*** индивидуальный номинатор Елена Оболикшта (Челябинск)

Номинатор: Елена Оболикшта

О номинанте: Родился в 1986 году в Челябинске. Публиковался в журналах Транзит Урал,  Новая Реальность, Другое Небо, День и ночь, Южное сияние и альманахах: 11:33, На Глубине,  Город поэтов, лауреат программы “Новые Имена”, лауреат фестиваля “Новый Транзит”, шорт-листер фестиваля “Глубина”

Страница с публикациями номинанта на портале: http://www.promegalit.ru/autor.php?id=27


2013

челябинск новый год и новая братва
снеговиков с носами
из немытой моркови
нового урожая

вот американцы
они надевают на них
шляпы
вставляют им в рот
трубки
и вообще украшают дома
гирляндами
и вообще покупают огромных
индеек
и вообще собираются всей
семьей
вплоть до последней
золовки
не забыв пригласить
шурина
дарят друг другу
свитера с инициалами

и вообще
у них рождество
круче нового года
у нас новый год
круче чем рождество
даже президент в церкви
не скрывает своей усталости
во время рождественской службы
а жена у него в платке
и ее лица нам не видно

американцы же смотрят весь год
ток-шоу из белого дома
как президент с семьей
играет в снежки например
как все вместе они за трапезой
взявшись цепочкой за руки
молятся перед ужином
не только перед рождественским

а нашим снеговикам
повезет если будут глаза
из обломленных палочек

тогда они смогут заглядывая
вечерами в освещенные окна
увидеть воочию по кабельному
что никто не спасся



***
Вот тебе и два шара
И на улице жара
Ловит рыбу китайчонок
А скорее татарва

Строят мясокомбинат
Строят свинобойню
Был нас космос, звездный сад
А осталось двое

Кубиками на столе
Бильярдном
Беззаветно было вместе
А теперь невнятно

Вот тебе и гриб червивый
Переросший груздь
Из раздавленной малины
Просочилась грусть

Обещают всех нас скоро
Жуткий ждет конец
Будто солнечные споры
Набирают вес

Разыграется под вечер
Новый депрессняк
Дети за волосы ветер
Тянут так и сяк

И такое завыванье
Что и сам хоть вой
Дует зданье как созданье
В режущий гобой

Вот тебе и два шара
Душит в комнате жара
Новый год подкрался
Пацаненок что удил
Рыбу, водку долго пил
Но и этот сдался…


ЖЕНЫ ВОЕННЫХ ФОТОГРАФОВ

Мы будем уходить
один
за
другим

по
о
че
ре
ди

эшелон
за
эшелоном

в места где ранений так много
что вдохновение захлестывает

словно военные фотографы
станем снимать смерть
горящие бронетанки
разорванных в клочья мужчин
рыдающих женщин
голодающих детей
сытых стервятников

и вот уже наши снимки
на первых красуются полосах
лидеров мировой прессы

на наших похоронах
прижизненные фотосессии
обернутся ажиотажем

нашим женам будет предложено
целое состояние
виллы шато и прочее

чтобы они наконец
перестали глотать снотворное
пытаясь себя уберечь
от новостных каналов
смогли себе завести
красивых молоденьких мальчиков
чистильщиков бассейнов
стыдливых официантов

но вдыхая дорожки кокса
с зеркальных поверхностей
старясь год за пять
испытывая уже отвращение
не только к сексу
но и к самим себе
станут вспоминать нас все чаще

как мы пили дешевую водку
на прокуренных кухнях
ругая завышенные акцизы
обсуждая кто с кем переспал
и не желая работать

мы будем уходить
один
за
другим
говорили по-пьяни мы

читали друг другу стихи

об инвалидах кубинцах
о голой жене гитлера
о хиросиме души
о потерянном доме
и военных фотографах


ЗУБ

сегодня мне вырвали первый зуб
обкололи ультракаином
взяли щипцами
и выдрали

боли я не почувствовал
было похоже что мышь
прогрызает себе путь наружу
я слышал хруст
приближающейся свободы

после этого процедура
была для меня удивительна
доктор зажал мне ноздри
и попросил с силой
попытаться выдохнуть через нос

сначала как в самолете
мне заложило уши
но вот потом

я чувствовал эту струйку
воздуха
выходившую из отверстия
в котором сидел мой зуб

я немедленно остановился
закрыл глаза и подумал
вот моя душа и лишилась
мизинца

отверстие заткнули ваткой


***

Ты говорила: Халиджи,
восточные танцы, прочее бла бла бла…
Я накатывал рюмку за рюмкой, все больше болтал про Фиджи
Приливная мол волна
сезонных тайфунов отправит аборигенов
к праотцам как пить дать однажды точно
глобальное потепление бессрочное
начинает ассимиляцию генов
и настанет один язык русско-китайский
и американский – язык бродяг и политиков
и что белые медведи тоже не выживут
так как корка ледяная с каждым годом все тоньше

о как же они станут ловить себе нерпу
голодая все больше продолжительные периоды времени
ты говорила: сальса, бочата, йога, растяжка, шейпинг
я случайно нашел припрятанный дома вермут

ты была “Опоссумом”, я “Дядей Белым Медведем”
Я обычно спал на снегу, ты головой вниз
Я готовил обеды, первое, второе, кисель на третье
Ты учила детей появляться из-за кулис

Ты любила стихи цветастые как витражи
Голосом выдавала присутствие свое в их ашраме
Я любил стихи немного больше чем жизнь
В разрез планомерному выдоху в пранаяме

Когда рухнул закат я курил одну за другой
Рассуждая о том, что прощение дар немногих
Первый снег захлестнул колкой крупкой еще не живой
Это известью нас засыпали нещадные боги

Это боги безумные вырвали нам языки
И зашили нам губы, и спичками веки подняли
И я понял что нерпы ушли далеко за буйки
И опоссумы в кронах безжизненных напрочь застряли

Словно вирус Эбола расправил вселенский сустав
Словно зубы сковало тугой смоляной ириской
Ты пишешь: Халиджи, восточные танцы, прочее бла бла бла
В зоопарке меж клеток теряются наши записки


ИСТОРИЯ С ПРИЛИВНОЙ ВОЛНОЙ


Я скажу что все было не так

Когда море ушло чуть дальше обычного
Мы все поняли
Приливной волны не избежать
И я остался закопан в песок
пока ты семенила с пляжа
с толпой туристов
а моя голова словно капуста
выросшая в пустыне
наблюдала как на мгновение море
остановилось
тысячи крабов казалось
молили богов о спасенье
десятки тысяч улиток
жались друг к другу как бы
в последнем липком соитии
и только я одиноко
наблюдал как стена воды
заслоняет собой все небо
я чувствовал как всем телом
сотрясаются фиджи

вода меж тем подступала
все ближе
поля твоей шляпки на мне
уже закрывали обзор
я отчетливей ощутил
запах твоих волос
исходящий из под нее
и простил тебя до последней
веснушки на детских плечах
до каждой мельчайшей морщинки

теперь у меня в ушах
постоянная тишина
в глазах темнота в мой рот
заплывают рыбы
нерестятся
начинают все заново
мальки выплывают наружу
счищают планктон с век
крошечными немыми ртами

ты так же меня целовала
в глаза перед сном…


КРАСНЫЕ ЗЕМЛИ СКАЗАЛИ ВСЛУХ

1
Приоритет + + океаническая пища
Старые сотовые симки как карточные колоды
Засыпали на сверхновых просыпались в гнездилищах
Мы не автоботы, или мы автоботы?

Время лечит лишь тех у кого есть время
У кого есть подушка полоска света под дверью
Под твоим городским окном есть галантерея
Встань и иди, встань и иди за дрелью

Проклиная соседей так часто ты слышишь звук
Будут вешать картину или турник в прихожей
Просыпайся, вставай, сквозь пижаму иди на стук
Пока пальцы скользят по бедру между ножек и ножен

Приоритет, спаржа обесценивающая морфлот
Зелена как обычно, бермуды покрыты ряской
Я скажу тебе, скажу тебе маленький кашалот
Небо чуть дальше…

2
Небо чуть дальше но красные земли сказали…
Первые аэростаты зашли в тупик
На выжженной теплым воздухом магистрали
Так долго стоял Дедал что почти привык

Мы едем сажать сорняки и другую капусту
И утро, и дедушка, сложно спорить с зевотой
И шестеренки в часах обжимаются грустно
Мы не автоботы, или мы автоботы?

На самом то деле не утро, ну чтобы утро
Люди ушли остались лишь баки с сырьем
Вслух говорить неуместно и даже паскудно
А солнце-бастард забирается прямо на трон

Красные земли сказали об этом вслух
Ты выплюнешь в космос подобно письму в бутылке
И веришь так часто что хочется выпустить дух
В отверстие на затылке

НА РАЗВАЛИНАХ ТРОИ

На развалинах Трои скопились бездомные люди,
Они жадно смеялись, и ноги вязали баранам,
Разбежавшимся после войны. Ядовитые слюни
Их шипели в геене костров. Из остатков тарана

Получилась фигура царицы, забитая в нишу
Меж обугленных глыб, как промеж убиенных весталок.
Мне казалось тогда, я ее разноречие слышу,
Мне казалось тогда, она явственно улыбалась.

Ты умасли Троянскую Деву бездомный аптекарь
Сумасшедший портной, скорректируй разрез этих глаз
Потерявший семью портретист, затени ее веки
Пока шелест стервятников не упорядочил нас.

Много позже слепой, изувеченный временем гений
Все додумает сам, и актеров, и жалких актрис,
Разукрасивши роль, самой главной на свете Елены
Не подумав о том, сколько сдохнет таких как Парис…


НЕ РАСПАКОВАННЫЙ ЧЕМОДАН ВЕРЛИБРОВ

я в комнатной темноте
ищу сигареты
а на самом деле
ищу тебя
ищу зажигалку
а на самом деле
тебя

Андрей Чемоданов
*
ты меня научила виану
и я написал пену дней
но не роман а
стихотворение
про своего бога
в основном же писал о тебе

в моей кружке с пивом осела пена
я подумал про тебя
в тысячный раз за сутки


*
любая дорога из города в город
ассоциируется с мамой
с центром илизарова в кургане
с книгой джона ирвинга
человек воды

но в основном с тобой
да
конечно с тобой
как мы покупали уцененные
журналы с порванными обложками
на вокзале
чтобы ты могла в них смотреть
всю дорогу из города в город
чтобы я мог
на тебя


*
ты обычно звонила мне
находясь в пути
идя по улице
скрашивая свою дорогу
и мое отчаяние

говорила обычно так
плохо слышно
шумят машины
не могу говорить долго
руки совсем замерзли
буду дома сегодня поздно

а потом и вообще
до связи

а потом и вообще перестала
потому как дороги размыло
из города в город


*
я всегда упаковывая сумки
и чемоданы
собираясь в дорогу
брал с собой горы лишней одежды

обычно приезжая к тебе
большинство ее мне было без надобности
включая нижнее белье

но однажды настал момент
когда все пригодилось
несмотря на то что
мой чемодан так и остался
не распакованным

НЕОКОНЧЕННАЯ БАЛЛАДА О ЗАРИНЕ ГРАСС

Ее назвали зарина
конечно не в честь газа
зарин
а как производное от слова
заря
так она осветила всех своей улыбкой
сразу после рождения

по стечению обстоятельств
дедушка ее был химиком эксперементатором
в годы второй мировой
и фамилия по деду у зарины
получилась грасс

если уйти от немецкого
и транслитерировать с английским
зарина грасс
была ни кем иным
как зарей on the grass
заря на траве

по стечению обстоятельств
фамилия у русской бабушки была миттельман
но взяв фамилию деда
она увела его тайными тропами
прямо из подвалов рейхстага

зарина грасс еще ничего этого не знала
будучи восьми лет от роду
живя в солнечном тель-авиве

почему линейкой по рукам ей достается много чаще
чем остальным сверстникам
почему учителя зовут ее редкими
непонятными именами
из всех она понимала только одно
маленькая живодерка

она ведь никогда не мучила кошек
собак
не стреляла из рогаток в птиц
не разоряла сорочьи гнезда
вот только сны ей часто снились странные
одинаковые

машины с крытыми кузовами
подъезжали к подъезду дома
в котором одно за другим
погасали окна


она видела молодого мужчину
в сером пальто и очках
он первым выходил из машины
доставал золотой портсигар
закуривал папиросу
стоял и о чем-то думал

на этом сон обрывался

однажды она рассказала
про сон бабушке розе
(мама умерла год назад
от пневмонии )

бабушка долго смотрела
на внучку
глаза ее чаще обычного
моргали
она велела одеться
так после обеда впервые
зарина побывала в синагоге

заря освещала траву
с бегающими по ней одноклассниками
вплоть до десятого класса

после зарину стали
как бы не замечать
а если давали ластик
(семья ее жила бедно)
то теперь не целиком как раньше
а отламывая от него
небольшой кусочек

по стечению обстоятельств
фамилии своего первого мужчины
она так никогда и не узнала
помнила только то
что он ласково дразнил ее
зорька-полька
не взирая на странное грасс
вообще ни на что не взирая

потом было еще много мужчин
с разными фамилиями
некоторые она знала
но все равно не запомнила

по стечению обстоятельств
во время палестино-израильского конфликта
зарина работала медсестрой

полевая машина скорой помощи
точь-в-точь напоминала ту
из детского сна
который уже давно не снился

в это же самое время
она познакомилась с мужем
русским журналистом сергеем

сергей
выдохнул сквозь боль мужчина
зарина
сказала зарина
лицо ее за марлевой тканью слегка зарделось
зарина
повторил раненый и улыбнулся
прямо как зорька
заря


девушка всхлипнула
он ведь еще не знает ее фамилии

машина скорой помощи дернулась
покидая сектор газа


НОЯБРЬСКИЙ НОКТЮРН

Занимается рассвет,
Словно в небе ранен кречет,
Сквозь рассохшийся надрез
Кровь отравленную мечет.

Он танцует для тебя,
Чтобы ты смогла запомнить
Этот привкус ноября,
Под своей вуалью вдовьей.

Это Вольфганг Амадей
Взял аккорд свой первый,
Самый лучший из людей,
Мертвый, но бессмертный.

Занимается огонь
Прямо на ладони,
В алом парусе Ассоль
Улыбаясь тонет.

Самый страшный новый день
Стал взаправду ярким,
Ветер съехал набекрень
В лиственном припадке.

Я скурил свою мечту
Вместе с сигаретой.
Застегнись, ты так легко
Так легко одета…


ПОЛОВОДЬЕ

… где, чтоб стоять у бездны на краю
Мы с упоением выкапываем бездны.
Виталий Кальпиди

Выкапывая бездны в одночасье,
Дерутся неживые за компост,
Чтоб сдобрить изувеченный погост,
Где ржавые оградки, как запчасти,

Торчат костьми наружу. Так моллюск
Живет укрывшись собственным скелетом,
Пока его волной приливной летом
Не вырвет, будто зуб поймавший флюс.

Выкапывая бездны, в темноте,
Готовя ров для будущей осады,
Возделываем сад не под рассаду,
Но неизбежный чувствуя обмен.

Как мысль о предстоящем преступленье,
Коростами деревенеет иней,
Где знак “равно”, как вестник пандемии
Всегда стоит в начале уравненья.

И вот уже альковный наш язык,
Понятный ворону, но непонятный ветру
Несется вдаль, отхаркивая скверну,
Гонцом распада сделавшись на миг.

Но не дождавшись реплики Отца,
Сравнимые с пустынным половодьем,
Без боя прокаженные выходят
За городские стены к мертвецам.

***

После этого хочется закурить
Или есть, или выпить чего покрепче
Понимаешь, что так не можно любить
Не должно таких чувств, ты всего лишь мерчен…

- Драйзер, Драйзер, - выкрикивает она
Спрыгивая с кровати, непонятно когда
Успевшая натянуть трусики цвета стекла
Бутылочного. Ты стоишь у окна

- Теодор Драйзер – бормочешь себе под нос
- Сестра Керри, Титан, Стоик…
…Коммунист… - мысли входят в анабиоз
Облокачиваясь на столик

Хочется закурить, бутылка в шкафу
Припрятанная вчера, просится внутрь
- Теодор Драйзер, я тебе расскажу
Про фильм про него, я видела утром…

Ты стоишь как дурак: самый голый, пристыженный снегом
Ледяными ступнями упершийся в кухонный пол
Отражение мутно рисует тебя человеком
Словно робкая ставка на твой неминуемый пол

Нужно выслушать все, что она так бессмысленно вяжет
Нужно выдумать новых себе православных святых
Когда водка родная, как гриб пересушенный вяжет
Когда люди идут, но тебе никогда не до них…


ПРЕДСМЕРТНОЕ БОРМОТАНИЕ КОРИОЛАНА

Мне жить среди развалин не зазорно
Пусть пыль и в пятнах белые штаны
Среди доисторической шпаны…

Здесь чувствую себя Кориоланом
Жена в слезах от счастья, подбородок вверх
У матери. Что благородный стерх
Она расправив крылья над курганом
Поверженного гладием врага
Лучится изрубцованная светом
И я кричу: карету мне! Карету!
Но лишь плотнее жмутся облака…

Дождя еще не будет очень долго
И мы втроем, как три голодных волка
Пресытиться не в силах до утра
Прикосновениями, клятвами, словами.
Затем стоим, соприкоснувшись лбами
Как монумент железный на костях…

Мне жить среди развалин не зазорно
Но каждый миг я ощущаю волны
Клокочущие пульсом у виска…


Проходят дни, ночами просыпаясь
К жене беспечно спящей наклоняясь
Я вижу ИХ. Как тени на заре
Они придут, чтоб снова склеить камни
Единой нашей кровью. Станет мама
Прислужницей на вражеском дворе

О, слышишь! Милая! ты станешь общей девкой
По площадям слоняться на показ.
Ты знаешь, милая, как острые галеры
В песках у бухт врывают свой каркас?

Я СТАНУ ПИТЬ, как некогда до войн.
Я СТАНУ С НИМИ! СТАНУ ПЕРВЫЙ ВОИН
Кромсающий и женщин и детей –
К подолам их приникнувший репей…


Живу среди развалин под надзором
Внезапный морок сном прошел дурным
Жена и мать легли в забытый стих

Беззвучно и отчаянно просторно.
Мой Бог, я так любил тебя позорно
Что ты опять мне дал поверить в них…



***
Я опять, всю ночь писал стихи,
Будто в карты резался со смертью.
Ты пила в компании других,
С каждой рюмкой становясь инертней.

Дай мне право, в руки взять лицо,
Линией ладони взрезать веки,
В первый раз предстать перед Отцом,
В сотый раз, задумавшись о снеге.

Мы по разным ходим пустырям,
Где нас ждут компании чумные,
Я в столице, жду свои сто грамм,
Ты шуршишь пайком периферии.

Вот опять, всю ночь пишу стихи,
Как пацан, без права на ошибку,
Как Адам, растраченный Лилит,
Не имея силы на улыбку

Так смотрю на незнакомый двор,
Двор в котором был зачат и вырос,
И небесный самый прокурор
Примеряет крылья мне на вырост.

Я уже, почти на полпути,
Ветер рассмеется в наши лица,
Руку не протянешь – уходи,
Но взгляни, как тень твоя стремится.


ОГНИ ПОСЛЕ ЗВЕЗД

Буквы из человеческих позвонков,
Строки – изгибы спин причудливых.
Любовь – похмельная песня богов
Сегодня отчаянна и паскудна:

Перекаты с бока на спину, вывихи, пролежни,
Переплелись конечности змеями влажными.
Звезды – бижутерия нерастаможенная
Позвякивающая, тусклая, на распродаже.

Потрогаешь – пальцы в налете, чешутся
На, заберите все, разбрасываешь, давишь ногами,
И ни одна, проходящая мимо девушка
Не подбирает, даже не наступает.

Тогда заберите буквы из человеческих позвонков,
Строки мои – изгибы спин причудливых,
Любовь мою, отобранную у богов,
Меня забирайте, бессребреники паскудные.

Я пуст настолько, что слышно, как сердце внутри
О ребра стучит, позвякивает, качается
И новые, страшные, бесчисленные огни,
На небе осколками распускаются.



ХРАНИТЕЛИ

А знаешь все было и было
И этого не отрицай
Когда на безвестной могиле
Внезапно зацвел иван-чай

Когда мы бродили по лесу
Внезапно забыв о грибах
И губ кровяные порезы
Сходились внезапно меж трав

А знаешь все было и было
И я не отдам никому
Берез еще свежие спилы
Закат в розоватом дыму

Не трогай промозглые весны
Внезапный осенний загар
Оставь пожелтевшую простынь
С разводами точно стога

А знаешь все было настолько
Огромным – валилось из рук:
Крупицы поваренной соли
Зеленый разросшийся лук

И свет нисходящий на спины
Ожогом будил по утрам
Оставлю, храню, не отрину
Все было, все есть где-то там…

ОБРАТНАЯ СТОРОНА ЛУНЫ

Я искал тебя на обратной стороне луны,
А ты прямо здесь, над освещенным кратером рассматриваешь что-то
Я вижу тебя дрожащую, обнаженную, со спины,
Не пугайся прикосновения, скоро природа
Остановится вместе с местным временем, лунным календарем,
Кратеры будут жить вечно, мы вместе с ними
Вплавимся в анабиоз, и никогда не умрем,
И никогда, никогда не станем другими.

Я искал тебя на обратной стороне, понимаешь?
Какой же я был дурак, родная моя, озябшая.
На каком этаже вавилонской башни ты жила раньше?
Где твои мысли, и где твое настоящее?

_ __

Кратер зарделся под тонкой корочкой льда,
Как такое возможно, что за глухие удары
Звучат вразнобой из грудных наших клеток, когда,
Вечность почти охватывает аватары.

Только не разжимай застывшего кулачка,
С гранатовой костью внутри. Не открывай глаза,
С хрусталиком изумрудным. Не расширяй зрачка,
Не рви шелковистые, спутавшиеся метастазы.

Но кровь не замедлила ждать, и уже в висках,
Гулко пульсирует, входит толчком в запястье.
Первые дальние, спутанные голоса,
Готовые вырваться, режут гортань на части…

_ __

Я ищу тебя на обратной стороне луны,
Металлоискатель молчит, как глухой, истошно -
Сердце твое растопило остатки титана, и со спины
Великолепные крылья стальные сброшены.

Кратер зияет, разверзнув пустую пасть,
Выключив скважину, переварив насос,
Выплюнув рыбой гигантской больную снасть -
Ржавые блесны, рыжих как грех волос

Но покуда солнечный свет отраженный от
Поверхности лунной, светит в земные сады,
Знает каждый безумный, отчаянный звездочет,
Где-то с той стороны, обязательно светишь ты…


ГОД ЗМЕИ

От ветви зажженной выгорает ствол –
Молния выгнулась, как анаконда.
Мы не успели посмотреть “Скайфолл” -
Двадцать третий фильм про Джеймса Бонда.

Я вот все кашляю и курю,
Ничего не смотрю, на правах слепого.
Однажды пытаясь застать зарю,
Отрубился спать, где-то в пол второго.

Я не пьяный, нет, я пишу письмо,
Потому что пальцы засохнуть могут -
(Авитаминоз, хуже чем весной),
Рук давно, сложив, не просил я Бога.

Знаешь, сколько книг, о тебе одной?
Знаешь сколько здесь “Приключений римских”?
Словно Вуди Аллен, придя домой,
Прочитал тебя, из моей записки.

Анаконда! Да! (это год змеи).
Бьет хвостом тугим в поднебесье вздорном.
Это зимний год! Это Белый Бим,
Повернулся к нам своим ухом черным.

Выгорает ствол, создает дупло,
Но я слышу все, раз смотреть не в силах:
На зубах скрипит, как речной песок,
В шесть утра меня, разбудивший иней.

А заря ведь, гадина, где-то там,
Набирает, знаю, былую силу.
Мне и вправду, холодно по утрам,
Безысходно, безвылазно, некрасиво!

Этот зимний год, весь живой язык,
Заморозил в лед, что твои полешки.
Это Бим, как щен, распустив язык,
Сморщив пасть, клыки оголил в усмешке…


СНЫ ОБ УЛИССЕ

Где вертеп там и вертел, и это почти аксиома.
Разгуляются страшные люди в зверином дыму.
Эй, несчастный Улисс, ты ведь тоже срывался из дома,
Не совсем на свою, не совсем на святую войну!

Встречный ветер сквозит, завывают чумные собаки.
Дом настолько далек, что возможно уже и не дом.
Поздно так, что маршрутки, не ходят уже до Итаки,
Но циклоп ослеплен, и злопамятен Посейдон.

Где вертеп там и вертел. Как больно чужие наречья
Бьют в похмельное ухо. Как тускл бродячий огонь!
Пенелопа забыла обличье твое человечье.
Попроси у слепца возвратить тебе имя, герой!

_ __ _

Я смотрю на тебя, так как будто не виделись годы,
Словно новых морщин расцвела паутинка у глаз.
Я смотрю на тебя, уже зная, что мы несвободны,
Пока время как сталь, разделяет обнявшихся нас…

ПОМПЕИ

Сплюнешь на мерзлую землю, и кровь в мокроте,
Как будто кусочек сердца, вот так, с размаху
Впечатал в лед, и по городу как в дремоте,
Продолжаешь брести, словно стрелец на плаху,

На заклание агнцом Божьим, бомжеватым и слабым,
И хочется прямо вот так, с головой, да в омут,
И ангелы как подозрительные прорабы,
Не укради, шепчут, чужой природы.

Делается воздух тугим, клейковато-вязким.
Шнурки выбились из ботинок, волочатся следом как змеи.
Как же ты долго жидкостью бредил красной,
Что допустил Везувий в свои Помпеи.

Сплюнешь на землю, а там только гарь и пепел -
Так встрепенется - туманом глаза обложит.
Посмотришь наверх: а быть может и не было неба?
Быть может и сам, не совсем настоящий тоже?

А может быть закурить и добавить праха?
И лечь вместе с теми – впечатавшимися в пекло,
Как будто кусочек сердца, вот так, с размаху:
Мясницкой ручищей своей, на последний вертел…


***

Как след от пореза на щеке ребенка
Долгая реактивная полоса в небе -
Больно больно
                         и тонко тонко,
а оно не плачет, думает только:
тебе бы!…


ВЫХОДИТ ЧТО ВСЕ


… что он не только может быть лишь около нее, но и не может уже быть без нее.
Тарас Прохасько
“Непростые”



Ты чувствуешь запах серы, из трещины на земле?
Чувствуешь как подагра – царственная болезнь
Вживляется в кость? Белый сумрак встает осмелев
Надо мной и тобой.

Смотри, эти руки, лежали вот здесь… вспоминай!
И гладили так, и вот так, и ломило ребро -
Я яствовал память Адама, я чувствовал рай,
И свет беззастенчивый бился в наш маленький дом

О как эта россыпь веснушек осыпалась вдруг?
Я клеил их намертво, кто подмешал тебе яд?
В какой квадратуре замкнулся неправильный круг?
Какой же наряд

Теперь будет впору тебе, когда прежний обрез
Изношен настолько, что Главный Портной головой
Качает, и руки разводит, и молится без
Всякой идеи кому… смотри, это мой

Отпечаток на теле твоем, неизбывен и чист –
Родимое пятнышко, остров, отметина, знак…
Я снова приду, вспоминай, не чеши и не три,
Пусть все будет так!

И страшно кустам, и деревьям, и жухлой траве
Им нечем дышать, воздух просто вошел в чернозем!
И маленький шрам, на предательской верхней губе…
Выходит что все…


***
У времени есть прицел, а у снайпера шлюха
Заряжен патрон, но секач уже видит тропу
В отсутствие духа, сегодня свершится мокруха
И палец с курка, как гнездо разоряет табу.

Экскурсия в лагерь закончилась с первым заплывом
Покуда спасатели пили сухое вино
Покуда ребенок на дно опускался курсивом
Не все ли равно, повторяя, не все ли равно?

У времени есть прицел, перекрестие, точка
Затылок побрит, и нелеп трусоватый беглец
Куда ты бежишь, с переколотой вчетверо мочкой?
Писатель, поэт, срифмовать не посмевший “конец”…

НЕПАРНЫЕ БОТИНКИ У ДОРОГИ…

Никогда не задумывался, почему у дороги, иногда лежат непарные ботинки?
“В финале Джон умрет” (фильм)

Непарные ботинки у дороги,
Подобные сапсану на костях
В стихотворенье Бунина. Итоги
Находок не приемлют в новостях.

Когда проходит жизнь за поворотом,
В ночлежках сон гудит по проводам,
Скажи, каким же нужно быть уродом,
Чтоб пополам, делить напополам?

Непарные ботинки, две перчатки –
Непарные, как водится в краях
Где холодно настолько, что начальник
Почтовой службы, с трещиной в губах…

И ходят там непрошеные боги,
Как гости после пьянки, через двор,
И смотрят под ноги, под собственные ноги,
Чтобы с тобой, не встретиться в упор…