Христос и Аввакум

 Католическая церковь недавно покаялась

за преступления Инквизиции…      

 Не пора ли и Православной церкви

 покаяться за продолжавшийся более столетия

чудовищный геноцид русских  староверов.

           1

Не проста эта жизнь, не проста.

Давит, жжёт ядовитая дума:

— Пусть евреи распяли Христа…

Ну а кто сжёг живьём Аввакума?

Но молчат… Не приемлют вины.

Крутят, врут на стремнине летейской.

Лишь мои, чую, дни сочтены

в скорбной участи русско-еврейской.

Для чего полукровкой рождён?

Что имела судьба на примете?

На меня с высоты смотрит Он…

Я раскаюсь за тех и за этих.

2

Плыл нимб… Глаза светили...

Нёс мир и благодать.

Когда его схватили,

не рвался убегать  

При нервной перегрузке  -

наивен и красив,

задумался по-русски,    

семитский позабыв.             

Страна, где всё заклято,

где в будущем Он был,

которую когда-то                       

всю, всю Он исходил…                 

Я подступаюсь к теме,

что муторна, больна.

Нормально, что в поэме

сломались времена.                                  

             3

Всё было, как в России,    

конвой, стукач, арест…

Он падал от бессилья,       

но нёс свой тяжкий крест.      

Из будущего злого,        

где ложь, корысть, разор,

от горечи былого

мы не отводим взор...   

              4

На холме невысоком       

стоял, избит, смешон.

Тут страшный суд над Богом    

людьми был совершён.

Глаз любопытных гроздья.

Молчит толпа людей…    

Когда вбивали гвозди,

Он слышал хруст костей.

Там – в Иерусалиме      

(я тоже в нём бывал)    

давно забыто имя,   

кто гвозди те вбивал.    

Нет палача в помине…

Он – стрелочник... Плевать!

Зато осталось имя,

кто приказал: - Вбивать!         

Как это некрасиво -

коррупции разгул!..   

Наверно, и Каифа

Пилату отстегнул.

                5

Отбросьте, зачеркните

мой воспалённый стих.        

Ведь Он учил: - Любите!   

гонителей своих!

Но не лукавьте, бросьте…

Да! так Он говорил…

Того, кто вбил те гвозди,

любил ли Он?.. -  Любил!..

Был гогот, мат, угрозы…    

А время шло к концу.    

Катились Божьи слёзы

по Божьему лицу…                   

Пред кротостью и болью

я упадаю ниц.                 

Но не могу, тем боле,  

любить Его убийц.          

                6

Иисус  вдруг тело выгнул -     

был Богом не храним,

и, обезумев, крикнул:

— Эли! Эли! лема сабатхани!!

А это значит, боли

терпеть уже не мог.

Была потеря воли. 

И Отче не помог...         

Никто не понял сразу -

и в страхе и тоске -

зачем Он крикнул  фразу    

на странном языке?

Над людом онемелым

тьма с громом пронеслись.

Он задрожал всем телом,

метнулся и провис.                           

Провис, опал, поникнул…

И взор его потух.

Он  снова что-то крикнул

и отпустил  свой  дух…             

                7

Прошло два дня. Нелепо     

считать, что Он – Господь…

Но в третий день из склепа

Его исчезла плоть.

И воздевали руки

евреи в синь небес…   

И расползались слухи,  

что, вроде, Он… воскрес!    

И смерть, поправши смертью,

вновь к людям ищет путь:             

учить нас милосердью

и совесть нам вернуть.                              

Он будет ждать веками

тех тягостных минут,

 когда придёт над нами

 вершить свой Страшный суд.

                8

Так кто же Он? – я думал.

И буду думать век.

Он жил, как Бог, а умер...    

как честный человек…

Кто верит пропаганде?

Никто и никогда.

Да, были  Корчак, Ганди!!

А прочье – лабуда?

И нет конца сюжета:

война, грабёж, хула…                    

Боюсь, что  жертва эта    

напрасною была…              

             9                     

И мучит стыд до гроба

во мгле родной земли:

За что же протопопа

мы заживо сожгли?

Шла староверов горстка                 

за ним, забыв про страх… 

В пропащем Пустозёрске

его развеян прах.                            

Не дрогнул он, не крикнул,

сгорел до тла, до дна.

Чем памятник воздвигнул

на вечны времена…

           10                                      

Всё это вижу... Маюсь…

Душа кровоточит…     

Конечно, я раскаюсь,   

Но церковь промолчит.

И патриарх резвится -         

пиар, поездки, власть…    

Не хочет повиниться

и на колени пасть.

За бойню, за изгнанье,

за скрытый геноцид,

исполнить покаянье

гордыня не велит.

Господь взирает, страшен,

И хлещет Божий бич.

Когда в основе нашей       

лежит гнилой кирпич.

И пенится огромный

судьбы девятый вал.

Но патриарх не помнит,

чем ране торговал.

И боль, куда ни гляну,  

корысть, пожар и мор…

А старую подляну

заткнули под ковёр       

          11   

Ну а Христос мерцает                        

средь мрака, лжи и слёз.    

Он всё ещё ступает,

Он в венчике из роз.

Он ходит по России,
как издревле ходил.        

Печален взор мессии,

и не осталось сил.

И цельный мир порушен…

Лакейство, чванство, глум...

О, как нам ныне нужен

бесстрашный Аввакум!

                    12

Жив ли он, пейзаж берёзовый?

Свет потайный жив в судьбе?..

Аввакумы и Морозовы

попадаются в толпе.

Та же даль и ветры буйные,

глушь лесов и ширь полей.

И душа всё та ж – разгульная,

только горше и щедрей.

И мелькают лица странные

средь вокзальной суеты –

Бородатые и драные,

то ль бомжи, то ли Христы?

              июль – декабрь 2010 г.