Екатерина Сташевская

Стихи

Родилась в Севастополе. С 2007 года живет в Праге. В настоящее время заканчивает последний курс Карлова университета (Педагогический факультет) с ориентацией на русский и английский языки. Переводит современную чешскую поэзию (Вацлав Данек, Яна Штроблова) и короткие прозаические произведения Ивана Климы. Отдельные стихотворения и переводы были напечатаны в журналах «Вестник Европы», «Брега Тавриды», «Кто, если не мы», «ЛитЭра», «Литературная газета», «Федеральный патриотический вестник», «Русское слово», «Слово нашим детям».

 

 

***

 

Воспламененьем каменных мостов

Чревато чирканье трамваев вдоль Влтавы.

Самосожженью родственней восток,

Чем город, ждущий от воды расправы.

 

Зимы с лишком за половину –

Есть повод хоть глаза погреть,

Швырнув зрачок на боковину

Через вечернюю речную медь.

 

Окно, окно, но и с начинкой –

Мясисто-черный холодец.

Господы доверху – начни-ка

Кроить железо, наконец.

 

Теплом к решетке приставая,

Пытаюсь устранить помехи –

Расхожий вздор, что ждать трамвая

Нам нужно, чтоб куда-то ехать.

 

 

***

 

Подвижность в области сердец

Заметней на бумаге.

Сегодня только дня конец.

Стакан стоит без влаги.

 

Отметь отсутствие следов,

Где тень скользит по снегу:

Взгляд вверх за шиворот готов

Меня отдернуть к небу.

 

Подошва, снова прилипая,

Мостит мной здешний город,

Когда три цифры не-трамвая

Хотят везти обратно, в гору.

 

 

 

 

Почти декабрь

 

Снег трет на терку волна черепицы:

Красное с белым – кровь с молоком.

Все опускается в цвета корицы

Штору, ненужную днем. 

 

Лавочка с названием на местном,

Шириной – с размах двух рук.

Если шаг ускоришь в этом месте,

То ее границы пропадут.

 

Горстка выпавшего снега

В плен берет мою подошву.

Оттого протяжность следа

И желанье быть непрошенной.

 

Отхлебнуть настойки времени

Камни готики успели:

Сажи глотнули порами всеми,

Фас и профиль стал стройнее.

 

Лучший на земле пейзаж –

Человеческое лицо,

Особенно если зажато

В какой-нибудь столице.

 

 

***

 

Вязкие, вязкие красные крыши

К пальцам прилипают,

Въедаются в белок.

Пражское лето.

Со лба стекает

Твой фрагмент столицы –

Красный, вязкий, липкий.

И ветра нет,

Чтоб черепицу сдуть.

Жару притягивает черный

Цвет, притягивают буквы.

И чтоб холодный пот

Под вечер

Проступил,

Разглядываю сутки

Белый лист.

 

 

 

 

***

 

Турецкий флаг растянут на закатном небе,

Повсюду львы с двойными хвостами,

Повсюду львицы, что охотятся на мебель

Музея кубизма. Снег местами.

Сболтнув свое, трамвай поворотил на север,

Где тоже можно собою вминать

Рельсы. Смена маршрута впивается всеми

Новыми шпилями только в меня.

Кривая улица в районе южной Кампы.

Как на дрожжах, булыжники взошли

Под фонарем. Через минуту, подле рампы,

Графин вина на столе мы нашли.

Но прежде мы смирились с пустотой, затем что

Она – произведенье, как и ты.

С тобой вдвоем мы для нее являлись тем же,

Чем были птицы, дворники, коты.

На улице, немного искривленной ветром,

И это – место. Место, где с карманным метром

Ходит жизнь и убавляет долги.    

 

Мы были нечто с наброска Дали.

 

 

***

 

И вместо ангела, летящего напротив,

Тебя по щекам серые голуби лупят,

А излюбленный угол дома

Вгрызается в позвоночник.

Тебе перестали заглядывать в глаза,

Приняв за часть естественной структуры.

Носогубные складки твои каменеют –

Новые трещины на оббитой стене.

Трется о тебя твое лишь время.

И вместо ангела, летящего напротив,

Лишь человек, стоявший на углу.

Частотность встреч запоминает зданье

Примерно как мой глаз, на лампочку смотрящий,

И резко погруженный в темноту.

Пока ты там, но завтра будет меньше

Тебя. Не забывай осанку по трубе равнять.

Хотя, опять дожди. Опять немного смоют

Тебя и ангела, летящего напротив.

 

 

 

 

 

***

 

Пускай от пустоты стакан

Нам уберечь удастся,

Вид из твоего окна

Должен охраняться государством.

 

Внутри ни Павла, ни святых,

И купол, вроде, плоский.

Сюда кроме тебя цветы

Никто не принесет; нет воска.

 

Ударов нет, стремящихся к концу, –

Нет воздуха со звуком трений.

Ничья слеза не пристает к лицу.

Досуг вдвоем, без ударений.

 

Разбросанный славянский шрифт

И несколько сплетенных рук.

Наш иконостас – Шерих

И триста два тома вокруг.

 

Закат опускается прямо в вино.

Охапка домов потемнела.

Ты видишь: за моей спиной

Проносятся кусочки мела.

 

 

***

 

Прислушаюсь: и вправду март,

Как высветилось в электронном календаре.

Неплохо бы найти третьего для карт.

Из самого приятного в норе –

Оранжевый Сидур, да пара сомалийских кошек.

Впервые с осени о стекла спальни

Ломают шеи песочные лучи. Собой поношен,

Мир напоминает дальний

Отрывок суши, может, и меня.

Жалюзи на восемь порций равных

Разрезали дефицитное солнце, смеясь

Отверстыми щелями. Мир не странный –

Он всего лишь рваный:

Много горше там,

Где пейзаж роднее.  

К списку номеров журнала «ИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNAT» | К содержанию номера