Валентина Гончарова

Евгений и Евгения

 

*

 

На первый взгляд может показаться, что в недавно вышедшей книге Евгения Скоблова «Декабрьская серенада» читателю пред­лагается, по сути, разговор автора со «своим отражением в зеркале», попытка уловить беззвучное эхо «в мире пустоты», порой — пустыне, в плане искренних ответных чувств. Тем не менее, выстраивая концепцию повествования в виде отельных, сюжетно организованных глав-пос­вящений, автор отыскивает некие «оазисы», где его монологи незаметно трансформируются в своеобразные диалоги о Любви. При этом путь его поиска-посвящения пролегает через глубокие размышления, исследования и воспоминания о женщинах, даривших в разные отрезки жизни любовь, или надежду на нее. Вязь отдельных историй составляет сюжет основного произведения книги, собственно, повести «Декабрьская серенада» (в книге есть еще несколько рассказов разных лет, посвященных теме взаимоотношений «мужчина — женщина»).

В поисках долгожданного счастья чуткая душа героя «Декабрьской серенады» (повествование идет от первого лица) всякий раз принимает очередную встречу за «ту самую»! Ну как же ей, душе-страннице, без поиска на Земле небесной гармонии, смутно помнящей чарующие чувства Любви и Света, Радости и Покоя, в которые она была погружена среди звезд?

Отвлекаясь от бесконечности многообразия мироздания (но имея его в уме), автор сфокусировал свой взгляд на женщине, «существе особом, удивительном, даже волшебном, сверхестественном» (по Чарльзу Буковски). Согласимся: только состоявшийся мужчина может увидеть, а главное, оценить в женщине перечисленные качества. Эпиграф к повести-посвящению «Декабрьская серенада» объясняет всю суть повествования. Слова Альберта Эйнштейна: «Я нуждаюсь в том, чтобы любить кого-нибудь, иначе жизнь чересчур печальна. И этот кто-то — Вы» своеобразно продолжены во вступительной главе «Увертюра» словами героя, обращенными к Главной Героине произведения, «недосягаемой» Евгении Николаевне: «Очень жаль, что среди этой плеяды Великих Женщин моей жизни... нет Вас, дорогая моя. Очень надеюсь, что ПОКА нет».

По сути, Любовь — это единственный вариант спасения не только каждой души, но и человечества в целом. Эта мысль незримо прослеживается по ходу всего повествования. Автор, обладая природной глубиной ума, награжденный талантом, по наитию, по таинству творческой искры, вышел на этот путь. Достоинством его можно отметить то, что пишет он о сложном ясно, с легкой иронией, местами — светлой печалью, с чувством меры. В самом многозначном названии «Серенада» подразумевается не только смысловые, литературные, но и музыкальные «мотивы». Евгений Скоблов, получивший в свое время музыкальное образование, любящий музыку и знающий ее, проявляет себя и как психолог, и как мыслитель-экзистенциалист, понимающий нюансы сердца человеческого, в частности, загадочного женского...

«Своих» женщин «...отношения с которыми выходили за рамки, скажем, дружеских, служебных и прочих-других», он представил нам «Великой Плеядой», указав на их особое место в благодарной душе... Доверительность, лаконизм, открытость и тонкий юмор стиля располагают к чтению с удовольствием. Мы ценим честность сквозь смущение, меру и такт автора, верим ему так же, как он доверяет своей загадочной и строгой Евгении Николаевне, и в общем, «читательницам — любительницам земляничных полян высоко в небе»... Непринужденность тона, без распущенности и фамильярности, скрытая шутка, строгость и подтянутость оптимального текста придают стилю автора доверительный тон: мы ценим его наблюдательность и проницательность, верим и радуемся страницам, где женщина любима «в самом высоком смысле».

Герой повести, он же «автор посвящения» (в виде «романтических записок юного пенсионера») благодарен своей жене (она на страницах повести появляется лишь однажды), «невмешательству» которой он обязан своему творческому вдохновению, именно ее одухотворяющему все произведение влиянию, делающему повесть живой, дышащей лирикой, а не «сборником пустых мыслей». «Без жены его (посвящения) не будет вообще» — утверждает наш романтик, на миг показав читателю скрытую жемчужину из моря всепоглощающей фантазии, основанной на реалиях и воображении, подобно зеркальному отражению, притягивающему тайной непостижимого. Ведь это, скорее всего, благодаря ей автор выбрал тему женщины и любви, а не сюжеты, где звучала бы совсем иная музыка... Благодаря своему незатухающему чувству, автор умело подает нам психологические нюансы все новых и новых женских образов. Мужчина выбирает тему женщин, а не политики, денег и прочих «мужских радостей», опять-таки потому, что ищет продолжения своих чувств, их непрерывности, наделяя встречных женщин чертами единственной... Кто-то отвечает, чувствуя внимание, кто-то грубит, а кто-то вообще не может чувствовать... Эти все новые и новые встречи и формируют ткань новых историй, продиктованных жаждой продолжения любви, верой в негасимость ее огня.

В главе «Первая любовь» наш герой в вагоне метро встречает девушку, поразительно похожую на его первую возлюбленную, в глубине времен, а точнее, в начале 1980-х годов. Семь минут реального времени в 201... году (за две остановки метро) пронесли его по дорогам юношеской симпатии к прекрасной девушке Елене тех дней... Эта она, живая — не фантом, ехала с ним сейчас в метро, ничуть не изменившаяся за тридцать с лишним лет... хотя такого просто не может быть! Вспомнилось, как терял голову от каждой встречи, а «рубашка пахла ее духами и телом, и я ложился спать с ее именем на устах». И была любовь, и было предложение выйти замуж, что, как оказалось, не входило в ее планы... И расстались, «как ничего и не было»... Трепетно относящийся к женщине, «прекрасной и загадочной», герой вдруг задается вопросом-открытием: «Или это была не Любовь?». Верим, как нелегко ему было это признать в море внезапно нахлынувших чувств от очень далеких и дорогих воспоминаний.

Глава «Музыкальная гостиная». Уже совсем иная девушка, Эльвира, музицирует на рояле. Сюита Баха, огонек свечи в подсвечнике на крышке инструмента, и ножка исполнительницы на педали. Красива и талантлива... Но слишком серьезна, чтобы стать привлекательной для «разборчивого жениха», опасающегося, что минуты светлого минора в юности могут разлиться в море печали в зрелые годы. Стараясь никого не обидеть, «потенциальный жених» (а именно в таком виде предстает перед нами Александр — главное действующее лицо истории), прощаясь, целует ручки Эльвире и ее маме, прихватывает с собой домашнее печенье, чтобы не «вызывать подозрений». Желанный жених уходит надолго... Но не от красоты и музыки, нет, он вежливо удаляется от преждевременного плена. А может быть и... «трусливо сматывается», как иногда говорят в народе. О, когда это было! Сладостные воспоминания, милые люди и нравы...

Три десятка лет разделяют ясный день жизни от сегодняшнего, из ряда вон выходящего, случая в столичном метро... (глава «Схватка). Тоже женщина, тоже могла бы быть запечатлена совсем по-другому, но — увы! Это было редким потрясением и открытием слабого пола с уже совсем иной стороны. Бытописательство знакомо литературе и не ново. Не скучно нам с этим автором потому, что он мыслит и анализирует, касается тайны в своих произведениях. Исподволь он готовит читателя к встрече с необычным через свои предчувствия.

...Поезд метро, то слишком медленно едет, то слишком долго стоит на станциях, потом «тревожное предчувствие, что совсем скоро его маленький уют и маленькое личное пространство будут кем-то нарушены...». И... точно! Странная особа средних лет усаживается рядом, и сразу, видимо, чтобы не тратить времени даром, начинает скандалить. Для начала обзывает «старым козлом», затем «интеллигентом, что устроил избу-читальню в вагоне» и т.д., и т.п. Клиника налицо! До неприличия низкий образ взбалмошной женщины опять-таки представляется нашим философом шутливо-иронично: «Некоторые женщины преображаются, когда начинают скандалить. Они становятся такими хорошенькими, привлекательными... просто обаяшками... просто наливными яблочками!»

«Схватка» в метро завершилась, и мы переносимся в другую реальность. И вот здесь нисходит озарение, проливающее свет на очередной урок, связанный с духовным причинно-следственным законом. Автор называет свершившееся в метро «возмездием»! Выясняется, это была «расплата» за случившееся когда-то, далеко от Москвы, с ним. Тогда тридцать лет назад, «в глубинах древней Костромы» он в ювелирном магазине обидел даму «забальзаковского» возраста, назвав ее «старой»... На что та, виновато улыбаясь, ответила: «Вы тоже будете старым, молодой человек!» И исчезла... И вот через годы бумеранг вернулся в лице этой «метровско-московской» особы. «Мысль эта вдруг принесла облегчение: «Может быть, Кострома простила меня, как я сейчас пытаюсь простить Москве? Может быть...» А вечером, по дороге домой, он остановился у Храма и поблагодарил Бога за все! И за искупительную встречу в метро...

Отстрадал, покаялся, поблагодарил Бога и получил светлый подарок — повышенное внимание очень интересной сотрудницы — Гаянэ Владимировны, умницы и красавицы (глава «Дорогая Гаянэ Владимировна»). На мой взгляд, самый светлый и искренний реальный образ в повести (кроме жены, конечно). Дружба, поддержка и понимание, легкий прощальный поцелуй-подарок — случайностей не бывает... Симпатии-антипатии... в женском окружении, ну как без этого? Главка на полторы странички мастерски отражает бездну знаний женской психологии. Находится место и тонкой лирике в этой, казалось бы, выхолощенной, чиновничьей среде.

На рабочем совещании двое «заговорщиков» (он и она) затеяли «игру в приглядки» (глава «Важное заседание или игра в приглядочки»). Наш «юный пенсионер» оказывается напротив предмета своего обожания — Евгении Николаевны — за большим офисным столом. Начинаются, скрытые от понимания других участников заседания, остроумные посылы «приглядочек», эдакий молчаливый диалог через воображаемую телепатическую связь... Лирически изящная, глубоко человечная и даже немного печальная картинка.

Хотелось бы отметить, что в целом «Декабрьская серенада» — это не только романтические записки о любви и посвящение Женщине. Это во многом жизнеописание, попытка осмысления современной действительности. Впрочем, автору эта попытка удается легко, с тонким юмором, иронией, часто самоиронией. Тема «дураков» (в главах «Литературное собрание», «Дымов на тропе войны», «Старые дачные дела», «Вечер в сбербанке») соприкасается с любовной лирикой романтичным рамочным обрамлением. Это тонкопсихологические истории, изложенные на приеме контраста, делающего повествование увлекательным и объемным. Тем не менее, и здесь автор стремится передать свою мысль читателю сквозь призму общей канвы «романтических записок».

«Тем более, какой-то мерзавец резко распахнул дверь конференц-зала за Вашей спиной, и едва не зацепил Вас. Наверное, следовало бы дать ему в морду, но я вовремя разобрался, что это наш сотрудник и хороший знакомый Крючков, и он не знал, что мы с Вами молчим по эту сторону двери. Поэтому я просто... осмелился погладить Вас по спине оберегающим жестом. Мне, знаете ли, вдруг захотелось прикоснуться к Вам... И если я что-нибудь сделал, подумал, или хотел сделать не так, то прошу прощения. На коленях, конечно же!»

В главе «Запасной игрок», в итоге философско-житейских размышлений о сути взаимоотношений между мужчиной и женщиной, читатель ловит признание: «Теперь я навсегда в основном составе. Примерный муж, любимый папа и все такое...» (выделенное мной) — штрих, свойственный манере автора, избегающего пафоса, укрывающего за легкостью разговорного языка, по сути, философские глубины, ощущения тайны в жизни, которые автор изящно доносит до нас. Да, он часто оказывался, образно говоря, «запасным игроком» в различные периоды жизни и в разных ситуациях, но всегда был способен «выйти на замену в трудную минуту на поле жизни и забить решающий гол».

О странных сущностях женского рода, живущих для того, «чтобы портить вещи, образ мышления, в конце концов, жизнь другим людям, оставаясь при этом безнаказанными» — рассказывается в очень короткой истории-главе «Тертые пластинки». Да, конечно, все может начаться с невинной детской болтовни в подъезде. Особенно, когда помыслы не очень чисты. Впрочем, не только женщины, но порой и мужчины способны на мелкие «пакости», хотя тут уже хотя бы проявлена мотивация: собственный интерес. В главе «Молодость» надо отметить четкую нравственную позицию автора, который утверждает, что в большинстве ошибок молодости, пусть и исходящих из чистоты, неопытности и максимализма, человек все-таки виноват сам. Один студент хотел познакомиться с понравившейся девушкой («с параллельного потока»), но... «поделился с другом» и узнал от него, что «она же дура!». Причем это мнение не самого «друга», а еще одного их общего знакомого, который так некрасиво отозвался о человеке за его спиной. В итоге с девушкой не познакомился, поссорился с другом и «вычеркнул из друзей», как сейчас принято говорить, того самого общего знакомого...

Совсем иное дело глава «Любовь нас выбирает». «Воспоминания» о похождениях, любовных приключениях молодости преподнесены с легкостью и даже удовольствием. Автор представляет их историями любви молодого мужчины, находящегося в поисках гармонии бытия... «Благородный рыцарь», но, что называется, хулиганистый и с юморком — не иначе! Идеальный любовник, который даже не ревнует, когда жизнь показывает ему соперников. Нет, конечно, (мысленно обращается он к милой, но «строгой» Евгении Николаевне), это была совсем не Любовь, а просто любовь, так необходимая растущему мужскому инстинкту, который здоров от природы... Да и «его женщинам» с ним хорошо. Они не ищут его и не плачут после его ухода. Любовь без страданий и привязанностей — мечта среднего человека, живущего одним днем. Но не станем продолжать эту тему, тем более на современном фоне... Главное, само отношение мужчины, идеализирующего женщин (в целом) и поднимающего их на высоту своего светлого чувства благодарности и преклонения. Милосердному да воздастся сторицей! А еще — умеющему любить, вопреки...

Глава «Насыщенный день» тому подтверждение. Категория времени здесь обыгрывается с редкостным свойством у мужчин — участием и сопереживанием. Конечно, у нашего героя нет «личного биографа»... Но если бы он был, то этот день был бы вписан красными чернилами в дневник жизни. Встречи с множеством женщин в пределах «одного рабочего дня», бывших в разное время его «гражданскими» женами, и оказание маленькой, но необходимой помощи каждой... Фантазия, конечно, но браво, автор!

В главе «Старые дачные дела» мы узнаем о «маленьких дачных радостях и недоразумениях», где разные люди, с разными подходами к пониманию мира и его содержания, вынуждены сталкиваться и раздражать друг друга до того момента, когда любые встречи становятся невозможными!

После женских портретов, от юных до самых почтенных, с гаммой их характеров на полную октаву, в диапазон автора вступают мужчины (глава «Дымов на тропе войны»). Чинцов, Дымов и Балбес — забавный мужской лабиринт, и путь в нем показан остроумно, наблюдательно, психологично... Мастер, одним словом, наш автор! Окончание главы звучит как вердикт:

«Ну, и где же здесь романтика?» — спросите Вы.

«Здесь ее нет. Нет женщин, нет романтики»,— отвечу я.

«Мужская» тема продолжена в главах «Ориентир — башня» и «Вас вызывает Пиф», где также психологически-нравственная канва делает повествование глубоким и осмысленным. При этом автор часто прибегает к афористичной манере изложения: «Радость стоит печали, и наоборот», «Ждем одно, получаем другое. Надеемся на хорошее, происходит нечто невразумительно-среднее между «плохо» и «очень плохо». Ожидаем Любовь, а приходит, в лучшем случае, лишь видимость...»

Но... Любовь — есть! Поверили мы тому или нет, дело каждого. Все точки над «i» ставит последняя глава. «Так что, только Вы, глубокоуважаемая Евгения Николаевна!»

В искусстве и литературе сюжеты о любви — одни из самых актуальных и востребованных. В заключительной главе писатель Евгений Скоблов вспоминает о том, как «один из его читателей поинтересовался, а почему, собственно, я не пишу о любви? И в самом деле, почему, подумал я». И продолжил в своей загадочно-ироничной манере: «А может быть я действительно еще толком не написал ничего стоящего на эту, безусловно волнующую большинство женщин и мужчин, тему? Или почти большинство из тех, кто вообще что-то читает».

Ирония автора по поводу нравов современного общества вполне уместна и многое определяет в тематическом выборе приоритетов. «Перец и соль», то бишь, юмор и сатира, составляют основной фон многих его произведений. Он честен в этом выборе перед собой и читателем. Он естественен и правдив, описывая странствия доброго посланника, затерявшегося в двух последних веках, в лабиринтах серых дней одной из столиц планеты Земля. Без лишнего пафоса и назиданий он обнажает хронические недуги обывателя, длящиеся с незапамятных времен в человеческом роде, в дне сегодняшнем. Справляется с этим писатель мягко, ненавязчиво. Будучи добрым по натуре человеком, благородным и немногословным, он умело обходит острые углы социальных проблем, без надрыва, с мягким юмором, часто междустрочным, потому и особо ценным. Кроме того, ценность повествования и в размышлениях автора, актуальных и мудрых, преподнесенных с юмором и теплотой — интеллигентно, хорошим русским языком, исчезающим сегодня катастрофически...

 «Декабрьская серенада» — «концептуальная» повесть-посвящение, необычна по композиции и замыслу. На мой взгляд, автор сознательно прячет «самое заветное» и потому «настоящий роман о любви», о котором идет речь в последний главе, может быть им написан только в Далеком Будущем. А пока, это лишь «романтические записки юного пенсионера»...

В заключение хотелось бы сказать, что книги Евгения Скоблова ждут своего глубокого исследования, читать их легко и интересно, они наполнены глубокими подтекстами, несмотря на кажущуюся легкость сюжета и стиля...






* Рецензия-отзыв на книгу Евгения Скоблова «ДЕКАБРЬСКАЯ СЕРЕНАДА» (романтические записки юного пенсионера). Повесть, рассказы: М. «Содружество СОВЛИТ», 2016.



К списку номеров журнала «Приокские зори» | К содержанию номера