Стихотворения

***

Катит в зимнюю ночь уральскую

к сердцу катится, прёт аортою —

то ли Чёрное, то ли Аральское

море мёртвое

Снится ветер — пьяный, упрямый,

влажный, южный, живой.

Так и кажется: вот оно — рядом...

...Сожжено!

 

***

Стою в стороне — без затей,

чужак на пиру у детей,

пришелец на синей планете

каникул, чьи жители — дети...

Мелькают маечки и платьица,

в киосках сласти выдают,

жаль — не ко мне дворняги ластятся,

не для меня чижа поют.

 

ХИМЗАВОД

 

Поселок химзавода. Клуб.

Стена из железобетона.

“Прокат белья”, “Расчесыванье шуб”

и дождик серый как во время оно.

Бездарность выходного дня:

окраина, стена, бетонка,

туман, помойка... Ребятня

вокруг бездомного котёнка.

Я слышу реплики троих,

почти неразличимых глазом,

потом туман скрывает их

и обезличивает разом.

Безликий день, пустой, нелепый,

тебе устами божества

дается лепет, детский лепет,

а без него и жизнь пуста.

О, этот лепет, лепет-мёд,

о, вязкие его мгновенья,

текущие из года в год

каникулы и дни рожденья:

там месяц лета — век пчелы

и тот же счет — на единицы,

там посекундно учтены

дни таволги и дни душицы.

А здесь — туман, помойка, рынок,

зевающий, как спросонок,

дождь, чавкающий суглинок...

Да дети, да больной котёнок.

Я знаю всех — по голосам, —

картавости, певучим гласным.

И предстаёт моим глазам

безликий день — базар, бедлам —

на самый краткий миг

прекрасным.

 

***

Падёт листва и снег на землю ляжет,

и мать после работы, с ног валясь,

войдёт с мороза и вздохнёт, и скажет

отцу: “Ну вот, насилу доплелась...

По пояс снегу-то, а звёзд — белым-бело.

Ну что ты руки тянешь? Не шали...”

...А нынче, мать, по крышу намело.

И, кажется, стал виден край земли.

родина — детство

меньше наперстка

родина эта —

камешков горстка

в капельках света

 

ЭПИЛОГ

 

зачем не Дон Кихано а другой

оставлен жить в конце повествованья

везет же — ни ума ни воспитанья

бездельник и каналья но — живой

а впрочем это — лучшая работа

Создателя и пусть его живёт

он пережил беднягу Дон Кихота

он стало быть и нас переживёт

 

СВЕТЛЫЕ АНГЕЛЫ

триптих

 

1. СВЕРЧОК

 

в ночном вагоне негаданно запел сверчок —

в котомке нищей в ветхом рюкзачке

или другой какой-нибудь поклаже

пригрелся как-то ожил в вагоне общем

помилуйте сверчок спросил вошедший

откликнулась нетрезвая старуха

и рассказала случай со сверчком из жизни деревенской

он не слушал

(он возвращался в город с похорон

и думал о своём)

так ехали

спустя какой-то срок — впотьмах —

он дико крикнул мама мама

и заметался во сне в полусне ли в бреду на яву ли —

на жесткой постели в вагоне общем

ему приснилась мать приснилась в поезде

прошла меж спящими вповалку и пропала

и он проснулся на земле светало

в вагоне общем пел сверчок

 

2. Поминок

 

из милосердья знахарь

подслащивал спиртное

о если жизнь не сахар

то что это такое

не поминай сыночек

а если кто напомнит

пиленого комочек

снеси на мамин холмик

 

3. Светлые ангелы

 

светлые ангелы

на небесах опочили

детские страхи —

бесы восстали из тьмы

слез не таить

матери нас научили

в бытность нашу детьми

 

ПРАЗДНИК УБОЯ(1.)

 

К палатке мясника ведет быка

украшенного золотом сусальным

о ярмарка вершись убой венчает жизнь

счастливца чей удел стать маясом ритуальным

 

не разумеет бык литой коровий бог

начала и конца что — гнёт а что — свобода

о ярмарка вершись из жил уходит жизнь

так проливает кровь бессмертная природа

 

так вытерши о шерсть сталь отменяют месть

бунт неразумного мясного стада

о ярмарка вершись есть жизнь и только жизнь

где намертво слились суть мира соль разлада

 

ВИННЫЕ ВИШНИ

 

у неё одна — всего одна — последняя минута:

мне пора пусти

тем слаще тем ярче тем горячее

на морозе — на белом —

кем-то просыпанные

винные вишни

 

***

Мы были, любимая, были,

не так давно,

ни там, ни здесь...

 

Помнишь, на рынке,

каждый год в день твоего ангела

мы выбирали ровно одно

яблоко, только одну

розу?

 

Ни там, ни здесь,

не так давно —

яблоко, роза:

припев.

 

ВОСПОМИНАНИЕ О БУХТЕ РАЗБОЙНИК

(лазарет — видение ливня)

 

1.

Превращаю пунктир в линию

обретает тема решение

лазарет — видение ливня —

контур чайки — стихотворение

я умер 22х лет отроду

в бухте Разбойник Приморского края

боль отсутствовала

(Скучно, Овидий! “Науку любви” положив в изголовье

разом уснул я — и разом проснулся поскольку

дождь разбудил меня спящего в поле приснилось

был я ходатаем первым посланцем людей на Олимпе

впрочем меня не впустили

на что Ирида богиня радуги легкомыссленная

легкокрылая рассыльная Геры сказала

боги пируют Хариты танцуют а смертным

Зевс посылает дары из сосудов Зла и Добра

и прочь погнала и ворота закрыла)

... По прихоти постановщика сновидений

он проснулся

он видел во сне лес

неестественно синий

и был тот лес

(не то чтобы красив —

всей тяжестью своей патриархальной

он к морю потеснил жилой массив

и перекрыл пейзаж индустриальный)

неестественно синий

и людей в белом и плетнные стулья открытого кафе

и бухту — придаток Японского клуба и краешек пирса

и эту пару

(чудный уголок — подумал он —

дорожка лунная и поцелуй и вдох

и милые другие атрибуты

невинного искусства — видит Бог —

любви иль просто так — сезонной смуты)

и эту пару

у неё цветы

молочно-белые

(постой не прекословь

виновница моих бессониц

ты —

назойлива как рифма на “любовь”)

Он спохватился — боль — её не было

и он заснул — ждать ее появления

он её предвкушая

как забытое с вечера яблоко

живёт предвкушением утра

так столик ночной жив памятью чтения

любовь — восьмитысячник — Аннапурна

погибнуть в связке упав с высоты

доступной одним лишь птицам

(а мне если умру

недостанет двух капель неба)

 

2.

Он проснулся 22х лет от роду

в бухте Разбойник Приморского края

боль отсутствовала

значит ли это что ОНА — в прошлом

подумал он — и снова заснул

только теперь не по чьей-либо прихоти

а потому что устал

(вот что — мне нужен старик

с охапкой весенних цветов на продажу

нужен импульс толчок

достаточно двух анемонов)

НО —

(я сплю за кадром — я и есть старик

а эти двое молоды свободны

свежи как ветер как стрижи бесплотны

и с ними рифма эта — на “любовь”)

НО —

он опять проснулся — от догадки

пронзившей мозг (боль отсутствовала):

а не значит ли это что жизнь —

в прошлом и боль не вернётся?

он ужаснулся

(милая — время

времени меньше и меньше оно убывает

уходит на розыск несбывшегося

время — милая

вышли сроки отпущенные)

и вновь заснул — смешно сказать — в кафе

чья специализация — поминки

а в меню — сентябрьские белые хризантемы

похожие на мальтийских собачек

на похоронах Луны

(трава белела под Луной

а из травы

росли немые вопросы —

что может быть проще жизни

что еще зеленее на синем

а хотелось бы тебе

бежать мелководьем

а после

спать в траве

спать долго

так долго

чтобы птица гнездо свила

в волосах)

а из травы — гусиной травки —

глядели глаза брошенной куклы

шёл дождь —

невесомый прохладный густой

(всё —

можешь теперь их закрыть)

постой

а эта рифма

эта рифма — .....?

Наконец он уснул

 

3.

ПРЕВРАЩАЮ ПУНКТИР В ЛИНИЮ

ОБРЕТАЕТ ТЕМА РЕШЕНИЕ

ЛАЗАРЕТ — ВИДЕНИЕ ЛИВНЯ

КОНТУР ЧАЙКИ — СТИХОТВОРЕНИЕ

 

***

приснился дом

оставленный жильцом на попеченье крыс

я был один и рядом — тень твоя

сказала тень

здесь как на грех темно и пусто

и может быть ты поцелуешь наконец

меня

 

ИВОЛГА

 

Памяти А. Бирса

 

вот — яма спирт пожирающая и человечину

яма мамона войны

на краю ямы два легионера играют в кости

выйгрыш — фляга убитого

 

между тем с земли улетает последняя Иволга

хор синиц — свита королевы

выстилает небо тоненьким звоном

тень-те где-где Бирс Амброз

 

Победитель угощает

проигравший

тянет пробку зубами

ЧПОК

 

* * *

Я вас люблю.
    Без преувеличения,
    без совести -
    со ссылкою на гения,
    как в камне высечь,
    так из слова лью:
    люблю.

 

***

Приходят лоси в города
    и там, с мостов кидаясь в реки,
    уходят вплавь и навсегда,
    почуяв близость человека.

 

***

 

Господь не приведи
Ни завтра, ни теперь, 
С тоскою на цепи,
С запискою — под дверь,
Чтоб снова, чтоб опять
Тебя чем свет терять,
Как кровь свою и плоть...
Не приведи господь!

 

Кляну: не приходи
С тоскою на цепи,
С запискою — под дверь
Ни завтра, ни теперь.
Но пешей, на коне
Иль на попутке хоть, 
Но чтоб навек, навек...

 

О, приведи господь!

 

***

Стою в стороне, без затей,
чужак на пиру у детей,
пришелец на синей планете
каникул,
где царствуют дети...

 

Мелькают маечки и платьица,
в киосках сласти выдают,
жаль, не ко мне дворняги ластятся,
не для меня чижи поют.

70-е — 90.

 

ДЕТСТВО

 

На картинке в Книжном мире
Ленин ходит по Сибири,
ходит и в манок свистит,
за спиной ружье висит.

 

Ссыльный Сталин в полушубке
на глухом на полустанке...
Рядом — ради доброй шутки — 
Дед, да я, да две цыганки.

 

Рассказать ли эту повесть
вновь? Как люди ждали поезд,
ждали — топали ногами,
таял снег под башмаками...

 

Прилетал зеленый дятел,
деловитый, осторожный,
прилетал из лесу дятел
к ветке железнодорожной.

 

Дятел знает, что к чему,
дятлу поезд ни к чему,
а нужна ему одна
в луже талая вода.

 

Может, стоит потесниться,
чтобы птице дать напиться?
...Дед тоскует. Жизнь проходит.
Спят цыганки. Время длится...

 

Я спросил: “Что будет с нами,
если поезд не придет?”
(точно помню: едем к маме
и что мне четвертый год).

 

Рассказать ли эту повесть
вновь? Как люди ждали поезд,
ждали — топали ногами,
таял снег под башмаками...

81?

 

***

Сентябрь — и все в начале!
И тут, как ни крепись,
без привкуса печали
никак не обойтись.

 

И даром что провидец — 
не разглядишь, где май.
А все ж шелка и ситец
в утиль не отдавай.

 

Но заручись надеждой
и светом впереди
и летние одежды
до срока береги.

 

...Еще грибов немало,
и лист еще не пал.
Сентябрь — всему начало,
начало всех начал.

 

***

Прекрасна формула стекла.
Стекло звенит, оно прозрачно.
Затем, чтоб, встав из-за стола,
на божий мир взирать не мрачно.

 

***

По комнате от вешних нег
Благоухание девичье,
в саду капель пробила снег
и раздается пенье птичье.

 

Февральский день благодарю,
февральский снег благославляю.
Пока летит, тебе дарю,
растает — звездам завещаю.

 

Ты, может статься, светлых недр
души его не угадаешь — 
не обернешься, не узнаешь,
как я был щедр.

1969

 

МОИ ЗЕЛЕНЫЕ СОБАКИ

 

Я рисую зеленых собак.
Да, зеленых!
Но сильных и ловких.
Я рисую зеленых собак
Исключительно для маскировки!
Мне сказали: 
Здесь что-то не так,
Псы мои от нормальных отличные...

 

Я рисую зеленых собак,
Потому что они — пограничные!

 

***

У дерева воспоминаний,
глаза прикрыв, в тени постой,
уже листва теряет глянец
и блеск первоначальный свой.
Гляди, чего любовь не сделала,
чтоб отстоять права свои:
лист неживой слетает с дерева
в ладони скорбные твои.

 

ПРИГОРОД

 

Вот пригород, где детство пролетело,
где взрослый разум тщится уяснить, 
нельзя ли душу отделить от тела
и научиться заново любить.
Да полноте! И однолюб не глуп,
чтоб вывеске молиться, как иконе:
“Прокат белья”, “Расчесыванье шуб”
и дождик сирый, как во время оно.
Итак, прощай... А все ж какая боль — 
тревожить заведенный распорядок!
Разлука — в нас, она в крови, как соль,
кристаллом в сердце лег ее осадок.
Не знаю я, какая благодать
заменит мне мои места родные,
а все ж пора, пора и мне менять
пенаты на углы необжитые.
Итак, прощай... Авось когда-нибудь
мне вспомнятся без дрожи и без стона
“Прокат белья”, “Расчесыванье шуб”
и дождик сирый, как во время оно.

 

ИСТОРИЯ ПАНТАЛОНЕ, ПАЦИФИСТА

 

Меж листвой и зимой,
между мигом и часом,
где-то меж Аннабой
и Канзасом,
не в конкретной стране,
не в конкретном районе
жил да был пацифист
Панталоне.

 

Покупал он батоны,
авто и котлеты,
он носил панталоны
условного цвета
и со школьной скамьи,
повторяя упрямо,
зазубрил “не убий”,
ибо веровал рьяно.

 

Но однажды ему
приказали: “Убей!”
Он подумал: “О нет!”,
а ответил: “О’кей!”
— Двум смертям не бывать,—
он подруге сказал,
он пошел убивать
и убит наповал.

 

Собирательный тип был
бессмертным,
а осколком убит был
конкретным.
И зарыт был под вопли
газетные
не куда-то, а в землю
конкретно.

 

Меж листвой и зимой,
между мигом и часом,
где-то меж Костромой
и Канзасом...

 

***

Пока доискивались основ,
пока возводили дворцы для снов,
на мшистый камень пустырей
лег чистый пламень снегирей.

 

Да что им тут? 
Базальт, гранит...
Глаза болят:
Рязань горит.

92

 

***

На равнине Среднерусской
сшиблись Слава и Хула,
голубая кровь моллюска
человечью пожрала.

 

И пошел жестокий
в доме тарарам:
вспять — к родным истокам,
вспять — к родным гробам.

 

Вспять — и вся недолга...
Где-то (говорят)
за Сталинградом Волга
впадает в Ленинград.
Коммунальные святки
Снова запахи детских лет!
Те — забылись, а эти ныне
так преследуют — спасу нет,
ибо первые, ибо зимние...

 

Славься, чад очагов коммунальных,
славься, смрад коммунальных корыт!
С перепою болтун-умывальник,
как эолова арфа, звучит:

 

“Кишки, лепешки,
свиные ножки
в печи сидят,
на нас глядят!”

 

Эй вы, сверстники, гей вы, ровесники
дровяных, керосинных углов! 
Подтвердите: а ну, не чудесно ли
пахнет пригоршня святочных слов:

 

“Доченька маленька,
расти скоренько,
придет к тебе
король в сваты”.

 

Так живите и не умирайте!
Жизнь прекрасна на вкус и на цвет.
Этих запахов не забывайте,
ибо нет их уже, ибо нет
новогодних пиров коммунальных,
коммунальнейших свар и обид,
где пропойца, дурак-умывальник,
как эолова арфа, звучит:

 

“Кишки, лепешки,
свиные ножки
в печи сидят,
на нас глядят!”

 

***

“По горностаю и белке от дыма
брали на вятичах и на полянах” 
будто не знали что жадность губительна
и не бывает даров покаянных

 

люди летописи народы
сказки и мифы песни и руны
все это в страшном долгу у природы
вымерли гунны

 

вот уж действительно
жили-бывали
жадность губительна
vale

80-е

 

***

Спи в слезах вареная
Горе-неудачница
Глупая зареванная
Гномов рисовальщица
Малый головастый 
Гном в рубахе красной
Спящих навещает
Сказку обещает

 

Он вошел без стука
Слушай вот так штука
Это тот с картинки
Что на донце кринки
Погляди для сказки
Из своей глуши
Приволок я краски
И карандаши

 

С ним пришли счастливые
Перевоплощения 
Пестрые цветные
Чудо-сновидения
Кто же этот мастер
Что рисует сны
Этот гном лобастый 
Вылитая ты

 

Милый гном я верю
Кисть твоя легка
Нарисуй деревья
Кровли облака
Покажи мне солнце
Липы у крылец
Расписные донца
Город Городец

 

ДРУГУ

 

Того и гляди снегопад
чернила и души остудит,
а нам-то казалось всегда,
что старости нет и не будет.

 

По-своему юность права,
но зрелость тем боле сурова,
когда не в почете слова
и надобно верное слово.

 

***

И снова прочь уходит лето
И снег валит и знаем мы
Что это верная примета
И главный аргумент зимы

 

И лишь безлистые деревья
Как могут утешают нас
И смысл извечного боренья
Втолковывают без прикрас

 

И говорят грустить не надо
Мы здесь мы не уйдем из сада
Из жизни где не счесть потерь

 

Где снег валит до слез обиден 
Где кто-то тайный кто невидим
За всем что было запер дверь

 

***

Не угасай день дымных облаков
Причудливых кочующих продлись
Я начинаю понимать
Детей влекомых за руку тоскующих

 

Не угасай побудь немного 
Вон там в углу вокзала
Вот такая сопливка-кроха
Голову задрав
Следит за тем как некто наливает
Пьет давится блюет бредет в сортир
Она за ним

 

Не угасай день дымных облаков 
Вон надрывается и лезет из пеленок
Наверно требует звезду
Продлись еще чуть-чуть
Увидишь

 

Как укрывают курточкой от ветра
Приплод облезлой суки строгий дядя
Бранит ребят (советую дожить
До возраста почтенного чтоб выжить
Из ума)

 

Не угасай день дымных облаков
Дай мне договорить повремени
Когда еще скажи в какие дни
Столь ясно мне удастся разглядеть
Среди детей животных облаков
Существованье дураков

 

***

Болен... Читаю в постели
старую повесть Дефо Даниеля.
Полночь пробьет, и в могиле по пояс
вновь перечту эту дивную повесть.

 

***

Благослови, Мартирос,
жизнь виноградных лоз.
Эхом обвала в горах
имя звучит: Мартирос.

 

МАЙ

 

Ты — первый, владей, и дари,
и празднуй при солнечном свете.
Все августы и январи
тобой суть рожденные дети.
Так действуй же, неба не хмурь,
пусть ширится, звезд достигая,
пречистая и всеблагая
лазурь!

 

***

С чего бы, подумать,
не спится сверчку,
калитке садовой,
дверному крючку,
и ветви гудят,
и тоскует дитя,
и сны стороною
обходят тебя?

 

Спроси-ка мышей, 
отчего им не спится,
о чем среди ночи
грустит половица,
зачем до рассвета
сосед твой не спит
и ставень скрипит,
и собака скулит...
О чем они? Что им?
Какая беда
гнетет их и гонит?
И гонит куда?
Быть может, в поля?
Но и ветер полей
вздыхает чуть слышно
о доле своей...

...Я сам привиденьем
по дому брожу,
все что-то теряю
и не нахожу.

 

“Дожить до рассвета,
скорей бы рассвет!..”
А мыслей других
у бессонницы нет.

 

МЕРТВЫЙ ДОМ

 

Б.Ф.

 

Мэтьюринга великолепный том
проник вполне легально в Мертвый дом
прославленный готический роман
где ложь есть правда истина обман
чьи самые зловещие страницы
невинны аки ангельские птицы
читает узник Федор Достоевский
в далекой омской каторжной тюрьме

и страшный очерк готики советской
грядущее готовит нам во тьме

 

***

Пали белые флаги садов
отступила пора холодов
пусть отныне взахлеб запоем
верховодит пчела под зноем

 

***

канун зимы ее предвосхищенье
уже до перемен рукой подать
постой чуть-чуть почувствуй запах тленья
и влаги рябь и снега благодать
Пробуждение
Этот сонник не нов, эти сны видят все,
да не всякий, как мама, расскажет.
Верю сказкам, и снам, и дождю, и росе — 
я уж лег. Она вовсе не ляжет.
В предрассветном тумане,
узнаваясь фигурою, поступью, ликом,
мама к речке идет,
пахнет тьма земляникой.

 

***

Вот пчеловод озабоченный жизнью пчелы
а по ночам он спирит ибо вертит столы
что-то он пишет колдует химичит кудесит
видно нечист хорошо б его братцы повесить

 

***

Сад в сентябре не то чтобы красив
он в прелести своей патриархальной
легко затмил собой жилой массив
и потеснил пейзаж индустриальный
Смерть бомжа
Последние будут ли первыми — Там?
Спросите об этом у мертвого бомжа:
вот тело его. Но не явлена вам
душа — ведь душа ни на что не похожа.

Курю я и думаю о босяке,
попавшем под поезд в предместье Кургана.
Студент-санитар на крутом сквозняке
сквозь зубы цитирует Иоанна,

пока кровоточащий мяса кусок
поспешно-брезгливо кидают в карету,
и черная струйка бежит в желобок — 
в фекальные воды:

“Я воскрешу его в последний день”.

90 (91)

 

МЕЖДУГОРОДНЫЙ

 

Это речь сумасшедшего? Месть ли за существованье?
За такую и ломаный грош дать — не много ли будет?
Но берут на прицел тебя зимние сумерки ранние
и не ранят, не бьют, а толкают: проснись же!
И будят.

Обожженной гортанью насилуя
воздух прогорклый,
Менестрель запоздалый,
любитель на гуще гадать,
Бедный междугородный
астматик, хватающий горлом,
Я о многом сказал бы,
да не успею сказать.

Спи, любимая, спи же, не надо, не слушай, как хрипло
в дальних рощах, в горах ли, ликуя, тревожась, трубя,
отдается печалью прощальный отчаянный
рык мой,
как зовет, и дрожит он,
и не достигает тебя.