Каринэ Арутюнова

Кальб. Рассказ


А потом, в общем, мы поняли, куда и зачем они шли.

На востоке небо ярко-синее, а звезды - огромные, - каждая с голову младенца. Вдоль шоссе протянулись гранатовые сады, будто ожерелье со сверкающими камнями, - бледно-розовыми, алыми, цвета запекшейся крови, сдвоенные, сросшиеся, - диковинные плоды святой земли лежали в придорожной пыли, скатывались под ноги.

Гостеприимно распахнутая калитка обнаружила два расшатанных стула, покосившийся стол и качели в глубине двора. В доме жили люди, которым некуда было спешить. Это был их последний дом, последнее пристанище.

Едва слышный ветерок поднялся к ночи, прокрался к  стоящим неподвижно лимонным деревьям.

Вчера младший брат жены хозяина пристрелил собаку.

Все произошло внезапно, посреди раскаленного полуденным зноем пустыря, за которым обосновалась свалка с крадеными запчастями от угнанных машин (как выяснилось, это и был тот самый божий промысел, которым не брезговала огромная семья). На крики сбежалась вся детвора. Босоногие, в мятых майках, столпились они вокруг крутолобого  беспородного пса, который большую часть времени проводил возле будки, на цепи.

Огромный подрощенный щенок, - его подбросили арабы с ближайшей стройки, да так он и прижился, тарахтя железной миской, отгоняя ос, лениво повиливая коротким хвостом, - такой ближневосточный барбос или полкан,- с коротким, будто взмах хлыста, именем.   Неприхотливый, он обходился малым количеством воды и еды, - днем мирно дремал в тени дерева, а ночью - метался за собственной тенью и вел беседы с летучими мышами и землеройками, которые водились в этом заброшенном углу и, похоже, подтрунивали над бедолагой, - свободные, парили над его головой, пели визгливыми голосами, рыли ямы,  расползающиеся, будто  глубокие морщины или трещины, и, вообще, жили своей таинственной ночной жизнью, совершенно непонятной для простого  пса, найденного в строительных джунглях Амишава.

Так бы и жил он, постепенно становясь взрослым, мудрым, скучным, язвительным стариком, облепленным мухами, но гораль* распорядилась иначе. Подослав юркое, сверкающее стальной лентой, - стальной с синеватым отливом.

Сотворив свое жестокое дело, она погибла на месте от пули младшего брата хозяйской жены. У большинства мужчин, живущих в этих краях, имеется документ на ношение и использование оружия. Неведомо, обладал ли таким документом волоокий красавец Йоси, но блеснувшее в его смуглой руке сразило ядовитую гадину на месте, - и тут же второй хлопок, истаявший в зное, обездвижил ее жертву.

Неловко вывернув плечо, уткнулся оскаленной мордой в землю, так и не увидев множества зим и лет, не успев соскучиться и одряхлеть в этом медвежьем углу.

Три дня и три ночи оплакивали хозяйские дети погибшего пса, пока не привели нового, - легконогую  юную овчарку, с умными глазами, посаженными чуть раскосо и оттого напоминающими газельи.

Овчарка с персидскими глазами возлежала на жесткой подстилке, шевеля чутким ухом, ноздрями втягивая доносящиеся с хозяйской половины запахи жареного мяса.

Близился шабат. Жгли костры, пылали жаровни. Во главе стола сидела хозяйка, когда-то красивая,  но теперь расплывшаяся после множества родов, - с небрежно охваченной обручем пепельной гривой, она покачивала на коленях мирно сопящего младенца, - тугощекого, как и она сама, - и, подперев ладонью голову, вслушивалась в несколько хвастливый рассказ  младшего брата.

Сидящие за столом громко разговаривали и смеялись, пытаясь перекричать музыку мизрахи, доносящуюся из глубины двора.

Мясо "а ля-эш"** удалось на славу, шабат начался минута в минуту, с первой звездой.

Набегавшиеся за день дети мирно раскинулись на топчанах, - расбросав смуглые руки и ноги, разметав каштановые, черные, золотые головы по жарким подушкам. От смешанной крови рождаются красивые дети. Хозяин, немного криволапый, деревня деревней, выходец из благословенной  Персии, и  жена его, дочь польского еврея, соединившего  судьбу с репатрианткой из Марокко, - произвели  на свет человек шесть или семь. Пока, спящие тут и там в тишине августовской ночи, они прекрасны. Особенно младший, трехлетний, с ни разу не стриженой копной золотистых кудряшек. Собственно, есть еще один, но это "тинок", младенец, он еще не считается, знай, сосет себе грудь, вцепившись пухлыми пальцами.

Прекрасна южная ночь. Прекрасны спящие дети. Прекрасны застывшие лимонные деревья. И гордая луна над домом улыбается горько. Наблюдает из своего "далека", стережет разноцветные сны.

И только тень арабского щенка.

Мечется по обожженной земле, не находит покоя. Безутешная собачья душа парит над заброшенным пустырем, над остывающими углями мангала, парит и скулит, распластав неуклюжие израненные колючками лапы. Пытается вспомнить свое имя. Короткое, как удар хлыста. Кальб***. Что на иврите означает - кэлев****
_ __ __ __ __

* гораль - судьба(ивр.)
** на огне(мясо на огне). ивр.
кальб***(араб.) собака

К списку номеров журнала «ЛИТЕРА_DNEPR» | К содержанию номера