Александр Петрушкин

В поиске сына. Стихи

*  *  *

Дмитрию Дзюмину

на иртышской набережной будь не будь
все казарина повторяешь все о шмеле
что случается проговаривается в октябрю
ближе к девятнадцатому перелей

пароходик зыбкою на плаву –
улялюм топорщится улялюм
на иртышской набережной не люблю
а уходишь с поездом –
улялюм

а случись катарсис и будешь ты
на посту молчать повторять шмеля
вспоминать июль говорить Иртыш
да и бог с тобой если
не земля

а железный ангел махнет крылом
удаляешь мир улялюм delete
на иртышской набережной шмель морской
ЧПОК ПЧЕЛИНЫЙ РОТ и
молчит

НАТЮРМОРТ ИМЕНИ КАЛЬПИДИ

как ни смотри война воде война
из дыма руки тянутся до дна
на кухне авраам и иафет
застыли ищут старых сигаре

т (в смысле тень) глядит на тень себя
снег – 20 темная пора
картавая как речь моя похмелье
война войне почти что очищенье

почти что ощущение поры
которая несется вдоль горы
дым вырывает норы из норы
ковчег плывет но мимо говори

как ни смотри вода воде война
он вынимает тело из огня
и смотрит удивительно двоих
не различая разделяя их

о деревянный стыд веретена
ковчег еще принадлежит корням
почти что ощущение вины
водой сочится из войны страны

как ни смотри – с кузнечьих их колен
но руки – чувствуешь? – проходят мимо стен
ощупывай у матери живот
и изнутри смотри на оборот

я говорю ты говоришь и многорук
последний сон внутри у всех подруг
которые почти (что?) поняли тебя
дым вырывает дыры и с огня

сдувает наших жен как пузыри
они плывут насквозь и вдоль
страны

КАЧЕЛИ

Дмитрию Машарыгину

город которым живем съест все качели
чели или же веки но огрубели
а тяжелеет ли сын в животе год девятый
листающий мать наизусть родовые палаты
здесь опустели и перетертые ставни
держащие воздух как будто он ровный – не равный
равный – ребристый –
но нам развлеченье дыханье
город в котором наш сын нерожденный заранее
мне говорит и мной говорит на качели
качается дым а рукава опустели
ты распрямился – игла до бессмертья дошла
и разломилась на два дурака-топора
города два на подземный и мертвый язык
реки ползли по качели реки за них
ты изрекающий город ты маленький жид
влево и вправо качались качели и кто-то на них
мне говорил щебетал и смотрел нас в наклон
сын мой ходил по земле но не наш и другой
склоны паслись как коровы в подземной реке
лики ходили за тесто людей по земле
сумма созвучий утерянный голос невынутый сын
ты говоришь только голод я слышу Кыштым
ты говоришь он рожден я теряюсь за ним
в щебете в речи бессмысленной чтобы спасли
сын в животе (будто дочь) тяжелеет в Касли
путь ему крестный и крестный
болючий как нимб
маленький плотник стоит на расплесканном в щепки плоту
сын говорит я здесь счастлив
(и улыбается
тут)

САМУРАЙ МУМУ

помнишь мы были рельсами — на земле
только нет только нет только нет
                                          Дмитрий Машарыгин

пишешь что пишется типа ну ладно
завтра яичница седня сегодня
как сарацин как седзин
навсегда ты
но не молчишь
по значенью не поздно

это не поздно вот падает ветер
падает вечер москва и отчизна
русский калмык самурай
едет поезд
едет безмолвно
в поиске сына

в этой стране неподъемной ну ладно
сегодня беременность завтра по новой
ты с ножевою
словесною раной
встанешь в главе
прицепного улова

в белых столбах зачумевшего снега
с доброй эротикой добрый
поручик выведет нас
на семнадцатом поле
выпустит голубя барыня
сучек

крошки клевать у последних прохожих
с дантова круга до дантова мира
едет калмык самурай
будто русский
едет отчизною
в поиске сына

едет молчанием едет с едою
едет с балдою по дырам затертым
с ним гомофоб и таджик и пророки
крошки клюют
алигьеревской
новой

а за окном закопченным сосновым
сын как щенок перекрестит всех лапой
едешь в семнадцатом
птичьем помете
сын подвывает
— куда ты куда
ты

как немоты коченеющей остов
сотня сторон и калмык виноватый
видит как поле на выстрел
выводят
белые ангелы
или палаты

пишет по ветру едет за сыном
и стрекозиная речь самурая
(сын подвывает там через поле)

краем своим всю себя
удаляет

*  *  *
муж говорит жене
хлеба и воды мне
днеси себя нести
в этой как мы длине
муж говорит жене
встань и иди за мной
так говорит и злак
так и плывет ной
ноешь во все глаза
прячешь четыре руки
мне продолжать тобой
оба мы старики

оба с красной строки
из деревянных глаз
только свинец на бровь
и древесина в паз
прячет четыре руки
муж который принес
все деревянны его
младенцы что из волос
густо его растут
хлеба воды и тут
бог обрывает нас
муж протянул глаз

влажной жене своей
днеси на небеси
выращено зерно
вздрогни или неси
муж говорит жене
жена говорит муж
дети растут сквозь их
из теплых свинцовых луж
муж говорит снег
роды идут день
тридцать восьмой домой
с кузнечьих своих колен

Бог прерывает нас
хлебом водой дерьмом
фонарь муж и жена
поровну все равно
прячет в четыре руки
маленький муж жену
будет долго искать
и не найти ему

К списку номеров журнала «БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ» | К содержанию номера