Манкурт. Повесть

 

Часть первая.

 

   Ширап Санаев был случайным, и долгое время нежеланным учеником Содоя ламы, самого титулованного целителя и авторитетного педагога курса тибетской медицины в Цугольском дацане. Содой лама всегда умело, даже мастерски отказывал таким как Ширап. Но именно Ширапу он отказать не смог, хоть и невзлюбил того буквально с первого взгляда.

С каждым абитуриентом, что поступал на его курс, и его родителями Содой лама общался лично. Ширап Санаев пришел без родителей.

- Что это? – Спросил Содой лама, кивнув на стопку шкурок тарбагана, что лежали у его ног.

- Это мое подношение! – Ответил юноша, - у меня больше ничего нет!

Окинув  безучастным взглядом бедно одетого подростка, Содой лама прикинул в уме, во сколько ему обойдется его содержание, как много, а главное как скоро тот сможет компенсировать ему все его затраты? Он уже открыл было рот, чтобы прочитать пареньку заунывную тираду о законе кармы, как вдруг тот сел на колени.

-Я буду служить вам! - Решительно заявил паренек.

-Все мои ученики мне служат! - Так же решительно парировал Содой лама.

-Я буду служить вам так, что вы будете гордиться мной! - Настаивал юный бедняк.

-Гордиться? – Обычно, такие, как этот оборванец всем своим видом старались вызвать чувство жалости, что якобы должно было вспыхнуть в душе того, к кому они вопрошают. В душе Содоя ламы, однако, подобные попытки вызывали лишь чувство усталости. На его курсе не было бедняков  потому, что бедняки не могли позволить себе сырье для учебной практики, весьма не дешевое содержание во время учебы, не могли позволить себе продолжение учебы в Монголии или Тибете. Однако этот настырный юнец всем своим видом вызывал в душе Содоя ламы скорее тревогу, чем неприятие. Он вдруг напомнил ему молодого юношу, что каким-то чудом однажды повстречал в степи самого Ойдопа багшу, и по его рекомендации отучился пять лет при Цугольском дацане, а затем отправился на учебу в Тибет, на курс Гьялцена Римпоче. Он вдруг напомнил ему самого себя...       

-Хорошо! - Неожиданно уступил Содой лама, - я вижу, тебя некому содержать. А это значит, что ты не переживешь следующую зиму. Я набираю учеников, а не дармоедов. Ты будешь мне служить, ты будешь делать все, что я тебе скажу! Но это еще не все! Ты будешь учиться! Ты будешь делать все то, что я тебе скажу, и будешь учиться! Будешь делать плохо то, что я тебе скажу, буду сечь! Будешь плохо учиться, выгоню с позором!

Так Ширап Санаев стал учеником самого Содоя ламы. Он жил в доме своего учителя, в большом доме, что был срублен из вековой лиственницы, построен богатым  купцом, которого Содой лама спас от мужского бессилия. Ширап спал подобно собаке, у печи, на войлочном коврике. Он ложился спать поздней ночью, когда засыпал Содой лама, и вставал за час до того, как просыпался Содой лама, топил печь, кипятил воду, заваривал кирпичный чай и готовил завтрак — кашу из цампы, обжаренной ячменной муки, сваренную на молоке с топленым маслом,  менял лампадки и подношения на алтаре.

Питался Ширап тем, что оставалось после трапезы Содоя ламы, в основном остатками зеленого чая без молока и горстью ячменной муки. Выполнив свои утренние обязанности, Ширап шел на занятия, сидел на лекциях, вникая в каждое слово своих педагогов, старательно выводя каждый иероглиф тибетской грамоты. Это была вынужденная мера, так Ширап спасался от мучительного чувства голода, и еще более мучительного желания поспать. Из подушки, на которой он сидел на занятиях, торчал старый, ржавый гвоздь, на который он натыкался, стоило ему заснуть. Так все колени Ширапа вскоре превратились в  сплошную рану из-за этого гвоздя, но любое, даже самое монотонное занятие в итоге шло ему впрок.

В обеденное время Ширап бежал на кухню и снимал с печи кастрюлю с бульоном. Стоило Ширапу не доварить, или переварить бульон, и Содой лама оставался без обеда, а Ширапа наказывали, секли толстым ивовым прутом.

Питался Ширап два раза в день, поскольку два раза в день питался Содой лама. Учитель Ширапа уже много лет держал обет, питался только до полудня, и Ширап волей не волей, разделил со своим учителем это суровое обязательство. Однажды Ширап не выдержал и положил в рот старую конфету с алтаря. Позади него уже стоял Содой лама, с толстым ивовым прутом в руке.

Содой лама считался лучшим эмчи ламой Цугольского дацана. Среди его паствы ходили легенды о том, как однажды он вылечил одного пастуха от острого приступа аппендицита, сделал надрез в области живота, просунул в надрез рог яка и вывалил содержимое аппендикса обратно в желудок, а затем прописал пастуху пилюли, благодаря которым пастух окончательно исцелился. Еще одна легенда гласила о том, что Содой лама излечил одного из членов царской семьи, пересадив тому легкие молодого волка. Правда, ни одного подтверждения этим легендам Ширап так и не увидел.

Все что видел изо дня в день Ширап, прислуживая Содою ламе, это то, как его учитель лечил местную знать от головной боли, всевозможных расстройств, а так же женского и мужского бессилия. В борьбе с этими недугами Содою ламе действительно не было равных. Ширап всем сердцем желал увидеть хоть что-то более значительное, но видел лишь сытые, постные, безжизненные и безразличные ко всему лица знати. Но любые сомнения Ширап тут же гнал из головы, ибо понимал, что получить нужные ему знания он мог только на курсе у Содоя ламы.

Усердие Ширапа принесло первые плоды с наступлением первых холодов. Однажды утром он еле проснулся оттого, что свернувшись клубочком, не ощущал холода. Оторвав голову от коврика, он ощутил на себе что-то теплое, на меху. Это был почти новый дэгэл из хорошо выделанной овчины. Рядом лежали меховая шапка, стеганые штаны и гутулы из грубо выделанной кожи.

Однокурсники Ширапа относились к нему так, словно он был прислугой для всего курса. Иногда Ширап действительно выполнял поручения некоторых из своих сокурсников, чтобы получить на обед кусок лепешки, или холодной, в кусочках застывшего жира — говядины или баранины.

С наступлением холодов Содой лама стал поручать Ширапу отбор компонентов, из которых изготавливались лекарства. Это были травы, коренья, кусочки минералов, порошки из драгоценных металлов и даже кости давно вымерших животных. Однажды Содой лама позволил Ширапу войти в свою мастерскую, туда, куда могли войти лишь избранные его ученики. Взяв с полки  верхнюю часть человеческого черепа, Содой лама положил ее в специально оборудованный очаг, развел огонь и показал Ширапу как поддерживать огонь, раздувая меха. Череп вскоре раскалился докрасна, а затем побелел. Прихватив череп щипцами, Содой лама положил его на керамическое блюдо посреди большого стола. Остывший череп начал разваливаться на кусочки, которые Содой лама укладывал в чащу из серебра. На следующее утро он велел Ширапу перемолоть кусочки черепа в мельчайший порошок. Ширап перемолол эти кусочки в мельчайшую пыль. Но Содой лама остался недоволен его работой, и велел Ширапу перемалывать этот порошок снова и снова, пока порошок не стал почти воздушным. Этот порошок Содой лама аккуратно ссыпал в серебряный сосуд, и затем добавлял его в лекарство от головных болей. 

С наступлением лета ученики Содоя ламы разъехались на каникулы, но Ширапу ехать было некуда, и все это лето он прислуживал своему учителю, помогая в сборе трав и изготовлении лекарств. Содой лама собирал особые травы, в особых местах, пробуя их на вкус, выбирая несколько лепестков с одного куста.  К каждому такому кусту Содой лама приходил лишь раз в год.

Собрав травы, Содой лама сушил их особым образом, учитывая даже лучи солнца, что падали на связки трав в определенное время, и сквозняки, с которых тянуло потоками воздуха. Проезжие караваны купцов поставляли Содою ламе кости древних животных и минералы. Каждый кусочек сырья монах долго нюхал, пробовал на вкус, разглядывал на солнце...

На шестом году обучения Ширап стал лучшим учеником Содоя ламы. Он успешно лечил людей, изготавливал лекарства по той рецептуре, что задавал ему учитель, и очень умело подбирал компоненты для этих лекарств. Содой лама уже без лишних опасений мог доверить своему ученику покупку, и  позволить себе не проверять за ним качество сырья. Это было очень своевременно, поскольку здоровье Содоя ламы неожиданно ухудшилось. Он быстро, даже стремительно старел, и ни один из его учеников не мог помочь ему остановить этот процесс. 

Самому Ширапу уже не было нужды прислуживать своим сокурсникам, в надежде получить на обед кусочек лепешки или мяса, сокурсники сами несли ему щедрые подношения, в надежде разузнать какой-нибудь секрет, о котором Содой лама почему-то не пожелал поведать остальным своим ученикам. Ширап отказывался от этих подношений, лишь окидывал их холодным взглядом, и говорил, что не в силах объяснить им то, что может раскрыть только сама жизнь.

Ширап не заметил, как стал заносчивым, гордым, и властолюбивым. Послушники относились к нему с глубочайшим уважением, почтительно называли его багшой, и в то же время почти панически его боялись. Как-то раз Ширап высек одного из хувараков за то, что тот плохо перемолол компоненты для лекарств. Содою ламе в тот же вечер донесли об этом инциденте.

- Скажи мне, что это? – Спросил Содой лама Ширапа, когда тот вошел к нему в комнату и степенно уселся на подушку напротив него. В руке у Содоя ламы был золотой червонец.

- Деньги! – Спокойно, с достоинством ответил Ширап.

- Сядь поближе! – Попросил Содой лама.

Ширап сел поближе к Содою ламе и в друг заметил, что у ног учителя лежит ивовый прут, тот самый, которым он когда его нещадно сек.  

- Повторяю свой вопрос, что это?

- Я не понимаю вашего вопроса! – Честно ответил Ширап. В душе он был даже рад получить от учителя благословение в виде очередной порки, коих уже не было очень давно.

Содой лама взял в другую руку прут, слегка оттянулся назад и вдруг с силой хлестнул прутом по лицу Ширапа. Коснувшись ладонью своего лица, Ширап ощутил липкую слизь собственной крови.

- Что это? – Снова просил  Содой лама.

- Что с вами, учитель? – Простонал Ширап.

Следующий удар перебил на его ладони сразу два пальца. В глазах Содоя ламы Ширап не увидел ни жалости, ни сострадания, ни гнева, лишь бездонную пустоту. Он вдруг понял, что учитель будет бить его до тех пор, пока тот не даст ему правильный ответ. Либо ответ, либо конец всей его многострадальной жизни. Учитель шел на жертву, очевидно, ради него. Но чего именно хотел от него учитель?

- Что это? – Вслед за вопросом последовал очередной удар и, левый глаз Ширапа мгновенно оплыл.

Ум Ширапа начал лихорадочно оценивать сложившуюся ситуацию. Он вспомнил истории о суровых нравах в монастырях провинции Ладакх, где били палками умудренных монахов за малейшее проявление гордыни, били до тех пор, пока к тем не приходило осознание…

- Здесь и сейчас, здесь и сейчас…- прокрутил в своем уме Ширап заветную мысль, что так часто спасала его на первых курсах обучения, - что такое деньги? Для чего они нужны? Для того чтобы жить! А что есть жизнь? Или  что ее определяет? Три доши, ватта, питта, и капха, или ветер, желчь и слизь. Ветер, желчь и слизь – три ключевых жизненных энергии человека. Все остальное в обыденной жизни – лишь производные этих энергий…

- Это энергия! – Ответил Ширап.

- Для чего она нужна? – Снова спросил Содой лама.

- Для того чтобы приносить пользу!

- Что мешает нам быть полезными?

- Гордыня и гнев!

- Что порождает гордыню и гнев?

- Алчность!

- Что есть алчность?

- Заблуждение, мешающая эмоция!

- Почему это заблуждение?

- Потому что деньги – лишь порождение нашего ума!

Взгляд Содоя ламы постепенно начал оживать. Отшвырнув в сторону палку, он молча поднялся со своего трона и ушел к себе в спальню.

В тот же вечер Ширап отыскал побитого послушника. Им оказался сын бедняков, которого Содой лама принял к себе на курс, принял потому, что когда-то принял Ширапа. Юный послушник прислуживал одному из лам, и спал у него в прихожей, у печки, на войлочном коврике.

Разбудив послушника, Ширап увел его к себе в дом, и уложил на свою постель. Сам же он лег у печи, на войлочном коврике. Ночью он несколько раз поднимался со своего ложа и поправлял одеяло, бережно, по-отечески укрывая им юного хуварака. Мальчик бормотал во сне, вздрагивал, всхлипывал, переживая что-то даже во сне.

-Скажи мне, сынок, чего ты хочешь от этой жизни? – Спросил Ширапа Содой лама после того как тот прошел полный курс обучения. Его рано выцветшие, бледно голубые глаза смотрели на Ширапа с отцовской нежностью. Ширап впервые за всю свою жизнь ощущал на себе такой взгляд, полный искренней любви и сострадания.

-Я хочу совершенства! - Не задумываясь, ответил Ширап, - моя жизнь началась с больших страданий, мои родители умерли от оспы, когда мне было три года. С пяти лет я был вынужден прислуживать другим людям, чтобы не умереть с голоду. И в пять лет я стал задумываться, почему в этой жизни так много страданий? Я присматривался к тем людям, которым прислуживал, и не видел, чтобы они были счастливы. Все те, кого я видел, только страдали, и чего-то боялись. Так я решил найти то, что позволит мне больше не бояться страданий, и услышал легенды о великом йогине. Это был Ойдоп багша. Я долго искал Ойдопа багшу, но вскоре узнал, что он ушел в паломничество в Тибет, и вернется оттуда только через семь лет. Я не мог ждать так долго, и потому пришел к вам, учитель.

-Я не смогу дать тебе того, что ты хочешь, - признался Содой лама, - потому что не я был твоим учителем. Зато ты очень многому научил меня! Когда ты плакал ночами на своем коврике, я плакал вместе с тобой. До этого я мучился бессонницей, но когда моя подушка начала намокать от слез, я начал засыпать как младенец. Мое сердце разрывалось, когда я видел, как ты, забившись в угол, поедал подачки от своих сокурсников. Я страдал вместе с тобой, когда видел, как ты вздрагиваешь от боли, уткнувшись коленом в гвоздь. Твоя боль отзывалась болью в моем сердце. Благодаря тебе я вернулся к своим обетам и вновь ощутил чувство сострадания ко всем живым существам, то, о чем я почти забыл на склоне прожитых лет...

Ширап замотал головой, показывая всем своим видом, что ему нелегко слушать  этот монолог, но Содой лама прервал его жестом руки.

- Не перебивай меня, Ширап! Ты заставил меня пережить все то, что я уже переживал когда-то. Как я мог это забыть? – из глаз Содоя ламы потекли  слезы. - Ойдоп багша не случайно ушел в Тибет. Он должен был найти перерождение своего любимого ученика, Гьялцена Римпоче. Ойдоп багша не вернется на родину. Времени у него немного, и вряд ли у него будут силы на обратную дорогу. Но, ты еще можешь успеть получить знания от этого учителя...- Содой лама потянулся вниз, под столик, укрытый богатой парчой, и извлек оттуда  мешочек с деньгами, - здесь хватит на дорогу, и на подношения...

-Учитель...- Ширап упал на колени перед Содой ламой и обхватил руками его стопы, обутые в дорогие гутулы, - я не могу принять эти деньги, и не могу покинуть вас, ведь вы столько мне дали?

-Величайшая драгоценность нашего учения, это искреннее ощущение сострадания, - улыбнулся Содой лама, - эта искренность позволяет нам быть здесь и сейчас, и достичь всего того, ради чего мы здесь, освободиться от страданий, и помочь обрести свободу всем живым существам. Разве не этому ты меня научил? Береги это чувство, и непременно найди Ойдопа багшу. Когда-то давно мой учитель Гьялцен Римпоче, ученик Ойдопа багши, решил отпустить меня на родину, чтобы я почтил прах своих родителей. Он высказал пожелание, чтобы я вернулся в Тибет и продолжил учебу. Он сказал мне, что я должен освоить и  принести знание, которого еще не было на моей родной земле. Но, вернувшись на родину, я понял, что и так уже владею знаниями, которыми никто здесь больше не владеет. И я решил, что выполнил пожелание учителя...- Содой лама тяжело задышал и схватился за грудь, но тут же выставил перед собой руки, как только Ширап бросился к нему, чтобы хоть как-то помочь, - отправляйся в Тибет немедленно, найди Ойдопа багшу. Драгоценные пилюли...

Содой лама умер на руках у Ширапа. Хлопоты о погребении взяла на себя администрация дацана, а Ширапу предложили занять место своего учителя. Но, вскоре после обряда погребения Ширап исчез. Он появился спустя много лет, изможденный дальней дорогой, но в глазах его светился огонь нового знания. Организовав приемы, он излечил нескольких безнадежных больных, в том числе от острых приступов аппендицита. Пораженный способностями монаха, один крупный чиновник организовал тому встречу с руководством губернии. Обратно в Тибет Ширап ушел с караваном, что вез дары для тибетских чиновников и огромную сумму денег. Вернувшись на родину через три года, Ширап Санаев привез свитки, бережно запакованные в большие тубы из дубленой, непромокаемой кожи. В этих тубах хранилась точная копия тайного тибетского трактата о природе здоровья человека. Целитель, познавший эту природу, мог изготовить драгоценные пилюли, что были способны вылечить любую болезнь. Более того, эти пилюли имели свойство исполнять сокровенные желания человека. К тому же в руках непростого человека, имевшего множество заслуг, эти пилюли могли множиться, ничуть не теряя при этом своих свойств.

Вскоре из Тибета пришла нота протеста и требование либо наказать, либо выдать бурятского монаха, что посмел сделать копию святыни. Однако ни губернские, ни царские власти ответа на эти ноты не дали.

Еще около пяти лет Ширап багша потратил на написание подробных комментариев к трактату, а затем вдруг ощутил в себе недуг, что быстро состарил его и без того потрепанный организм. Благодаря тайному трактату  Ширап багша узнал, что помочь ему может лишь одно средство, срочная женитьба. Женившись, Ширап багша пусть и незначительно, но продлил  свою жизнь, и наконец, смог донести суть великого учения до своих учеников. Но затем наступили смутные времена. Часть учеников Ширапа багши бежали в Тибет, остальные сгинули в потоке смуты. Сам Ширап багша принял решение остаться на родной земле. Он вошел в медитативное состояние, и завещал похоронить его в коробе из кедра, в позе медитации… 

Когда смута, наконец, улеглась, а затем и канули в лету времена без веры и учения, люди вновь вспомнили о копии тайного трактата, что все эти годы пылился на полках государственного музея Бурятии. Оригинал трактата к тому времени сгорел, во время оккупации Тибета народно-освободительной армией Китая и, копия Ширапа багши отныне была единственным источником бесценных знаний.

Новоиспеченный Союз буддистов России предпринял попытку вернуть трактат в лоно своей Сангхи, обратившись за поддержкой к губернатору Бурятии. Губернатор идею поддержал, и даже обратился за поддержкой в федеральный центр, откуда неожиданно пришло распоряжение передать трактат представителям посольства США. Губернатор, недолго думая, принял сторону федерального центра.

Союз буддистов России выступил с протестом, на улицы Улан-Удэ вышли десятки протестующих лам и простых верующих. Президент Бурятии  потребовал прекратить безобразие, пригрозив разогнать митинги силами милиции. Буддисты угрозы президента всерьез не восприняли, после чего в министерство внутренних дел Бурятии поступило распоряжение припугнуть митингующих силами отряда милиции особого назначения. Министр внутренних дел Бурятии, недавно назначенный на эту должность Герой России генерал Мархеев, распоряжение президента отклонил, за что вскоре лишился своей должности. Взбешенный президент обратился за поддержкой в федеральную службу исполнения наказаний, и вскоре толпы митингующих лам на центральной площади Улан-Удэ  были рассеяны силами отряда спецназа по усмирению тюремных бунтов. Представители посольства США получили вожделенный трактат, показали его в рамках нескольких экспозиций в музеях США, сделали копию и вернули трактат властям Бурятии. Последовавшая экспертиза показала, что американцы вернули именно оригинал копии Ширапа багши, причем оригинал хорошо отреставрированный. К трактату прилагался акт проделанных работ. За реставрацию американцы требовали с властей Бурятии двести тысяч долларов.

Конфликт, казалось, был исчерпан. Но спокойнее в Бурятии после тех событий не стало. Бурятское население республики разделилось на сторонников автономии и так называемых метисов, обрусевших бурят, видевших будущее Бурятии только в составе неделимой России.

Градус зреющего конфликта в итоге сумел сбросить Гомбо лама, новый глава  Союза буддистов России. Именно по его указанию была вскрыта гробница Ширапа багши. К общему восторгу, а где-то и к общему ужасу верующих тело великого бурятского йогина осталось неизменным, даже спустя столько лет…

- Неплохо, с фактурой работать научился - усмехнулся дядя Бато, с нескрываемой иронией поглядывая на кипу листков, исписанных от руки, - но, вспомни, пожалуйста, что я попросил тебя сделать?

Бато посмотрел на Алексея с прищуром.

- Написать телевизионный репортаж! – четко отчеканил Алексей.

- А это что?

- Репортаж!

- Херня это слюнявая, а не репортаж! – Бато резко изменился в лице, подбросил исписанные Алексеем листки и поднялся с табурета. – Если ты хочешь чего-нибудь добиться, делай все так, как я тебе говорю, и ни как иначе! – Бато просверлил Алексея тяжелым взглядом, - а будешь халтурить, выход, сам знаешь где!

В последнее время Алексей испытывал стойкое и просто нестерпимое желание прибить своего дядю, но в душе понимал, что никогда этого не сделает. Понимал это, по всей видимости, и дядя Бато.

Вот уже месяц Алексей жил в уютном одноместном номере гостиницы где-то на окраине Улан-Удэ, и целыми днями писал тексты. Еще два года назад он был простым обывателем, одним из полумиллиона ничем не приметных жителей Читы, столицы Забайкалья. Все изменила неожиданная пропажа его русской матери, а затем и весть о гибели отца, Владимира Ширапова, агинского бурята… 

Гнетущее чувство из-за неизбежной рутины Алексей разгонял буддийскими  простираниями, затем читал книги из библиотеки дяди Бато. Библиотека была очень богатой и раскрывала историю Бурятии до мельчайших подробностей. Помимо книг здесь было множество журналов, и вырезок из статей, оформленных в альбомы по годам и политическим периодам, аудио и видеокассеты. Все это давалось Алексею очень тяжело, путем просто мученического преодоления лени и подсознательного нежелания менять привычный уклад жизни. Дядя Бато, известный в Улан-Удэ юрист и телеведущий, вознамерился воспитать в нем телевизионного журналиста, не спросив при этом, надо это Алексею, или нет.

Он не знал, зачем приехал в Улан-Удэ. Месяц назад в Могойтуе, родном поселке своего отца он познакомился со своим двоюродным дядей, попросил того подвезти его до Читы, а доехав до Читы, неожиданно для себя принял решение ехать дальше, в Бурятию…

-Чтобы к вечеру репортаж был готов! – скомандовал дядя Бато, - не напишешь, можешь валить в свою Читу, или Могойтуй, мне все равно!

Бато вышел из комнаты и громко хлопнул дверью. Алексей подошел к окну и уткнулся лбом в стекло. За окном, по гладко стриженому газону носился Булька, небольшой французский бульдог, собака Алены, подруги дяди Бато.

Здание, в котором теперь жил Алексей, представляло собой этакий двухэтажный дворец, построенный на краю города, в промзоне. Дворец состоял из двух частей в форме буквы П, главного корпуса и пристроя. На первом этаже главного корпуса располагался ресторан монгольской кухни, на втором – небольшая уютная гостиница. Пристрой состоял из гаража и утепленной мансарды, служившей Алене мастерской. Пристрой и главный корпус дворца были связаны между собой гостиной с кухней на первом этаже, и большой уютной лоджией на втором.

В огромном окне мансарды напротив Алексей увидел Алену. Она писала очередную картину, видимо - мучительно, но с упоением. Она что-то выводила кистью на холсте, затем долго думала, присматривалась. Ощутив взгляд со стороны, она оглянулась, увидела Алексея, улыбнулась и помахала ему рукой…

***          

…В Улан-Удэ Алексей и Бато приехали рано утром. Бато попросил водителя автобуса остановиться на окраине города, первым делом зашел в торговый павильон на остановке, купил бутыль воды и пакет продуктов. У павильона стоял автомобиль такси оранжевого цвета.

-Могойтуйская тринадцать, - скомандовал Бато таксисту. Автомобиль  проехал метров триста вверх по улице дачного поселка и остановился у двухэтажного особняка за невысоким забором из стальной сетки. Бато попросил таксиста подождать пару минут, вышел из машины и с удовольствием втянул воздух носом.

-Чуешь, чем пахнет? - Спросил Бато Алексея.

-Огородами? - Попытался угадать Алексей.

-Грядущими переменами пахнет! - Торжественно объявил Бато.

-Не знал, что перемены пахнут жженой травой, - проворчал еле слышно Алексей.  

- Ты, это, располагайся тут без меня, я завтра, либо послезавтра приеду, там и  решим, как с тобой дальше быть...

Дядя Бато, как показалось тогда Алексею, уже по пути пожалел, что ввязался в эту авантюру, пригласив в Улан-Удэ неожиданно упавшего ему на шею племянника.

-Там в холодильнике жрачки тебе на неделю хватит, это на карманные, если что, - Бато выложил на стол несколько смятых купюр, - короче, не волнуйся и  живи. Я поехал!

За забором просигналило такси. Бато быстрым шагом направился к калитке,  неуклюже уселся на переднее сиденье. Автомобиль с пробуксовкой сорвался с места и вскоре исчез в закоулках дачного поселка.

Оставшись в одиночестве, Алексей обследовал особняк, и понял, что для жизни зимой этот дом не приспособлен. Правда, на первом этаже дома стояла старая печь, которую впрочем, судя по идеальному порядку вокруг, не топили  очень давно.

На подоконниках дома дозревали тыквы, кабачки, помидоры. На полках стояли банки разного калибра с маринованными огурцами, помидорами и патиссонами. В холодильнике Алексей обнаружил палку колбасы, банку тушенки, пакет с яйцами и несколько упаковок лапши быстрого приготовления. Там же лежала буханка хлеба в полиэтиленовом пакете и пачка сливочного масла. В буфете Алексей нашел бутылку растительного масла и два пакета с крупой. В гостиной, на расстеленных мешках высилась гора свежего картофеля. У окна, рядом с кухонным столом стояла газовая плита и баллон с газом. Недолго думая Алексей решил приготовить себе яичницу с колбасой.

Кружочки колбасы Алексей прожарил до легкого хруста, а затем осторожно залил их яйцами, так, чтобы не растеклись желтки. Перекусив, Алексей заварил зеленого чая, поскольку другого чая в этом доме не было, налил себе полную кружку, слегка забелив зеленую жижу молоком.

На столе лежала аккуратно сложенная газета. На первой полосе красовался коллаж из фото двух пожилых мужчин. Один был бурят с короткой стрижкой, тяжелым подбородком  и близко посаженными глазами, излучавшими холодное безразличие. Напротив бурята красовалось фото русского мужчины, с неприметными чертами лица и пронзительным взглядом хищной птицы. Меж двух этих далеко не симпатичных персонажей едва различалось лицо еще одного пожилого мужчины  европейской внешности. Заголовок полосы бил по глазам «Чью сторону примет полковник Краснов?»

-Приятного апетита! - Алексей оторвал взгляд от газеты и увидел перед собой рослого, молодого и крепкого кавказца интеллигентного вида, в спортивном костюме.

-Спасибо?! - Машинально ответил Алексей.

-Могу я увидеть Бато Николаевича?

-Он уехал! - Алексей ощутил знакомый комок в горле. На веранду зашел еще один крепкий парень кавказской национальности.

-А вы кем будете? - Парень пытливо осмотрел Алексей с головы до ног.

-Я племянник Бато! - Честно признался Алексей.

-Племянник? - Парни и переглянулись.

-Простите, работа! - Парень, что стоял ближе, ловко подсек ногой табурет, на котором сидел Алексей, но тот успел привстать.

Одним рывком Алексей сократил дистанцию между собой и незнакомым парнем и ткнул чужака головой в подбородок. Чужак, ошеломленный ударом, подался назад, Алексей же протаранил спиной буфет, пропустив тяжелый удар от второго парня.

Быстро окинув взглядом кухню, Алексей увидел на столе кухонный нож, однако схватить его не успел. Второй парень обхватил Алексея за ноги, а первый, успев отойти после пропущенного удара, принялся расстреливать Алексея хлесткими ударами с обеих рук. Дико зарычав, Алексей оттянул голову парня, что обхватил его за ноги, а затем с силой рванул его под себя. От глухого удара об пол головой второй парень на мгновение потерял сознание.

Избавившись от одного из нападавших, Алексей пошел на второго, вытянув вперед руки. Оба удара, что попытался нанести второй, прошли вскользь, вдоль вытянутых рук Алексея. Схватив противника  руками за куртку, Алексей снова всем телом рванул вперед и ткнул того ударом головой, в эту же секунду ощутив липкую пелену от боли пропущенного удара коленом в живот. 

Вывалившись на улицу и хватая ртом воздух, Алексей схватил совковую лопату и встал наизготовку, готовый отразить очередной нападение.

-Все, хватит! - Тяжело дыша, пытаясь остановить кровь из носа, второй парень держал Алексея на мушке пистолета. - Девять миллиметров если что, с сердечником! Кувалдой не так больно будет!

- Чо надо? - Выпалил Алексей.

-Я же сказал, извини? - Отозвался первый. - Нам сказали попугать, вот мы и пугаем!

-Красавцы!- Кисло усмехнулся Алексей.

-Башка у тебя завтра сильно болеть будет! - Усмехнулся в ответ первый, - ладно, мы поехали. Извини еще раз, мы не хотели сильно...

-Я тоже не хотел! – Съязвил Алексей.

Парни, пошатываясь, направились к калитке, у которой их ждала белая японская иномарка.

Тяжело выдохнув, Алексей ощутил приступ тошноты, недавно съеденная яичница вдруг стала выходить противной отрыжкой. Пошарив в кармане, Алексей достал несколько мятых купюр и решил пройтись до магазина, чтобы купить пива, или сладкого вина.

У торгового павильона у остановки стояла белая иномарка парней, напавших на Алексея.

-Да мне пофиг на ваши обстоятельства, - ругался первый на переднем сиденье, прикладывая бутылку с водой к распухающей щеке, - я вам не гопник, чтобы с дебилами всякими на дачах биться. Где вы сейчас находитесь?

Иномарка резко сорвалась с места, едва водитель заметил Алексея.

-Забавно! - У входа в магазин, слегка облокотившись на дощатые перила, стоял невысокий бурят лет пятидесяти. На Алексея он смотрел с доброй усмешкой, щурясь, словно придерживая складками носа затемненные очки. Внешне он был похож на одного их тех агрономов, о коих в юности Алексей еще успел почитать в областных  газетах. В одной руке «агроном» держал за поводок огромную собаку серой масти, с обрезанными ушами, в пальцах другой руки он сжимал чубук курительной трубки.

-И что вам показалось забавным? - Огрызнулся Алексей, всем своим видом давая понять, что собаку не мешало бы отвести куда-нибудь в сторону.

-Собаку не бойтесь, она не кусается! - Сменил тему «агроном», - специально кавказскую овчарку завел, думал, уж она-то точно будет злой. Фигушки, даже шавки местные не боятся.

-Каков хозяин, такая и собака! - Проворчал Алексей, - вы простите, но нельзя ли ее убрать? И добрые собаки иногда кусаются.

-Только не моя! - Грустно подытожил «агроном», - можете пнуть ее, если не верите?

-Спасибо за доверие! - Съязвил Алексей, - можно я пройду?

-Пожалуйста! – «Агроном» одернул собаку и, та нехотя слезла с крыльца магазина и уселась на земле.

-Там какой-то сумасшедший стоит, с кавказкой овчаркой!? - Обратился Алексей к продавщице.

-Вовка это, - спокойно ответила продавщица, - что-то брать будете, или пожаловаться зашли?

-Можно мне местного пива?- Попросил Алексей.

Купив двухлитровую бутыль пива, Алексей поторопился к выходу.  «Агроном» стоял на том же месте и раскуривал трубку.

-Скажите, а где здесь можно заявить в полицию? – Обратился Алексей к незнакомцу «Вовке».

-Вам не следует этого делать! - С усмешкой посоветовал «Вовка». 

-Почему? – спросил Алексей.

- Потому что от вас только этого и ждут!

- Да ладно? – Алексей криво улыбнулся. 

-Там где Бато, всегда все мутно, - неожиданно заявил «Вовка», - а кто он вам, кстати, если не секрет?    

-Дядя, вроде...- ответил Алексей.

-Вроде? – в глазах «Вовки» замелькали догадки.  

-А хотите пива? - предложил вдруг Алексей. 

-Не откажусь! - Ответил «Вовка», - только давайте не у Бато? Меня люди неправильно поймут!

***

Он жил в небольшом домике на самом краю обрыва, с которого открывался весьма живописный вид на степную долину, испещренную руслами пересохших ручьев и ивовыми рощами.

-Вас как зовут? - Спросил «Вовка», пропустив Алексея вперед себя в ограду своего дома.

-Алексей! - Представился Алексей. - А вы Владимир, я у продавщицы спросил.

-Вообще-то это моя жена! - Улыбнулся Владимир.

-Простите! - Осекся Алексей.

-Когда-то она была лучшим корректором республиканских известий, - добавил Владимир, - а теперь она просто продавщица.

-Всякое бывает, в наше то время, - поддержал беседу Алексей.

Дом Владимира начинался с просторной веранды с большими окнами, что выходили на обрыв. 

-Присаживайтесь, - Владимир кивнул на табурет у стола, аккуратно прикрытого  белоснежной марлей.

-Как вам Гьялцен Римпоче? – спросил вдруг Владимир.

-А  вы откуда знаете? – обомлел Алексей.  

-Я знаю, зачем Бато уезжал на родину, - Владимир поставил на стол два бокала и вынул из хлебницы пакетик с сухариками, - он уехал за благословением Гьялцена Римпоче на успехи в политике! Забавно, правда?

- А что здесь забавного? – не понял Алексей.

-Благословение на успехи в политике? – Владимир посмотрел куда-то в потолок, - по мне так это примерно то же, что просить благословение на успехи в торговых махинациях. Жуть.

-Я в этом все равно ничего не понимаю! – признался Алексей, разливая пиво по бокалам, - давайте за знакомство? 

-Давайте! – Владимир взял в руки бокал и сделал небольшой глоток. – А теперь  позвольте вас спросить, как давно вы знакомы с Бато?

- Два дня, - признался Алексей, - он мне то ли двоюродный, то ли троюродный дядя? – Ответил Алексей.

-То ли троюродный? – Лицо Владимира слегка вытянулось.

-Я у Эли с ним познакомился, у сестры его, вчера вечером…

-Вы не Батору родственник случаем? – Владимир прищурился, очевидно, пытаясь узреть какие-то сходства в лице Алексея.

-Нет, я родственник Эли. Она отцу моему двоюродной сестрой приходится. А Бато, получается, сводный брат Эли. 

-Тогда уже позвольте уточнить, зачем он вас позвал в Улан-Удэ?

-Я сам попросился, - Алексей виновато улыбнулся, - долго рассказывать, что там было. В общем, мне было плохо, я случайно наткнулся на дядю Бато и попросил его взять меня с собой!

-Занятно… - Владимир снял очки и помассировал пальцами переносицу. 

- Что-то не так? – насторожился Алексей.

-Да нет, все нормально!- улыбнулся Владимир. – Если не брать во внимание, что я - политический враг вашего дяди. 

-Это как? – Не понял Алексей.

-Я работаю на генерала Мархеева, а ваш дядя – на Овчинникова, нынешнего президента.

-Ну, это его право, наверное, - пожал плечами Алексей, - я вот вообще ни за кого, ни разу не голосовал.

-И правильно делали! – кивнул головой Владимир.

- Но вообще, у меня брат есть, двоюродный, он в батальоне служил, который этот генерал из окружения вывел…

-Вы о Виталике? - перебил Владимир.

- О нем самом! - Улыбнулся Алексей, - вы, наверное, и обо мне уже все знаете?

-Пока лишь догадываюсь: вы старший брат Ойдопа багши, перерожденца? – Владимир хитро улыбнулся.

-В точку! - Алексей посмотрел на Владимира с примесью восхищения и растерянности.

-Земли здесь много, а все люди друг друга знают...- улыбнулся Владимир. - Дядя ваш так говорит, Забайкалье — это не Читинская область. Это вся земля за Байкалом, от Иркутска до Тынды...

-Наверное, он недалек от истины? - Осторожно вставил Алексей.

-Наверное, - Владимир осушил свой стакан и налил себе еще, - ваш дядя считает, что Иркутск, Улан-Удэ и Читу нужно объединить в один супер регион. Точнее так считают в федеральном центре, а президент Овчинников и ваш дядя это мнение продвигают. Однажды я спросил у Бато «а как же буряты?». Ответ меня просто убил. Он спросил меня в ответ «а буряты здесь при чем?»

-Вы извините, но я не совсем понимаю, о чем вы, - виновато улыбнулся Алексей.

-Бурятия — это национальная республика в составе России! Как вы думаете, что с ней будет, если Иркутск, Улан-Удэ и Читу объединить в один регион? - на лице Владимира вновь блеснула хитрая улыбка.

-Но ведь буряты-то никуда не денутся?- Алексей вдруг ощутил, что тема этого разговора нравится ему все меньше и меньше.

-Вот именно, куда им деваться то?- Вздохнул Владимир, - вы знаете, сколько всего бурят на планете?

-Хороший вопрос, - задумался Алексей, - как-то не думал об этом раньше...

-Вот! А вы разве не бурят? - Взгляд Владимира стал пытливым.

-Я метис! - Ответил Алексей.

-Нет такой национальности! - отрезал Владимир, - вы либо бурят, либо не пойми кто, к сожалению, уж простите за прямоту. Что очевидно — вы точно не русский! Скажете «Я — русский!», и русские будут смеяться. Разве не так?

-Не нравится мне эта тема! - Насупился Алексей.

-Простите, если обидел, но в Бурятии сейчас стоит ребром один большой вопрос «быть или не быть Бурятии?». И никому из нас не удастся уйти от ответа, ни мне, ни вам! Генерал Мархеев намерен Бурятию спасти, а губернатор Овчинников и ваш дядя пытаются ее удушить, как надоевшую  старуху, что не встает с постели и ходит под себя. Надоела она им, внимания много требует. И как-то по барабану всем, что не станет Бурятии, не станет и бурят как титульной нации. - Владимир встал с табурета, достал трубку и раскурил ее зажигалкой, - тут все буряты Барнаком бредят, был тут один шаман много лет назад. Так вот, предсказал этот Барнак, что все буряты уйдут в Монголию, в три волны. Первая волна окопается, и будет жить хорошо, вторая — будет прислуживать тем, кто бежал в первой волне, а третья волна придет в Монголию, держась за хвосты своих коров?! Чуете подачу?

-Нет? - признался Алексей.

-Первая волна будет жить хорошо?! - Алексей вдруг обратил внимание, что глаза Владимира помутнели от злости, - первая, волна?! Что в подтексте читается?

-Бегите пока не поздно? - догадался Алексей.

-Вот! - Владимир выдохнул, - бегите, пока не поздно! Лично я крепко сомневаюсь, что этот Барнак вообще когда-то существовал. А если и существовал, то вряд ли он был бурятом. Он был таким как ваш дядя, манкуртом!

-Манкуртом? - сама энергетика этого незнакомого и неприятного слова разбудила в душе Алексея уже забытое чувство холода.  

-Да, манкуртом! Ты не знаешь, кто такой манкурт?

-Нет, не знаю! - признался Алексей.

-Почитай как-нибудь Айтматова... - Владимир попытался затянуться и заметил, что его трубка окончательно погасла. - Ты знаешь, кем были те придурки, что напали на тебя днем?

-Нет!- Алексей насторожился.

-Это простые бурятские бизнесмены!

- По ним видно…- съязвил Алексей.

- Бурятия многонациональная республика, дорогой мой друг! – Осадил Алексея Владимир, - но титульная нация здесь – буряты! Этих хлопчиков подослал твой дядя, чтобы спровоцировать генерала Мархеева!

- Не вижу логики! – Алексей ощутил в груди растущее чувство раздражения.

- Много лет назад генерал Мархеев привез из Чечни мальчика, сироту, чеченца по национальности, и усыновил его! Понимаешь, о чем я?

- Нет! – Отрезал Алексей.

- Да ты просто не хочешь понимать! – Начал распаляться Владимир, - либо ты такой же манкурт, как и твой дядя, метис без роду и племени...

- По легче?! – Предупредил Алексей.

- Есть тут у нас один отморозок, Ваня Фомин, дружок твоего дядюшки…

-По легче, говорю?! – Алексей ощутил комок в горле.

-Эти торпеды должны были поколотить Бато. А потом Бато должен был заявить, что его поколотили люди Мархеева, друзья его приемного сына, дескать. Но Бато, видимо, не захотел получать люлей и подставил тебя. Вот и вся история! Он думал, мы ничего не знаем, сидим тут, такие непутевые. А вот фиг ему. Везде наши люди есть, даже у него под боком! Так ему и передай!

- Ладно, мне пора! – Алексей поднялся с табурета.

-Давай так, - сменил тон Владимир, - ты хочешь помочь нам спасти Бурятию?

-На дядю стучать предлагаете? - Вдруг сообразил Алексей.

-Не стучать на дядю, а помочь ему не допустить роковую ошибку! Чувствуешь разницу?

-Вы, наверное, в КГБ  служили раньше? - Алексей посмотрел в сторону выхода.

-Слушай меня внимательно, земляк. Следующей осенью в Бурятии выборы, не абы кого, нового президента будем выбирать. Выбор небольшой, либо Мархеев, либо Овчинников. Слава Богу, у нас еще есть возможность выбирать! Бато привез тебя не просто так! Он вообще ничего просто так не делает, и поверь мне, ему глубоко по барабану кто ты ему, сват, брат или племянник. Он использует тебя и отправит домой, в лучшем случае. Почему я так говорю? А потому дорогой, что еще в прошлом году Бато был в лагере Мархеева, а сегодня он за Овчинникова. Как ты думаешь, почему?  Думаешь, взгляды изменил? А вот фиг тебе с маслом. Деньги ему хорошие пообещали. Действительно, причем тут буряты? Деньги, вот что для него важно! А теперь подумай, если он народ свой готов продать, хватит ли у него совести продать тебя?

-Если так, то...

-Не если, а так! - отрезал Владимир, - ты можешь уехать, твое право. А можешь остаться и помочь нам спасти  нашу родину. Заметь парень, это и твоя родина, потому что ты бурят, а не метис!

-И что я должен делать? - Алексей еще не был уверен, что сдался. Но сомнения в его уме этому человеку посеять удалось.

-Для начала позвони мне на этот номер, - Владимир протянул Алексею визитку.

-У меня нет телефона, - ответил Алексей. Визитка свидетельствовала о том, что перед ним обозреватель какой-то газеты.  

-Ну, телефон мы тебе найдем. Давай, за Бурятию, - Владимир задел своим бокалом бокал Алексея и выпил пиво большими, судорожными глотками…

***

…Алексей отошел от окна и сел за стол. Перед ним был тщательно расписанный конспект, которой он писал накануне, по вырезкам из газет и расшифровкам с аудиоархива. Таким образом, дядя Бато учил его анализировать информацию  и вычленять главное…

…Петр Овчинников был из рода старообрядцев-казаков, что переселились с Дона в Забайкалье после нововведений патриарха Никона и раскола Русской Православной Церкви в XVII веке. Этот факт с некоторых пор стал стал ключевым аргументом в биографии первого президента Бурятии. Он был коренным жителем этой республики, вырос в бурятской деревне и понимал  родную речь бурят. В юности он был сухопарым, голенастым, нескладным. Никто не воспринимал юного Петьку всерьез. Но однажды на танцах его неосторожно потеснил Гошка  Куликов, высокий, плотный, мордастый парень непонятно какой национальности.

В жилах Гошки текли и китайские, и бурятские, и казацкие, даже армянские крови. Гошка был наглым, беспардонным, особенно с девушками. Своего первого взрослого мужика, водителя с соседней деревни Гошка уложило с одного удара, когда его было пятнадцать лет. С тех пор сверстники с Гошкой старались не ссориться.

Петька долго собирался с духом, чтобы пригласить на танец Таньку Зарубину, крепкую, дородную девку, с большими карими, смешливыми глазами. В этих глазах Петька начал тонуть еще в третьем классе. А когда окреп, и вовсе стал сходить по Таньке с ума. Но, на беду Петьки на Таньку запал и Гошка Куликов.

От рождения Петька много болел и потому не отличался крутым нравом. В любой другой ситуации Петька и не подумал бы перечить Гошке. Но сейчас между ними стояла Танька Зарубина. Отступить перед Гошкой означало потерять все шансы на любовь Таньки, навсегда. Петька шагнул вперед и ткнул сухим, костлявым, добела сжатым кулаком в круглую морду Гошки. Гошка вытянулся и, подобно спиленному дереву рухнул на землю. Петька уставился на него, выпучив свои птичьи глаза, пытаясь осознать содеянное и увиденное.

Танька громко вскрикнула, а затем схватила Петьку за руку и потащила его за собой подальше от места драки. До самого утра они гуляли у реки, она что-то рассказывала ему о своих планах перебраться в город, а он, молча слушал, наслаждаясь каждой ноткой ее низкого, бархатного голоса. Тем летом они получили аттестаты об окончании восьмилетки и встали перед выбором, кто в район по направлению в ПТУ, а кто и в город, в училище или техникум.

Танька начала собираться в город, но у родителей Петьки денег на город не было, отец его всю жизнь водил трактор, а мать работала дояркой. Выживала многодетная семья Овчинниковых за счет добротного хозяйства. Мяса, молока овощей и хлеба на столе у Овчинниковых всегда было в достатке, а вот денег на двенадцать детей вечно не хватало.

Недолго думая Петька отправился с соседнюю бурятскую деревню и подрядился на стрижку овец. Еще пару лет назад эта идея показалась бы ему чем-то на грани фантастики. Из всей деревенской молодежи только Гошка Куликов мог позволить себе наведаться в соседнюю бурятскую деревню, что славилась своими урожаями, поголовьем скота, надоями, постоянно обновляемым парком техники и — своими борцами. Парни из той бурятской деревни не особо церемонились с соседями, и нередко делали конные набеги на деревню, в которой жил Петька. И вот Петька отправился в ту самую деревню стричь овец...

В этой истории нет несчастной любви. Спустя годы Петька женился на Таньке, она родила ему пятерых детей, жили они долго и счастливо. Суть этой истории как раз таки в том, что Петька рискнул отправиться в соседнюю деревню, чтобы заработать денег и уехать с Танькой в город. С тех заработков Петька вернулся другим...

Почти весь июль и август Петька пропадал в той деревне, не появляясь дома даже в выходные.  Приехал Петька слегка располневшим, и во взгляде его, некогда выражавшим лишь безразличие к окружающей действительности, вдруг засветилась удаль. Обмывая хороший заработок, Петька еще раз прибил Гошку Куликова, напоказ, вырубив его с одного удара. Таньке этот поступок не понравился, и на сей раз, она попыталась увести Гошку.

-Ну и вали! - вдруг крикнул им вслед Петька, - сама приползешь!

Танька не приползла, но пришла, и в ту же ночь стала молчаливой тенью Петьки. Рядом с Петькой с тех пор она предпочитала молчать, дабы кто не пострадал от его молодецкой прыти.

В сентябре они уехали в город и поступили в сельскохозяйственный техникум, преимущественно бурятское учебное заведение. Вообще Танька хотела поступить в педагогическое училище, но ослушаться своего парня не посмела, безропотно поступила с сельхоз, на ветеринарного фельдшера. Петька поступил на агронома. Во всей их группе было лишь двое русских парней, он, и Колька Краснов. Колька приехал из соседнего района, был разрядником по боксу и в сельхоз поступил по совету своего первого тренера, техникум славился своими командами по боксу и борьбе.

Подружившись с Колькой, Петька пошел в секцию бокса. Хватило Петьку  на три месяца тренировок. Даже с новичками Петька ощущал себя бычком на льду, неуклюже шагал за противником, терпеливо принимая болезненные и обидные удары. Однажды, в спарринге с эвенком Юркой Габышевым Петька не выдержал, скинул перчатки и одним махом едва не снес Юрке голову. Каким-то чудом Петьку не исключили из техникума, но к залу бокса, и к порогу спорткомплекса его уже не подпускали.

Сокурсники Петьку боялись, а Петька словно питался этим страхом. Ему нравилось наводить страх на окружающих, но особенно — на спортсменов из числа бурят. Однажды в стенах техникума прошел турнир по вольной борьбе. Победитель в самой тяжелой весовой категории, баргузинский красавец Гэсэр Тарнуев, горделиво закинув за плечо спортивную сумку, шел по коридору, когда дорогу ему преградил Петька.

-Поздравляю! - Петька загадочно улыбнулся.

-С дороги уйди? - спокойно попросил в ответ Гэсэр.

Ответил Петька своим фирменным ударом, внахлест. Гэсэр упал как подкошенный, да так и остался лежать на полу, пока кто-то не решился подойти к нему, чтобы похлопать по щекам. Гэсэр открыл глаза и еще некоторое время пытался вспомнить, кто он и где находится.

-Зачем ты это сделал? - спросил Петьку Колька Краснов.

-Не нравится он мне, - ответил Петька, - ходит как индюк надутый. Я мимо иду, а он мне «с дороги уйди?». Ну, я и ушел...

На следующий вечер Петьку пригласили на полигон для вождения. С Петькой пошел Колька Краснов. Толпа плотных, коренастых бурят с ломаными носами и ушами могла произвести впечатление на кого угодно, но Петька к подобной публике уже был привычен.

-Выходи один на один, - выдал Петька на-бурятском.

Обескураженные буряты переглянулись, а затем их взгляды сошлись на Гэсэре.

-Лежа и по яйцам не бьем, - пояснил правила Колька, - деремся до первой крови.

Гэсэр ловко повалил Петьку и прижал того к земле. Петька лишь прикрыл ладонью ухо.

-Все, поднимаемся, - настоятельно попросил Колька.

Гэсэр на этот раз прошел Петьке в ноги, оторвал того от земли и швырнул его  на землю. Петька упал, словно мешок с картошкой и стиснул зубы от боли, но гримасу боли сумел скрыть.

Гэсэр растерянно посмотрел на своих приятелей и на этот раз атаковал корпус Петьки, намереваясь кинуть того с прогибом. В доли секунды Гэсэр оказался за спиной у Петьки. В следующую долю секунды Петька уже летел на землю подобно кулю с песком.

От таких ударов о землю ломаются любые кости, но только не кости Петьки Овчинникова. Стерпев очередной приступ жуткой боли, Петька снова поднялся на ноги, показывая всем своим видом, что готов драться дальше. А в глазах Гэсэра мелькнула растерянность, чего и ждал Петька. Очередную атаку Гэсэр начал спонтанно, лишь бы по крепче ударить противника и снова повалить его на землю. Сухой, добела сжатый кулак Кольки прошел к подбородку Гэсэра и куда-то дальше, сквозь голову красавца борца. Гэсэр сложился на земле, словно строение без каркаса.

Никто из тех, кто наблюдал за этой дракой, не понял, что очередного падения на землю Колька уже вряд ли бы выдержал, своей третьей атакой Гэсэр сломал ему два ребра. Но еще ни разу Петьку не атаковали четырежды, весь пыл его противников неизменно спадал после третьей атаки. Эту простую истину Петька уяснил на заработках в бурятской деревне. С тех пор борцы предпочитали обходить Петьку стороной. 

Они успешно отучились в техникуме и поступили в сельхозинститут. Точнее, поступили туда Петька и Колька. Танюха пошла работать фельдшером в  ветеринарную станцию, чтобы у Петьки была возможность получить высшее образование.

В институте Петька и Колька увлеклись комсомольским движением и вдруг поняли, что политика — это большие перспективы. Вот только еще никому в советской политике не удавалось проложить себе путь кулаками. Зато Петька уловил, что в политике требуется титаническое терпение, а эти качеством он обладал как никто другой. 

-Вот здесь нам нужен тренер! - сказал Петька Кольке.

Их тренером стал партийный организатор сельхозинститута. Целый год они исполняли поручения этого невысокого, плотного, весьма вредного старичка. По его указанию они провели субботник и вечер студенческой поэзии, организовали сбор макулатуры и металлолома, вошли в редколлегию студенческой газеты и, выдали критическую статью о необходимости организации отпора группам несознательной молодежи, тем самым, наконец, нащупав «нужную жилу». Следующим их шагом стала организация студенческой дружины помощников милиции для охраны студенческих общежитий института и организации общественного порядка на территориях, прилегающих к институту. По большому счету вся эта общественная деятельность заключалась в убеждении особо умных, и запугивании особо строптивых. Наградой за успехи в культурной и общественной деятельности института стала поездка на слет коммунистической молодежи СССР в Москве.

Этот слет едва не поставил жирную точку в политической карьере Петьки. В первый же культурный вечер слета Петька сцепился с земляком, высоким бурятом, студентом спортфака Педагогического института. Это был первый земляк, на которого феноменальное терпение Петьки, и его не менее феноменальный удар не произвели  впечатления. Так Петр Овчинников, будущий президент Бурятии, познакомился с Анатолием Мархеевым, будущим Героем России, генералом и министром МВД Бурятии.

Разнял их Колька Краснов. В тот же вечер они купили ящик пива и напоили помощника первого секретаря комитета комсомола Москвы. Инцидент был исчерпан, а пути трех перспективных студентов из Бурятии с тех пор пошли параллельно.

По окончании института Кольку по комсомольской путевке направили служить в милицию. Петьку отправили служить партийным организатором в один из районов Бурятии. А их новый приятель Толя после срочной службы решил остаться на «сверхсрочке» в батальоне армейской милиции внутренних войск.

Вновь их свела судьба уже два десятка лет спустя. Петька Овчинников был избран Первым секретарем Бурятского обкома КПСС, Колька Краснов возглавил уголовный розыск Бурятии, а Толя Мархеев стал командиром первого в Бурятии отряда милиции особого назначения.

Собственно, спустя два десятка лет их пути разошлись окончательно: Коля и Толя в составе сводных отрядов милиции зачастили на Северный Кавказ, а Петька между тем продолжал свой  неуклонный подъем по крутой лестнице политической карьеры.

В 94-м году на всенародных выборах Петр Овчинников был избран первым президентом республики Бурятия. В тот вечер, когда Петька обмывал главную победу своей жизни, его друг юности Колька руководил погрузкой эшелона, что ранним утром ушел в мятежную Чечню. 

В мятежной республике полыхала война, а сводная группа оперативников под руководством подполковника Краснова кропотливо собирала данные на полевых командиров, авантюристов, садистов, отличившихся своими зверствами, писала отчеты, допрашивала свидетелей, отправляла данные в прокуратуру. Обескураженные столь неслыханной дерзостью, боевики объявили солидную премию за голову оперативника из Бурятии. Недалеко от площади «Минутка» в центре Грозного в УАЗ Кольки ударил заряд, выпущенный из гранатомета. Он выжил, но с тех пор страдал сильными головными болями.

Толя Мархеев руководил сводным отрядом ОМОНа и СОБРа. После первой же командировки его отряд не досчитался трети личного состава, в основном ранеными, но были и безвозвратные потери. Еще не раз затем Мархеев  отправлялся в Чечню, и однажды прославился тем, что провел переговоры с боевиками и спас от полного уничтожения батальон внутренних войск. С той командировки полковник привез домой мальчика, юного  чеченца, что в пылу войны потерял своих родителей. Юный Шамиль стал приемным сыном бурятского полковника.

А полковник Краснов по возвращении с войны был вынужден уйти в отставку по состоянию здоровья, и закрылся в своем загородном доме. Он не желал видеть никого, кроме своих жены и детей. Мало кто знал, что состояние его здоровья с каждым днем ухудшалось, пока однажды его бывшие коллеги не узнали, что его поразил инсульт.

Ветераны МВД организовали сбор средств на лечение своего соратника, а затем прошел слух, что в Бурятию прибыл загадочный тибетец, большой буддийский учитель и целитель Гьялцен Римпоче. С тибетцем каким-то чудом  пересекся полковник Мархеев, и попросил того помочь своему боевому товарищу.

Анатолий Мархеев сумел убедить Николая Краснова, и тот позволил себя осмотреть. После осмотра Гьялцен Римпоче очень долго о чем-то  говорил с Красновым, назначил тому лечение и оставил дальнейшие указания врачам Центра тибетской медицины, что совсем недавно открылся в Улан-Удэ. У врачей центра возникло множество вопросов, и тогда Гьялцен Римпоче открыл  тайну, поведал главному врачу центра о том, что где-то в Бурятии должна храниться точная и единственная копия секретного тибетского трактата о здоровье человека. Главный врач, молодая энергичная женщина быстро прикинула в уме стратегию поисков, и довольно скоро вышла на Государственный музей Бурятии. Понимая, что право на реликвию заявит Союз буддистов России, девушка-врач сделала фотокопии трактата, и вскоре возглавляемая ею клиника превратилась в научный центр по изучению бесценного исторического документа. Спустя годы она основала собственную  клинику восточной медицины в Москве, с филиалами во всех крупных городах России и очень влиятельной клиентурой...

А тогда лечение полковника Краснова стало первым серьезным успехом клиники. Он полностью оправился от тяжелой болезни, а спустя год после своего чудесного исцеления издал книгу мемуаров о том, как бурятские милиционеры исполняли свой долг в Чечне. Особенно подробно в этой книге он описал подвиг своего боевого товарища полковника Мархеева. Книга  произвела эффект разорвавшейся бомбы: геройских полковников стали узнавать на улицах, приглашать на встречи со школьниками и студентами, награды стали находить их одна за другой. 

Вскоре из федерального центра пришел приказ о присвоении полковнику Мархееву звания «Герой России». Следом пришло распоряжение о назначении полковника Мархеева на должность Министра внутренних дел Бурятии, с присвоением очередного звания генерал-майор.

Пригласив нового министра на личную встречу, президент Овчинников недвусмысленно намекнул своему  давнему приятелю, кем именно был инициирован резкий карьерный взлет генерала Мархеева.

-Почему ты не помог нам, когда Колю всем миром лечили? - Вдруг спросил в ответ генерал Мархеев.

-А кто бы мне об этом сообщил? - Напрягся Петр.

-Ты как-нибудь полюбопытствуй, легко ли попасть к тебе на прием, - продолжил генерал, - а заодно разберись, чем занимаются твои замы...

Самыми известными замами Овчинникова были двое так называемых варягов, молодых управленцев, приглашенных из Москвы. Этим замам приписывали много грехов, но в первую очередь им не могли простить провал переговоров с первым губернатором Иркутской области Юрием Топорковым о создании единой энергетической системы. Топорков на самом деле родился с другой фамилией, его отец был видным китайским коммунистом из оппозиции действующему режиму Китая. Благодаря далеко не советской хватке и стратегическому мышлению Топоркова Иркутская область оказалась одним из самых подготовленных регионов к новым реалиям жизни после Перестройки и наступления гласности.

Топорков предложил Овчинникову создать единую энергетическую систему, что было важно для дальнейшего развития бизнеса. Энергетические мощности Иркутской  области, в частности каскад ГРЭС на Ангаре были в состоянии обеспечить недорогой энергией и соседнюю Бурятию, и всю Читинскую область, а в дальнейшем и пограничные области Монголии. Новые источники дохода открывали возможности для дальнейшего развития этих мощностей. Однако создание системы подразумевало объединение всех мощностей в целом, что молодые замы  Овчинникова расценили, как попытку прибрать к рукам все энергетические мощности за Байкалом. Ответа от бурятских коллег Топорков так и не дождался. А спустя годы бизнес Бурятии  столкнулся с одной ключевой и неразрешимой проблемой, просто чрезмерной дороговизной электроэнергии, в то время как в соседней Иркутской области  бизнес начал процветать благодаря дальновидности губернатора Топоркова...

Окончательно отношения приятелей юности испортились после инцидента с тайным тибетским трактатом о здоровье человека. В результате неоднозначной политики Овчинникова и принципиальности генерала Мархеева последний лишился своей должности и был вынужден уйти в отставку. Генеральская пенсия открывала бурятскому генералу возможность пожить для себя. Но очень скоро отставной генерал весьма громко заявил о себе в политике, а именно, открыто выступил против попытки федерального центра объединить Иркутскую область, Бурятию и Читинскую область в один супер регион, Забайкальский край.  Единение, по словам сторонников федеральной политики, открывало новые возможности для развития малого и среднего бизнеса, и еще много прочих экономических перспектив. Однако на все эти аргументы генерал Мархеев отвечал однозначно: «если интересы моего народа не совпадают с интересами федерального центра, значит, неправ федеральный центр!» Фраза тут же стала крылатой в среде оппозиционно настроенной интеллигенции Бурятии, республика разбилась на политические лагеря, а сама Бурятия стала камнем преткновения в процессе объединения трех регионов в единое целое.

Поражало же и одних, и других и третьих то, что федеральный центр был вынужден считаться с мнением оппозиционно настроенного бурятского генерала. Мархеев принципиально не шел на диалог с властью, открыто общался с народом и пользовался поддержкой большинства, в чем ему немало помог его боевой товарищ полковник Краснов, написав свою книгу.

Стоило полковнику Краснову встать по правое плечо от своего боевого товарища, и генерал Мархеев мог смело рассчитывать на весь электорат Бурятии. Подтверждением тому стали выборы в Народный парламент Бурятии. При поддержке Краснова Мархеев уверенно прошел в Хурал по одному из городских округов и стал главным претендентом на кресло председателя парламента, как известная личность, популярная среди избирателей и представитель титульной нации. Но благодаря целому комплексу мер со стороны правительства Бурятии председателем Народного Хурала с отрывом в один голос был избран Гэсэр Тарнуев, бывший следователь прокуратуры и тот самый борец, которого когда-то очень давно поверг своим страшным ударом Петька Овчинников.

Однако все понимали, что борьба за кресло председателя Народного Хурала  Бурятии была лишь прелюдией в политическом  противостоянии двух ключевых фигур. Вскоре генерал Мархеев одержал убедительную победу на выборах депутата Государственной думы, и обрел новые рычаги для политической борьбы. Он рвался на самую вершину вертикали бурятской власти, чтобы скинуть оттуда Овчинникова, и первый президент Бурятии ощущал в его лице реальную угрозу.  Мархеев был одним из тех, кто не терялся после третьей безуспешной атаки, и мог атаковать бесконечно, и против такого противника требовались особые меры.

А Мархееву для гарантированной победы над Овчинниковым требовалась поддержка самых многочисленных и активных сословий Бурятии, казацких и старообрядческих. Петр Овчинников относился и к тем и к другим. Но, и к тем и к другим относился и полковник Краснов.

Долгое время Николай Краснов старался не вмешиваться в политику, поскольку в этой политике ему предстояло сделать непростой выбор, либо пойти против приятеля юности, что теперь представлял волю федерального центра, либо отказать в поддержке своему боевому товарищу, а с ним он бок о бок прошел войну и безраздельно ему доверял...

…- Стиль есть, мозгов нет! – Вспомнил Алексей обидное замечание своего дяди. В своем классе Алексей славился тем, что умел писать сочинения. Однажды одно из его сочинений даже выставили на областной конкурс. Но эту способность тогда Алексей просто не счел нужным развивать.

В дверь кто-то постучал.

- Войдите! – Громко ответил Алексей.

В комнату вошла Алена. На ней был армейский камуфляж, заляпанный краской. Краской, так же, была испачкан ее высокий лоб.

- Пошли чай пить, - пригласила Алена и тут же вышла из комнаты…

***

…Тот вечер за бутылкой пива в компании Владимира едва не закончился дракой. Окончательно захмелев, Алексей вдруг ощутил, что его новый знакомый  начал его раздражать своими откровениями. На счастье Владимира вовремя появилась его супруга.

- Это вы Алексей? – Спросила безучастным тоном уставшая после тяжелого рабочего дня женщина.

- Я! – Ответил Алексей.

- Там за вами приехали!

Алексей незаметно взял со стола железную вилку, сунул ее в карман и вышел во двор.  У калитки его ждала женщина.

-Привет Алексей!- поздоровалась она.

-Здравствуйте! - ответил Алексей.

-Алена! - представилась женщина,- не пугайся, я подруга Бато. Он не смог приехать. Я за тобой.

-Алексей пожал ее мягкую, пухлую ладонь и уловил запах краски.

Алена была одета очень просто, даже небрежно, но в выражении ее глаз угадывалась натура спокойной, уверенной в себе женщины. Солнце уже скрылось за горизонтом и в легком сумраке Алексею показалось, что она чем-то похожа на Баярму, только ниже ростом, и голос с хрипотцой.

За оградой стояла новенькая серебристая иномарка. Замки автомобиля бодро щелкнули, едва Алена нажала на кнопку пульта сигнализации. Алексей открыл дверь и уселся на переднем сиденье, про себя отметив, что даже в салоне автомобиля Алены пахнет краской.

-Ты голоден? - спросила Алена, и улыбнулась Алексею с прищуром темных, слега припухших глаз.

-Мне бы душ принять, денек тяжелый был, смыть надо...

-Поехали, - снова улыбнулась Алена.

Ее автомобиль остановился у здания, похожего по стилю на европейский замок, обнесенный забором из стальных прутьев, с двумя остроконечными башнями и двухэтажным зданием между ними.

Автоматические ворота гаража поднялись, Алена уверенно загнала автомобиль в гараж. Ворота тут же опустились. Алексей вышел из автомобиля и направился к приоткрытой двери, за которой угадывался стол и что-то еще. Открыв дверь и переступив порог, Алексей оказался в уютной гостиной, с массивным деревянным столом, угловым диваном и креслами из прутьев.

-Наше логово, - услышал Алексей. Алена стояла у него за спиной и явно наблюдала за его реакцией.

-Хорошее логово, всю жизнь о таком мечтал! - признался Алексей.

-Присаживайся, - мягко скомандовала Алена, - сауну любишь?

-Не откажусь, - Алексей бегло окинул обстановку логова Алены и Бато. На стенах он увидел портреты разных людей, в национальных, спортивных, цветастых костюмах,  русских, бурят, то ли кавказцев, то ли евреев...

-Я, кажется, знаю его? - Алексей уставился на портрет молодого мужчины азиатской внешности с примесью европейских черт на слегка припухлом лице.

-Посиди пока, - отозвалась Алена, -  принесу тебе поесть.

Алексей уселся на диван, разглядывая портреты незнакомых ему людей. Поначалу его внимание привлек портрет пожилого русского мужчины в парадном кителе полковника. Полковник смотрел куда-то в сторону, словно заглядывая Алексею за плечо и пытаясь там что-то разглядеть. Пытливый взгляд этого офицера выдавал непростую, противоречивую, но в то же время  волевую натуру.   

Рядом висел портрет пожилого бурята в строгом костюме с короткой стрижкой ежиком. По этой картине Алексей  понял, что это высокий, крупный человек. Но особенно поразительными Алексею показались глаза этого бурята, близко посаженные, словно две бездонные точки стволов охотничьего ружья, направленных прямо в лоб. Этот бурят смотрел с холодным безразличием человека, пережившего столько, что его память просто отключилась, не выдержав условий эксплуатации...

-Это генерал Мархеев! - Алексей вздрогнул, оглянулся и увидел Алену. В руках одна держала блюдо с множеством деликатесов монгольской кухни. Под мышкой Алены красовалось дно бутылки красного вина.

-А этот? - Алексей кивнул на портрет, что висел рядом.

- Это полковник Краснов! - Алена поставила на стол блюдо и бутылку, выдвинула из-под стола ящичек, из которого извлекла штопор. Алексей тут же взял у нее штопор и открыл бутылку вина, между делом заметив, что вино грузинское.

Из настенного шкафа,  что еще минуту назад казался обычной стеной, Алена достала два бокала и разлила вино.

-За знакомство? - Алена кивнула на бокал.

Алексей взял бокал, быстро осушил его до дна и взял с блюда нечто, похожее на бузы, только продолговатое и слепленное так, как его мама лепила пельмени.

-Не увлекайся пока, в сауне плохо станет, - предостерегла Алексея Алена.

Сауна располагалась тут же, за дверью, похожей на обычную дверь, что ведет в ванную, или в туалет. Но за этой неприметной дверью располагалась  просторная душевая, и еще одна, стеклянная дверь, за которой уже исходила жаром финская сауна.

Быстро окатив себя струей теплой воды Алексей, зашел в сауну и зажал пальцами нос, горячий воздух ударил в нос, по ушам, тысячами мелких иголок сковал тело. Однако очень скоро боль ушла и Алексей, наконец, ощутил мягкую волну, что пошла по его телу. Медленно вдыхая и выдыхая горячий воздух, он впал в состояние отстраненности, словно увидев себя со стороны, ощущая, как с крупными каплями пота из него выходят тревоги пережитого дня. Еще минут пять он стоял под струей душа, что автоматически выдавал то холодную, то в меру горячую воду.

-С легким паром! - Снова улыбнулась Алексею Алена. На столе Алексей увидел тарелки с салатами. Деликатесы Алена, по всей видимости, успела разогреть в микроволновке, поскольку они исходили паром.

-А Бато всегда так поздно приходит? - спросил Алексей, накладывая себе салат «сельдь под шубой».

-Неделями дома не бывает, - ответила Алена, - он в Ангарске сейчас, так что сегодня его можно не ждать.

-Вот же утром только с Улан-Удэ приехал? - Удивился Алексей.

-А вечером уже в Ангарске, работа такая! - Алена глотнула вина и посмотрела на часы, - интернета сегодня нет. Можешь телевизор посмотреть...

-Я не смотрю телевизор! - Алексей смог, наконец, как следует разглядеть Алену. Внешне она была очень приятной, даже очаровательной женщиной. Но значения этим  природным данным, как понял Алексей, она не придавала. Темные волосы Алены весьма заметно подернулись сединой, и это ничуть ее не заботило, равно, как не заботило ее и то, что ее волосы были испачканы краской.

-Может, спать хочешь? - Алена подлила вина в бокал Алексея.

-Я бы что-нибудь почитал! - Алексей сделал маленький глоток из бокала и понял, что вина уже не хочет.

-Вот это правильно! - Алена прытко соскочила с дивана и быстро поднялась по лестнице на второй этаж. Вернулась она уже с книгой в руке.

-Это Николай Краснов, очень хорошая книга, рекомендую! - Алена протянула Алексею тонкую книгу в твердом переплете.

Слышал я уже сегодня об этой книге...- Алексей взял книгу, на титульной странице которой увидел фото группы солдат, увешанных оружием. Книга называлась «Покаяние».

-Ну ладно, мне работать надо, если что-то нужно, вот холодильник, здесь у нас буфет. Спать захочешь, на второй этаж и направо...

Быстрыми шагами Алена поднялась по лестнице на второй этаж. Еще немного посидев молча, Алексей открыл книгу...

***

Бурятские милиционеры не были готовы в первой командировке в Грозный. Для  полусотни опытных оперативников то была обычная рабочая поездка, в другой регион где-то на Северном Кавказе. За спиной у каждого из них был не один год напряженной, опасной для жизни оперативной работы. Им казалось, что этого опыта вполне достаточно. Они лишь смутно догадывались, что их ждет…

Лицо подполковника Мархеева стало пепельным, когда водитель грузовика откинул брезентовый полог и открыл заднюю часть кузова. Бойцы бережно выгрузили два цинковых гроба, поставили их на табуреты, что были расставлены прямо на плацу.

Лица жен и родных, родителей, братьев, сестер; вот пожилая женщина в первом ряду, в сером махровом платке, каких уже и не носит почти никто, вдруг вскрикнула и медленно осела на плац, увидев, как боец в парадном мундире поставил на один из гробов портрет еще почти юного, белокурого лейтенанта. Перед отправкой в Грозный подполковник Мархеев заметил и выделил именно его, бойкого, веселого, неунывающего.

Их попросили помочь, напоследок, перед отправкой домой. Когда колонна бронетехники по приказу штаба объединенного командования пошла на помощь солдатам внутренних войск, что угодили в окружение на окраине Грозного, белокурый лейтенант бурятского ОМОНа  запрыгнул на броню головного бронетранспортера. Та машина загорелась первой...

Рядом стоит гроб бойца из СОБРа, тоже лейтенант, джидинский, высокий, красивый, улыбчивый бурят, снайпер. Он пытался прикрыть своих, когда бойцы заметались вокруг полыхающей бронетехники. Пуля угодила ему в   пятку. Ахилесова пята, излюбленная цель снайперов. Стоит загнать пулю в пятку, и организм сдается. Воля еще теплится, сознание требует от организма действий, но силы стремительно уходят, веки становятся бетонными. Какая маленькая, нелепая оплошность, и как много горя? Он вступил в дуэль с дудаевскими снайперами, но не прижал к земле пятку.

О нем будут слагать легенды, мальчишки с его деревни будут восторженно рассказывать друг другу о том, как их земляк вступил в неравную схватку с боевиками, и погиб как герой. Да, как герой. Но почему же ты, мой хороший, пятку-то к земле не прижал? Это же азбука? Увлекся, забыл о правилах. Все, ребята, никакого геройства, никакой бравады, и никаких потерь...

-Лютует командир...- сил нет даже у Госена, мощного дагестанца, что приехал из Дагестана служить в Бурятском ОМОНе. Бойцы, уткнувшись головами в стены коридора в казарме, пытаются найти в себе силы, чтобы подняться,  скинуть с себя робу в казарме и принять душ. А впереди еще чистка оружия, домой позвонить надо. Кто-то мрачно шутит о том, что сын похож на соседа.

-Я обязан подготовить личный состав! - Глаза подполковника Мархеева становятся похожими на две темные точки двуствольного охотничьего ружья, что направлены тебе прямо в лоб, - вам что, патронов жалко?

Все сопки вокруг базы и полигона изрыты руками бойцов бурятского ОМОНа. Мишени очень быстро выходят из строя, не рассчитаны они на такую нагрузку. На базе бойцы похожи на ощипанных орлов, гордые, хищные птицы с потухшими, полными муки глазами. Но когда тело  перестает реагировать на нагрузки, голова перестает быть зависимой. Голова должна быть светлой в любой ситуации, при любом  состоянии тела. Только так мозг запоминает правила, которые потом помогут выжить…

Вторая командировка в Грозный. Зачем мы туда едем? Затем, чтобы вернуться без потерь. Мы солдаты и потому не привыкли задавать лишние вопросы. Вот только в глаза женам и матерям потом смотреть непосредственным командирам их сыновей и мужей.

Многие ситуации имеют свойство повторяться. После пяти командировок в Грозный Анатолий Мархеев  начнет верить в закон кармы. А точнее, он ощутит действие этого закона на себе.

На этот раз в окружении оказался батальон внутренних войск из Иркусткой области. И снова, поначалу ничего не предвещало беды. Боевики выбиты из города, кругом блокпосты,  бойцы ведут себя осторожно, не геройствуют, находят общий язык с местными. Вокруг блокпостов бурятского ОМОНа постоянно крутится местная детвора, грязные, чумазые вечно полуголодные мальчишки и девчонки, похожие на цыганят, что промышляют на вокзалах, и то же время какие-то другие.

Подполковник Мархеев договаривается  с одним местным дельцом и тот привозит на базу целую тушу свежей говядины. Весь вечер, свободные от нарядов бойцы стряпают бузы. На следующий день запах вокруг базы бурятского ОМОНа в Грозном был просто невыносимым, даже для бурятских бойцов, не страдавших от голода. Это был запах дома, запах родных степей, запах родной кухни, когда выходишь замученный повторением уроков, а мама стряпает бузы...

Вокруг базы начинают собираться дети. Они смотрят на бойцов голодными глазами, ожидая чего угодно, но только не угощения.

-На, возьми? - Толя, тезка командира, высокий, крепкий, смешливый гуран из Краснокаменска протягивает ребенку картонку, на которой три только что  сваренных бузы. Ребенок подходит осторожно, он не доверяет русскому, но голод и желание полакомиться берут вверх. Остальные дети стоят чуть в стороне, кто-то готов дать стрекача, а кто-то и прийти на помощь своему соплеменнику. Так или иначе, никто не торопится с выводами, все ждут развязки, и где-то в душе не теряют веры в чудо...

Хватив картонку, ребенок не по-детски прытко отскакивает на безопасное расстояние, и тут же поворачивается спиной к своим приятелям, что обступили  его со всех сторон, прикрывая свою бесценную добычу.

-Эй, а ну-ка, не обижать мальца, тут еще много, идите сюда, всем хватит, - командует Толя.

Дети гурьбой бросаются к Толе, тянут грязные руки, галдят.

-Всем хватит, всем хватит... - словно молитву повторяет Толя, и раздает картонки с бузами....

На следующий день приходят родители, несут кто что, никто из них не хочет оставаться с долгу.

-Ничего не надо, - отвечает им командир сводного отряда бурятских милиционеров, - мы хотим одного, порядка и дружбы!

-Дружбы хочешь? - вдруг взрывается пожилой чеченец, - о какой дружбе ты говоришь? Всю мою семью снарядом накрыло. Три месяца уже как бездомная  собака в подвале живу, о какой дружбе ты говоришь?

Подполковник терпеливо выслушивает претензии, где-то даже спорит, но люди его уже не боятся. Люди готовы к диалогу...

-Кровник он мой, - тяжело дыша, тот самый пожилой чеченец открыл пакет и показал милиционерам отрезанную голову с длинными вьющимися волосами, - не чеченец он, слышал — афганец.

-Сам убил? - спросил подполковник Мархеев.

-Конечно сам! - Не моргнув глазом соврал чеченец.

-От нас что нужно? - Вновь спросил Мархеев.

-Арестуй меня? - Чеченец смотрит на бурята с нескрываемой надеждой.

-Тут все серьезно, - покачал головой начальник штаба майор Бардахеев.

-Делай, как он просит,  - распорядился Мархеев.

-Спасибо, товарищ! - Чеченец обхватил обеими ладонями ладонь подполковника...

Все начиналось ровно. Оперативники сумели наладить отношения с населением, начали получать оперативную информацию «из первых рук», хорошо укрепленные блокпосты гарантировали безопасность и бойцам ОМОНа и местным жителям.

Размеренную тишину прервал внезапный массированный обстрел. Боевики, как и прежде, появились внезапно, открыли шквальный огонь из минометов и гранатометов, обошли хорошо укрепленные блокпосты, оцепили их, отрезав их от связи и снабжения.

Еще одну  плохую новость принес солдат из батальона внутренних войск, что стоял неподалеку. Он каким-то чудом сумел пробраться мимо вражеских постов и теперь просил о помощи. Боевики  окружили  батальон из Иркутской области, подавили связь и неторопливо начали его истреблять.

Связь с погибающим батальоном вскоре наладилась. В осипшем голосе и брани почти отчаявшегося прапорщика, взявшего на себя командование остатками батальона, подполковник Мархеев уловил родной бурятский акцент. Прапорщик яростно вещал о том, что с ним одни дети, и очень скоро их всех перебьют. 

-Откуда ты? - Спросил в трубку рации на бурятском языке подполковник Мархеев.

-Что? – Не понял прапорщик.

-Откуда ты, земляк? – Переспросил подполковник.

-Я из Аги, - после короткой паузы ответил прапорщик, - а вы откуда?

-А я из Бохана, - ответил подполковник, - потерпи немного, земляк, мы уже идем!

-Зай, баярлаа! - Коротко ответил прапорщик и рация затихла.

Генералы из штаба не знали, что предпринять для спасения людей, оказавшихся в окружении, и потому предложили типичный для этой войны вариант, организовать колонну бронетехники и пойти на прорыв блокады.

-Они только этого и ждут! – Возразил кто-то из офицеров.

-Ваши предложения? – Спросил опухший от недосыпа и спиртного генерал.

-Вариант один, переговоры!

-Добровольцы есть? – Снова спросил генерал.

- Я пойду! – Отозвался командир бурятского ОМОНа. 

О тех переговорах потом сложили много легенд. Особенно популярной была история о том, что подполковник Мархеев, мастер спорта по вольной борьбе, встретил на той стороне своего бывшего товарища и соперника по ковру. Якобы тот был полевым командиром противостоявшего ему отряда. 

Он шел к ним, как и полагается парламентеру, с белым флагом. Рядом шли начальник штаба майор Алексей Бардахеев и врач отряда Александр Бондаренко.  Увешанный оружием боевик средних лет на переднем крае, встретив парламентеров и увидев подполковника Мархеева,  невольно направил на него дуло автомата.

Накануне решающей встречи парламентеры помылись, побрились, надели чистую одежду, написали прощальные письма родным. Позже продюсер одного из федеральных изданий предложил  им за эти письма хорошие деньги, но положительного ответа так и не дождался.

Обыскав парламентеров, боевики посадили подполковника в машину между двумя вооруженными боевиками. Алексея Бардахеева и Александра Бондаренко усадили в кузов грузовика. Один из боевиков направил на них ствол автомата, окинул обоих цепким, изучающим взглядом.

-Что это? – Кивнул он на странное изображение на белом флаге.

-Соембо! – Ответил Алексей Бардахеев.

-Соембо? – Не понял боевик.

-После войны встретимся, расскажу, - улыбнулся боевику Бардахеев.

-Страшно? - Боевик хитро прищурился.

-И страшнее бывало, работа такая! - Пожал плечами Бардахеев.

-Много наших убил? - Продолжал свой допрос боевик.

-Ни одного! Я милиционер, моя задача за порядком следить, а не убивать!

-А ты, много наших убил? - Обратился боевик к Бондаренко.

-Я врач, моя задача — спасать, а не убивать! - Спокойно ответил Бондаренко.

-Врач? - Брови боевика приподнялись.

-Если кому-то нужна помощь, могу помочь!         

-Тебя как зовут? – Спросил в ответ боевик.

-Александр! – Ответил Бондаренко.

-Алексей! - Отозвался следом Бардахеев. 

-Вахид! – Представился боевик.

В штабе боевиков парламентеров уже ждал командующий Грозненским фронтом. Но пропустили в штаб только подполковника Мархеева. Бардахеев и Бондаренко остались среди толпы боевиков и зевак из местного населения. Один подросток с автоматом на плече что-то крикнул на чеченском языке и   поднял с земли камень. Однако едва услышав замечание от Вахида, юный боевик успокоился, и бросил камень на землю.

-Тут парнишка один у нас умирает, фельдшер смотрел его, ничего не понял. Посмотришь? - Обратился Вахид к Бондаренко.

-Показывайте! – Без раздумий ответил Бондаренко.    

Тем временем в палатке переговоров разгорался ожесточенный спор. Полевые командиры отказывались выпускать окруженный батальон, беспрестанно высказывая подполковнику одну претензию за другой. Один из боевиков то и дело заходил подполковнику за спину, водя пальцем по лезвию большого, до блеска отточенного ножа. Но смущало подполковника ключевое условие боевиков: окруженные солдаты должны были оставить все оружие и уцелевшую бронетехнику. 

Неожиданно в его нагрудном кармане зазвонил спутниковый телефон. Звонила мать погибшего командира батальона.

-Вы можете включить телефон на громкую связь? – Спокойным тоном попросила мать.

-Да, могу, - ответил Мархеев, и тут же выполнил ее просьбу.

Слова матери русского офицера произвели впечатление даже на самых ожесточенных полевых командиров. Она обращалась ко всем и от лица всех, просила прощения за свой народ, за ту кровь, что была пролита на их земле и просила только об одном, дать возможность похоронить сына по-человечески.

-Мы все о тебе знаем, - неожиданно заговорил командующий фронтом, - спасибо, что детей наших накормил. У чеченцев чужих детей не бывает!

-У бурят тоже! – Ответил Мархеев…

-Это аппендицит! - Резюмировал Бондаренко, осмотрев подростка лет двенадцати, что уже метался в бреду, - оперировать надо, срочно причем!

-У нас нет госпиталя, - растерялся Вахид.

-Значит вариант один, мы его забираем! Здесь есть его родители?

-Нет у него родителей! - Отозвался Вахид. 

В тот день была достигнута договоренность и солдатам батальона из Иркутской области позволили уйти, но забрав с собой только убитых и раненых.

Подростка чеченца положили на операционный стол уже с лопнувшим аппендиксом, но организм юного горца выдержал. К тому времени, когда он окончательно поправился, боевики уже покинули окраины Грозного. Он пришел на базу бурятского ОМОНа, бойцы уже паковали вещи и готовились  к отправке домой.

-У вас же там нет войны? - Спросил подросток своего спасителя Александра Бондаренко.

-Нет! - Улыбнулся врач.

-Возьмите меня с собой? Я устал от войны!

-Тут такое дело, Анатолий Михайлович... - начал Бондаренко, тщательно подбирая слова.

-Раз сам просится,  давай поможем, - согласился командир, - к себе его возьмешь?

-У меня трое, - растерялся Бондаренко.

-Понял тебя, - вздохнул подполковник, - зови его сюда...     

Закрыв книгу, Алексей налил себе вина и залпом выпил весь бокал. С большого полотна в массивной раме на него смотрел тяжелым взглядом генерал-майор Мархеев.

Поднявшись по лестнице, Алексей свернул на второй этаж гаража и оказался в мастерской. Алена сидела за мольбертом и делала карандашом наброски на белом полотне.

- Вы любите рисовать портреты? – Спросил Алексей первое, что пришло на ум.

- Писать! – Поправила его Алена.

В ярком свете мастерской Алексей окончательно убедился в том, что Алена, как и он, смешанных кровей.

-Я люблю писать характеры! – Добавила Алена.

-Тяжелый взгляд у Мархеева, - Алексей провел кулаком по подбородку, - а вот Краснов как будто за плечо смотрит, типа, что там у тебя за спиной?

-У него контузия была, - Алена посмотрела на Алексея отстраненным взглядом, - тяжело было его писать. А по-другому ни как, характер только с натуры можно снять. Понравилась книга?

-Да, очень, - признался Алексей.

- Иди спать, - вновь улыбнулась Алена, - ты мне мешаешь сосредоточиться.

В спальне Алексей увидел большую двуспальную кровать, заправленную дорогим, с отливом – бельем.

-Может мне лучше на диване лечь? – Засомневался Алексей, вернувшись в мастерскую.

-Не переживай! – отрезала Алена, - завтра одна пара съезжает, заедешь в их комнату в гостинице. А пока ложись. Я все равно до утра буду работать…

В тот вечер Алексей еще долго не мог уснуть, ворочался, из головы не выходили образы из прочитанной им книги. Он вдруг представил себе Андрюху, ползущего мимо засад боевиков, чумазого, перепуганного насмерть Виталика, сидящего в окопе в обнимку с автоматом, Батора ахая, охрипшего от страха за своих юнцов солдат…  

…Руины, очевидно, бывшего завода. Стены бывших цехов обвалились, но дороги между цехами прибраны, по ним туда и сюда шныряют «полуторки»,  легкие грузовики времен Второй мировой. В кузовах, даже на кабинах грузовиков, с ручными пулеметами и винтовками наперевес, сидят солдаты в форме песочного цвета.

Это воинская часть, в которой Алексей проходит срочную службу. Он уже не помнит, как сюда попал, и вся эта разруха отнюдь его не радует. Но дядя Бато договорился с командиром части, с усатым, старомодным майором, что ходит в выцветшем кителе непонятно каких времен, и для Алексея сделали послабления в службе. Обедать он ходит к командиру части.

Вот и на этот раз он идет на обед. Идет какими-то заброшенными, заросшими бурьяном сквериками, вдоль опустевших и полуразрушенных цехов. Рядом то и дело мелькают силуэты немецких солдат. Они косятся на Алексея, думают, подстрелить его или не стоит, и бегут дальше, в поисках врага, советских солдат. Откуда-то доносится запах свежей краски. Вот цеха остаются позади, и, Алексей оказывается в степи, видит множество военной техники, что буквально вросла колесами в землю. Это грузовики с полевыми кухнями, прицепами с прогнившими тентами, в дырах которых видны почерневшие от времени ящики, танки, БТРы, БМП. Вокруг танков копошится молодежь сомнительного вида. Алексей знает, что нужно этой молодежи. Они ищут рубины, заветные камни из оптических прицелов пушек танков, китайцы за эти камни готовы платить большие деньги.

Чуть дальше виден бункер. Ворота бункера покрылись ржавчиной и навевают тоску. Но если повернуть голову в другую сторону, то видна дорога на Цугольский дацан. По дороге неторопливо плывет красная иномарка Баярмы. Алексей вдруг отчетливо ощутил запах ее волос и его горло сковал тяжелый ком. Иномарка исчезает из виду, он садится на корточки, пытаясь сдержать порыв эмоций. Слезы забивают нос, перекрывают горло, в груди возникает ощущение холода…

Тот сон пробудил в душе Алексея огромное желание вернуться домой, в Могойтуй. Он уехал неожиданно, не попрощавшись ни с Элей, своей беспокойной тетушкой, ни с Билигмой и ее мужем, не пожал руку Багше и не сказал ему «спасибо», не извинился перед Виталиком, и не обнял на прощание Баярму. С чем он вернется туда? И что он там будет делать? Сидеть на шее у Баярмы, в роли непутевого сожителя?

***

Алексей тяжело вздохнул и мотнул головой, словно пытаясь стряхнуть гнетущие мысли. В ванной он задержался у большого зеркала. Его мышцы покрылись легким слоем жира, лицо стало слегка округлым. Это от хорошего питания и регулярных физических нагрузок. Три недели назад  он всерьез увлекся бурятской национальной борьбой, и вскоре стал показывать неплохие результаты. Все думают, что причиной успеха его смешанная кровь.

На тренировки по борьбе Алексей ходит в клуб «Банхар», что располагается в бывшей столовой бывшего Бурятского тонкосуконного комбината. Основателя  «Банхара» тоже зовут Банхаром, это невысокий, невзрачный с виду бурят, с переломанными ушами и вмятым внутрь черепа носом. Тренер Алексея едва ли не культовая личность в Улан-Удэ, мастер спорта в шести видах единоборств, удачливый бизнесмен, которого знают и уважают многие криминальные авторитеты Москвы.

Алексей вдруг вспомнил, как совсем недавно, когда бойцы клуба после жесткой разминки приступили к работе на снарядах, в зал вошел старичок с тростью, лет восьмидесяти. Он был настолько стар, что по его виду уже очень трудно было понять, какой он национальности. Старичок шел по коридору, и смотрел по сторонам, на потолок с мозаикой, которую уже начала счищать бригада узбеков, на стены с изображениями рабочих советских времен. Неожиданно старик икнул, поперхнулся и, задрожал. Он стоял и дрожал, о чем-то тихо причитая  и вытирая слезы грязным платком.

Увидев старика, Банхар подошел к нему и неожиданно для всех обнял того за плечи.

-Прости, батя, прости нас, - несколько раз повторил Банхар, поглаживая старика по голове, словно маленького ребенка.

Старик, все еще вздрагивая, медленно пошел шаркающей походкой к выходу. Банхар повернулся к застывшим, словно изваяния спортсменам, глаза его были налиты кровью.

-Х..ли вы встали? - Вдруг рявкнул Банхар, - к снарядам, суки, умираем, подыхаем, никому себя не жалеть... 

Алексей сполоснул лицо холодной водой, вышел из комнаты и прошел узкими коридорами на кухню, где раз в день перекусывали Алена и дядя Бато. Все остальное время они питались в монгольском ресторане, поскольку у Алены просто не было времени на стряпню.

Алена сидела за столон и потягивала кофе из красивой фарфоровой чашки. Кофе она заваривала сама, из молотых зерен, и пила его без сахара и молока.

- Тебе кофе или чай? – спросила Алена, когда Алексей уселся за стол напротив нее.

- Чай, - ответил Алексей, - дядя Бато скоро будет?

- Бато!? – Крикнула Алена куда-то в сторону, - он наверху, сейчас спустится, - Алена налила Алексею зеленого чаю с молоком.

- Чего там? – Услышал Алексей голос своего дяди. Судя по тональности голоса, дядя был в приподнятом настроении.

Бато, облаченный в просторный махровый халат, неторопливо спустился по лестнице. При виде Алексея его глаза округлились, словно он увидел человека, которого не видел очень давно.

- Как успехи? – Спросил Бато, усевшись за стол рядом с Аленой.

- Нормально, - уклончиво ответил Алексей, - пишу, читаю…

- Хватит читать и писать, завтра пойдешь на стажировку! – Огорошил Алексея дядя.

- Куда это? – Опешил Алексей.

- Ты вообще-то не медаль на шее, пора тебе, сынок, в люди! – Бато всегда говорил полушутливым тоном, что не всегда предвещало что-то хорошее. Иногда Бато после очередного своего монолога приятельски хлопал Алексея по плечу, а порою и взрывался, как казалось Алексею, абсолютно на ровном месте.

- А вы думаете, я готов? – Робко спросил Алексей.

- Журналиста из тебя не получится, к сожалению, зря только время на тебя, остолопа, потратил. Но вот оператором, совсем не большой, но шанс все же есть.

- Ты совсем его запугал?! – Возмутилась Алена.

- Ему полезно, - невозмутимо парировал Бато, - вон какой жирный стал на казенных харчах!

- Я вам все верну! – Обиделся Алексей.

- Конечно, вернешь, - съязвил Бато, и кинул Алексею большой конверт.

Открыв конверт, Алексей вынул из него кипу новеньких банкнот.

- Эля тебе отправила на первое время, пересчитай, тут 38 тысяч. Две тысячи я забрал за аренду комнаты.

-Мне не надо так много!? – Опешил Алексей.

-Короче, один день тебе на «приодеться», послезавтра выходишь на работу. – Бато глотнул кофе из чашки Алены и направился в спальню.

- Поел? – Спросила Алена, глядя на пачку банкнот, - давай, мойся и поехали…

Почти полдня они ходили по салонам, выбирая одежду для Алексея.

-Как тебе? – Алена повернула Алексея к большому зеркалу, - мне кажется, то, что надо?

Стильная демисезонная куртка, модные джинсы и свитер сидели на Алексее почти идеально. Но все портила прическа Алексея, а точнее полное ее отсутствие.

-Это не прическа, а воронье гнездо, - покачала головой Алена, набирая номер в своем телефоне, - алло, Дина?

Алексей сидел подобно изваянию, пока красивая девушка парикмахер с ослепительной улыбкой, о чем-то увлеченно рассказывая Алене, безжалостно обстригала его космы, что уже давно не помнили ножниц.

- Ну вот, принимай, - улыбнулась Дина, глядя на Алексея в зеркало.

-Какой мужчина…- протянула Алена, простроившись рядом с Диной.

В отражении зеркала Алексей видел почти незнакомого ему человека. От того когда-то щуплого, неуверенного в себе метиса остались разве что глаза.

Часть вторая.

 

   Следующим утром он сидел в приемной президентского телеканала. В большом зале телекомпании в это время шла планерка. Высокий, интеллигентного вида директор примерно одного возраста с Алексеем яростно, не стесняясь в выражениях,  отчитывал редакцию.

- Вы ко мне? – Спросил директор, растирая раскрасневшиеся щеки, заросшие густой щетиной, когда планерка, наконец, закончилась.  

- Я от дяди Бато! – Выдал Алексей и тут же поправился, - от Бато Николаевича.

- От дяди Бато? – Усмехнулся директор, - это что-то новенькое. Проходите!

Директор вежливо пропустил Алексея вперед себя, указал ему на стул за длинным столом из дорогого дерева, уселся в кресло и принялся перебирать бумаги.

- Слушаю вас! – Произнес директор, прервав невольную паузу.

- Я племянник дяди Бато…- Алексей окончательно стушевался.

- Я это понял! – Невозмутимо выдал директор, - от меня что нужно?

- Дядя Бато сказал, что я могу пройти у вас стажировку?

- Кем?

- Оператором?!

- А мне он сказал, что вы хотите быть журналистом?

- Я, журналистом? – Это была классическая подстава в духе дяди Бато. Алексею захотелось встать и молча выйти, и больше никогда сюда не приходить. Директор тем временем достал сотовый телефон и набрал номер.

- Ваня, зайди, пожалуйста,  тут у меня человек новый, от дяди Бато…

Спустя несколько секунд в кабинет зашел высокий, слегка полноватый  парень в синем армейском свитере и камуфлированных штанах. Внешне он напомнил Алексею  одного из тех цыган, что торговали на рынках Читы. И в то же время на его слегка округлом лице угадывались и азиатские черты. 

- Это Иван Борисович, главный редактор телекомпании, - представил парня директор, - поступаете в его распоряжение.

- Можно просто Иван! – Иван крепко пожал руку Алексея и кивнул головой, по всей видимости,  предложив таким образом следовать за собой. Накинув на плечи короткую куртку, какие в Чите одно время носили бродяги из рокерских тусовок, Иван предложил выйти Алексею на улицу, «покурить».

- Где работал прежде? – Спросил Иван, внимательно окинув Алексея цепким взглядом.

- Да нигде особо, - признался Алексей, - коров одно время пас на стоянке.

- Хе, - усмехнулся редактор, - пастухов у нас еще не было!  

- Иван Борисович, я все понимаю…- начал Алексей.

- Давай так поступим, - перебил Алексея Иван, - садись на телефон и ищи тему! Найдешь, дам оператора. К вечеру ты должен выдать репортаж.

- Вот так сразу? – Удивился Алексей.

- Тут либо сразу, либо ни как! – Отрезал редактор.

Около часа Алексей сидел у телефона и мучительно думал, какую тему предложить редактору. На ум в итоге пришла лишь одна идея, снять репортаж про своих знакомых из клуба «Банхар».

- Что было недавно? – Голос Банхара в трубке телефона звучал угрожающе, - стенка на стенку бились, с пацанами из панкратиона. Сам же знаешь?

- Может, репортаж про это снимем? – Робко предложил Алексей.

- Чего там снимать то, проиграли все. 

- А давай, объясним, почему проиграли? Просто я на телевидении стажируюсь, тему нужно предложить. Выручишь?

- Ну, давай, выручу…

На борцовском ковре сидело трое парней, которых прежде Алексей в зале не видел.

- Что снимать будем? – Спросил Алексея оператор.

- Их! – Кивнул Алексей на незнакомых парней.

Однако бороться на камеру парни отказались наотрез. Сам Банхар выдал пространную тираду о значении национальных видов спорта и засилье навязанных стилей единоборств, в которых нет ничего бурятского. Один из борцов посетовал о том, что его не предупредили о правилах, а поскольку драться ему пришлось с бойцом панкратиона, он получил травму и теперь ему не оплачивают больничный.

После съемок еще около часа Алексей пытался увязать  все эти сетования и рассуждения в одну смысловую нить, но смысл всякий раз ускользал, или незаметно растворялся в досужих рассуждениях, что каким-то чудом рождались в уме и вытесняли из головы все остальное.

- Ты скоро? – Примерно раз в сотый спросил Алексея Иван.

- Короче, не получается у меня ни хрена! – Сдался, в конце концов, Алексей.

- Пусти меня! – Скомандовал редактор, сел за компьютер и за пять минут придал  запискам Алексея форму телевизионного сюжета. – Бегом на монтаж, у меня сюжетов не хватает…

Алексей плохо помнил, и плохо понимал, что именно ему довелось зачитать в студийной будке.

- А чем закрывать будем? – Спросил Алексея режиссер и кивнул на видеоряд, который состоял преимущественно из интервью и нескольких кадров с парнями, они сидели на ковре и старательно прятали свои лица от объектива камеры.  

- Короче, закрывай, чем есть! – Махнул рукой Алексей.

- Про что это вообще? – Не унимался режиссер.

- Про борьбу! – Ответил Алексей.

- У меня тут есть в архиве какая-то борьба, поставить?

- Ставь! – Приободрился Алексей и с чувством выполненного долга  побежал на остановку трамвая.

Первым позвонил Банхар.

- Слышь, братан, а ты чего там понаписал-то? – Начал Банхар, - мне с минспорта предъявили только что. И еще, я что-то не врубился, за кадром говорят о национальной борьбе, в кадре дерутся какие-то девки в кимоно, а в конце вообще о том, что спортсменам Бурятии не оказывают медицинские услуги? Я не говорил такого!  И того пацана, у которого ты брал интервью, теперь увольняют с работы! Чо за дела то?

- Прости, Банхар…- Начал Алексей.

- Короче, либо ты завтра даешь опровержение, либо в зале больше не появляйся!

В трубке зазвучали короткие гудки. Однако следом тут же раздался звонок от редактора.

- Ты какого хрена закрыл национальную борьбу кадрами тхэквондо, женского причем? – Начал распаляться  Иван. – Весь город над нами ржет из-за тебя!

- Мне этот, монтажер сказал, что есть кадры борьбы в архиве, ну я и сказал, ставь, если подойдет? – Соврал Алексей.

Иван прервал звонок и, на какое-то время в комнате воцарилась тишина. Но всего на пару минут.  Через пару минут позвонил режиссер.

- Слышь, а ты чо такой урод? – Начал режиссер.

Договорить режиссеру Алексей не дал, машинально высказав тому все, что думает и о нем, и его родных и близких, и еще о ком-то, о ком именно, Алексей позже так и не вспомнил.

Швырнув телефон в стену, Алексей заметался по комнате, тяжело дыша и представляя себе, как врывается в комнату к дяде Бато и начинает равнять его с полом. Что дальше? А плевать, что дальше! Можно уехать в Читу, и начать все с начала. В любом случае жить так, как жил раньше, он уже не будет…   Вожделенные мысли о долгожданной расправе и последующем бегстве прервал стук в дверь. Открыв дверь, Алексей вдруг увидел перед собой – Баярму?! Тяжелые мысли, и растущая ярость вдруг уступили место растерянности, и еще чему-то, знакомому, но необъяснимому…

Перед ним стояла Муля, дочь Баярмы. Вот только та девочка подросток, с которой он общался в два года назад, заметно подросла, стала высокой, очень красивой и стройной девушкой, просто поразительно похожей на свою мать.

- Здравствуйте, дядя Леша! – Поздоровалась Муля, - и заглянула куда-то за Алексея, заметив, по всей видимости, обломки сотового телефона на полу у стены. – Я, наверное, помешала вам?

- Ой, привет, - стушевался Алексей, - а ты как здесь…?

- Я в гости зашла, к дяде Бато, - ответила Муля, - ну и, на вас посмотреть. Не виделись же давно…

Муля подошла к Алексею и мягко, грациозно его обняла. Знакомый запах духов ударил ему в нос, окончательно растопив обрывки пережитых тревог минувшего дня. 

- Ваш репортаж смотрели только что. Мне понравилось, правда! – Отстранившись от Алексея, Муля загадочно улыбнулась.  

- Да ладно тебе, - расслабился Алексей, - проходи, чего мы тут стоим?

- Не не, - прощебетала Муля, - мне уже ехать надо.

-Так я провожу? – Засуетился Алексей.

- Спасибо, дядя Леша, дядя Бато мне уже такси вызвал. Я вот зачем пришла…- Муля протянула Алексею обрывок тетрадного листа. – Это телефон мамы, она просила вас позвонить.

- Мама…- Алексея взял листок и увидел знакомые цифра номера Баярмы, он их помнил наизусть, но никак не решался позвонить. – Ну да, я так быстро исчез тогда…

- Она ждет! Ладно, мне пора, я побегу! – Мула взяла обеими ладонями ладонь Алексея и несколько раз уверенно тряхнула, - вы так изменились?! На вас очень приятно смотреть!

Муля развернулась и, стремительно исчезла в узких коридорах гостинцы. Еще несколько секунд он стоял на месте, разглядывая листок. Будь телефон в целости и сохранности, он бы непременно позвонил. Но обломки телефона лежали на полу, у голой стены.  

***

Спустя месяц стажировки на телевидении Алексея приняли в штат, не спросив ни документов об образовании, ни трудовой книжки. Паспорт ему восстановила Эля, еще в то время, когда он жил на стоянке ее мужа. А вот трудовой книжки у него и не было никогда прежде. Именно в этой телекомпании он впервые увидел, что это такое. И это была его, персональная трудовая книжка.

Всего за месяц Алексей умудрился освоить ремесло телевизионного журналиста, во многом благодаря наставничеству главного редактора, Ивана Фомина. На планерах Алексея хвалили куда чаще, чем остальных его коллег, но смущало то, что директор время от времени повторял «Незаменимых нет, наберем таких, как Алексей, и катитесь куда хотите!» Обернулось же это тем, что время от времени, уходя домой после работы, Алексей слышал вслед «Привет дяде Бато!»

Иван Фомин в городе имел репутацию отпетого националиста, идеолога русского движения Бурятии. Правда, ничего такого за месяц стажировки в своем наставнике Алексей так и не увидел. Отец Ивана был русским, мать – буряткой, сам он свободно владел бурятским языком, любил бурятские песни, дружил со многими людьми из числа бурятской интеллигенции. 

Оформив Алексея в штат, Иван предложил ему попробовать себя в роли телеведущего.

Выпив после плотной зарядки и душа стакан кипятка натощак, Алексей торопливо оделся, закрыл комнату, спустился по винтовой лестнице со второго этажа и поспешил на остановку. В студии режиссеры уже прикидывали планы, как расставить видеокамеры.

- Где ты ходишь? – предсказуемо проворчал главный редактор.  

-Пробки, - выдал Алексей дежурное оправдание, - кто сегодня?

-Бобыкин, - Иван старательно водил трансфокатором, пытаясь настроиться на молодого оператора, что сидел на месте гостя в студии.

Вскоре появился и сам гость. Александр Бобыкин, бывший депутат Народного Хурала республики Бурятия, долгое время считавшийся главной ударной силой президента Овчинникова. Однако утеряв кресло парламентария, Бобыкин оказался в противоборствующем лагере – лагере генерала Мархеева. «Засланный» - зашептались в кулуарах бурятской политики, однако бурятский генерал, к удивлению многих, «казачка» принял и даже ввел его в круг своих доверенных лиц.

-Что за тема? – Спросил Бобыкин, взглядом знатока окинув камеры.

-Прометей! – Ответил Иван и указал ему на место, где только что сидел молодой оператор.

«Прометей» - так называлась система взимания платежей с дальнобойщиков на нужды федеральных дорог. Дальнобойщики, естественно, систему приняли в штыки. В Бурятии их поддержал генерал Мархеев и его новое доверенное лицо, экс-депутат Бобыкин.

- Прямой эфир будет, что ли? – Вдруг понял Алексей, и его лицо исказилось от ужаса. Он вдруг вспомнил, что в суете забыл дома заранее подготовленный сценарий с вопросами.

- Не переживайте, молодой человек! Сделаем как надо! – Поддержал Алексея Бобыкин, - смотрю ваши репортажи, вы необычно вещаете. Будет интересно с вами поработать!

- Здравствуйте дорогие телезрители, - начал Алексей, едва увидев, как загорелась красная лампочка прямого эфира, - с вами Алексей Ширапов, я сегодня впервые в прямом эфире, ну и, это…

Горло Алексея сковал спазм. Лицо Ивана, стоявшего за камерой, мгновенно покрылось пятнами.

- Да, здравствуйте дорогие улан-удэнцы, - подхватил тему экс-депутат, - мы в прямом эфире, говорим мы сегодня о системе «Прометей». И вот что  я думаю об этой системе. Это очередная кормушка для кремлевских олигархов, вот что такое «Прометей»…

Спустя пять минут прямого эфира неожиданно прозвучала команда «Стоп». Прямая трансляция внезапно прервалась, в эфир вышла программа о буддизме.

-Вам звонят, - Иван протянул трубку телефона экс-депутату. Еще спустя десять минут прямую трансляцию возобновили, Алексей, наконец, собравшись с мыслями, извинился перед зрителями за технические неполадки в эфире и задал первый  вопрос «что вы думаете о новой системе?»

-Прежде чем делать какие либо выводы, Анатолию Михайловичу и другим моим коллегам, а так же водителям «дальнобоев» для начала следовало бы разобраться в сути вопроса… - продолжил невозмутимо экс-депутат.

- Что это было? – Выдохнул Алексей, когда лампа прямого эфира, наконец, погасла.

-Косяк это был! – Лаконично ответил Иван.

-Мой? – Насторожился корреспондент.

-Слава Богу, нет!

- Иди сюда, сученышь? – Вдруг прорычал экс-депутат и, обхватив широкой ладонью горло Ивана, прижал того к стенке. – В политику решил поиграть? Щенок ты еще, понял в такие игры играть? А за это ответишь!

- Снимайте, чего уставились? - Скомандовал Иван молодым корреспондентам, что сидели в большом зале. Несколько телефонов тут же взметнулись в сторону студии.

- Я другом тебя считал! – Вдруг обмяк Бобыкин, - а ты мразь, оказывается.

Отпустив Ивана, экс-депутат быстрым шагом направился к выходу.

- Еще один готов! – Процедил Иван с презрением в тоне.

Весь тот день Иван с большим трудом пытался скрыть растерянность, что сковало его лицо в неподвижную маску. Вечером он подошел к Алексею и похлопал того по плечу.

- Просьба у меня к тебе есть, - начал Иван, - откажешь, пойму.

- Что делать? – Спросил Алексей.

- Спину мне нужно прикрыть, если что…

***

Они ехали по вечернему Улан-Удэ. Ловко огибая пробки, Иван молча, сосредоточенно смотрел вперед.

- Что будет то? – Спросил, наконец, Алексей.

- Сейчас, увидишь все! – Ответил Иван, - сам не лезь, главное, со спины меня прикрой. В прошлый раз они мне почки отбили, твари…

Этот город заметно отличался от Читы, в первую очередь своей атмосферой. Люди здесь были более открытыми, улицы – более тесными, повсюду была видна атрибутика в национальном стиле. Вечерами Алексею казалось, что он оказался в другой стране.

Иван остановил свой автомобиль на окраине города, на каком-то пустыре. Впереди, в свете фар Алексей увидел троих бурят. Каждый из них был известной личностью в городе. В одном из них Алексей узнал бурятского поэта, уже пожилого, известного своими стихами на политические темы, а так же резким характером, который тот не думал скрывать даже на камеру.

Хлопнув дверью, Иван направился к этой четверке. Алексей, как и просил Иван, шел чуть позади, готовый прикрыть редактора со спины.

- Ну что, кто первый? – Спросил Иван, и скинул куртку.

Вперед выступил невысокий, кряжистый бурят, слывший в городе скандальным блогером и ярым сторонником генерала Мархеева.

Драка завязалась мгновенно. Пухлые кулаки невысокого бурята несколько раз просвистели у носа Ивана, а затем, под градом быстрых ударов он повернулся спиной к своему оппоненту и, наклонив голову, пошел от него.

На Ивана тут же кинулся поэт. Невысокий бурят, развернувшись, попытался помочь своему сотоварищу, но наткнулся на Алексея.

- По-честному давайте, - предупредил Алексей.

- С тобой мы тоже разберемся, - процедил невысокий бурят,  и отошел в сторону.

Тяжелым ударом поэт умудрился повалить Ивана на землю. Навалившись на Ивана сверху, поэт несколько раз ткнул Ивана головой о землю.

- Сам разберусь, сам…- прорычал Иван, даже в пылу драки заметив, что Алексей сделал шаг вперед.

Сила ударов в кулаках поэта начала угасать, Иван вскоре оказался верхом на противнике.

- Кто пидор? – Цедил Иван, сжимая горло поэта. Но поэт лишь хрипел и упорно молчал.

- Повторяй за мной «я – пидор!» - приказал Иван.

- Ты – пидор! – Повторил поэт.

Стоявшие в стороне приятели поэта громко захохотали. Иван нанес несколько колких ударов по лицу поэта и тот окончательно обмяк.

- Пошли нахер отсюда! – Скомандовал Иван, тяжело дыша и пытаясь выровнять дыхание.

Двое бурят помогли подняться поэту и повели его к стоявшей неподалеку машине.

- А с тобой, жирный, в следующий раз поговорим! – Пригрозил Иван третьему буряту, что так и не успел подраться с Иваном.

- Не вопрос, - ответил бурят в очках с круглыми линзами, - я тебя точно убью, фашист недобитый!

- Вали, убийца! – В тоне Ивана послышалась усталость.

- Чего делите то? – Спросил Алексей.

- Бурятию делим! – Усмехнулся Иван.- Смута будет, я этих нациков на штыки пересажаю! Пошли, пива выпьем…

***

- Буряты бывают двух видов, - Иван приложил к опухающей щеке бутылку пива, - головары, типа этих троих, и типа обрусевшие, выросшие среди русских. Мы с тобой, получается, из вторых.

- Я бы не сказал, что мне среди русских легко было, - возразил Алексей.

- А я бы не сказал, что мне было легко среди бурят! – Отрезал Иван. – Отец у меня учителем математики был, мама биолог. Познакомились по студенчеству. Ну и, мама как-то ляпнула, что среди бурят жить хочет, по коровам скучает и баранам. Папа уступил. Он у меня тогда любил все бурятское, даже бурятскую национальную борьбу преподавал. Перебрались в бурятскую деревню. А там как раз Перестройка. Я сколько себя помню, всегда астматиком был, мама беременная мной была, буряты отпинали отца толпой у нее на глазах, за то, что на бурятке женился. Спортом я не мог заниматься, короче. Буряты в деревне это просекли, и давай меня тюкать. Отца тоже тюкали, видели, что мужик культурный, не отвечает, в конец, помню, оборзели. Ладно, отец вовремя сообразил, в город перебрались, в Улан-Удэ. Тут легче было, но обида все равно осталась. А я ведь не перестал быть бурятом. Жена у меня бурятка, сын бурят, самбо сейчас занимается.

- А с этими чего не поделил? – Спросил Алексей.

- А, это нацики несчастные, борцы за свободную Бурятию, уржаться можно…

- Они тебя тоже нациком называют!?

- Я бурят! – Вскипел Иван, - но я бурят современный! Я понимаю, что без русских мы ни кто! Что нам русские плохого сделали?  То, что воевали когда-то? Так кто не воевал? Ну, вырезали они сотню бурятских семей за то, что пакостили, метались туда-сюда. Буряты тоже русских резали. Зато, в каком городе мы сейчас живем? Каждый второй бурят с высшим образованием, вон как в город повалили, как только жаренным запахло? И всегда так было, жаренным пахнет, бурят к русскому брату сразу жмется. А мы когда-то весь Ирак в руках держали! Слышал стихотворение одной поэтески? Наян-Наваа называется…

В углублениях конских копыт застревал виноград.

Перед нами, стремительный, нес свои воды Евфрат.

Наши смуглые женщины пели: Наян Наваа!

И плясало горячее солнце у них в головах.

Вот рука моя тянется, чтобы нащупать края,

За которые вытяну память из небытия.

Там за гранью пиала полна молока, не пролей!

Там мой бронзовый предок! Я наших монгольских кровей!

…Я когда этот стих читаю, у меня слезы из глаз бегут. Метиска написала, между прочим!

- Сложно это все…- вздохнул Алексей.

- Да, сложно, но неизбежно! А знаешь, с чего все началось? Я памятник решил установить в городе, казакам-первопроходцам. В благодарность так скажем! А эти дебилы на дыбы встали! Обидно им, балбесам, за свою историю стало, видите ли? А за что обидно то, спрашиваю их? Вы что, в рабстве живете? Или братья-монголы вас плохо потрепали в прошлые столетья? Ни один на-бурятском не говорит. Но за историю обидно?! И вот таких дураков в городе много. А знаешь, что страшно?  Эти дураки рвутся к власти! И прорываются некоторые! А это не только их, это и мой город! Здесь мой сын растет! Я в какую-то там Америку бежать не собираюсь! Они мне «манкурт, манкурт…»? Кто-то из нас манкрут, еще посмотреть надо, согласись?

- Согласен! – Кивнул Алексей.

- Они со своим Мархеевым носятся как с писаной торбой. А он, на минуточку, все вооружение того батальона боевикам оставил? Это вообще-то военное преступление, нет разве?

- Не знаю, - засомневался Алексей, - зато людей сколько спас? 

- Боевики отступили бы так и так, продержались бы наши пацаны, без лишней паники…

-Давай по легче? У меня брат там был!

- В курсе я! Не в этом суть! Если Мархеев станет президентом Бурятии, вся эта шелупонь потянется за ним во власть! Тут такое начнется?! Видел этого поэта, который мне врезать успел? Пятьдесят шесть лет мужику, народный поэт Бурятии, а в башке навоз вместо мозгов. А он ведь запросто может стать пресс-секретарем тем же, например? Так что по мне лучше объединение регионов, чем такая Головария.

- А ты не пробовал с ними нормально поговорить? – Алексей виновато улыбнулся, - они ведь тоже думают, что ты не прав?

- Буддист! – Вздохнул Иван, - Махаяна, сострадание, бессамостность и все  такое? Был я на учениях Гьялцена Римпоче. Мы тут бессамостные такие, терпимые, пусть Бурятия в дерьме погрязнет, мы ей сострадать будем? Закон кармы все по местам расставит, лет через триста?

- Просто, мудрее надо быть, мне кажется? Будешь вот так с ними биться, они рано или поздно тебя добьют.

- Не добьют, я их раньше перебью. Бурят не доживает до четвертой атаки. Есть такая теория…

- Слышал! – Алексей ощутил в душе легкий приступ раздражения, - Батор ахай дожил бы, и Чимит тоже, ученик его. Мархеев доживал, и не раз. Мы ведь с тобой тоже буряты. Разве нет?

- Ладно, закрыли тему! – Иван поставил на стол так и не початую бутылку пива и направился к выходу. – А на счет буддизма, давай подумаем…

***

Начало зимы в Улан-Удэ запомнилось Алексею одним вполне себе рабочим конфликтом, что неожиданно обернулся скандалом на уровне Бурятии и привлек внимание многих федеральных СМИ.

Известная в Улан-Удэ теледива и журнальный аналитик Елена Васильева  представила новый проект, реалити-шоу «Конфликт», обозначив первую тему как «восточные и западные буряты: непонимание». Выступить на стороне «западных»  согласился один из ярых сторонников генерала Мархеева, депутат Народного Хурала иркутский бурят Федор Алексеев. Противостоял ему якобы агинский бурят Алексей Бураев. Бураев на самом деле был родом из Якутии, хоть и с бурятскими корнями, а Елена Васильева не сразу поняла, во что впутал ее коллега-приятель Иван Фомин, равно как и Алексеев не заметил, что за спиной очаровательной Васильевой маячит зловещая фигура главного редактора президентского телеканала.

- А давайте начнем с того, что вы не агинский бурят, - стартовал первым  Алексеев, - нам стало известно, что ваш отец по национальности якут, а ваша мама – родом из Аларского района Иркусткой области?! Так ведь?

- Так! – Невозмутимо согласился Бураев.

- Тогда скажите, коллега, что вы хотели мне доказать этим жестом? Неужели у  агинских бурят не осталось настоящих политиков? Неужели  они настолько не верят в себя, что вынуждены обратиться за помощью к якутам?

- Вот вам за агинских бурят! – Вдруг выпалил Бураев, и выплеснул стакан воды прямо в лицо Алексееву. Опешивший депутат секунду смотрел на своего оппонента, а затем бросился на того с кулаками, забыв о том, что передача шла в прямом эфире. Еще около десяти минут город наблюдал за тем как Алексеев, выплевывая отборные маты, пытался достать Бураева ударом ноги. 

Тем же вечером Алексеев взорвался бранью в соцсетях, обещая Бураеву неминуемую гибель, позор на долгие века и многое другое в этом же духе. В ответ на бурю возмущения от сочувствующих Алексееву Бураев официально вызвал того на дуэль по правилам боев без правил. Алексеев от участия в дуэли отказался, и толпа сочувствующих Алексееву переметнулась на сторону Бураева. Под шум лихорадки этого конфликта осталась незамеченной другая премьера, выход буддийской программы «Гурбан Эрдыни» или «Три драгоценности» с Алексеем Шираповым. 

Продюсером проекта выступал Иван Фомин, что уже гарантировало Алексею множество неожиданностей,  но редактор, к его удивлению, предоставил ему полную творческую свободу.

К еще большему удивлению Алексея буддизм Бурятии оказался сферой весьма и весьма неоднозначной. Священники Союза буддистов России откровенно избегали общения с прессой, и в то же время требовали соблюдения чистоты учения с прочих буддийских сообществ, что не входили в Союз. Несоблюдение этих требований сулило большие неприятности, поскольку Союз буддистов России пользовался поддержкой федерального центра.

Отношения между Союзом буддистов России и федеральным центром начали складываться с тех пор, как Союз возглавил Гомбо лама, бывший спортсмен и участковый-уполномоченный. Предшественник Гомбо, Доржо лама, после учиненной им акции протеста против вывоза Тибетского трактата о здоровье человека был уличен в финансовых махинациях, и смещен с должности.

Главной заслугой Доржо ламы считалось открытие в Улан-Удэ официальной резиденции Гьялцена Римпоче, выдающегося буддийского ученого-перерожденца бурятско-калмыцких кровей. Однако следом за Гьялценом Римпоче в Бурятию прибыли двое его лучших учеников, Буда лама и Тэнгюр лама.

Буда лама вскоре отправился дальше, в Забайкальские степи. Тэнгюр лама решил остаться в Улан-Удэ, руководить резиденцией своего учителя.

С одобрения Доржо ламы в Бурятию хлынули калмыцкие и тибетские монахи, каждому из них Тэнгюр гарантировал приход в черте города и многочисленную, исполнительную паству. Тэнгюр допустил одну ключевую ошибку, позволил своему приятелю Доржо провести акцию протеста против вывоза из Бурятии копии Тибетского трактата. По задумке Доржо эта акция должна была сплотить бурятских буддистов, воодушевить их на духовный подъем, а на деле обернулась беспощадным избиением протестующих и его последующей отставкой.

Гомбо лама после вступления в должность Главы Союза буддистов России первым делом объявил, что буддисты Бурятии должны следовать поучениям своих, бурятских учителей. И если в отношении к Гьялцену Римпоче и его калмыцкому ученику Буда ламе он выбрал нейтральную позицию, то Тэнгюр лама, человек калмыцко-тибетских кровей, вскоре стал его оппонентом.

Политическая борьба двух влиятельных лам некоторое время шла с переменным успехом. Но, Гомбо ламе все же удалось вытеснить из бурятских дацанов пришлых монахов, и установить чисто бурятское влияние на умы бурятских буддистов.

Этот с виду обычный, неприметный бурят до пятнадцати лет рос простым, хоть и весьма задиристым пареньком в глухой бурятской деревне у реки Чикой. Обычной же его жизнь перестал  быть с тех пор, как в деревенской школе, в которой он учился, открылись кружки шахмат и бурятской национальной борьбы. Кружки вел молодой, прибывший в деревню по назначению учитель математики, русский по национальности, но женатый на бурятке. Поначалу, как и все жители его родной деревни, он подтрунивал над молодым и откровенно странным учителем. И в класс, где «малолетки» начали постигать шахматы, он забрел от нечего делать, посмеяться. Учитель вопреки ожиданиям не стал его выгонять, и предложил разыграть партию.

Спустя два часа напряженной игры паренек вышел из того класса другим человеком. Ученики старших классов перестали подтрунивать над молодым учителем, ведь его теперь защищал Гомбоха, самый отчаянный задира и кулачный боец школы. После занятий в шахматы Гомбоха шел в спортзал и постигал под руководством своего нового наставника тонкости национальной борьбы.

Молодой учитель отработал в деревне всего два года, и вскоре перебрался в Улан-Удэ, доверив кружки шахмат и национальной борьбы самому старательному из своих учеников, старшекласснику Гомбо. Еще целый год Гомбо вел эти кружки, тем самым открыв в себе еще один талант, умение влиять на умы других людей. Этот талант пригодился ему во время службы в Армии.

Отслужив в Армии, Гомбо поступил на спортфак Читинского пед университета, но учебой не проникся. Его расчетливая и властная натура требовала чего-то большего и, отучившись два года в школе милиции, Гомбо вернулся в родную деревню участковым-уполномоченным. Земляки, некогда считавшие его очень умным парнем, теперь называли его дураком, всякий раз, когда он пытался завести очередное дело. А без этих дел у него не было возможности выехать из этой деревни.

Однажды в автобусе, по пути в райцентр с очередным «липовым» отчетом, он встретил своего одноклассника Доржо.  Тот рассказал ему о том, что в Улан-Удэ грядет набор первой группы будущим лам, для учебы в буддийском университете Улан-Батора. Набор был особым, из идейных комсомольцев, и открывал большие перспективы в плане карьерного роста. По крайней мере, будучи шахматистом, Гомбо эти перспективы увидел очень четко, это был беспроигрышный вариант.

В тот день Гомбо зашел в райотдел лишь затем, чтобы написать заявление об увольнении. Уже на следующий день он сидел в приемной парткома комсомола, с характеристикой от своего учителя и наставника Василия Фомина, к тому времени уже чиновника комитета образования Улан-Удэ. 

Опять же к тому времени, когда Гомбо, наконец, прошел обучение в Монголии, его страна перестала называться союзом социалистических республик. Новая страна ему нравилась куда больше чем прежняя.

Избрание главой Союза буддистов России его односельчанина и однокурсника Доржо стало для Гомбо неприятным сюрпризом. «Почему он, а не я?»  - мелькнула в уме молодого монаха мешающая эмоция. Но ум шахматиста уже вел свои расчеты. Доржо - добрый, порядочный, воспитанный в духе коммунистических идей, не умел просчитывать свои шаги. Он просто шел, рассчитывая на благословение, что должно было стать  следствием его благих деяний и служить ему надежной защитой. Еще во время учебы в Монголии Гомбо понял, что карма – понятие слишком широкое. Главное, приносить пользу людям! А какими методами будет достигаться эта польза, не суть важно, лишь бы живые люди не страдали…

- Я знаю, как навести порядок в Бурятии! – Ответил Гомбо лама, когда президент Овчинников обратился с пламенной речью к почтенным ламам  Союза буддистов России, он просил одного, не допустить волнений.

- Я очень надеюсь, что вы не популист! – Начал Овчинников во время встречи с Гомбо ламой с глазу на глаз…

Возможно, Гьялцен Римпоче ошибался, доверив эту тайну бурятским ламам. А возможно, он поступил так намеренно. Во всяком случае, одним из тех, кто вскрывал гробницу Ширапа Санаева, был и Гомбо лама. Увидев нетленное тело великого бурятского учителя, он на мгновение лишился дара речи. Но ум шахматиста, к тому же познавшего принципы Махаяны, снова начал свои расчеты…

- Я не популист! – Твердо ответил Гомбо лама.

Явление нетленного тела Ширапа Санаева произвело эффект разорвавшейся бомбы. Верующие обратили свое внимание к новой святыне и зреющие распри так и не начались. Следом заговорили о загадочном послании Ширапа багши, которое впрочем, так никто и не озвучил…

К тому времени, когда Алексей начал свой буддийский проект, авторитет Гомбо ламы разросся далеко за пределы Бурятии. Ни одно буддийское сообщество не рискнуло бы нарушить его заветы, а сводились они к тому, чтобы почитать нетленное тело Ширапа Санаева и блюсти практику преданности учителю.

Тенгюр лама был одним из немногих «пришлых», кто все же не покинул республику  вопреки давлению главы Союза буддистов России. Резиденция Гьялцена Римпоче под его руководством разрослась, превратившись в настоящий буддийский дворец, что привлекал к себе внимание туристов…

***

Уже после третьего выпуска буддийской программы Алексея начали узнавать на улицах, в магазинах, в общественном транспорте. После четвертого выпуска его едва не придали анафеме. Желая удивить зрителя выпуском  о практическом буддизме в повседневной жизни, Алексей взял большое интервью у Банхара, считавшего себя практиком пути Махаяны. Банхар в свою очередь решил удивить зрителя своими познаниями в истории  мировых религий.

- А вы знаете, где был Ииисус Христос до тридцати трех лет?

- Нет! – Честно ответил Алексей.

- А он, между прочим, был в Индии, учился в университете Наланда, на одном факультете с Нагарджуной…

- Ты дебил что ли? – Прорычал в трубку Иван после того как выпуск вышел в эфир, - на кресте повисеть захотелось?  Ща, погоди, махом прибьют…

Выпуск вовремя сняли с эфира и, с тех пор каждую тему Алексей был обязан согласовывать с  главным редактором. К тому же в наказание Алексея буквально принудили к работе в новостях, правда, исключительно по спортивной тематике.

Это была пресс-конференция Баира Дулмаева, самого молодого и, по некоторым слухам – последнего из легендарной Золотой сборной Бурятии по боевому самбо. В финале чемпионата России Баир одолел Казбека Калтурова из Алании, носившего сразу два жутких прозвища «Осетинский Халк» и «Убийца дагестанцев». Баир таким образом выиграл путевку на чемпионат Мира, Казбек довольствовался путевкой на чемпионат Европы.

Рядом с Баиром восседал Сергей Гармаев, первый и бессменный капитан Золотой сборной, неоднократный чемпион Европы и Мира, по прозвищу «Степной волк», и похожий на степного волка, на лице этого ветерана из-за многочисленных шрамов буквально стерлись черты национальности.

- Скажите, Сергей, чего нам не хватает для того, чтобы традиции нашей Золотой сборной продолжили приумножаться? – Алексей вдруг услышал за спиной знакомый голос.

- Что вы имеете в виду? – Спросил Сергей.

- Вы же знаете, вы слышали о том, что после Баира в Золотой сборной никого больше нет!? Некому прийти ему на смену!

- С чего вы взяли? – Не согласился Сергей и по залу пробежался легкий общий смешок других журналистов-коллег.

- А ничего смешного нет, коллеги, - Алексей оглянулся и увидел Владимира, своего давнего знакомого, журналиста одной из окружных газет. – Мы боимся себе в этом признаться, но Баир – последний из Золотой сборной, потому что ваш любимый президент Овчинников продал акции компании «Золото Бурятии», и у Золотой сборной теперь нет спонсора. Это конец, коллеги! Почему все об этом молчат?

Организаторы тут же поспешили разрядить неловкую ситуацию вручением грамоты и денежного поощрения от администрации Улан-Удэ. Взяв в руки и грамоту, и денежный сертификат, Баир невозмутимо выставил их перед собой. Журналисты не сразу разглядели цифру на сертификате.

- Я не понял, это пять тысяч долларов, или пять тысяч рублей? - Владимир старательно прищурился, а затем резко, саркастично захохотал. В тот же вечер и фото и видео сертификата Баира Дулмаева стало ключевой новостью во всех республиканских СМИ.

- Шесть чемпионом Мира, десять чемпионов Европы, пятнадцать чемпионов России, и это все буряты…- разорялся Владимир, ведя Алексея узкой улочкой  Первых коммунистов Бурятии. – Позор, позор, а все хохочут?

По окончании той злополучной пресс-конференции Алексей узнал, что его сюжет переносится на следующий день, и решил, наконец, воспользоваться предложением Владимира познакомить его с генералом Мархеевым.

Несколько раз Владимир сообщал Алексею заговорщицким тоном о том, что с ним желает познакомиться опальный генерал. Но всякий раз у Алексея находились поводы, чтобы этой встречи избежать. 

-Проходите! – пригласила Алексея девушка-секретарь.

-Я здесь подожду, расскажешь, о чем говорили? – Попросил Владимир Алексею вслед.

Генерал Мархеев сидел за большим столом, на обычном стуле со спинкой, и смотрел на Алексея тяжелым взглядом. Он был еще больше, чем казалось Алексею прежде, двух метров ростом, с массивной головой и мощным размахом плеч. Его глаза казались необычно маленькими на такой голове, слишком близко посажеными, из-за чего и возникал эффект, ощущение энергетики  двуствольного охотничьего ружья, что направлено прямо в лоб.

- Здравствуй, Алексей, - поздоровался генерал.

- Здравствуйте! – Алексей не смог обхватить широкую ладонь генерала.

-Ты ведь Батору племянником приходишься? - Начал Мархеев.

-Я племянник его жены, - ответил Алексей.

-Был я у них в гостях позапрошлым летом. Батор мне каждую осень своих карасей присылает, вкуснее ничего не пробовал...

-Это Андрюхины караси, - поправил генерала Алексей.

-Андрюхины?

-Ну, того солдата, что через посты прошел и подмогу вызвал. Помните?

-Ах да, пытался я с ним поздороваться, но не в форме он был тогда чуток...- генерал вздохнул, - я знаешь, о чем с тобой хотел поговорить? Ты ведь в одном классе учился с братом Алены?

-Братом Алены? - Не понял Алексей.

-Алексей Цыренов, ни о чем не говорят тебе эти инициалы?

-Был у меня такой одноклассник, тоже метис, как и я. Но, я школу бросил в десятом классе, в техникум ушел, и все, не виделись мы с тех пор. Он что, брат Алены?

-Вот у Алены и спросишь. У меня к тебе такая просьба, прости, что не очень скромная. Когда он объявится, организуй мне с ним встречу? Я бы Алену об этом попросил, но с Бато связываться не хочу, устал уже от его фокусов. Ее брату теперь, конечно, дела до тебя нет. Но, сестру свою он очень любит, и обязательно к ней приедет. А ты живешь в доме его сестры. Об этом, скорее всего, никто не будет знать. Потому, на тебя вся надежда!

-Неожиданно, - признался Алексей и провел кулаком по подбородку.

-Понимаю, - улыбнулся генерал.

-Вы знаете, Анатолий Михайлович, мне кажется, вокруг вас одни предатели, - Алексей ощутил, как из-за чувства неловкости его уши наливаются кровью. - Предатели на войне! - ответил генерал, - а в политике это несовпадение  интересов. Приеду как-нибудь к вам в Агу, к Батору, поговорим по душам, - улыбнулся генерал.

-Договорились! - Улыбнулся в ответ Алексей, протянул генералу руку.

Едва он вышел из офиса генерала, как в его телефоне послышался знакомый гудок.

-Алло? - Ответил Алексей.

-Как тебе генерал Мархеев? – Алексей услышал голос дяди Бато.

- Классный мужик! – Честно ответил Алексей.

- Хочешь познакомиться еще с одним классным мужиком?

- На сегодня хватит, я думаю…- начал Алексей.

- Да нет уж, начал – продолжай…

- Ну что, как поговорили? – Спросил Владимир.

- Прости, некогда, - ответил Алексей. 

***

Офис Улан-Удэнской компании «Луком А» еще каких-то два десятка лет назад многие горожане старались обходить стороной. Аббревиатура «Луком А» символизировала фамилии основателей этой легендарной, и в то же время неоднозначной компании, Лукьянова, Колаева и Мартынова. Никто не знал что означает буква «А» в этом названии, но ходили слухи о том, что изначально фирму  назвали «Лукома», что совершенно не устраивало Лукьянова и Колаева, но по настоянию Мартынова, для которого наличие последней буквы в бренде было делом принципа, они некоторое время терпели, пока конкуренты на стали за глаза назвать их компанию не иначе как «Глаукома». И тогда один известный в городе маркетолог предложил им компромиссный вариант, отделить букву «А», что с одной стороны, придавало значимости звучанию бренда, а с другой — не влияло на особый статус фамилии Мартынов, оказавшейся в хвосте.

Дмитрий Лукьянов, Батор Колаев и Василий Мартынов дружили с детства, еще с тех времен, когда вместе посещали секцию самбо в неспокойном районе Паровозоремонтного завода. Все трое достигли неплохих высот в спорте, стали мастерами спорта. Но дружная троица прославилась не только на борцовском ковре. Однажды они поддержали инициативу своего одноклубника и ровесника Тимура Санжаева организовать дружину спортсменов для защиты школ района от многочисленных хулиганских  группировок. Дружина оказалась настолько мобильной и эффективной, что хулиганы вскоре боялись даже думать о том, чтобы подойти к какой-нибудь школе.

Тимур Санжаев  позже отдалился от своих приятелей одноклубников, и спустя много лет прославился как Главный тренер Золотой сборной Бурятии по самбо, что в финале командного Кубка России по самбо в Екатеринбурге взяла вверх над сборной командой Дагестана…

В армию из дружной троицы пошел служить только Батор Колаев. Он попал в Лагодех, где прошел курс специальной подготовки, а затем в составе спецназа ВДВ отправился в Афганистан громить караваны моджахедов. Вернувшись в Улан-Удэ, Батор уловил в воздухе запах грядущих перемен, нашел своих приятелей и предложил им организовать кооператив. Так начиналась другая, более темная и почти неизвестная история этой дружной троицы.

Их коммерческие махинации отличались невиданным цинизмом, а противостояния с конкурентами — неслыханной прежде дерзостью. Именно им приписывали победу в легендарной партии против «братвы» из соседней Читы. Это была партия в буру за главный приз — влияние по всему Забайкалью. Бурятские спортсмены, к немалому удивлению бывалых читинских картежников, взяли верх… 

Легендарный Калмык даже внешностью оправдывал свою репутацию.  Алексею он напомнил большую, уже седеющую степную рысь, которая, тем не менее, еще не утеряла своей прыти и  хитрости. Среднего роста, плотного сложения, он смотрел на Алексея взглядом, не выражающим никаких эмоций. Это был степной хищник, привыкший нападать и рвать.  

- Вот ты какой, сын Володи Ширапова? – Калмык улыбнулся одними губами.

- Я тоже о вас наслышан! – Честно выдал Алексей.

- Смотрю твои передачи, необычно. Банхар, конечно, балбес, но буддизмом проникся, моя школа.

- Просто некого было больше писать, республика буддийская, а на интервью  не дозовешься никого…

- Это точно, с нашим-то Гомбо ламой, - Калмык едко усмехнулся. – Скажи мне, ты сам, что думаешь о Гомбо и Тэнгюре?

- Ну, Тэнгюр он же пришлый? Власть пытался захватить над бурятскими дацанами? – Алексей говорил дежурными фразами, так как учил его Иван.

- А ты видел, какой он дворец отгрохал для Гьялцена Римпоче?

- Он, говорят, там не появляется?!

- А не суть! Важно, что в Улан-Удэ есть официальная резиденция Гьялцена Римпоче, и построил эту резиденцию его ученик, Тэнгюр лама. Повторю свой вопрос, кто такой Гомбо лама и кто такой Тэнгюр лама?  Хотя давай так: кто такой Гьялцен Римпоче?

- Это ученик Ойдопа Багши! – Ответил Алексей.

- То есть, Гьялцен Римпоче имеет непосредственное отношение к нашей земле и бурятскому буддизму?

- Ну да, - не нашел встречных аргументов Алексей.

- Значит и Тэнгюр лама, ученик Гьялцена Римпоче, имеет отношение к нашей земле? – Глаза Калмыка сузились в две тонкие щелочки. 

- В общем-то, да. – Согласился Алексей.

- Ты мне уже нравишься! – Резюмировал Калмык. – А теперь другой вопрос: ты знаешь, что такое миллион рублей?

- Это очень хорошая сумма! – Ответил Алексей.

- А три миллиона?

- Еще лучше!

- А тридцать миллионов?

- Это огромные деньги! – Алексей нервно усмехнулся.

- Ты когда-нибудь видел своими глазами тридцать миллионов?

- Ни разу! – Признался Алексей.

- Так посмотри, - Калмык достал из-под стола холщовый мешок и, вывалил его содержимое на стол. На стол упали пачки новеньких банкнот.

- Впечатляет! – Алексей ощутил, как у него пересыхает горло.

- Это твои деньги! – Калмык посмотрел на Алексея с нескрываемой усмешкой.

- Я так не думаю! – Возразил Алексей, лихорадочно анализирую ситуацию, что бы понять, в чем тут подвох.

- А зря! Ты не ценишь себя, Алексей! Хотя, ты заслуживаешь большего. Просто, большего я тебе дать не могу.

- И за что я это все заслужил?

- За свою фамилию! – Калмык поднялся с кресла и подошел к окну, - ты Алексей Ширапов, сын Володи Ширапова, правнук Ширапа Санаева, нетленного ламы!

- Да ладно? – Алексей вдруг ощутил нестерпимое желание выйти из этого кабинета и бежать что есть мочи, все дальше и дальше, пока хватит сил.

- Скажу больше, ты – единственный прямой потомок нетленного ламы!

- И что я должен сделать?

- Потребовать, чтобы твоего великого предка оставили в покое, предали земле! Ты должен просто сделать официальное заявление! Все остальное мы сделаем сами, чисто, по закону, и по совести, самое главное. Как ты думаешь, кому понравится, когда спустя много лет тебя выкапывают из земли и выставляют на всеобщее обозрение?

- Простите, но вы, застали меня врасплох. Мне нужно подумать!

- Подумай! И посмотри на эти деньги, - Калмык кивнул в сторону стола, - этого тебе хватит, чтобы уехать, например, в Австралию, и жить там спокойно до конца своих дней. Выроешь там себе уютную норку, и никто тебя недостанет?! Ты не об этом мечтал, разве?

Алексей вдруг ощутил нестерпимое чувство холода.

- Вы хорошо осведомлены, - признал Алексей, - но, это было давно…

- Подумай! – Калмык указал ладонью на дверь.

-Здравствуйте, дядя Леша, - услышал Алексей знакомый голос в приемной Калмыка и увидел Мулю. Она сидела в кресле и перебирала журналы.

- Привет, - сухо ответил Алексей.

-Подождите меня, я быстро, к папе забегу и вернусь, - Муля обняла Алексея и исчезла за дверью офиса.

***

-Учеба нравится, - ответила Муля с набитым ртом, увлеченно расправляясь с большущим гамбургером, - одно бесит, я гибкая от природы, а меня гимнастику заставляют делать, хотя она мне не нужна, я после нее много ем и толстею. А еще мне нравятся бальные танцы, а нам дают только балет. Я не хочу быть балериной, я хочу танцевать бальные танцы!

Они сидели в уютном кафе за столиком для двоих. Муля, очень голодная после занятий, беспощадно сметала все, что заказал ей Алексей.

-Вы про маму, наверное, хотите спросить? - Муля откинулась с довольным видом на спинку стула и посмотрела на Алексея взглядом человека, готового вот-вот открыть большую тайну.

-Мысли мои читаешь, - улыбнулся Алексей.

-Странные вы, взрослые! Не обижайтесь, я маме тоже так говорю. У меня мальчик есть, самый красивый у нас в группе, я ему всегда говорю «Хочешь любить, люби, не выдумывай себе неприятности как моя мама!» Муля икнула и, ничуть не смутившись, потянулась к баночке с зубочистками.

-Но ты ведь ничего о нас не знаешь? - Попытался возразить Алексей.

-Да ладно вам, - усмехнулась Муля, - у вас на лицах все написано. Хотите, угадаю, почему вы сейчас так на меня сморите?

-И как это я на тебя смотрю? - Удивился Алексей.

-Так, как будто я ваша дочь! Вы и тогда, в гостинце на меня так смотрели.

-Неожиданно...- опешил Алексей.

-Я по глазам все вижу, - хитро улыбнулась Муля, - нас этому на актерском мастерстве учат!

-Ты и так очень умная! - Поддакнул Алексей.

-Хоть один это понял! - Муля кивнула на экран плазменного телевизора, что висел в центре кафе, - смотрю иногда ваши репортажи, мне нравится. А сейчас, у меня для вас не очень хорошая новость...

-Весь во внимании? - Напрягся Алексей.

-Отец мой приезжает. Только не этот...- Муля кивнула себе за плечо, - а биологический, как мама говорит. Геще Балто, слышали?

-Слышал! - Признал Алексей.

-Имя мне не нравится, его Володей зовут на самом деле, - Муля смешно дернула носом, - говорят, приедет эти летом.

Алексей видел этот сюжет в эфире конкурирующей телекомпании. Корреспондент рассказывал о том, что молодой, но уже титулованный монах из Аги нуждается в поддержке земляков, чтобы отблагодарить педагогический состав монастыря, в котором учился более четырнадцати лет. Затем было показано интервью того монаха. Несмотря на долгие годы учебы в Индии монах очень чисто говорил на русском языке.

-Но вы не волнуйтесь, - добавила Муля поле недолгой паузы, - мама его уже давно не любит. И не полюбит уже никогда! 

-Хочешь, я набью ему морду, когда он приедет? - Улыбнулся Алексей.

-Думаете, поможет? - Муля состроила гримасу глубочайшего сомнения, -  Лучше расскажите, как у вас дела?

-Нормально, - улыбнулся Алексей.

-Женились?

-Нет!

-И не собираетесь?

-Соберусь, если найду кого-нибудь лучше твоей мамы!

-Это вряд ли! - Муля хитро улыбнулась, - она не дружит ни с кем после вас. Значит, скучает. Позвоните ей.

- Позвоню! – Пообещал Алексей.

- Очень рада была вас видеть, правда! Это моя визитка, звоните, не стесняйтесь! Ладно, мне пора...

Муля положила на стол визитку, быстро собралась, помахала Алексею рукой и быстрым шагом вышла из кафе.

***

Алексей изо всех старался не думать о том, что происходило в Могойтуе после своего бегства в Улан-Удэ, потому как не любил оглядываться назад. Даже своей матери за два года своих приключений он позвонил лишь раз. Так он узнал, что Танюха ждет ребенка.

Отныне все те деньги, что регулярно высылала ему Эля, он отправлял матери. На деньги Эля не скупилась. Почти все свои сбережения для побега, как узнал позже Алексей, она пожертвовала Гьялцену Римпоче, на содержание Ойдопа. Они уехали в октябре, незаметно, чтобы не привлекать к себе внимания. Накануне отъезда Виталик и Чимит приняли  монашеские обеты. Рассказывали, что Баярма была на этом обряде, сидела в последних рядах, бледная и потерянная. Батор ахай и Андрюха в очередной раз поссорились и начали делить хозяйство…

О последних новостях из Могойтуя Алексей узнал от Дмитрия, который позвонил ему неожиданно, в один из вечеров, когда Алексей не знал, куда себя деть от томящего чувства одиночества. Дмитрий рассказывал об учебе, о делах на ферме, куда впервые за последние годы не набрали послушников… Алексей сидел за столом в гостиной, потягивая зеленый чай и не сопротивляясь потому мыслей, что захватили его сознание. По лестнице со второго этажа едва слышно спустилась Алена, села напротив, налила себе чаю и уставилась на портрет Мархеева.

-Я с ним разговаривал недавно, - признался Алексей, - просил меня организовать встречу с твоим братом, когда он здесь появится.

-О чем он еще тебя просил? - По лестнице неторопливо спускался Бато. Глаза буквально на ходу мутнели от гнева. 

-Денег не предлагал, в отличие от господина Колаева, - съязвил Алексей.

-А чего не взял то? – Съязвил в ответ Бато. Он уселся рядом с Аленой и уставился на Алексея.

-Потому что я не такой как вы! – Алексей ощутил, что от волнения перестает контролировать свои эмоции.

- Ну и дурак! – Продолжал добивать племянника Бато, - хорошие деньги, до конца жизни хватило бы…

Алексей с силой ударил кулаком по столу.

- Скажите, дядя Бато, только честно, зачем вы меня позвали в Улан-Удэ?

- Чтобы подать тебя всем и вся! Ты же это хочешь услышать? – Бато скорчил кислую мину. 

- Мне стыдно, что вы такая продажная тварь! – Выдавил Алексей.

-Что ты сказал? - Бато подобрался, словно перед броском.

-Сахар сейчас поднимется, - предупредила Бато Алена.

-Да плевать. Что ты сейчас сказал? - Бато буквально сверлил Алексея полным ненависти взглядом.

- Вы – продажная тварь! – Пошел вразнос Алексей, - у вас нет ничего святого за душой! Все что вами движет, это деньги!

- Какая прелесть? – Бато уставился на Алену, - верхушек блатных нахватался, не остановишь…

- Неужели вам не стыдно, дядя Бато? Ладно, меня Колаеву продали, но топтать героя России…

- Пошел на…й отсюда! – Вдруг завопил Бато, указывая пальцем на дверь.

-Да пожалуйста! - Огрызнулся Алексей и поднялся с места.

-Прикормили оглоеда, - распалялся тем временем Бато, - комнату ему — пожалуйста, работа хорошая — пожалуйста, деньги на расходы — пожалуйста...

-Вы мне лично не рубля не дали, - снова огрызнулся Алексей, - а за аренду комнаты я вам плачу!

-Да что там платишь? Ты знаешь, сколько стоит аренда такой комнаты? Сними розовые очки, мальчик. Ни рубля я ему не дал. Да на, подавись...- Бато вскочил, подошел к вешалке и выхватил из кармана куртки пачку мятых купюр, - на, подавись, балбес неблагодарный...

Бато швырнул в Алексея деньгами.

-Не надо мне ничего от вас! - Окончательно обиделся Алексей. - Сейчас соберу вещи и уеду домой!

-Вали, вали, вали...- протяжно зачастил Бато.

-В общем, так, Бато, если он уйдет, и я уйду! - Неожиданно отрезала Алена.

На мгновение оторопев, Бато посмотрел на Алену потухшим взглядом и вдруг неожиданно обмяк.

-Вообще-то это твой дом! - Сдался Бато.

-Глюкометр где? - спросила Алена.

-Не знаю, - потухшим голосом ответил Бато.

-Ты иди пока к себе, обед через час будет готов, я тебе позвоню! - Обратилась Алена к Алексею.

-Хорошо, - ответил Алексей.

-Травы закончились, - Алена повернулась в Бато, - сам с Галей свяжешься, или мне ей позвонить?

-Не знаю, ничего не знаю, - отозвался Бато, - дайте мне издохнуть, как собаке…

Закрывшись в комнате, Алексей расстелил коврик, сделал краткую подготовительную медитацию и начал простираться. Он простирался долго и без счета, пытаясь таким образом сжечь все эмоции без остатка.

Закончив простираться и приняв душ, он позвонил Альбине, девушке, что с недавних пор стала ему кем-то вроде подруги.

Они познакомились на одной из съемок. Поначалу она ему нравилась, высокая симпатичная девушка восточной  внешности с серыми глазами. Но уже после недели их тесных встреч он начал от нее уставать. Она послушно приезжала, когда он ее об этом просил, и так же послушно уезжала, когда он просил ее уехать.

-Прости, мне нужно выспаться! – Бросил Алексей дежурную фразу.

- Иди ты в жопу! – Вдруг огрызнулась Альбина.

-Там в кармане куртки деньги, возьми сколько надо на такси, да хоть все забери, - Алексей повернулся лицом к стене и прикрылся одеялом.

Тяжело вздохнув, Альбина неторопливо оделась, взяла куртку Алексея, достала пачку денег, вынула тысячную купюру, остальное положила обратно в карман.

На этот раз она не стала хлопать дверью, просто, молча и тихо ушла, как уходила в те дни, когда их отношения еще можно было назвать отношениями.

-Опять эта рыжая из-за тебя плачет? - В комнату неслышно вошла Алена, села на стул и осмотрела комнату.

-Извините, можно я оденусь? - Алексей натянул на себя одеяло.

Алена отвернулась к телевизору.

- Отпусти ты ее. Все время плачет, как выйдет от тебя...

-Отпустил уже, - пробормотал Алексей, - торопливо натягивая джинсы, - не знал что у дяди Бато диабет, простите, пожалуйста. Самому противно, неуклюжий я какой-то, обижаю тех, кто ко мне очень добр. 

-Он сам виноват, не разобрался, что ты имел в виду, - Алена повернулась к Алексею, - так о чем тебя попросил генерал Мархеев?

-Он просил меня организовать ему встречу с Алексеем, вашим братом, когда он здесь объявится. Не знал что он ваш брат.

-Так ты и меня не узнал, - улыбнулась Алена, - а вот я тебя хорошо помню. Но об этом давай потом поговорим.  Я тебе хочу кое-что объяснить. Генерал Мархеев — очень популярный человек в Бурятии. Народ его очень любит, особенно буряты, и Бурятский союз ветеранов войн. Все те, кто сейчас в его команде — работают на него бесплатно. Я сама работала в его команде, верстала его газету, разработала дизайн книги о его подвигах. Ни копейки с него не взяла. Мы и с Бато познакомились  в штабе Мархеева. Это Бато обеспечил его команде победу на выборах в Народный Хурал и Госдуму. Мы верили Мархееву, верили в его миссию, верили в то, что он сможет защитить Бурятию, заставит федеральный центр считаться с ней. Но когда в нас окончательно поверил народ, Мархеева как будто подменили. Вокруг него стали собираться какие-то проходимцы, жулики, карьеристы, свои люди. Первым делом эти проходимцы настроили его против нас, тех, кто был с ним с самого начала. Люди стали уходить, поползли нехорошие слухи. Но Бато продолжал ему верить. Когда команде Мархеева досталось пять мест в Народном Хурале, он раздал их людям, которых не было, когда все только начиналось. Бато рассчитывал на одно из этих мест, для него это была возможность влиять на политические события в Бурятии, он только этим и жил. Но Мархеев это место ему не дал. Бато стерпел. После выборов в Госдуму Бато стал свободным помощником депутата Мархеева, он и выполнял все функции помощника, мы столько денег потратили на его перелеты туда-обратно. Когда Бато узнал, что на ставке помощника находится другой человек, родственник каких-то нужных Мархееву людей, что-то в нем надломилось. На заседании фракции Бато взял слово и высказал все, что многие не решались высказать генералу в лицо. В ответ Мархеев просто попросил его уйти. Бато ушел.

Но вскоре выяснилось, что общий уровень квалификации всех тех, кто собрался вокруг Мархеева, оставляет желать лучшего. Эти люди умели строить козни, скандалить, делать резкие заявления, красоваться на публике. Но никто из них не умел работать. Генерал начал терять очки, не без участия Бато, конечно. И тогда Мархеев вспомнил о своем боевом товарище. Полковник Краснов честно сказал, что не хочет участвовать в политике. Его начали уговаривать, сулить ему большие деньги. Полковнику это не понравилось, в одном из своих интервью он намекнул, что перестал понимать своего друга и боевого товарища, но это ничуть не умаляет его прежних заслуг. Однако люди Мархеева намека не поняли, и начали давить на Краснова открыто...

-Читал я эту идиотскую статью, - отозвался Алексей.

-Представь себе, что будет, когда эти проходимцы прорвутся к власти?

-Воровать будут, - усмехнулся Алексей, - и скандалить, потому что не умеют больше ничего делать. 

-Обидно то, что мы, первые люди Мархеева, самые виноватые в этой истории.

-Почему? - Спросил Алексей.

-Потому-что не отговорили, не сумели убедить, что в политике, таким как он не место. У нас у бурят мало героев, очень мало. Герои не должны ничего говорить, потому что они уже все сказали, говорить должны о них!

-А что делать-то тогда? - Алексей провел кулаком по подбородку, - этот Овчинников, тоже, еще тот фрукт...

-На Овчиникова не работала, потому ничего о нем сказать не могу, - улыбнулась Алена, - ты голоден?

-Да, есть такое, - улыбнулся Алексей.

-Тогда спускайся, ужин уже принесли...

Алена вышла из комнаты. Алексей вдруг понял, что снова ничего не понял. Но столь искренняя, хотя и необъяснимая поддержка со стороны Алены придала ему новых сил. Тяжело вздохнув, он вдруг ощутил, что очень голоден!

Часть третья.

 

Петр Овчинников подал в отставку в мае, сославшись на состояние здоровья.

- Чтобы Лукич жаловался на здоровье? – Иван, нервно потирая подбородок, пытался уложить эту новость в голове. Для Алексея же был очевиден один факт, даже Иван Фомин, один из лучших политических снайперов Петра Овчинникова не знал, что происходит на самом деле…

А накануне Алексею приснился Женька, друг детства, что погиб в результате передозировки наркотиков. Женька сидел за столом напротив, косился на окно и выглядел весьма неплохо.

- Мы с Жорой всю эту кухню к рукам прибрали, - рассказывал Женька, - теперь все подношения всем поровну! Раньше беспредел был, но мы беспредельщиков разогнали!

- Как не побоялись то? – Спросил Алексей.

- Да благодаря тебе все, - Женька улыбнулся, - ты же нас на тот молебен записал? Наши имена вслух произнесли. Все, с тех пор никто нам не перечит! Друган этот твой, монах, все сжигает, не ленится, всем хватает. А новые если приходят,  мы их проверяем. Давай, говорим, 108 кругов вокруг храма.

- Суровые вы, - усмехнулся Алексей.

- А по-другому как?  Бардак начнется! – Женька внимательно посмотрел на Алексея, - изменился ты, сильно изменился, интеллигентным стал…

Алексей проснулся от стука в дверь. За дверью стоял уже одетый, причесанный Бато.

- Ой, простите, проспал…- взмолился Алексей.

- Бегом давай! – Прорычал дядя Бато.    

Это был первый в его жизни перелет. Прежде о  самолетах он только читал, и читал много, правда, в основном о машинах периода Второй мировой войны.

Потому «Боинг» приятного глазу салатного цвета произвел на него огромное  впечатление.

-Ты в Москве-то был хоть раз, нет? - Спросил Бато, заметив его реакцию на самолет.

-Ни разу! - Признался Алексей.

-Красную площадь увидишь, - философским тоном изрек Бато, - может, еще что-нибудь покажу, если время будет. Но учти, мы едем работать!

-Это я понял! - Кивнул Алексей.

Почти сразу же после взлета Алексей ощутил тяжесть в висках и легкую, тупую боль в ушах. Прикрыв глаза, он провалился в пустой, неуютный сон. В себя он пришел уже по прилету в Москву.

В одном из залов аэровокзала их встретил молодой человек с картонкой в руках, на которой была надпись «Сурхарбан». Добравшись до гостиницы в самом центре города, оставив там свои вещи, они уже пешком, с аппаратурой направились к Красной площади.

Здесь многое для Алексея было впервые. Он впервые видел Москву, впервые ему предстояло поработать оператором, а не журналистом, и так же впервые ему с первых минут было очень комфортно в чужом городе.

Прямо посреди площади Алексей увидел огромную сцену, на которой был расстелен борцовский ковер. Тут и там стояли группками люди азиатской внешности, слышалась знакомая бурятская речь. Многие, увидев Бато, махали ему руками, подходили, здоровались, о чем-то спрашивали на бурятском языке.

-Борьбу снимай так, как тебе удобнее, - проинструктировал Бато, - мне нужен хороший лайф со сцены, когда будет говорить Алексей Цыренов, Заместитель министра экономики России. Запомнил?

-Знаю я его, - отмахнулся Алексей.

-Знаю, что знаешь! Но времени много прошло, смотри не перепутай! Тут много метисов будет выступать!

-Понял, не перепутаю! - Кивнул Алексей.

Около получаса Алексей намечал возможные точки для съемок, но вскоре понял, что это бесполезное занятие, поскольку народу вокруг сцены собралось так много, что у него просто не было возможности сдвинуться с места.

Вскоре объявили выход участников Московского Сурхарбана, около трех десятков борцов вышли на сцену один за другим. Среди них Алексей увидел Бато, брата Батора ахая, и Биликто, мужа Белигмы. Вздрогнув от волнения, Алексей окинул толпу в поисках Белигмы, но так ее и не увидел.

-Халха допустили? - Услышал Алексей где-то сбоку, - он же всех тут вынесет?

-Тувинец еще хороший стоит, - поддержал кто-то беседу, - говорят, президент новый у Сурхарбана!?

-Сейчас, увидим...

После того, как ведущий представил участников турнира, слово дали президенту Московского Сурхарбана, им оказался Алексей Цыренов.

-Ого? - Услышал Алексей уже знакомый голос, - с чего бы вдруг?

-Интересно...- поддержал беседу собеседник.

-Здравствуйте, уважаемые земляки, - начал свою речь Цыренов, - со многими из вас я знаком лично, но для тех, с кем не знаком, расскажу немного о себе. Я родом из Читы. Мой отец — агинский бурят, мама — забайкальская казачка. В общем, я метис, или гуран, как вам удобнее, коренной забайкалец...

Цыренов рассказывал о себе спокойным, выверенным тоном, очень четко расставляя акценты. Как ни странно, он мало в чем изменился с тех пор, как Алексей видел его в последний раз. Вот только в то время, когда Алексей скитался по съемным квартирам Читы и вздрагивал, стоило кому-то заговорить о смысле жизни, его тезка одноклассник шел четким, выверенным путем. Школа с золотой медалью, институт с красным дипломом, красавица жена как новый стимул к росту, работа в администрации губернатора области, приглашение на работу в одно из ведомств в Москве, поэтапный рост в министерстве экономики России, один из самых молодых и перспективных замов министра в стране...

Толпа слушала его молча, в гробовой тишине. Буряты всех родов, по воле различных обстоятельств оказавшиеся в Москве, смотрели на этого молодого человека еще с недоверием, и в то же время со стихийно растущей симпатией.

-Так-то видно, что он больше бурят!? - Снова услышал Алексей знакомый голос.

Алексей записал всю речь, включая стихийный интершум, выбрав очень удобное место и уловив очень четкий средний план. Затем начался турнир. Среди участников были борцы разных национальностей, в том числе и мощные, сурового вида кавказцы. Однако все они потерпели поражение на первых же двух этапах. Бато и Биликто удалось пройти в третий круг, где оба проиграли, Бато уступил могучему халха монголу, а Биликто — не менее могучему борцу из Тувы.

В финальный  круг вышли могучий халх, борец из Тувы, невысокий, приземистый и очень широкий в плечах атлет с Алтая и одна из главных надежд бурятской борьбы в супер тяжелом весе Максар Цыжипов. Максар сошелся в поединке с алтайцем, и одолел того на последней секунде отведенного времени. Затем грозный халх, обхватив тувинца словно дикую лошадь, издав медвежий рев, швырнул того на ковер. Толпа ахнула.

-Не выживет Максар, - услышал Алексей знакомый голос.

Халх пошел на Максара в развалку, будучи абсолютно уверенным в своей победе, однако до первой передышки так и не смог того повалить.

Весь второй раунд  халх яростно преследовал бурятского проспекта, несколько раз весьма опасно оторвав того от ковра. Дважды Максар был на грани поражения после чудовищной силы подсечек. Но всякий раз борец из Бурятии умудрялся встать на ноги и занять удобную, прочную позицию. Монгол  был выше и шире в плечах, очевидно тяжелее. Но Максар оказался очень гибким и пластичным борцом с отменной координацией.

После очередной неудавшейся подсечки во втором дополнительном раунде грозный халх вдруг захромал, и Максар пошел в атаку. Монгол обхватил бурятского борца за корпус, намереваясь провести бросок с прогибом, крикнул от боли и упал на спину, уронив на себя противника. Толпа восторженно взревела...

Все это Алексей сумел отразить в четкой последовательности, путем репортажной съемки, которая стала получаться у него как-то сразу. Он просто отражал историю, языком видео кадров.      

-Мне земляков своих найти надо? - Почти умоляюще произнес Алексей, оглядываясь вокруг в надежде увидеть Бато или Биликто.

-И что потом? Я тебя по всей Москве искать буду? Поехали, говорю, - скомандовал Бато и направился к парковке, на которой их уже ждал автомобиль такси.

Они проехали почти половину этого невероятно огромного города. Атмосфера Москвы показалась Алексею знакомой, уютной, даже родной. Затем Бато долго осматривали в клинке восточной медицины.

-Кушать регулярно надо, понемногу, но часто, - строгая женщина-врач, владелец клиники, долго мяла пальцами  запястья Бато, пытаясь что-то уловить в ритмах его пульса. - В сотый рез тебе говорю уже, наверное, не лезь ты в эту политику...

-Да понимаю, - ответил Бато, - но у меня есть вы, а вы волшебница, с вашими лекарствами мне даже атомная война не страшна...

-Наивный ты мой мальчик, - прервала Бато женщина-врач, - популярной стала тибетская медицина, по всему миру такие клиники открываются. А сырья уже на всех не хватает...

Под сырьем для тибетских лекарств подразумевались редкие травы, что даже росли только в определенных местах Тибета и Непала, под определенным углом солнца и ветров, минералы, порошки драгоценных металлов, кости доисторических животных и многое другое. Но, чем популярнее становилась тибетская медицина, тем меньше ощущался ее магический эффект. Обо всем этом Бато рассказывал Алексею в уютном ресторане гостинцы.

- Не стал я рассказывать ей, кто ты, - Бато хитро прищурился, - она бы уцепилась за тебя, наверное. Я тебе еще кое-что хочу рассказать. Твой прадед, Ширап Санаев, перед тем как покинуть этот мир, оставил послание последующим поколениям, и небольшой гостинец, о котором написал символами, на копии тибетского трактата. Он писал о том, что наступит такое время, когда компоненты для лекарств закончатся. Вот тогда и станет понятно истинное предназначение эмчи лам. Настоящий эмчи должен уметь изготавливать лекарства из самых обычных трав, и наделять их целительным действием силой своего ума. Эти лекарства называют драгоценными пилюлями, а способы их изготовления считаются особой секретной практикой, которая требует особых знаний и опыта. Эти знания тибетские учителя сотни лет хранили в секрете, и передавали как великую драгоценность, путем устных передач. Ты знаешь, что такое устная передача? Это когда учитель что-то объясняет тебе раз в год, и весь следующий год ты это учение осознаешь. Спустя год учитель задаст тебе один вопрос, и поймет, усвоил ты урок или нет. Если не усвоил, следующего поучения не будет! И вот это самое драгоценное знание, которое тибетцы хранили в секрете сотни лет, Ширап Санаев принес в Бурятию. Эта женщина, которую ты сегодня видел, сумела прочесть послание Ширапа Санаева, и нашла то место, где был спрятан его гостинец. Он замуровал его в каменном заборе Цугольского дацана. Гостинец, правда, нашли раньше, еще в советские времена, когда на территории дацана снимали фильм о войне с японцами. Танк по сюжету снес забор и, сторож, смотревший за дацаном, увидел, что из-под обломков что-то торчит. Он это взял, осмотрел ради любопытства, понял, что имеет дело с неким посланием и, перепрятал, до лучших времен. Как в воду глядел. Однажды к нему приехала женщина и спросила его, не находили ли люди что-нибудь после того, как танк разрушил забор храма? Сторож чуток помялся ради приличия, и принес ей баночку из серебра, завернутую в шелковый платок...       

-Сторожа не Бальжинимой ахаем звали, случаем? - Спросил Алексей.

-Он самый! - Улыбнулся Бато. - Она его хорошо отблагодарила. А потом ее дела пошли в гору.  Но, особые пилюли из серебряной баночки, она применяла в особых случаях. Таким случаем, например, было лечение полковника Краснова. И мне, за особые заслуги, досталась одна пилюля…

-Так сколько лет то прошло, и не сгнили? – Спросил Алексей, все еще воспринимая рассказ Бато как красивую сказку.

-Я же сказал, они были в баночке из серебра. А со временем драгоценные пилюли становятся бесценными. Я тоже поначалу не верил, молодой же был, а в чудо не верил и подавно. Но меня зацепила легенда о том, что эти пилюли могут множиться. Месяц я носил эту пилюлю в нагрудном кармане, забыл про нее. Потом вспомнил, достаю, а у меня в кармане, не поверишь, не одна, а две пилюли?! Так, думаю, а легенды-то былью оказались? Взял одну пилюлю, подумал о том, чего хочу больше всего на свете, и выпил. Недели не прошло, Мархеев мне позвонил, предложил сотрудничество. Прихожу к нему в офис, а там Алена сидит, метиска — глаз не оторвать. И пошло. Всех в одну калитку рвал как технололог, даже москвичей, а тогда политтехнологи не те, что сейчас были, насмерть бились, без шаблонов. Так я увлекся этими играми, что гордиться начал и, не заметил, как главное правило политических технологий нарушил, не привязываться к клиенту. А Мархеева я буквально своим вторым отцом считал, умереть был готов за него.

Они избавились от меня, как только узнали, что у меня диабет второй степени, плохо стало  прямо на заседании. Подумали, наверное, что мне немного осталось. Даже в больницу ко мне никто не пришел, никто кроме Алены...

Бато глотнул зеленого чаю из чашки и посмотрел в окно.

- Как ты думаешь, о чем думают все эти люди? Бабла срубить, пожрать, потрахаться?

-Дядя Бато, может, вы спать уже хотите? - Спросил Алексей.

-Эти дебилы помогли мне понять главное, каждую минуту своей жизни нужно под завязку набить этой самой жизнью. Нужно жить каждую минуту! Я теперь  умею так жить, и творю историю! Ты скоро все узнаешь, дорогой племянничек, это будет крутая штука. Я один заставлю свой народ проживать каждую секунду своей бестолковой жизни. Пока бестолковой...

-Дядя Бато. Вам нужно поспать.

-Не перебивай меня! Неужели тебе неинтересно, что я скажу дальше?

-Мне кажется, вы устали?

-Не мы к монголам, монголы к нам потянутся. Слышал историю про Барнака?

-Слышал, - ответил Алексей.

-Чушь! Все будет с точностью наоборот! Да, сейчас Бурятия похожа на старуху, что лежит в постели и ходит под себя. Но я заставлю ее подняться, заставлю ее шевелиться, шевелиться, шевелиться...- Бато несколько раз ткнул побелевшим пальцем в стол. - Ты скоро все увидишь сам!

Тяжело вздохнув, Бато вдруг устало улыбнулся.

-Вот это прелюдию я сейчас загнул? И ради чего все, угадай  с трех раз?

-Я не люблю гадать, - ответил Алексей.

-Это тебе! - Бато протянул Алексею маленькую красную капсулу, - догадываешься, что это?

-Вторая пилюля? - Догадался Алексей.

-Это последняя пилюля Ширапа Санаева…

-Мне кажется, вам она нужнее, - при виде этого крохотного сокровища, Алексей, к своему удивлению, не ощутил ни каких чувств.

-То, что мне нужно, эта пилюля не исполнит, к сожалению. Я это точно знаю! Хотел Алене ее подарить, не взяла. И Мархеев не взял. Эта пилюля ждала тебя!

-Я не знаю, что с ней делать? - Честно признался Алексей.

-Подумай о том, чего ты хочешь больше всего на свете, и выпей. Все! - Бато хитро улыбнулся.

-Я не знаю, чего хочу! - Алексей тяжело вздохнул.

-Тогда возьми, и пусть она будет у тебя до тех пор, пока ты не поймешь, чего хочешь.

Алексей осторожно взял капсулу и положил ее во внутренний карман куртки.

-Не потеряй! - Взгляд Бато снова стал мутным, - на худой конец, продашь.  Тебя озолотят за эту пилюлю.

-Спасибо, дядя Бато! - Алексей усмехнулся.    

-Иди спать, завтра вставать рано, - Бато посмотрел пустым взглядом в окно, где медленно угасал очередной летний день размеренной жизни Старого Арбата.

-А вы? - Спросил Алексей.

-Пойду, прогуляюсь по Москве, помечтаю...

***

Лишь спустя месяц после отставки Овчинникова федеральный центр назначил исполняющего обязанности президента Бурятии, бывшего замминистра экономики России Алексея Цыренова. Алексей Ширапов узнал об этом одним из первых…

Возвращаясь с работы, Алексей увидел у ворот гаража большой джип, из которого, по всей видимости, заметив Алексея, вылез высокий, плотный охранник.

- Я живу здесь, - пояснил Алексей.

Дабы не нервировать охранника, Алексей прошел в гостиную через вход из гостиницы. Цыренов уже собирался уходить, но, стоя у двери все еще что-то увлеченно рассказывал Алене.

-Привет! - Поздоровался Цыренов, увидев Алексея, - кажется, я тебя знаю?

-Не думаю, - ответил Алексей.

-Точно говорю, знаю! Не томи, до утра ведь вспоминать буду?

-Он учился с нами, в школе, - вмешалась в их разговор Алена.

-Точно! - Кивнул головой Цыренов, - Ширапов, если не ошибаюсь?

Крепко пожав руку Алексею и поцеловав на прощание Алену, Цыренов вышел за дверь.

-Память на лица у него феноменальная, - усмехнулась Алена.

-Вот так сюрприз? – Добавил Алексей.

- Родственники достанут теперь! – Алена тяжело вздохнула и направилась в мастерскую.

А на следующий день в кабинетах президентского телеканала открыли свои ноутбуки кремлевские политтехнологи, руководил ими очень молодой, но весьма неординарный молодой человек, Сергей Фролов.

Он стоял, подобравшись, сложив руки на груди и подперев правой рукой подбородок, глядя на экран телевизора, что висел в визитном центре, и внимал каждому слову, улавливал каждый жест кандидата.

В экране телевизора каждый житель Бурятии видел что-то свое. Бурят видел  бурята, казак - казака, а баргузинский еврей — отнюдь не чужого ему забайкальского еврея. Даже бурятские татары и эвенки видели в нем что-то свое. И вся эта палитра в имидже исполняющего обязанности президента Бурятии — дело рук Фролова.

-С Кремлем шутки плохи, - резюмировал Иван Фомин, не без ревности косясь на Фролова.

-А что с Овчинниковым теперь будет? – Спросил Алексей.

-Все хорошо с ним будет, - улыбнулся Иван, - он свою задачу выполнил.

По городу ходили слухи о том, что в одном из районов Бурятии казаки  освистали генерала Мархеева.

- И метиса вашего нам не надо,- покрикивали казаки, пока ждали визит следующего кандидата, Цыренова.

Когда Цыренов вышел на сцену, зал галдел. Но спустя десять минут шум начал угасать. А спустя час казаки уже дружно аплодировали назначенцу федерального центра. 

- Там не казаки голосуют, а казачки, - заметил тогда философски Иван Фомин, - а казачкам Цыренов понравился...

Кремлевские технологи выстроили идеальную стратегию предвыборной борьбы. По правую руку от Цыренова стоял Овчинников, первый законно избранный президент Бурятии, и он, не стесняясь, говорил о том, что готов передать весь свой опыт достойному преемнику, молодому, талантливому, с большим практическим опытом.

Двигаясь по следам генерала Мархеева, они безжалостно рушили все то, что он пытается выстроить. Мархеев жителям Бурятии казался уставшим, потерянным. Цыренов же был молод, полон сил, и очень нравится женщинам.

Он не церемонился с чиновниками, и с каждым из них разговаривал на «ты».

Полковник Краснов так и не пришел на помощь своему боевому товарищу. Он, в отличие от генерала Мархеева, прекрасно понимал, что в этой войне у них шансов нет. В одном из районов, во время поездок с назначенцем Кремля  Алексей зашел в уличную уборную за домом культуры и увидел книгу «Покаяние». Книга лежала на грязном полу, добрая половина ее страниц была вырвана с корнем…

- Ты ведь буддийскую передачу у нас ведешь? – Обратился вдруг Фролов к Алексею.

- Есть такое, - не очень дружелюбно ответил Алексей.

- Тему нужно одну раскрыть…

- Какую тему? – Тут же спросил Алексей.

- О репрессиях буддийских монахов!

- Я не готов к этой теме! – Честно ответил Алексей.

- Не переживай, мы готовы! – Невозмутимо парировал Фролов.

- А я не готов! – Отрезал Алексей.

Иван, сидевший напротив Алексея, покачал головой.

- Придется подготовиться! – Сухо бросил Фролов и вышел из кабинета.

***

После поездки в Москву здоровье Бато окончательно расшаталось. Во время одной из дискуссий в прямом эфире одна малоизвестная журналистка швырнула в Бато бутылку с водой. Бутылка угодила ему прямо в лоб. Спустя полчаса Бато вдруг понял, что его зрение резко падает. Врачи скорой помощи застали его уже в состоянии комы.

Лежа в больнице Бато узнал, что его не включили в основной состав предвыборного штаба нового кандидата.

-Ребята, вы попутали что ли? - Бато смотрел на своих московских коллег большими, мутными глазами, - это чья история? Кто ее написал, вам напомнить?

-Успокойся Бато, - обратился к нему Фролов, - тебе лечиться надо. Все, что тебе причитается, ты получишь, лично прослежу!

-Во-первых, молодой человек, я в отцы вам гожусь, - осек Бато Фролова, - а во-вторых, повторяю свой вопрос, кто написал эту историю?

-Бато, Цыренов уже в курсе, наше мнение он поддержал! - Фролов посмотрел на Бато задумчивым, полным сочувствия взглядом и пожал плечами.

В тот вечер Бато вновь угодил в больницу.

Никто из жителей Бурятии в эти дни не задумывался о том, чем чревата их общая симпатия к новому кандидату. Он представлял политику федерального центра, а федеральный центр, по весьма достоверным слухам, готовил к запуску программу объединения Иркутской области, Бурятии и Читинской области в единый Забайкальский край. Попытки Мархеева и его команды разъяснить народу этот нюанс в лучшем случае вызывали лишь непонимание. Мало кто видел в идее объединения глобальную проблему.

По большому счету эта идея пугала только бурят, как коренное и второе по численности население Бурятии. С утерей статуса республики они теряли статус титульной нации. Учитывая, что почти половина коренного населения Бурятии уже не знала родного языка и стремительно теряла свои корни, утеря статуса титульной нации многим виделась началом окончательной гибели бурят как народа. Лишь один бурят был в корне не согласен с таким мнением. Правда, не все буряты считали его бурятом.

Бато Лазарев вынашивал идею объединения регионов с последующим  признанием Улан-Удэ краевым центром.

-Только так мы сможем объединиться, - говорил Бато, еле сдерживая волнение, - агинские, ононские, шилкинские, хилокские, хоринские, тунскинские, окинские, иркутские, шэнэхэнские буряты, мы уже не будем жителями разных регионов! Мы будем жителями одного региона, который будет принадлежать нам! Да, по факту мы уже не будем титульной нацией. Но что такое титул? Звание, не более. А нам о духе думать надо! В Дагестане  сорок национальностей, кто из них имеет статус титульной нации? Но они дагестанцы, и потому не забывают свои языки, и культуру свою чтут...           

Поначалу всем тем, кто был близко знаком с Бато, эта идея казалась бредом сумасшедшего диабетика. Но затем идея начала обретать сторонников, их становилось все больше и больше, до того момента, пока в Бурятию не прибыл Алексей Цыренов, человек из федерального центра, который устраивал всех. Но, у Алексея Цыренова были свои взгляды на дальнейшее развитие Бурятии, он дал это понять, но не спешил разъяснить…

Начало предвыборной кампании в Бурятии запомнилось Алексею его увольнением. Однажды утром он пришел на работу и узнал, что уволен.

- Ты не торопись с выводами, - обратился к нему Иван, - это временно, пока выборы не пройдут. Дядька твой брыкаться начал. А ты ведь, от дяди Бато…

-Ладно, нормально все, я домой, - Алексей пожал руку Ивану и вышел на улицу.

Холодный сентябрьский воздух жесткими порывами безжалостно срывал желтеющие листья с тополей. Но Алексей любил такую погоду. Дойдя до остановки, он вдруг ощутил желание пробежаться. Начался холодный, моросящий осенний дождь. Но, всякий раз встречая грудью очередную стену холодного ветра с дождем, Алексей ощущал лишь новый прилив сил.

Весь вечер они сидели с Аленой за столом в гостиной, пили грузинское вино и разговаривали о своей родной школе. Алексею приятно было осознавать, что эти воспоминания уже не тревожат его, не вызывают в нем тревожных чувств.

-Ты такой, забавный был в начальных классах, - вспоминала Алена, - пушлявый, глаза как бусинки. Смотрел так на всех, помню, с интересом. А потом, когда подрос, взгляд другой стал, настороженный, тревожный. Смотришь так, как будто подвоха ждешь.

Я когда школу закончила, забыла о тебе ненадолго, а потом смотрю, у Лехи, фото класса, на полароид было снято, где-то на природе, а на этом фото ты? Спрашиваю Леху, как он там? Плохо – отвечает, доверчивый очень. Так помоги ему, говорю, вы же почти одной национальности? Мне уже потом Леха рассказал, что с тобой произошло, когда я на выпускной вечер к нему пришла, а тебя среди выпускников не увидела…

- Я не думал тогда, что девчонки могут так сильно бить? – Вздохнул Алексей, - почки мне отбили, два ребра сломали, две недели в больнице лежал.

- А потом, сижу я, как-то вечером, рисую портрет, а на телефон сообщение, от Бато. Открываю, фото отправил, селфи. Пишет, смотри, кто к нам едет? Не поверишь, это правнук Ширапа Санаева и старший брат маленького Ойдопа багши? И добавляет «не переживай, я его на даче поселю». Смотрю на фото и гадаю, лицо знакомое просто до боли, а вспомнить не могу?

Приехал Бато, пьяненький. Разговорились, расспросила его еще, а он толком и не знает ничего о тебе? Сын Володи Ширапова, говорит, приехал из Читы к Багше? Тут и осенило, вспомнила…- Алена улыбнулась своей задумчивой улыбкой, с прищуром, - ты не представляешь, как я рада была тебя видеть. Не спрашивай почему, сама себе поражаюсь. Наверное, я видела в тебе соплеменника в школе, тоже ведь была не такой как все. Но, наверное, не это главное, все-таки. Меня удивляла одна твоя особенность, все, что происходило вокруг, отражалось в твоих глазах?! Ты очень тонко чувствовал перемены, это я точно помню. Я тогда занималась в художественной школе, и как раз тогда мы учились выражать эмоции, характер. И мне очень хотелось усадить тебя  перед мольбертом и написать с тебя портрет…

-Только, пожалуйста, сейчас меня об этом не просите? – Засмеялся Алексей.

-Вы сильно забегаете вперед, юноша, - кокетливо осадила Алексея Алена, - ты не поверишь, это благодаря тебе я начала увлекаться лицами. Лица отражают время! 

-Резонно, - согласился Алексей.

-Помню, тебе было лет десять, ты ходил какой-то сонный, но в глазах твоих светилась, не поверишь, любовь?

-Танюха тогда родилась, сестренка, - улыбнулся Алексей.

-А потом, года через три, увидела тебя как-то в школе, а лицо пепельное, и в глазах – такая мука, что я до вечера ходила сама не своя, а потом закрылась в комнате и расплакалась…

-Не помню…- Алексей глотнул вина и попытался улыбнуться, - но теперь я точно знаю, что мне очень не хватало такой сестры как вы!

-Что ж, я очень рада, что мы с тобой говорим на одном языке. Подожди немного, я сейчас приду…

Алена торопливо поднялась наверх и вскоре вернулась с куском свернутого в трубку ватмана.

-Закрой глаза! – Скомандовала Алена, - а теперь открой!

Алексей открыл глаза и увидел перед собой портрет, молодого человека, смешанной, и азиатской и европейской внешности. Портрет был написан карандашом. Этот молодой человек с куска ватмана смотрел на Алексея задумчиво, и в то же время пристально, словно пытался увидеть его не внешне, а в целом…

-Это я что ли? – Опешил Алексей.

-Ты! – Улыбнулась Алена.

-Простите, Алена, но, похоже, вы мне очень польстили? – Алексей провел кулаком по подбородку.

-Дурачок, - усмехнулась Алена.

-У меня тут глаза какие-то странные? Встретил бы такого в жизни, спросил бы «какого хрена ты на меня так смотришь?»  Неприятный взгляд. А еще, он очень похож на Ойдопчика, братишку моего родного? И на Виталика он тоже похож, двоюродного брата? Хамелеон какой-то прямо…– Алексей ощутил, что его нос быстро наполняется влагой.

Алена свернула портрет и, села на скамью.

-Можно еще немного, пожалуйста? – Вдруг взмолился Алексей.

-Конечно, - опешила в свою очередь Алена и вновь развернула портрет.

Он разглядывал себя жадно, словно очень близкого друга, которого больше никогда не увидит.

-Где же вы раньше-то были? - Невольно выдал Алексей.

-Рядом была, - очевидно, реакция Алексея Алену и радовала, и умиляла, - но портрет с тебя я сорвала совсем недавно, пока ты жил здесь, рядом. Беспокойный ты натурщик.

-Зато какой портрет?

-Это пока набросок! Я сначала делаю набросок, срываю натуру, а потом уже пишу. 

-Такое ощущение, необычное для меня, - Алексей все еще смотрел на набросок своего портрета, - вы как будто самого себя мне вернули?!

-Что ж, с возвращением! - Алена положила портрет на стол перед Алексеем, - а вздумаешь еще раз потеряться, просто разверни этот портрет, и посмотри на себя...

***

Большой микроавтобус европейской марки тронулся с места и поплыл по улицам еще спящего Улан-Удэ. Алексей попытался уехать незаметно, в надежде затем позвонить и все объяснить. Но, выглянув в окно, Алексей увидел в окне напротив свет. Алена сидела за мольбертом и писала очередной портрет. Бато сидел рядом и о чем-то ей рассказывал, подкрепляя слова широкими жестами.

-Ты куда это собрался? - Спросил Бато, глядя на Алексея большими, полными удивления глазами. Он сильно сдал за эти месяцы, но глаза его по-прежнему горели огнем.

-Домой я поехал, дядя Бато, - ответил Алексей.

-А что там делать то, дома? - Бато с подозрением покосился на Алену.

-Маму не видел два года, сестренка родила. Да и вообще, отдохнуть мне надо...

-Вот сейчас уедешь, захомутает тебя какая-нибудь читинская девка, женит на себе, и все твои усилия коту под хвост! - Глаза Бато округлились.

-Если не захомутает, сам захомутаюсь, - отшутился Алексей, - устал я от этих гастролей, дядя Бато, стабильности душа просит.

-А она бывает, эта стабильность, наивный ты мой мальчик? Или ты лекции Багши плохо слушал?

-Отстань ты от него, - вмешалась Алена, - по маме человек соскучился, святое дело.

Алена подошла к Алексею и крепко его обняла.

-Когда вернешься то? - Бато следом за Аленой подошел к Алексею и крепко его обнял.

-Пока не знаю, - ответил Алексей, - но, документы с телекомпании я забрал. Вы простите меня дядя Бато, и спасибо вам большое!

-Ой, - отмахнулся Бато, - говоришь так, как будто помирать собрался…

Алексей смотрел в окно маршрутного автобуса, и пытался отвлечься от ощущения предчувствия чего-то важного, значительного, и непременно светлого. У края дороги ему вновь махнул на прощание рукой дядя Бато, с большого баннера. Такие баннеры неожиданно появились по всему Улан-Удэ, под слоганом «Бато Лазарев, против всех!»

Предвыборная гонка в Бурятии уже близилась к завершению, но интриги в ней не было. Генерал Мархеев ожидаемо для многих снял свою кандидатуру, после чего созвал пресс-конференцию и пообещал новой власти бескомпромиссную оппозиционную борьбу. В итоге у Алексея Цыренова остался лишь один реальный конкурент, Бато Лазарев. Чем закончится эта история, Алексея уже не волновало. Он ехал домой и думал только о доме, о том, как наконец-то увидит свою маму и расскажет ей обо всем, что с ним произошло.

На окраине Улан-Удэ автобус остановился, двери открылись, в салон вошел высокий, молодой бурят в спортивном костюме, с рюкзаком за плечами. Увидев свободное место, парень сел рядом с Алексеем и, улыбнувшись, протянул ему руку.

-Здорово, братан!

- Здорово! – Поздоровался Алексей.

- Не помнишь? – Спросил парень.

- Прости, не припомню? - Улыбнулся в ответ Алексей.

-В «Банхаре», помнишь, боролись с тобой?

-А, точно, - вспомнил Алексей, - Бато ведь, нет?

-Нет! - улыбнулся парень, - Баир!

-Аа, куда едешь, Баир?

-В Могойтуй!

-Я тоже могойтуйский! - Улыбнулся Алексей.

-Я сам в Улан-Удэ вырос, в Могойтуй учиться еду, - лицо Баира стало серьезным, - учитель там есть один большой, хочу в ученики к нему попасть.

-Знаю я этого учителя! - Алексей крепко пожал Баиру руку.

Почти всю дорогу до Читы они разговаривали о борьбе, буддизме и политике.

-Цыренов бурят, мне это нравится, - говорил Баир, - а Мархеев, старый он уже. Там еще Бато есть, Лазарев, мне он больше всех нравится. Идея у него классная, всех бурят объединить хочет. Только не получится у него ничего.

-А почему? - Спросил Алексей.

-Потому что буряты не любят друг друга. А монголы не любят бурят. Поэтому, когда бурятам понадобится помощь, монголы не помогут, будут смотреть, как мы погибаем, и радоваться.

-А с чего ты взял, что мы все погибнем? - Алексей ощутил легкий приступ раздражения.

-Так нас же мало? - Растерялся Баир, - слышал про Барнака?

-Ты едешь учиться к Буда ламе и веришь в Барнака? - Алексей ощутил, как его уши наливаются кровью, - если мы все так будем думать, монголы нас сами всех перебьют, чтобы этой «дурью» других не заражали. Братан, извини, похоже, ты не поступишь к Буда ламе.

Алексей отвернулся и уставился в окно. За окном проплывали пылающие осенним разноцветьем сопки Яблонового хребта. Успокоившись, Алексей обнаружил, что соседнее место уже пустует. Дорога казалось долгой, а ближе к Хилку стала просто утомительной.

Пытаясь хоть чем-нибудь себя занять, он сунул руку во внутренний карман куртки и вдруг нащупал маленькую пластиковую коробочку, в которой на куске ваты хранилась его драгоценная пилюля. Открыв коробочку, он обнаружил не одну, а две пилюли...

***

Мама заметно располнела, но Алексею не показалось, что она выглядит плохо. Танюха сидела за столом напротив и, подперев голову ладонью, буквально прожигала Алексея взглядом, в котором угадывалось и недоумение, и любопытство, и что-то еще, чего Алексей не видел прежде.

-Ляльку нянчим, горластый, в папку весь, ладно хоть не курит пока, - мама улыбнулась и покосилась на Танюху.

-Здоровый какой стал? - Танюха покачала головой, - совсем какой-то другой. Сейчас во двор выйдешь, и не узнает никто?

-Шумер то живет с вами? - Сменил тему Алексей.

-Ой, лучше не спрашивай, - мама махнула рукой, - достал уже этот Шумер. Дитя заделал, а сам как дитя. На одну работу пошел, за драку выгнали, в другом месте платят ему, видите ли, мало, в третьем проспал — уволили. В общем, выгнали мы его. Но, когда выпьет — приходит, шумит под дверью. Мы уже привыкли.

В спальне послышался детский плачь. Танюха сорвалась с места и вскоре принесла на руках крепкого, полугодовалого малыша. Это была маленькая копия Шумера, с такими же глазами, большими, зелеными, нахальными. Но что-то в нем угадывалось и от Танюхи.

-Жениться то сам собираешься? - Вдруг спросила мама.

-Есть такие мысли, - ответил Алексей.

-На бурятке?

-Посмотрим.

-Скорее бы уже, - продолжила мама, - что-то мне понравилось внуков нянчить.

Его комната стала детской, и Алексей лег спать в гостиной, на диване. В квартире был сделан добротный ремонт, после которого, по-видимому, мама избавилась от старой мебели и вещей. В итоге ничего, что напоминало бы ему о детстве, в квартире не осталось.

Проснулся он рано утром, от того что кто-то настойчиво стучался в дверь. Поднявшись с дивана, Алексей вышел в прихожую, где наткнулся на мать.

-Сейчас, - прошипела мама, - пошумит и уйдет, не волнуйся...

-Это Шумер что ли так ломится? - Удивился Алексей.

-Моду взял, по утрам приходить...

Накинув джинсы, Алексей открыл дверь и вышел в подъезд.

-Ты кто? - Шумер смотрел на Алексея пьяными, слегка ошалевшими глазами.

Он заметно похудел, стал ниже ростом, и на нем уже не было хорошей, дорогой одежды. Однако глаза его блистали все той же бесшабашной наглостью.

-Леха, ты что ли? - Шумер окинул Алексея оценивающим взглядом, - красава, хорошо выглядишь!

-В дверь чего так ломишься? - Осек Шумера Алексей.

-А чо ты хамишь то? - Огрызнулся Шумер, - я к сыну пришел!

Шумер попробовал войти в квартиру, но тут же всем телом уперся в руку Алексея.

-К сыну, говорю, дай пройти? - Начал заводиться Шумер.

Неожиданно он выкинул вперед левый локоть. Алексей пошатнулся и ощутил во рту солоноватый привкус крови. Драться Шумер умел, и еще пару лет назад был для Алексея почти недостижимым трофеем в уличной драке.

Слегка отпрянув назад, Шумер занес правый кулак и всем телом выкинул его вперед, а затем, попятившись, сел на грязный пол. Из большого носа Шумера тут же вырвались две струйки крови и запачкали одежду на его груди.

-Ништяк, - протяжно выдал Шумер, - убил, сука...

С трудом поднявшись на ноги и смахнув с верхней губы кровь, Шумер вдруг выхватил из-за пояса сзади пистолет и направил его в лицо Алексея.

-Травмат это, сука, понял? - Прорычал Шумер, - хочешь, мозги выбью?

-Краем глаза Алексей разглядел на рукояти пистолета кольцо крепления для баллончика от сифона. Однако виду не подал. Да и перспектива получить  маленький стальной шарик в лоб его не прельщала. К тому же, такие пистолеты часто использовались, и весьма успешно, в качестве холодного оружия.

-Стреляй, братан! - Алексей развел руки в стороны, - я столько пережил за эти два года, что мне уже все равно...

Еще несколько секунд Шумер смотрел на Алексея, а затем швырнул пистолет на пол, и тоже развел руки в стороны.

-Бей! - Выдал Шумер, - убей меня на..й!

-Да не хочу я тебя убивать, - Алексей улыбнулся.

Шумер устало уселся на ступенях лестницы подъезда. Алексей присел рядом.

-Неудачник я, ни хрена у меня не получается, - резюмировал Шумер, - зае..ся уже думать только о деньгах. Мне всегда по...й было на эти деньги, понимаешь?

-Понимаю! - Согласился Алексей.

-Еб..я жизнь! - Шумер скрипнул зубами.

-Короче, братан, если тебе все это обрыдло, живи как раньше жил, зачем себя насиловать? Жить надо в радость!

-Философ мля, - усмехнулся Шумер, - а я думал, пиз...т, когда узнал что ты в монастыре каком-то застрял? В Шаолине что ли был? 

-В общем, живи, как хочешь, мы ребенка поднимем, и видеть ты его будешь, и настраивать его никто против тебя не будет, слово мужика даю!

-Ой, - Шумер провел ладонями по лицу, - все так просто, думаешь? Я хочу жить как прежде, а Вовчик как родился, все куда-то к ебе...м  посыпалось.

-Сам так назвал? - Спросил Алексей.

-Не, бабка назвала. А чо, нормальное имя...- Шумер покосился на Алексея, - есть стольник? Я с площади пешочком причапал.

Алексей достал из кармана тысячную купюру.

-Не, так много не надо, я же не бухарик какой-нибудь. Дай стольник, я к мамке на Новую сгоняю, отлежусь недельку и думать буду, как дальше быть.

-Так возьми? - Алексей протянул купюру, - гостинец купишь, порадуешь маму. 

-От души! - Шумер взял купюру, резко вскочил, крепко пожал руку Алексею и торопливой походкой устремился вниз, к выходу.

Весь следующий день Алексей слонялся по Чите. Всего за два года город заметно преобразился, появилось много новых, красивых зданий и церквей.

На остановке «Сувениры» ему показалось, что он увидел Есению. Точнее, это она и была, но узнал ее Алексей не сразу. И она его не сразу узнала. Есения заметно постарела, или стала выглядеть на свой возраст. Присмотревшись к Алексею, она улыбнулась, но он сделал вид, что посмотрел куда-то мимо, дальше, в сторону парка Гагарина, и спешно втиснулся в переполненный троллейбус.

Весь следующий вечер мама рассказывала Алексею последние новости. Почти весь этот поток информации Алексей пропустил мимо ушей. Танюха почти не выходила из спальни и выясняла отношения по телефону, очевидно, с Шумером.

-Надя же заезжала, - вдруг вспомнила мама.

-Надя? - Не понял Алексей.

-Ну, мачеха твоя, - мама улыбнулась, - в Москву собралась, к дочке. Ночевала у нас, бузы с ней стряпали...

-А дом кому оставила, не говорила? - Спросил Алексей.

-Девушка там какая-то живет, имя все равно не запомнила бы. Фото оставила, просила тебе передать...

-А где оно? - Оживился Алексей.

-Сейчас, найду, - мама поднялась с табурета и просеменила в гостиную. Еще минут пять она копалась в серванте.

-Вот! - Мама протянула Алексею черно-бело фото, на котором были изображены маленькие дети. В центре стоял коренастый мальчик лет пяти, по правую руку от него Алексей узнал маленькую Билигму.

-А это кто? - Спросил Алексей, показав пальцем на девочку, что стояла по левую руку от мальчика.

-Не помню, - мама вздохнула, - много детишек всяких там крутилось. Белигмушку хорошо помню, остальных смутно...

Алексей внимательно присмотрелся к девочке по левую руку. В строгом взгляде этой маленькой степнячки уже просматривался непростой характер, упрямый, противоречивый, страстный...

-Так это же Баярма япона мать? - Выдал радостно Алексей.

-Баярма? - Брови мамы поползли вверх, - бурятскую бабушку твою так звали.

-А почему я ее не помню? - Алексей заметался по кухне, - она, сто пудов она?

-Жаль позвонить некому, - грустно резюмировала мать, - значит, не судьба!

-А вот это ты не скажи! - Возразил Алексей.

Он долго копался в своей сумке, пока не нашел визитку, что оставила ему Муля.

-Привет золото, - неожиданно для самого себя поздоровался Алексей.

-Золото? Вообще-то я Совершенство! - Ничуть не смутилась Муля.

-Привет, Совершенство. Скажи, пожалуйста, а кем твоей маме приходится Билигма, ну, та, что в Москве живет?

-А зачем вам это? - Насторожилась Муля.

-Мне очень надо! - Настаивал Алексей.

-Если надо, позвоните маме, телефон ее я вам оставила. Если потеряли, могу скинуть сообщением.

-Нет, не потерял, спасибо...

Алексей прошелся по гостиной, разглядывая фото, затем, собравшись с духом, набрал номер.

-Да! - Голос Баярмы был напряженным, в трубке слышались мужские голоса и звон посуды.

-Привет!- Поздоровался осторожно Алексей.

-Ого, не ожидала. Чем обязана? - Съязвила после короткой паузы Баярма.

-Скажи, пожалуйста, это очень важно, кем тебе приходится Билигма?

-Двоюродная сестра!

-Обалдеть...

-Случилось что-то?

-Нет! - Алексей увидел в зеркале серванта свое лицо, оно сияло от счастья.

-Можно без прелюдий? - Баярма начинала злиться.

-Ты просто не рассказывала о том, что Белигма твоя сестра...

-Это что-то меняет?

-Ты не поверишь, мы виделись с тобою в детстве!

-Разве? - Голос Баярмы начал отмякать, - и как это ты об этом догадался?

-Пережил очередной приступ просветления, и вспомнил все! В моем доме ты сейчас живешь?

-Здесь до храма недалеко. И машину ставить удобно. Не возражаешь, надеюсь?

-Нисколечки, - Алексей старался дышать ровно, чтобы унять свое сердце, а оно буквально рвалось из грудной клетки, - гараж надо построить...

Ух ты? - На этот раз в голосе Баярмы проскользнула легкая усмешка.

-А что, Андрюха поможет, он шарит в этом деле.

-Некогда Андрюхе, тут в храме работы много.

-Значит, сначала я ему помогу, потом он мне!

Алексей еще что-то говорил, складно и ровно. Так же складно и ровно ему отвечала Баярма.

Он метался по гостиной, прижав к уху трубку телефона, лихорадочно собирая свои вещи и укладывая их на кресле, чтобы ничего не забыть, уложить все разом в сумку и рвануть на остановку. Часы показывают девять вечера, последняя маршрутка до Могойтуя отходит в восемь. Зато первая — в шесть утра. Но ждать до утра слишком долго. Значит, остается один вариант — поездом, что отходит в одиннадцать вечера.

-Как хорошо, что с Читы до Могойтуя ходят поезда, - вдруг выдал  Алексей.

-Я тоже не хочу ждать до утра, - так же неожиданно сдалась Баярма, - бери на общий вагон, на общий вагон всегда билеты есть. Я встречу!

-Ты слышала что-нибудь про Ширапа Санаева? - Спросил Алексей, глядя в окно троллейбуса, что шел на железнодорожный вокзал.

-Слышала! - В голосе Баярмы Алексей уловил добрую усмешку. 

-И давно ты об этом знаешь?

-Давно!

-...А пилюля размножилась, - Алексей протянул паспорт с билетом проводнику, - но что с ними делать, я пока не знаю.

-Не поверишь, у меня тоже была такая пилюля, - ответила Баярма, -Бальжинима ахай дал. Так вот, я однажды решила посмотреть, что с ней, и увидела что их уже две. Это перед тем как я тебя встретила, случилось. Скормила одну Муле, а пару недель назад смотрю, а там их уже три...

-Не многовато для двоих? - Спросил Алексей, прогуливаясь по перрону станции Карымской.

-Поделимся, - голос Баярмы становился все ближе и ближе.

-Согласен! - ответил Алексей.

 

Улан-Удэ. Ноябрь. 2018 год.