Божий ген. Стихи

***

Почему мужчины всегда играют в убийство?

Патриция Хайсмит

Проходя сквозь волны вивисекций,

Воскресаем в новом смертном теле.

Даже если Бог стреляет в сердце,

Зачастую рана не смертельна.

Это лишь проверка в стиле Ницше,

Или эпизод из девиаций.

На краю любой вселенской ниши

Пляшут плетерукие паяцы –

Бьющие наотмашь – между делом.

Ведь и смерть для Бога – между прочим.

А в графе гуманности идеи

С мига сотворенья жирный прочерк.

Тает ночи сладкая личина…

Мы подходим к призрачному краю.

Но не забываем: Бог – мужчина,

Стало быть, в убийство он играет.

ЧЁРНОЕ МОЛОКО

Нежнее и безысходней,

Чем умершая любовь,

Мерещится на восходе

Слияньем камейных лбов,

Сплетением тонкокостным

Запястий и облаков

Танцующая не гостья,

Струящаяся не кровь.

Страшнее, чем крах перила

У лестницы из воды, –

Две бабочки чёрнокрылых,

Поймавшиеся на дым,

Садящиеся на чашку –

Парижскую испокон.

Рискованное причастье –

Вечернее молоко.

***

Если б у Бога не было нас,

Он бы, пожалуй, и не был Бог.

Марина Матвеева

Одиночество – Божий ген

В нас, вне нас и всегда над нами,

В ядовитой слепой пурге

Проступающий письменами

Крови, памяти, мыслей, шор.

Со спокойствием фармацевта

Отпускает Он боль и шок

Без сомнения и рецепта

Всем и каждому по чуть-чуть,

А кому-то – совсем слихвою.

Даже если не по плечу

Ноша – с поднятой головою

Заставляет идти вперёд,

Делать вид, что живёшь и веришь,

Наплевав на душевный гнёт,

Незаслуженные потери…

Это просто извечный быт,

Проходящий сквозь нас и мимо.

Бог последним словцом добил

Хитромудрый кроссвордик мира –

Из шести драгоценных букв

По вселенским горизонталям.

Есть Любовь. Остальное – бунт,

Послесловия и детали –

Незначительные, как жизнь,

За которой по расписанью

Только смерть. Априори лжи

Воскрешение не спасает.

Анестетик наш – суета,

Отвлекающая от боли.

А Ему одиноко так,

Что хоть волком… Да что там – полем

Обожжённым стонать и выть

От бессилия и гордыни.

Понимает и Бог, увы:

Всё тщета и осадок дымный.

Есть забвенье и вечность. Но…

Ужас в том, что в тюрьме вселенной

Есть единственное окно,

Приоткрытое в размышленья

Человеческие. От них

Даже Богу бывает страшно.

Люди просто его дневник

Недописанный и вчерашний –

До того, что хоть вены рви.

Только Богу суицидальность

Недоступна. Опять увы:

Каждый в свой же капкан. Банально…

И прозрение есть итог:

Каждой клеточкой в нас стеная,

Одиночество – это Бог

В нас, вне нас и всегда над нами.

***

Искать – важнее, чем остыть.

Важнее – шаткие весы.

Полупрозрачные мосты

Шершавят крылышком осы.

Купая ступни в небесах,

Не снизошедших до росы,

Качнётся время на весах

Осенним крылышком осы.

Искать – важнее, чем спасти

Ноябрьского мотылька.

Из рос небесных возвести

Подвески остроступных скал.

Искать – острейшая игла,

Мост уронивши на весы,

Я невесомо обрела

Слепые крылышки осы.

***

Напрасный Матисс в послезавтрашнем небе…

Холодными рыбками плещутся тени.

На кончиках пальцев всё так же нелепо

Живут послесловия и предвкушенья.

Забытая грусть в сентябре скороспелом,

Нежданная радость – всё станет привычкой.

Последнее небо становится телом,

И август выносит себя за кавычки.

Неловких деревьев движенья… Я вижу:

Плюмаж их зелёный становится ржавым.

Я чувствую глубже, я падаю выше –

Прощальные праздники пасмурной жатвы.

***

В море, которое мы выбираем, –

Краеугольные головы раковин.

Что ни предчувствие – крах или кратер.

Только и знай – выплывай.

Море, которое мы презираем,

Нас поглощает в лохмотьях и фраках.

Всех без разбора – без званий и рангов.

Что ни ухаб – голова.

В море, которое мы собираем

По миллиметрам, по зёрнам, по граммам

Всех успокоит нас – поздно иль рано,

Ласково поцеловав.

ГАЛЕРЕЯ

Молчание пустынь,

Разноголосица весеннего бульвара,

Сад, шепчущий стихи,

И эпилептик океан,

Разбрызгивающий лазурь и пену.

Небытие в гостиной голубой,

Смирение и страх,

Дрожь обладания

И топь порабощенья.

От порванных ребёнком бус

До ловли жемчуга

В больших глазах ребёнка.

Небытие…

И Фрида с обезьянкой за плечом –

В крови и золоте

Великая калека.

Изъян есть святость,

Святость есть изъян.

Вот сорванец,

Из ситцевых волос

Вычёсывающий метеориты.

Цветы и боль,

Молчание пустынь.

КАРНАВАЛ

Золотые язвы на теле ночи.

Приглядеться – факельное шествие.

Глаза отвести – просто звёзды,

Обнажающие и ослепляющие,

Вбивающие гвозди

В гроб здравомыслия.

Пунцовое сумасшествие

Рожи корчит,

Шатается праздно.

На площади праздничной

Животные пьяные и безумные,

Скрывающие за масками торчащие клыки,

Гасящие вином драконье дыхание.

В необузданном балагане

Душащие призрак тоски

Молозивом опиумным.

Ленты, бубны, калеки,

Скрипки с вырванными рёбрами,

Обезглавленный фонарь…

Смерть в колпаке с ромбами –

Чёрный пономарь

В изголовии похоронной телеги.