Арсений Несмелов и бот «Рязань»

 

Ольга Сидорова (литературный псевдоним Ольги Васильевны Ершовой). Родилась в Германии в 1954 году в семье военного. Закончила художественную школу, затем - художественное училище г. Рязани. Работала художником на Рязанском государственном приборном заводе. Литературные публикации в местной печати начались в 1990-е годы. Печаталась в литературных журналах «Утро» (Рязань), «Меценат и мир», «Литературные страницы» (Йошкар-Ола), «Кольцо А». Дипломант двух областных фестивалей поэзии, лауреат II городского конкурса «Рязанский венок Есенину». Член Союза российских писателей с 2004 года, автор пяти поэтических сборников: «Лиственный дом», «Табун пегасов», «Летит за мною облако», «Время любви» и «Время нелюбви». Автор-составитель первого в Рязанской области сборника свободных стихов «Нерифмованный, вольный...»

 

 

 

Только побеждённый не судим!

                             А. Несмелов

 

 

Как много могут рассказать книги…

 

В первые годы перестройки в серии «Московский Парнас» вышла книга сохранившихся произведений Арсения Несмелова (Арсения Ивановича Митропольского) «Без Москвы, без России», составленная Е.В. Витковским и А.В. Ревоненко. Судьба русского эмигрантского поэта, долгие годы жившего в «русском Харбине», не оставит никого из читающих эту книгу равнодушным. Его судьба – это жизненная дорога миллионов наших соотечественников, вынужденных покинуть Россию – свою родину.

 

Арсений Митропольский – бывший кадет Московского, а затем Нижегородского кадетского корпуса, рождённый в Москве, в семье статского советника и литератора Ивана Митропольского, в самом начале войны 1914 года в чине прапорщика был призван на Западный фронт. Воюя с австро-германцами, получил 4 награды и, раненый, весною 1917 года был отчислен в резерв армии. Назад, на Западный фронт, он уже не вернулся, но не перестал воевать. Вернувшись в Москву, он принял участие в московском «восстании юнкеров», оказавшись на той стороне, на которой велела офицерская честь. Об этих днях – поэма «Восстание», которую Митропольский подпишет псевдонимом Николай Дозоров. И с этих непростых дней переломится его личная судьба, так как именно в эти дни, Арсений Иванович Митропольский станет белым офицером, и его судьба, как и судьбы многих и многих его ровесников, «переломится надвое»...

 

«Два раза уезжал из Москвы, и оба раза – воевать. Уехав в 1918 году в Омск, назад не вернулся», – так позднее он напишет в своей автобиографии. Вместе с белой армией он будет сражаться под началом адмирала Колчака, а затем воевать, отступая до «дивного тупика Руси» – дальневосточного Приморья, осядет во Владивостоке, будет работать в газетах, создаст семью, родит дочь… До самой осени 1922 года в Приморье будет существовать Дальневосточная республика, став последним прибежищем противостоявших революции русских людей: даже газеты и книги печатались там по старой орфографии. Волею судьбы в Приморье оказалось много пишущих: в том числе и писатель Владимир Арсеньев, поэт Николай Асеев и другие. Часть из них позже примкнут к советской литературе. Митропольский этого не сделает, хотя здесь, в Приморье, у него была работа, выходили книги, в частности, сборники: «Стихи» (1921, составлен из «ранних, ещё довоенных стихотворений»); «Тихвин» (1922); и, наконец, «Уступы» (1924), принёсший Арсению Несмелову  «настоящую известность».

Боясь преследования за «белое» прошлое, а он находился «под надзором ОГПУ, без права  покидать город», в том же 1924 году, Арсений Митропольский нелегально перейдёт границу с Китаем, осядет в русском Харбине – этот город был построен русскими строителями КВЖД – и более двадцати лет, до самого ареста, проживёт в нём. Советское Приморье Митропольский-Несмелов покинет налегке, не взяв с собою даже написанного. На новом месте он будет по памяти восстанавливать созданное им прежде и продолжит писать новые стихи, поэмы, рассказы.

 

В Харбине Арсений Митропольский устроился работать в советскую газету и даже смог выписать к себе жену и дочь. «Бывший «белый» неожиданно оказался сотрудником советской харбинской газеты «Дальневосточная трибуна», но в 1927 году жизнь семьи переменилась. Газета закрылась, и Несмелов-Митропольский стал «свободным писателем». По воспоминаниям харбинцев, только двоим – Арсению Митропольскому и поэтессе Марианне Колосовой – удавалось прокормить себя литературным трудом. Множество псевдонимов стояло под опубликованными материалами Арсения Митропольского: «Тётя Розга» - анализировала творчество начинающих литераторов, «Золушка» - давала кулинарные советы, «но больше всех зарабатывал некий «Гри», сочинявший рифмованные фельетоны и рекламу». Эта работа позволяла не только не умереть с голоду, но и выпускать новые сборники, сначала в Харбине, затем в Шанхае: «Кровавый отблеск» (1928), «Без России» (1931); «Рассказы о войне» (1936), «Протопопица» (1939), «Полустанок» (1938), «Белая флотилия» (1942). В 1934 году была опубликована поэма «Через океан». Вот о ней-то и пойдёт речь…

 

У поэмы имеется предисловие:

 

«В 1922 году, в дни эвакуации Приморья остатками дальневосточной Белой армии, несколько кадет, раздобыв крошечный парусно-моторный бот «Рязань», решили плыть на нем в Америку. Капитаном судна был избран случайно встреченный в порту боцман…»:

 

(…)

Не угадаешь, какого ранга

Этот потомок орангутанга;

Ноги расставил, учуяв крен,

Свесились руки до колен.

 

Морда небритая смотрит храбро,

Воздух со свистом ноздрёю забран;

Цепкой о ножичек бряк да бряк,

Боцман Карась – удалой моряк!

(…)

 Боцман лениво идёт на ют.

Славно ребята его поют!

Даже не хочется материть –

Верится: выпоют материк!

 

Беглецам очень хотелось жить, но пришлось выбирать между смертельной опасностью и смертью. Всего шесть человек было на рыбачьем боте «Рязань», угнанном ими с причалов порта. Они были из «кадет», так же, как и Арсений Митропольский (Несмелов):

 

Бот, не поднявший при встрече флага

(Снят революцией этот флаг),

Кто он для встречного? Лишь бродяга

С жалкой командою из бродяг!

(…)

Ветер-ветерочек, я - кадет,

Был всегда на палочку надет;

А теперь в смоле холщовый зад,

Но и задом нам нельзя назад.

(…)

 «Русский!» - От голода и от страха

Прёт бесшабашно на рожон.

Нету причины ни петь, ни ахать –

Воздух их родины заражён.

 

В поэме «Через океан», написанной Арсением Несмеловым в Харбине в 1930 году, а опубликованной четырьмя годами позже там же, в Харбине, читатель ясно увидит трудную, земную судьбу не только самого изгнанника-поэта, но вместе с ним – судьбы огромной части молодого поколения России, которых отвергла родина:

 

Друг, не вчера ли зубрил про катеты

Да про квадраты гипотенуз…

(…)

Можно ль учиться, когда надтреснут

Старый уклад и метель в дыру?..

(…)

Проще простого: винтовки нате-ка,

Нате подсумки и груз обойм.

Не перейти ль от игры в солдатики

К братоубийственнейшей из войн?

(…)

Детские души – как лапоть в клочья!

Зубы молочные раскроша,

Вырастят мальчики зубы волчьи,

Волчьей же сделается душа.

 

Восточный краешек земли российской… Залив Петра Великого. Веками осваивали эту землю русские люди: «шли встречь солнцу» первопроходцы, открывая России новые земли и берега. Они и заложили в своё время, в красивейшей бухте этого залива, сначала крепость, с которой и начался город Владивосток – самый край России. Дальше только океан… Солнце восходит на его восточных берегах, в Уссурийском заливе, а заходит на западных, самых тёплых берегах Амурского залива.

Залив Петра Великого… Домашняя гавань многих дальневосточных кораблей. Но в начале 20-х годов двадцатого века она перестала быть для многих «домашней»:

 

Город и море: куда же дальше нам?

Грузят два крейсера генеральшами.

День пробродили в порту, и вот

Сняли с причалов рыбачий бот.

(…)

Нет: то  широко идёт волна,

Словно щенок за щенком, вприскочку,

И любопытно следит луна

В мертвом движенье живую точку.

 

Это  на мачте несёт «Рязань»

Жёлтый огонь, золотую искру.

Этот зрачок, темноту грызя,

Точку свою из тумана выскреб.

 

Десятитонный бот «Рязань» «дни и недели» «пёр на восток», ведомый боцманом-капитаном с украинской фамилией «Карась», обходя встречные корабли:

 

Дни и недели. «Карась, мы где?»

«В морю». – «Хохлуха, туда ль нас гонишь?» –

«Разве написано на воде?

Прём на восток и молись иконе!»

(…)

Пёрли по-жульнически. В кустах

Так пробирается беглый. Кончик

Уха в траве показав, русак

Так удирает от шустрых гончих.

 

Думалось, встретит «Рязань» ковчег

Этакий мощный и необъятный,

Пересчитает, обложит всех

И заворотит: гуляй обратно!

(…)

Вот и прибрежные острова,

Не изменять же у цели румба!..

И растворяется синева

Пройденных миль над страной Колумба.

 

Из предисловия А. Несмелова к поэме «Через Океан»:

«…Судно благополучно прибыло к берегам Северной Америки, установив рекорд наименьшего тоннажа для трансокеанского рейса. Как сообщает молва, жители города, в гавани которого кадеты бросили якорь, вынесли «Рязань» на берег и на руках, под звуки оркестров, пронесли по улицам». В местной, американской газете появилось фотографии «мистера Карася», «Рязани» и его экипажа…

 

В заметке сказано: «Уклоняясь от встречи

С дозорным миноносцем и принятый за спиртовоза,

Бот не исполнил приказания в дрейф лечь

И был обстрелян, но, к счастью, в воздух.

 

Из своей скорлупы при осмотре вытряс

Бот шесть человек. До ближайшей гавани

Капитан не пожелал сообщить (славянская хитрость!)

Истинной – рекордсменской – цели плавания…».

 

Со слов Несмелова, кадеты - «бесшабашные головы», применив «славянскую хитрость», даже получили приз, «равный 30 000 долларов», который им очень пригодился на новом месте!

 

Лбом мы прошибали океаны

Волн летящих и слепой тайги;

В жребий отщепенства окаянный

Заковал нас Рок, а не враги.

 

Мы плечами поднимали подвиг,

Только сердце было наш домкрат;

Мы не знали, что такое отдых

В раззолоченном венце наград.

 

Много нас рассеяно по свету,

Отоснившихся уже врагу;

Мы – лишь тема, милая поэту,

Мы – лишь след на тающем снегу.

 

Победителя, конечно, судят,

Только побеждённый не судим,

И в грядущем мы одеты будем

Ореолом славы золотым.

 

И кричу, строфу восторгом скомкав,

Зоркий, злой и цепкий, как репей:

— Как торнадо, захлестнёт потомков

Дерзкий ветер наших эпопей!

 

                                                  Харбин, 1930 г.

 

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

 

На китайской чужбине Арсений Несмелов завоевал звание Поэта, знали его и в других частях света: его печатала пражские «Воля России» и «Вольная Сибирь», парижские «Современные записки», и даже «Сибирские огни», выходившие в России... «Он успел издать более десятка книг, опубликовать многие сотни журнальных и газетных статей, фельетонов, написать сотни писем». А.Несмелов застал несколько поколений литераторов в русском Харбине, редактировал их сборники. Всем им пришлось несладко. Одни вернулись в СССР,  вторые - умерли на чужбине, третьи - пережили захват Маньчжурии японскими войсками, который привёл к гибели русской культуры в когда-то «русском» городе. В семидесятых годах двадцатого века счёт наших соотечественников в Харбине пошёл на сотни… Знавшие Арсения Несмелова (Митропольского) литераторы разъехались по всему миру, многие осели в Америке…

Ну, а сам Арсений Иванович  умер в сентябре победного 1945 года, когда наши войска освободили Маньчжурию. Умер от сердечного приступа в тюрьме, арестованный в том же Харбине, в возрасте 56 лет.

 

В России один из первых вечеров памяти Арсения Несмелова (Митропольского) состоялся в 1988-1989 гг. в Москве, в городе его детства… Затем в подмосковном Пушкине, где семья Митропольских в начале двадцатого века снимала дачу (в летнее время). Так и случилось, ведь «только побеждённый не судим» и «рукописи – не горят, особенно, когда они опубликованы»…