Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Владимир ТучковОб авторе: Окончил Московский лесотехнический институт. Работал схемотехником и... >>> |
Владимир Владимирович АристовОб авторе: Родился 6 июля 1950 года в Москве. Окончил среднюю... >>> |
Елена ГеоргиевскаяОб авторе: Родилась в 1980 г. в Ярославской области. Жила в Ярославле, Санкт-Петербурге... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаСеверная АмерикаКанадаСШАЦентральная АзияКиргизстанУзбекистанСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Александр ГабриэльModus Operandi. Стихи
АЛЬЦГЕЙМЕР
недочитанный брошенный Кафка на столе на диване на пуфе всё никак не закончится главка где смешно как всегда о Тартюфе окна настежь февральскому зною не привыкнуть к кошачьему лаю телевизор включён но не мною а как выключить даже не знаю мир стал тенью дрожащей нечёткой архимедленной точкой опоры в кухне кто-то гремит сковородкой что-то ищут наверное воры ищут деньги а деньги на бочке точно знаю а может и брежу ведь от прошлого только кусочки но всё меньше тусклее и реже скоро завтрак а может и ужин может каша а может и птица только хочется выйти наружу там где солнце и воздух и лица там их много улыбчивых милых там ответят на очень простое то на что я ответить не в силах почему я куда я и кто я
УЧИТЕЛЬ, ВОСПИТАЙ УЧЕНИКА
Не всё ль равно: станок или строка; не всё ль равно: хибара или терем... Учитель, воспитай ученика и век мори, оставив в подмастерьях. От жара солнца помогает тент; ожог не получить на дне колодца... Твой ученик тебе не конкурент: несущий воду в небо не взовьется. Учитель, воспитай ученика. Учи его печали и облому, поскольку это смертная тоска – внимать хвале, назначенной другому. Дари ему, учитель, мудрость книг, разумное в его нейронах сея; пусть вечно будет счастлив ученик, что он неподалёку от сэнсэя.
Твердя ему, что пыль он и слабак, окрестной грязью непрестанно пачкай. Он будет верен верностью собак, счастливых даже крохотной подачкой. Задумчив будь. Загадочен слегка. Слегка витиеват и недопонят... Учитель, воспитай ученика. Иначе – не оценят. И не вспомнят.
ДОЗОР
тебя послали стоять в дозоре сказали жди а сами взяли свернули лагерь убрались вон а ты стоишь отморозил пальцы да хрип в груди и жизнь уходит как сон с ванессою паради и только небо пустое небо а в нем грифон
оркестры стихли давно молчат мориа и ласт и музам вновь приказал заткнуться гражданский долг морозный воздух кипящий разум хрустящий наст а ты отброшен поскольку время бросать балласт и самый близкий тебе товарищ тамбовский волк
металл с которым ты делишь долю к плечу примёрз ты лишь пылинка ты черный росчерк среди нигде приказ стоять это твой единственный тур де форс и нет на свете ни чашки чая ни группы doors земляне взяли да улетели к другой звезде
и слишком поздно чтоб можно было себя спасти но словно в сказке попали в сердце кусочки льда зачем молиться коль ты у господа не в чести и что забавно ты мог бы плюнув на всё уйти когда сумел бы понять зачем и понять куда
*** Когда тишина, застыв меж оконных створок, глядит на тебя, как вышколенный гарсон; когда за окном – рассветный туманный морок, смешавший в небесном миксере явь и сон,
уставшая ночь забыла свое либретто, дрейфует в нейтральных водах ее корвет... Но видится свет, где не было прежде света - точнее, не свет, а только намёк на свет.
Не явь и не сон. Тугая, как кокон, мука сковала миры в районе пяти утра... И чувствуешь каждым нервом рожденье звука, которому этот кокон прорвать пора.
И вот они, звуки – ветром в дверные щели, в углы, где печален воздух и сумрак густ... И тихо слова прощанья, слова прощенья слетают, как листья с клёнов, с любимых уст.
ДЗЭН
на дворе трава на траве дрова хорошо когда есть и кол и двор только с каждым днем всё желтей листва а за ней зима как багдадский вор
запирай свой дом запирай амбар закрывай в себе для других пути ведь еще чуть-чуть и аллах акбар ведь еще чуть-чуть и господь прости
и не надо труб прохудилась медь допиши письмо дострочи сонет это будет жизнь это будет смерть различи поди коль различий нет
на семи ветрах гулкий город эн всё живое в нем изошло на юг остальное всё погрузилось в дзэн почему бы нет и тебе мой друг
ты прости других и прости меня ничего уже не судьба спасти потому что ночь будет ярче дня потому что дня больше нет почти
только ты молчи сбереги слова не гляди в окно там темно и смог на дворе трава на траве дрова убирайся вор на душе замок
КАХОВСКАЯ, 43
Ты видел то, что возводил тщеславный Тит, владенья Габсбургов, Рейкьявик и Лахор; внушал себе, что в небеса вот-вот взлетит как будто лебедь, белопенный Сакре-Кёр. Ты видел, как верблюдов поит бедуин и как на Кубе культивируют табак, бродил в тиши меж древнегреческих руин, где статуй Зевса – как нерезаных собак. А небо зрело, становилось голубей, был день парадно и возвышенно нелеп, и на Сан-Марко продотряды голубей у интуристов изымали лишний хлеб. Ты в Сан-Хуане католический форпост шагами мерял, сувениры теребя; и выгибался томной кошкой Карлов Мост над шумной Влтавой, выходящей из себя. Ты видел Брюгге и фонтаны Тюильри, поместье в Лиме, где когда-то жил Гоген... Но – Минск, Каховская, дом номер сорок три фантомной болью бередит протоки вен. Так получается: сменив с пяток планет, приблизив истины к слабеющим глазам, ты ищешь родину, которой больше нет, и для которой ты давно потерян сам
MODUS OPERANDI
Перелопатив весь рунет, загнав такси и три трамвая, я понял: смысла в жизни нет. Есть только жизнь как таковая. Она сплелась в цепочку дней, ни разу не прося антракта, и нам давать оценки ей – по сути, несуразно как-то.
Мы не познаем жизни суть, уйдя однажды днем весенним, но всё равно в кого-нибудь мы наши души переселим. Заката розовый подбой, последние объятья стужи... Но не грусти: без нас с тобой весь мир подлунный был бы хуже.
Житейских истин угольки нам озаряют путь недлинный, даря венозный блеск реки на белом бархате равнины, туман, арктические льды, Париж, и Питер, и Памплону, и аритмичный свет звезды, летящей вниз по небосклону. Сиди, травинку теребя, меланхоличный, словно Ганди, не выбирая для себя тревожный modus operandi; воздавший должное вину средь тихо шелестящих клёнов, люби одну, всего одну, одну из сотен миллионов.
Не испещряй судьбы листы смятенным перечнем вопросов, я не философ, да и ты, мой друг, ни разу не философ, давай всё так и сохраним – закатный луч и свет на лицах – пока едва заметный дым из трубки времени струится.
ТЮБИК
Он к ней приходит не слишком часто; ну что поделать, не может чаще. А в ванной – тюбик с зубною пастой, ему два года принадлежащий. Когда он где-то – невыносимо. И жизнь чернеет, как Хиросима. Она – как робот. Ее Азимов с нее и пишет свои законы. Ее глаза – как глаза иконы. Его любовь – словно код Симсима.
Ему открыты ее пенаты; она и речка, и переправа... А он – женатый. Совсем женатый. Хотя об этом не стоит, право. Ей больно думать: с чужим-то мужем! Но быть одной многократно хуже. Иначе – темень. Иначе – стужа в соседстве с Цвейгом и Грэмом Грином. Весь свет окрестный сошелся клином на нем. Ей больше никто не нужен.
Они читают одних поэтов, не любят танцы и папиросы. И нет у них никаких ответов на заковыристые вопросы. Слегка помялась его рубашка. Его ждет дома дочурка Машка. Сказать, что всё это рай – натяжка, и это будет звучать манерно. Но без него ей настолько скверно, что даже думать об этом тяжко.
Цветочки в вазе. Дивана мякоть. Конфет вчерашних сухая сладость... Она давно отучилась плакать, ведь слёзы – слабость. Нельзя, чтоб слабость. В колонках тихо играет Брубек. Зубная паста. Всё тот же тюбик. Они в чужие дома не вхожи. Их нет в театре, в кино и в клубе. Зато она его очень любит. И он ее очень любит. Тоже.
ИСТОРИЯ БЕЗ МОРАЛИ
Чего – поди пойми! – ждала ее душа? Чем виделись в мечтах тропинки и дороги? – но с милым был ей рай. Пространство шалаша, как в зрелищном кино, раздвинулось в чертоги. Красавица! – и стан, и локон у виска, смертельный омут глаз, точеный профиль резкий... А жизнь её – совок. Стиральная доска. Потертое трюмо. На окнах занавески. И каждый новый день вмещал в себя века. Кипел в кастрюле суп. Вода неслась по трубам. Из «ящика» вещал багровый член ЦК, одышливо пыхтел и вяло цыкал зубом. От тысячи забот трещала голова, но ей же не впервой. Сутулилась. Молчала. Работы было две. И сына – тоже два. Ах да, еще и муж. Любимый. Поначалу. Была ее рука в мозолях от весла, а время шло и шло... Рельеф меняла местность... Он бил ее порой, но в целом не со зла – за этот скорбный лик. За эту бессловесность. Я знал его слегка. Ее немного знал – Фортуна всех в один колодец окунала...
Причудливым мазком я б выписал финал в истории моей. Да только нет финала.
ПРИХОДИ НА МЕНЯ ПОСМОТРЕТЬ
Неизвестно, какого числа, кем бы ты в этот век ни была и в какой ни вошла бы анклав ты – приходи на меня посмотреть, я стал старше и тише на треть, и меня не берут в космонавты.
Приходи, беззаботно смеясь, чтоб исчезла причинная связь между странным вчера и сегодня. Не спеша на покой и на спад, улыбнется тебе невпопад наше прошлое, старая сводня.
Пусть былое не сбудется впредь – приходи на меня посмотреть, да и я на тебя – насмотрюсь ли? Вдруг исчезнут года и молва, и смешаются грусть и слова, как притоки, что встретились в русле. Мы, пропав, снова выйдем на свет. Мы не функции времени, нет, мы надежды хрустальная нота. Неизвестно, какого числа нас с тобой отразят зеркала и в себе нас оставят. Как фото. К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера |
ГолосованиеВаш выбор в поэтической премии "Кочегар". С подборками номинантов на странице альманах "Кочегарка" №1ЖурналыКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33УРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |