Игорь Шкляревский

На обороте старого снимка. Стихотворения

НА ОБОРОТЕ

СТАРОГО СНИМКА

 

Вот фото юных лет.

Они сидят в обнимку.

Один из них поэт.

Он видит мир сквозь дымку.

Другой – в быту артист.

Дитя войны и леса.

Прозаик-реалист,

Он смотрит зло и трезво.

Теперь они враги.

Не верьте фотоснимку.

Но факту вопреки

Они сидят в обнимку!

 

* * *

 

Когда тоска за глотку схватит,

Для лучшей песни слов не хватит.

С другим любимая уйдёт,

А ночью дворник заскребёт

Своей железною лопатой

По дну бессонницы проклятой, –

Страданьями не упивайся.

Не расслабляйся, не сдавайся, –

Окно морозное открой,

Чтоб хлынул воздух ледяной,

Чтоб в душу свежести нагнало

И с головой под одеяло,

Под одеяло с головой!

Не горькой водкою и дымом,

А чистым холодом лечись,

Назло беде своей проснись

Весёлым и непобедимым!

 

* * *

 

На Северо-Крымском канале,

Где жёлтая грязь и вода,

Гармоники глухо рыдали –

Случилась большая беда.

Накрапывал серенький дождик,

Скрывая лихую судьбу,

А рыженький мёртвый бетонщик

Лежал в кумачовом гробу.

От СМУ до степного погоста

В толпе провожавших людей

Лежал он спокойно и просто

И в серое небо глядел.

Начальник сказал: «Не увянут

Цветы на могиле твоей,

И дни золотые настанут

Для этих безводных степей.

А мёртвый ему улыбался

И в серое небо глядел,

Как будто со всем соглашался

И только добавить хотел,

Что будут и дни золотые

И всякие там чудеса,

Но списывать надо гнилые

И новые ставить леса.

 

* * *

 

Прямо в кузове я засыпал!

Мои волосы в небе шумели.

Подо мною ухабы гремели,

И попутчик мне что-то кричал.

Бочка прыгала рядом со мной –

В щели масло текло голубое.

И по доскам стуча головою,

Я летел на свиданье с тобой.

Непривычной работой распят,

Я, наверно, во сне улыбался,

А когда начинался асфальт,

С непривычки я вдруг просыпался.

Кулаками в кабину стучал.

Тормози! Получай и отчаливай.

А попутчик мне шляпой махал,

И глаза его были печальными.

 

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

 

На больничной койке засыпаю,

Будто вниз на палубу лечу…

Руки в кровь о ванты раздираю,

В небо что-то жуткое кричу…

И опять от смерти убегаю!

На широких лыжах ухожу.

На рыбацкой лодке уплываю.

Собственною шкурой дорожу.

Я не шкурник, и своею шкурой

Я не собираюсь торговать.

Просто шкура новая, и сдуру

Неохота мне её терять.

 

* * *

 

Журавль, хромающий в небе,

О чём он так хрипло трубит?

О воле, о доле, о хлебе?

О том, что товарищ убит?

 

А может быть, рощу срубили –

Родные места не узнал!

От холода крылья заныли,

Устал и от стаи отстал.

 

А может, его журавлиха,

В предчувствии новой беды,

С другим подружилась и тихо

Кружит возле талой воды!

 

Никто никогда не узнает,

Зачем за пустынной рекой

Свободное небо рыдает

И сводит с ума синевой!

 

* * *

 

Спасибо тебе, Елена,

За всё, что было со мною.

Душа улетит в небо,

А тело станет землёю.

Но этот ожог рябины,

И тонкий лёд на стерне,

И гул деревянной плотины

Ты всё же оставила мне.

И палой листвы забытьё,

И грустный туман у дороги

Оставила мне, как тряпьё,

В бессмысленной той суматохе.

Но странное дело, Елена,

И винная горечь стогов,

И ярко-морозное небо,

И лодки у чёрных дубов –

Всё это осталось любовью,

Но только уже не к тебе,

А к родине, к тихому полю,

К рябине в седом декабре.

 

* * *

 

Ночью стукнула глухо бадья.

Ты проснулся…

                    А где твои годы?!

Слишком долго ты возле бабья

веселился под шум непогоды.

 

Первый в доме добыл телефон.

Через год стала тесной квартира.

Ты мечтал –

                 накоплю миллион,

а потом переплюну Шекспира!

 

Что задумано было – свершил.

Обеспечил немилость и старость.

Ха-ха-ха!

              Остаётся Шекспир…

Хе-хе-хе!.. И слюны не осталось.

К списку номеров журнала «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» | К содержанию номера