Разговоры с живыми

Пьеса из одного действия и 3-х голосов.

– Да.
– Нет.
– Да.
И так далее. Продолжается довольно бесконечно.
Третий Голос: «Возможно».

Из разговора с Егором Летовым (разговор записан 18.06.12):

Вопрос: И какое может быть одиночество, когда у человека весь мир, вся природа, вся вселенная в собеседниках? Нет, тут не одиночество, а глухота к миру. Ведь всё поёт. Даже лягушки за окном. И ты пой рядом, не одинокий сын природы и Бога, у тебя две родины, а не одно одиночество. Тут – деревянный космос, там – звёздный космос. А всё одно.

Идёшь, как назвеневшийся всласть колокол, радостный от созвучия миру, и гладишь воздух аккуратным голосом. А коль хочешь-можешь, то строишь криком-божественным-шёпотом ещё один мир, этот же, только лучше.

Ответ: Идти вперед значит неизбежно рвать мирские связи. Это — путь в Вечности через вселенское одиночество, по меньшей мере. Если ты выбрал движение, значит, ты сам Бог, Творец, Демиург, Созидатель собственной нравственности, собственного закона, мира, бытия. За это покушение на престол и следуют естественно вытекающие награды и пиздюли. Где праздник, там и похмелье. В самом акте творчества (особенно в роке) есть, на мой взгляд, некое прометейство, этакая кража, захват, крамольное и бунтарское похищение у горнего мира небесного огня, знания, энергии, силы, света в подарок, в дар своим увечным, лишенным, убогим, обиженным, обделенным сородичам, болезным — тем, кому изувечено и извечно не положено. И Матросов, и Махно, воюющий единовременно на всех фронтах, и Высоцкий, и Шукшин, и Тарковский, вообще, каждый истинно живой каждым своим честным, горьким и ликующим действием как бы затыкает собой некое чудовищное метафизическое дуло, хоть на пару мгновений. И тут не важно, чем придется платить, какой карой… главное, что амбразура пару секунд безмолвствовала. Главное, что вражеское орудие выведено из строя хоть на пару секунд. Значит, свои получили передышку. И тут не важно – узнает ли кто об этом, поймет ли… если даже окажется, что ты один такой пидор на всей планете, все равно надо взрывать и затыкать. Пока хоть один из нас держит, этот антитоталитарный фронт не падет.

Из разговора с Андреем Белым (разговор записан 21.06.12):

Вопрос:А что будет,
Если убрать слово
«если»
из третьей строчки и последнюю строчку?

Ответ: Стремясь назвать всё, что входит в поле моего зрения, я, в сущности, защищаюсь от враждебного, мне непонятного мира, напирающего на меня со всех сторон: звуком слова я укрощаю эти стихии; процесс наименования пространственных и временных явлений словами есть процесс заклинания; всякое слово есть заговор; заговаривая явление, я, в сущности, покоряю его.

Из разговора с Гессе (разговор записан 22.06.12):

Вопрос: Мораль сначала изобретена человеком (или лучше сказать, выведена), затем вбита в сознание и подсознание людей для удобного совместного проживания-существования.

Если мы позволим себе начать сомневаться в её неприкосновенности, то мы впоследствии можем прийти к мысли о неестественности морали (или лучше – неприродности).

Мы можем снять маски «хорошо» и «плохо» с поступков людей… чтобы потом создать для них новые маски. Возможно, появление человека как нового вида связано с появлением этой функции – оценивать. Мне видится невозможность существования поступков без таковых масок. Оценивать – это в крови человека.

Мы можем раздеть человеческие дела, сделать их голыми. Тогда, быть может, мы увидим их настоящие тела. Только вот есть ли они? Может, это только призраки?

Ответ: Бог, который одновременно и дьявол, – это ведь древний демиург. Он был изначально; он, единственный, находится по ту сторону всех противоречий, он не знает ни дня, ни ночи, ни добра, ни зла. Он – ничто, и он – все. Мы не можем познать его, ибо мы познаем что-либо только в противоречиях, мы – индивидуумы, привязанные ко дню и ночи, к теплу и холоду, нам нужен бог и дьявол. За гранью противоположностей, в ничто и во всем живет один лишь демиург, бог вселенной, не ведающий добра и зла.

Из разговора с читателем (будет не записан сегодня):

Вопрос: Да люди – это те же атомы с электронами: у каждого человека – своя орбита сознания, по которой летает его мысль, и чем «выше-больше-глубже-дальше» человек, тем шире орбита. Её можно, конечно, расширять, и даже не с помощью химии, ведь наркотики/алкоголь – всего лишь костыли, на них до Китежа не доберёшься, а можно (нужно) расширять через другую реакцию: соединение с Воздухом. А когда помрём-родимся, орбиты посрывает: атомы-мысли смешаются с пограничным Воздухом. Только помнить надо, что «до воздуха границ добраться нелегко».