал корпоративный дух. Зарабатывал, кстати, неплохо, у нас же в  стране беда с позитивной мотивацией. А идиотов, которые за свои деньги  хотят быть позитивно мотивированными и эффективно коммуницированными,  навалом, и многие из них к Машкиному жениху на тренинги и семинары  ходили. Машка тоже несколько раз сходила, уговорил её жених cделать  новый скачок в развитии. Ей там даже понравилось, все улыбаются, друг  друга знают, здороваются радостно, сразу и не скажешь, что они слегка  странноватые, смыслы с гармониями потеряли и про своё предназначение  ничего не знают. И дороговато, конечно, пять тысяч рублей за то, что  Машкин жених книгу два часа пересказывал, «Прелести тренинга и  достижения выпускников» называется, автор, разумеется, американец. Машка  сама её покупала. Двести страниц о том, как заставить начальника  увеличить зарплату на тридцать восемь долларов и достичь при этом  небывалого состояния души. Да, ещё Машку на первом занятии назвали  солнцем, которое светит, даже если на пляж никто не пришёл. Но Машка,  во-первых, то, что она солнце, и так знала, бесплатно, а, во-вторых,  солнце ведь не только пляжи освещает, а ещё выгребные ямы,  мусороперерабатывающие заводы, скотные дворы и кладбища, но жених ей про  это запретил говорить – непозитивно. Конструктор успеха может  разрушиться. А как-то они домой с очередного тренинга возвращались, и к  ним два хулигана пристали, то ли телефон хотели у Машки отобрать, то ли  просто так куражились, неважно, но Машкиного жениха как ветром сдуло.  Вместе с его позитивной улыбкой и таким же настроем. Хулиганы удивились,  куражиться перестали и телефон отбирать раздумали. Головой просто  покачали и ушли тихо. А жених позвонил через день, извинялся, сказал,  что он не мог находиться в пространстве конфликта, что надо записаться  на коучинг «Дерево конфронтации целей», курс – пятнадцать занятий,  проводится в Турции, дорого, конечно, но он стоит этих денег, плюс  экскурсии и питание, и тогда они достигнут, наконец, гармонии,  объективно оценят происходящее и, если Машка готова оплатить этот модуль  за себя и за него… Машка телефон выключила, потом номер поменяла и об  этом женихе забыла. Даже не плакала почему-то…

Второй Машкин жених тоже был симпатичный, умный и образованный, а  работал адвокатом в какой-то адвокатской конторе. Происходил он, по его  словам, из рода Аракчеевых, но фамилию носил простую – Кузькин. Он так  клиентам и представлялся: «Адвокат из старинного дворянского рода  Аракчеевых Сергей Кузькин. Какая у нас проблема?» Адвокат он был  настоящий, работал много, в выходные пил виски и ругал клиентов за  жадность, иногда ходил в гости к другим адвокатам, где они пили виски и  ругали клиентов за жадность, ещё он копил деньги на «БМВ» и на кожаный  портфель, ненавидел начальство и имел две супермечты – стать главным  адвокатом и уехать в Америку. Потому что «в этой стране нам, Аракчеевым,  делать нечего». Единственный минус – скуповат был. Говорил, что «мы,  Аракчеевы, денег черни никогда не ссужали». Так что Машка с ним на свои  деньги жила и ещё ему подкидывала. Любила его сильно. Даже забеременела  от этого Аракчеева-Кузькина, очень ребёночка от него хотела, но он,  когда узнал, скандал грандиозный закатил. Кричал, что детей рано ещё  заводить, надо сначала карьеру сделать, стать главным адвокатом, денег  накопить и уехать отсюда, и там уже рожать, и вообще он, Аракчеев, детей  хочет как минимум от Волконской, а не от какой-то там Машки, и денег на  детей он тратить на данном этапе жизни не собирается… Машка до конца  его истерику не дослушала, ушла. Даже за вещами потом подругу посылала,  видеть его не могла. А ребёночек изумительный родился, копия Машки, от  Аракчеевых, слава Богу, ничего не взял. Характер, правда, в Кузькина,  адвокатский, без конфет пальцем не пошевелит, но Машка с этим успешно  борется…

С третьим женихом Машка на Гоа познакомилась. А что - сын взрослый,  три года уже, бабушка его обожает, оставить есть на кого, можно и  отдохнуть – и от работы, и от суматошной московской жизни. Купила  путёвку и полетела. А там, на Гоа, только она в гостиницу заселилась, в  бар на берегу океана пришла - сразу этого парня приметила. Его трудно  было не заметить - высокий статный блондин, красивое тату на руке и  глаза с поволокой. Дымчатые такие глаза. Он на берегу сидел,  медитировал, а в баре ромом угощался. Машка к нему подошла,  познакомилась, и они так две недели и просидели, глядя на океан. С  перерывами, конечно, на ром, анашу и всё остальное. Жених ей и про  лоскутное одеяло индийских снов рассказывал, и про мандалу, и про  випассану, и дышать её верхней губой научил, и «Бхавату, Сабба,  Мангалам» говорить заставлял, это вместо тоста у него было, и про  мудрость недвойственности шри объяснял, пока не засыпал пьяный и  обкуренный. Машка уже начала догадываться, откуда у него такие дымчатые  глаза, а потом ей его знакомые всё рассказали. Жених этот, оказывается,  чтоб на океан смотреть и травку спокойно курить, квартиру в Москве сдаёт  родительскую, а самих родителей в дом престарелых определил – мешались  они ему. Родители и умерли там, в доме престарелых, он даже на похороны  не летал. Торчал здесь, как пальма, созерцал чего-то. Ему ж главное,  чтоб было кому про сущность Ваджрасаттвы втюхать и рома на халяву  выпить, а всё остальное это ненужные вибрации. Улетела Машка на  следующее утро, хоть он и предлагал оставаться, визу продлевать, семью  создавать и бизнес совместный начинать, наших туристов на всякие  «медитации прозрения» разводить. Говорил, что о детях мечтает… А Машка  весь полёт до Москвы проплакала. Не из-за жениха этого растительного,  нет – родителей его жалко было, хоть она их и не видела ни разу. Она  даже могилки их потом разыскала и хоть немного в порядок привела,  цветочки посадила…

Потом женихов долго не появлялось, не до них Машке было – сын,  работа, закрутилось всё как-то. Ну а через год возник в её жизни  очередной возлюбленный – моложе Машки, из Питера, то ли поэт, то ли  музыкант, то ли художник, сразу и не разберёшь. С тонкой и ранимой душой  был мальчик, дождь слушал, Монтеня читал, по радуге бегал, любил Машке  вещи в Париже выбирать, но… Изменил он Машке, причём со своим другом.  Машка домой пораньше пришла и застукала, как они там резвятся. На её  постели, между прочим. Хорошо хоть, что сын в школе был. Машку сначала  чуть не стошнило, а потом она смеяться начала, и всё время, пока они  вещи собирали, смеялась. А вещи они часа два собирали, даже некоторые  Машкины прихватили, деньги Машка и пересчитывать не стала, и так  понятно. С сыном потом долго серьёзно разговаривала, но там всё  нормально оказалось, к счастью – за девочками ухаживает, в футбол  играет, о мужской дружбе не говорит. Потому что Машка хоть человек и  толерантный, но когда касается сына, вся толерантность куда-то  улетучивается.

Ещё у Машки были алкоголик-писатель и совершенно непьющий тренер по  фитнессу, один водку мог сутками пить, второй мышцы качать, а в постели  оба – ни петь, ни рисовать, что Машку обижало. Был олигарх, но тот всё  покупать привык, а Машка и сама прилично зарабатывала. Хотя подарки ей  нравилось получать… А кому не понравится? Но ушла от него – гордая, к  тому же он тоже выпить любил, как алкоголик-писатель и мышцами  хвастался, как тренер по фитнессу, а зачем Машке все трое, но в одном  флаконе? И в постели там тоже проблемы были… Ещё француз мелькнул  какой-то, журналист с армянскими корнями, но там вообще смешно, эти  европейцы… Да ещё с армянскими корнями...

И было Машке уже за тридцать. И смирилась она с тем, что женского  счастья в её жизни уже не будет. Не судьба, что поделаешь… Хотя почему –  есть оно, счастье, сын растёт, золотце Машкино, родители живы-здоровы,  работа хорошая, отдыхать вот с сыном на море ездила, в Геленджик… У  других-то, у Машкиных подруг, вообще всё наперекосяк, хотя и мужья  любимые, и любовники богатые… Но так думать Машка себе запрещала, хотя  раз в неделю слёзы-истерики подружкины терпела, успокаивала, слушала,  коньяком отпаивала… Всё знала, словом.

А однажды она за сигаретами пошла в магазинчик рядом с домом, а там  грузчик-узбек. Так на Машку посмотрел, что у неё сердце остановилось и  только через минуту снова застучало. И где он шикарный букет за две  минуты купить успел? Увидел, что Машке понравилось, и её теперь каждый  день у подъезда букет ждёт. Продавщицы потом сказали, что он всю  зарплату на цветы тратит. Смеялись над Машкой, хотя видно было, что  завидуют. А узбек этот ещё и дворником устроился, двор Машкин подметать,  по ночам «бомбить» на машине начал, потом в крановщики перешёл на  стройку и, что Машку удивило, в институт строительный поступил на  заочное. И учился по-настоящему, днём на стройке вкалывал, а ночами  книги-учебники читал, у него свет в комнате только под утро гас. Машка  видела, он комнату в доме напротив снимал. И она почему-то тоже спать не  ложилась, ждала, когда он свет погасит и к окну подойдёт. А потом он ей  в любви признался, в парке, на колесе обозрения, на самой верхотуре. И  когда их кабинка вниз приехала, там всё в цветах было, и стол в кафешке  рядом накрытый, и колечко золотое, и живая музыка с Машкиной любимой  песней. И Машке почему-то казалось, что если б у него денег побольше  было, он бы ей и Эйфелеву башню подарил, и остров в Тихом океане, и Луну  со всеми её кратерами.

Две девочки у Машки родились, двойняшки, а это только от большой  любви случается. И очень Машка с мужем любят с балкона смотреть, как с  ними старший сын гуляет, как он их даже от ветра защищает, хулиганы-то и  близко не подходят. Настоящий мужик растёт, по радуге в тридцать лет  бегать не будет, делом будет заниматься. А подруги Машкины ругаются на  неё, говорят, что с такой красотой и с такими мозгами могла бы и получше  кого найти, а не узбека-грузчика. И сидят у Машки в гостях, никак их не  выгонишь. Потом признаются, что за счастьем приходят, у них дома-то нет  такого, чтоб счастье всю квартиру переполняло, хоть они и на тренинги  ходят, и мужья у них прилично зарабатывают, и на Гоа они каждый год  летают. Без мужей, правда, не летают мужья с ними. А любовников жёны не  отпускают…

А Машка об одном жалеет – поздно она в магазинчик этот за сигаретами  зашла. Так могла бы и ещё двоих родить. Детей должно быть много, как её  муж говорит…

 

 

ДОБРЫЕ ЛЮДИ

Рассказ

 

В России много добрых людей, это всему миру известно. Недобрых редко  встретишь, а добрые буквально на каждом шагу попадаются. Правда, не  утром в понедельник и не в Москве. Утром в понедельник в Москве люди  злые, лица у них угрюмы, кулаки сжаты, глаза кровью налиты, так и  сверлят тебя, подлости ждут. И своей, и от тебя. Спустишься в  понедельник в метро – как к голодным пираньям в аквариум попал. Или к  тиграм в клетку. Даже бразильцы – я сам видел! - уж насколько  жизнерадостная нация, вечно поют, улыбаются, танцуют, с детишками  возятся, а приехали зачем-то в Москву и… На «Курской», ещё улыбаясь и  фотографируя, в метро сели, одну остановку до «Комсомольской» проехали,  всё – из вагона вышли мрачные, матерятся, перегаром воняют, дети у них  орут, бабы друг друга толкают, сумками на колёсиках цепляются… Зараза,  видно, какая-то в метрополитеновском воздухе витает. Не может же такого  быть, что бы человек ещё в воскресенье вечером жену целовал, собаку  гладил, с детьми уроки делал, даже телеканал «Культура» посмотрел во  время рекламы по нормальным каналам, а утром в метро спустился и  растерзать всех готов, особенно женщин и людей пожилого возраста. И  какие диалоги в понедельник в метро услышать можно! «Мужчина, вы зачем  девушку ногами бьёте?» - «А она меня локтём задела!» - «Вот мразь! Дайте  я тоже ей в морду дам, твари этой!»

А часам к восьми утра заразный воздух из метро на поверхность  выходит, и дышат им, надышаться не могут, автомобилисты с пешеходами.  Которые, кстати, когда до работы доберутся, наденут белые халаты врачей.  Или сядут в свой кабинет в собесе. Или зайдут в аудиторию к студентам.  Но пока врач-хирург с искажённым ненавистью лицом орёт из своей машины  на женщину-пешехода: «Куда ж ты, сука старая, прёшь! Я ща выйду, ноги  тебе оторву и в задницу засуну! Сдохнешь у меня, зараза!». И отвечает  ему женщина-пешеход, воспитательница детского садика для одарённых  детей: «Пасть заткни, козёл! И харю свою ублюдушную убери, а то кадык  вырву!». И бежит она дальше на свою маршрутку, отталкивая конкурентов и  не сортируя, кому из них три годика, а кому восемьдесят. Они все для неё  сейчас, утром в понедельник, даже не конкуренты – враги. И всё меньше и  меньше в Москве одарённых детей. И плавает, плавает в отравленном  злобой воздухе тополиный пух. И несётся из каждой машины мат вперемежку с  шансоном. И плачет девочка в беленьком платьице, которую выкинули из  автобуса на асфальт, потому что внутрь залезала медленно, только  мешалась всем. И говорит она фразу, от которой ещё в прошлом веке  барышни падали в обморок, и соглашается с ней её молодая мама, которая в  понедельник утром выглядит лет на шестьдесят – глаза злые, руки  трясутся, лицо красное, волосы растрёпаны…

Но, к счастью, во вторник утром злоба из Москвы уходит. Люди  смирились с тем, что выходные прошли, что работать ещё четыре дня, что  пиво пить нельзя, что начальник идиот, а стрелять из травматического  пистолета в глаз незаконно, даже если вам на ногу наступили. Можно  обойтись и ударом в пах. Добрыми людьми жители Москвы, понятно, не  стали, но это так быстро и не случается. Просто на место злобы пришло  равнодушие. Не дай вам Бог умереть во вторник утром в метро! На вас  обратят внимание только ночью, когда начнут убираться. А весь день через  вас будут перешагивать, вас будут брезгливо обходить, о вас будут  спотыкаться спешащие куда-то люди. И никто – никто! – не сообщит о вас  дежурной по станции, а если кто и сообщит, то дежурная всё равно до вас  не дойдёт. И как красиво смотрится спящий в автобусе мужчина, над  которым навис живот глубоко беременной девушки! Когда автобус дёргается,  мужчина просыпается, равнодушно смотрит на живот и снова уходит в  дремоту. Потому что мужчина знает – он заплатил за проезд столько же,  сколько и эта беременная, но едет один, а она в животе безбилетника  провозит. Или безбилетницу, и хорошо, если одну. Справедливости ради  надо сказать, что во вторник в Москве можно встретить и приличных людей,  в понедельник их вовсе не было. Приличный человек отличается тем, что  где-нибудь в трамвае очень неуклюже оттесняет старушку от  освободившегося места, присаживается и, вместо того, что бы сразу  притвориться спящим, начинает ёрзать. Стыдно ему, и опыта ещё нет, и  четыре поколения интеллигентов возмущаются у него в сердце, но уж больно  стоять не хочется. Потом приличный человек отгораживается от старушки  томиком Бродского и спокойно доезжает до своей школы, где служит  учителем. И так же спокойно-равнодушно взирает на курящих  второклассников…

А в среду утром Москву покидает и равнодушие. Но на смену ему  приходит не доброта, нет. Приходит недовольство. В среду утром жители  Москвы недовольны всем – президентом, правительством, мэром,  дворниками-узбеками, погодой и вообще жизнью. Именно в среду вся Москва  пишет жалобы, кляузы и заявления, и именно на среду приходится пик  семейных ссор и преступлений на бытовой почве. А что вы хотите, середина  трудовой недели, люди устали, нервы на пределе, всё дорожает, машина в  сервисе, у соседей ремонт, в магазине обсчитали, пока жалобу писал ещё и  оскорбили, водосчётчики протекают, любовница достала, жена надоела…  Кто-то своё недовольство матом проорёт и успокоится, кто-то синяк жене  поставит и спать пойдёт с недовольным видом, кто-то до полиции  дозвонится или до суда дойдёт, но остальным-то что делать? Только за нож  хвататься, он всегда под рукой лежит. А когда разрешат иметь боевое  оружие, о чём уже давно говорят, вот тогда недовольство можно будет  высказывать более результативно, со стопроцентной гарантией смерти  объекта недовольства. Пока таким правом обладают только полицейские и  представители Кавказа, но скоро, скоро, скоро… На президента с мэром,  разумеется, не замахнёшься, на погоду с правительством тоже, но  остальное-то всё рядом. Конечно, армию охранников придётся увеличить в  два-три раза, каждому гражданину РФ охранник понадобится. Ведь как  будет: «Почему у вас колбаса просроченная?» - семь трупов. «Девушка, мы  уже полчаса сидим и к нам никто не подходит» - три трупа. «Извините,  персики почём?» - семнадцать трупов. «Марат Владимирович, готовы ли вы  взять в жёны Елену Анатольевну?» - один труп. Марата Владимировича, за  неправильный ответ.

Но в четверг от московского недовольства не остаётся и следа. В  четверг Москва выхолощена, жители погружены в себя и на внешние  раздражители не реагируют. Два дня! Осталось простоять-продержаться два  дня и… Дачи, шашлыки, боулинги, караоке, клубы, рестораны, сауны,  «Ашаны», реже кино и обязательно пиво. Поэтому в четверг московские люди  молчаливы, задумчивы и заторможены. Они уже в предвкушении. На любой,  даже на самый простой вопрос можно получить совершенно неадекватный  ответ. «Скажите, пожалуйста, который час?» - спрашиваете вы. «Ох и  нажрусь же я завтра…» - отвечает сосед по эскалатору. И ведь нажрётся  же…

И – пятница! Кульминация рабочей недели, её жирная точка или даже  восклицательный знак. В пятницу уже никто не работает. Люди закупают  мясо, заказывают сауны и караоке, собирают по телефону компанию,  обсуждают количество водки на человека и куда заныкать пиво на утро. В  пятницу утром на лицах московских жителей можно заметить даже некое  подобие улыбок, но, к сожалению, улыбки эти обманчивы. На самом деле в  пятницу в Москве процветает хамство. При входе в метро вас с улыбкой  ударят многотонной дверью. В троллейбусе улыбнутся и посоветуют сидеть  дома, «с таким-то лицом». На почте со смехом ткнут носом в табличку  «Окно № 3 не работает никогда». Потом вас укусит собака без намордника и  обматерит её улыбчивый хозяин, потому что «смотреть надо, куда идёшь, а  то понаехали и ходят везде, как бараны». А если в пятницу у вас  что-нибудь сломается и вы позвоните в службу технической поддержки, вам  сначала скажут, что «Ваш звонок очень важен для нас», потом заставят в  течение часа слушать весёленькую мелодию, а уже потом отключатся  навсегда. Такое вежливое улыбчивое хамство…

И наконец – суббота! Свобода, равенство, пьянство! Крутятся в  стиральных машинах белые рубашки и тёмные брюки, сушатся форменные юбки и  блузки, валяются где-то бейджики с именами «Светлана», «Игорь», «Азиза»  и «Охрана». В субботу Москва вымирает и замирает. Куда-то исчезли  истеричные тётки из трамваев, наглые нищие из метро и хамоватые  владельцы дорогих машин. Полупустые улицы, полупустой транспорт, не  видно недовольных лиц, нет злых и равнодушных. Есть только агрессивные.  Да, в субботу Москва малолюдна, но агрессивна, и в этой агрессии и обида  за бесцельно прожитые пять рабочих дней, и накопившаяся за эти дни  ненависть к другим людям, и нехватка денег на что-нибудь, и зависть к  тем, кому на что-нибудь хватает… Поэтому в субботу жители Москвы на  почве внезапно возникших личных неприязненных отношений бьют и режут  всех, кто им почему-то не нравится. Особо отличаются в этом плане  москвичи из южных республик, которые внезапно возникшую личную неприязнь  всосали с молоком матери. И гремят по субботам в Москве выстрелы, и  достаются металлические пруты с бейсбольными битами, и бьют русские  нерусских, а пьяные – непьяных, бьют таксисты нетаксистов, а полицейские  - неполицейских. А ведь есть ещё болельщики и неболельщики, самбисты и  несамбисты, строители и ломатели, торговцы и покупатели, просто  сумасшедшие, и около миллиона тех, кто не поделил место на парковке. И  плещется по всей субботней Москве агрессия, и выплёскивается иногда даже  за МКАД, и тогда студент колледжа в Химках вдруг бьёт в лицо идущего  ему навстречу мужчину. «Зачем?» - спрашивают студента уже потом. «А чтоб  не гавкал, урод…» - отвечает тихий по будням студент. А урод и не  гавкал, он просто улыбнулся. В субботу вечером. В Химках. Студенту  колледжа. Который уже выпил своё субботнее пиво «Охота»…

И вот оно – воскресенье… Даже название этого дня звучит светло,  празднично и умиротворённо… Сколько хороших воспоминаний из детства и  юности связаны с воскресеньем! Первый поход с папой в зоопарк… Первое  возвращение домой под утро… Первое свидание с будущей женой… Но, видимо,  к московским жителям по воскресным дням приходят совсем другие  воспоминания. Первая пьяная драка… Первое похмелье… Первое свидание с  будущей женой опять же… Ведь можно было просто не ходить и жизнь пошла  бы совсем по-другому! Но – увы, поздно, поздно… А тут ещё это  воскресенье, вобравшее в себя всё, что было на неделе… И поэтому жители  Москвы в этот день озлоблены, равнодушны, недовольны, погружены в себя,  хамоваты, агрессивны и плюс ко всему депрессивны. Их можно понять – что  было вчера, мало кто помнит, а завтра понедельник, опять идти к девяти  утра продавать мобильные телефоны или страховые полисы, впаривать туры в  Египет или автомобили, улыбаться клиентам или покупателям, вести  переговоры с партнёрами из Воронежа или Пекина, сидеть весь день перед  монитором или за кассовым аппаратом, из всего великого русского языка  пользуясь одной фразой – «Пакет нужен?». Стоило ли для этого пять лет  учиться в институте, шесть лет в музыкальной школе, одиннадцать в  средней, при этом ещё занимаясь рисованием, танцами и английским,  спрашивает сам себя житель Москвы, и из петли его вынимают только две  тысячи евро, отложенные на отдых в Черногории. И хмурится небо над  Москвой, и так же хмурятся московские лица по воскресеньям. Не вздумайте  в этот день звонить старым друзьям, подругам и приятелям с какими-либо  просьбами. Поберегите и их, и себя. Взаймы вам никто не даст, никто вам  ничем не поможет, а друзей потеряете навсегда. А если вы в гости  приедете без предупреждения, вы не только друзей потеряете, вы ещё и  врагов наживёте. Хотя дверь вам всё равно никто не откроет. По  воскресеньям столичные жители прячутся в своих норках, и заставить их  открыть дверь может только что-то необычное, красивое и увлекательное.  Авария с многочисленными жертвами на соседней улице, например. Или пожар  в соседнем доме, тоже с жертвами. Или просто убийство на лестничной  площадке. А тут вы с радостным лицом: «Привет, давно не виделись!». Да  ещё сто лет бы не виделись, если б ты не припёрся, придурок! И сидят  москвичи по воскресеньям в своих квартирах, кто-то жену целует, кто-то  собаку гладит, кто-то уроки с детьми делает, но большинство телевизор  смотрит. И совсем не телеканал «Культура». А там, в телевизоре, и аварии  с многочисленными жертвами, и пожары, тоже с жертвами, и убийства на  лестничных площадках, и… В общем, всё, что нужно для отдыха и  гармоничного развития личности, и, главное, дверь открывать не надо.

А так, конечно, в России очень много добрых людей. Несмотря на  телевидение. Злых редко когда встретишь, а добрые повсеместно. Доброта,  она ведь в генах у русского народа сидит, она нам по наследству  передалась, от пращуров. Она просто так исчезнуть не может. У москвичей  просто доброта эта поглубже забралась, жизнь-то посложней, чем  где-нибудь в Костроме-Коломне. Но если вечерком с ножом выйти, поймать  москвича и этим ножом поскребсти, доброта сразу вылезет. Он тебе и  кошелёк отдаст, и мобильный, и сумку свою сунет – на, носи, пользуйся,  не жалко! Потому что человек добрый. И людей любит, и животных всяких, и  рыбок, особенно осетровых пород. И взгляд добрый, и лицо в целом. Но не  в понедельник с утра. И не во вторник. И не в среду… Вообще не на этой  неделе.

К списку номеров журнала «Кольцо А» | К содержанию номера