Платье Ахматовой. Стихотворения

ЛЕРМОНТОВ. ДАВНЕЕ

1

Прихлёбывать холодный чай,

скучать в жаре аэропортской…

И вдруг помчаться к Пятигорску –

бездумно, будто б невзначай.

Случайный слушать разговор

и в электричке дребезжащей

внезапно принимать как счастье

явленье облаков и гор.

Ступить на старенький вокзал,

найти автобус современный,

отдаться радости мгновенной

езды – куда глядят глаза.

Боярышника тронуть куст,

следить зрачком травы волненье

и воздуха прикосновенье

на запах пробовать, на вкус.

И у подножья Машука

вдруг понимать неосторожно:

душа моя была тревожна

и дума вовсе не легка.

2

О чём тревожусь? Что за пытка?!

Зачем я плачу на горе

о молодом, о неубитом,

ещё живущем на земле

великом юноше…

О сплетнях,

о нежелательных стихах,

о жизни плачу – не о смерти,

о днях пекусь – не о веках.

О ежечасной плачу боли,

ненапечатанной строке,

о воле плачу и неволе,

о страхе и бунтовщике.

О вездесущей фарисейской

и похвале, и клевете,

о лбах влиятельных расейских –

творцах дозволенных идей.

О преступившем, о мешавшем,

о посягнувшем – на века!

Ещё живом, ещё не павшем

здесь, у подножья Машука.

* * *

             Валентину Нервину

Ангел летящий,

Ангел плывущий…

Дольние чащи,

горние кущи.

Места не знает,

где притулиться,

птаха земная –

грустная птица.

Вольная воля

или ограда

дикого поля,

райского сада?

Пой, где придётся:

в высях и хлябях –

в мире без лоций

и астролябий.

Быль или небыль?

Дни или годы?

Грозное небо,

светлые воды.

Плачется чаще,

жалится пуще.

Ангел молчащий…

Ангел поющий!

ПЛАТЬЕ АХМАТОВОЙ

            На фотографиях 1940г. и 1946 г.

            А.А. Ахматова в одном

            и том же платье.

1

Сносилось, истлело,

забыло уже

про гибкое тело, 

про голос и жест.

И корпией ветхой        

пришлось ему стать,

чтоб века прорехи

и боль бинтовать.

2

Петербуржскую красавицу,

плакальщицу Ленинградскую

позови – и враз представится

стать прямая, доля лядская.

Поминальщица, печальница,

сострадалица, верижница –   

для читателя. Начальничкам – 

пакостница, чернокнижница. 

Но, сколь свору ни науськивай,

калачом сколь ни заманивай, –

не носившая холуйского         

ни наряда, ни прозвания.

3

Быть с народом – без  изъятья:

и душой, и телом – всем.

И семь лет всё в том же платье…

Или, может, семью семь?!

Где узнать, каким аршином  

мерить, в годы вперив зрак,

как из душ тянули жилы          

войны, казни, голод, страх?     

Горький хлеб беды искрошен,

счастья  разлито вино…

А вот платье то, в горошек,

знать, сменить не суждено

той, чья выть – во время татье

Анной быть всея Руси      

и одно и то же платье,

словно вретище, носить.