Павел Филонов

Оторвавшись от пожелтевших филоновских страниц, я  вглядываюсь в сегодняшний день из зимней тьмы шестидесятых годов…  Странно… — я пишу сейчас эти строки в самый разгар продолжающегося  увековечения, — не только «в мире», но и у нас, — Павла Филонова, как  одного из величайших художников XX века.
Материалами об этой необычайной личности полны сейчас центральные газеты  и журналы. Не обходится и без неблагодарности и бескультурия, — на этот  раз, не по отношению к Филонову, а к тому человеку, который больше чем  кто-либо сделал для сохранения памяти о художнике, для передачи этого  памятования будущим поколениям.
Ни в одной из публикаций о Филонове не упоминается следующий факт:  первая отечественная посмертная выставка его произведений, совместно с  работами М. В. Матюшина, состоялась в Государственном Музее В. В.  Маяковского 28–30 декабря 1961 года, — Филонова пришлось «прикрыть»  Матюшиным (что ничуть не умаляет этого замечательного живописца).
Выставку организовал выдающийся русско-советский искусствовед Н. И.  Харджиев (я, со стороны Музея, был ответственным за это мероприятие и  могу свидетельствовать, каких неимоверных усилий потребовалось тогда от  Николая Ивановича для преодоления «хрущевского искусствоведения» в лице  Министерства культуры СССР и всякого рода псевдо-маяковедов).
Ввиду нынешнего обилия информации о жизни и творчестве художника, я  ограничусь лишь предоставлением вниманию читателей Филонова-поэта.
Поэтическая книга Филонова «Пропевень о проросли мировой» была издана  Михаилом Матюшиным в 1915 году с иллюстрациями автора. Состоит она из  двух драматических поэм — «Песни о Ваньке-Ключнике» и «Пропевени про  красивую преставленицу».
Мощь воскрешенной лексической архаики сплавлена в этих поэмах с  чрезвычайно удачным будетлянским «самовитым» словом, — поэтическая  хватка Филонова в «Пропевени» свидетельствует о большом самобытном даре  художника-поэта. Стихотворные монологи в поэмах чередуются, по выражению  А. Крученых, «ритмованной сдвиговой прозой (в духе рисунков автора)».
В завершение, отметим, что Велимир Хлебников чувствовал родственной себе  живопись «прекрасного страдальческого Филонова, малоизвестного певца  городского страдания», высоко оценил он и словесное творчество  художника, — в апреле 1915 года, получив экземпляр «Пропевени», он  откликнулся на нее в письме к М. В. Матюшину: «От Филонова, как  писателя, я жду хороших вещей, и в этой книге есть строчки, которые  относятся к лучшему, что написано о войне».
В дальнейшем Филонов, «как писатель», занимался только пропагандой своей  теории «аналитического искусства», несравнимой (по причине однообразия и  ограниченности) со сверхчеловеческой «сделанностью» его живописных  шедевров.