А вы могли бы?

В какой-то момент жизни информация о Маяковском располагалась от меня на  расстоянии одного шага. Одного шага размером в человеческую жизнь. Так  случилось, что моим учителем по изо-художествам (именно, так ) в конце  50-х в Свердловском художественном училище был  вхутемасовесовец–вхутеиновец, один из «малых» футуристов, Павел Петрович  Хожателев. В истории он обозначился как один из участников «самарского  сидения» Маяковского. Предположительно в 1919 году четверо футуристов  (опять предположительно: Маяковский, Бурлюк, Каменский и Хожателев)  отправились в «гастроль» по Волге, но из-за гражданской войны застряли  на год в Самаре.
От Хожателева я воспринял некоторые «примочки и финты» футуризма,  преподнесённые вживую. Естественно, центральной фигурой всех словесных  экзерсисов Павла Петровича был Маяковский. Тем, кому доверял,  показывал  посмертную маску Маяковского. Маска отличалась от той, что впоследствии  была воспроизведена в книгах и журналах.
Одна часть лица была раскурочена выстрелом. История смерти Маяковского  до сих пор покрыта тайной. В Интернете выставлены фотографии с кровавым  пятном на груди. Но вероятно был и второй выстрел. Какой из них  основной, какой контрольный?
История Маяковского – это наспех написанная, с перехлёстами и  перекосами, трагедия личности талантливой и эгоистичной, авантюрной и  беспомощной. Личности, пытавшейся в юности спорить и состязаться с  богами, но спасовавшей перед ничтожествами совпыра (т.е. советского  периода – термин Тамары Буковской, применительно к нашему времени –  постсовпыр, история продолжается).
Собственно и всё предуведомление к коллажам. «Рваная» фактура деталей –  в стилистике коллажа как жанра вообще и бесспорно подходит к сути  графического изложения.