«Прибыли в себя и стало тем-то»

***
Вслушайся в сей сосновый ветер, траву, урал,
море, кривое море, темно-зелёный вал
гор, между ними тягу древних гадюк, ужей —
нежности их корявой — в силу ветвей, корней

или дождя (сплошная
готика этих мест —
гулкая мостовая
скал, обращённых в лес).



***

идёт стареющая мать
такое снится – не видать
как мысли можно говорить
о том что можно говорить

вода вода песок песок
один ответ один отринь
закончи говорить за всё
и всех договорить

о дождь остановись остынь
система даже неких слов
всё произносится один
два три четыре бог



***
в потерянном доме мы вместо кого
я детство моё и ты детство моё

в потерянном доме (потерянный дом:
мы вместо с тобою мы вместе с тобой)

потерянный город ну кто-нибудь кто
останься с тобою останься с тобой

потерянный город и гроб без креста
везут за ним город и мальчик-толстяк

потерянный город и плиты стоят
как внуки спускающиеся во ад

в лицо один город валежник из дома
выходят две женщины в сад (я не помню:

но помню как свет дневной в яблочном дыме
в руках коромысло в платках к реке с ними

в разбитом окошке разбитом потом
разбитом с тобою разбитом с тобой)

я крестиком помню и жёлтый мой дом
ты не вышивала ты шила крестом

когда садом шла в дыме или к реке
в руках коромысло и садом в платке

и яблони плотно и вместо калитки
скрещённые смутные голос улыбка

и гроб или мальчик-толстяк и толстяк
без гроба обугленные передай

ты матери или он не отстаёт
не мальчик не крест — человеческий гроб

я даже не помню что их хоронил
я с нашим ребёнком во сне говорил

и ты обнимала меня а потом
поставила крест где лежал я вверх ртом

я помню как больше чем нужно ходил
спускался и после меня отмолил

но так и не вышел но так и не был
не стал потому что не стало могил

и помню качались качели в саду
две женщины знали что я не приду

качались качели и кто-нибудь в них
качались за ними качались за них



***
Потому что земля огибает тебя, и глаголы
раздвигают, как воздух сквозь клапаны, трещины губ
и проходят, как медь вертикальную, в глубь, под скорлупку ABOVO,
и выходят на ощупь пером из конечности труб.
Дальше движутся морем, сливаемым горизонтально
в чашки частных глазниц, ушных раковок – долго, как ртуть:
что моллюски – на дне переплётов (при странствии дальнем),
что земля, что не в силе лежачего в ней обогнуть.



***
Какой-нибудь язык но языком
всегда не так. Когда-нибудь очнешься
и выплюнешь всё это – языком –
которому вернёшься.


Какой-нибудь не стык. Ну а потом
и воздух – существительное легких –

не хватишь и не хватит тебя в нём –
вернее – лёгких.



***



А.П.

Прибыли в себя и стало тем-то
То-то эзотерика — заруб
Пятница до гипсового слепо
Повторит — часы перевернут
сколько. Ученик смещает время
время резонирует на так
с плотностью до воспроизведенья
впрочем, так — не тик: их слишком — «так».
                                                                    
Говоришь конструктор божнев ве́ка
производное «пожарное родство»
потому что языки на темя
и потоп — один Его раствор.
Толоконный Ясперс перевешен
(вознесённый русский киловатт
на столбе распят — то не Орешин)
в пустоте за поздним Ницше — над.

Это голубое как железо
подавляющее меньшинство
северный над южным и тверёзый
ты перетасовываешь ГО
ЭЛ — это почти чёрная РОссия —
Северный под Южный не запой
Нечленора-раздельное спаси мя
Выйди Лазарь отглаголь, постой...



* * *
Вода расходится и шепчет;
вода, сворачиваясь в жемчуг
и женщину, почти проходит (?) –
вода не ходит.


Вода (читай: обратно – трезвость:
материки, другая мерзость
лежачая) – она же вобла;
она же что бля
Протей (но даже он проходит);
Вода не ходит.