Четверг закончится в субботу. Стихотворения

* * *

Четверг закончится в субботу,

Минуя пятницу… и вот,

Шагают граждане с работы,

Воды набрав тяжёлой в рот.

Свинцово стиснутые губы…

Ради… активная вода

Им выщелачивает зубы,

Молчат покорные стада.

Но понедельником суббота

В прыжке закончит выходной,

И снова люди на работу

Идут угрюмою толпой.

В толпе любовники, соседи,

Ученье бросивший школяр.

Они слова сквозь зубы цедят

И выдыхают перегар.

* * *

Бабушка распускает старый носок

И сматывает нить в клубок.

Старуха совсем не Парка,

Хочет быть полезной и её жалко;

Бессловесная, покорно согнутая судьбой,

Кажется, она не была молодой,

Так и появилась на свет старухой

Полуслепой, с затухающим слухом.

Распустить бы носок?–?желания её предел,

Боится остаться не у дел.

В холщовом мешочке уже три клубочка.

Распускает и боится умереть досрочно,

А так бы связала маленькие пинеточки,

Никому, сама себе…

Всех похоронила?–?себя забыла

И доживает век у чужих людей

Обузой?–?умереть бы скорей.

Душа просится из бренного тела –

Так бы и полетела дорогой белой.

Может, смилостивятся там, куда все уходят,

За последнее добро,

За маленькие пинеточки?

         * * *

«Десять лет без права переписки»…

А его как раз не расстреляли,

Проморгали выцепить из списков,

Как баул, забыли на вокзале.

Рано нынче вызрели арбузы

На бахче у тётки Параскевы,

Тяжело замужней жить без мужа,

Совестно заглядывать налево.

Хотя кто теперь её осудит,

Десять лет в неведенье проходят,

Вот уже с войны вернулись люди,

Голодуху пережили вроде.

Вышла в поле тётка утром рано,

Кто там в кацавейке полинялой

На краю осеннего баштана

(мужика Параска не признала).

Всё как полагается: небритый,

Выживший, расстрела избежавший,

По указу списан и рассчитан,

Для неё был «без вести пропавшим».

Броситься бы в ноги ему бабе,

А она застыла истуканом.

Солнце занялось в небесной хляби

За осенним выцветшим баштаном.

Встретились, друг друга не узнали,

В голос зареветь друг с другом впору.

Чья вина, что жизнь их распластала

Надвое, безжалостно и споро.

Сникла тётка, а слыла двужильной,

Руки, как в наручниках закованы,

Нет у мужика её напильника,

Чтоб спилить постылые оковы.

Обнялись, чужие, но для вида,

К встрече запоздалой не готовы.

Знать, своё отжившим инвалидам,

Начинать приходится по новой.

          * * *

Из хаоса свиные рыла

И крючковатые хвосты,

Полуразрытые могилы

И полусгнившие кресты.

Из хаоса в дверные щели

Строений затрапезный вид:

«Фиорованти» и «Растрелли»

В скоплении кариатид

И в оскоплении искусства

Приказами из верхних сфер,

И флаг, воздвигнутый на бруствер,

Как знак похеренных химер.

Любовь, как некий пережиток,

Ещё чуть теплилась в стране,

Не до конца ещё изжитым

Порочным веяньем извне.

Твердя про ядерную гонку,

Что затянуть пора ремни,

Всех стригли под одну гребёнку

В отпущенные Богом дни.