Илья Имазин

Мерзейшие дети

Скорее! Не копайся. Только главное. Руки сами всё помнят. Он не будет вдаваться в подробности. Мужчины невнимательны и маловпечатлительны. Достаточно одного крючка с наживкой, одного намёка... необязательно намёком, можно и прямо в лоб. Иной раз как раз чем грубее, тем лучше. Не попав на крючок, не станешь наживкой, гласит пословица. Шарики! Белые, розовые, голубые. Парочку привяжем к спинке кровати, к вот этим шишечкам. Остальные пусть под потолком хороводятся. Так и липнут к потолку. Интересно, сколько шариков нужно, чтобы кровать вместе с нами взлетела над городом? Гигантская гроздь. Ему должно понравиться. Первым делом, он выкурит сигарету и окурком тюкнет один из шариков, привязанных к кровати. Наверное, вот этот, розовый. Ерунда, а забавно. Мужчины как дети. До чего же отвратительные у него дети! Главное, не ляпнуть это ему по глупости.

Как приятно спать на шелковых покрывалах! Будто не спишь, а плывешь, мягко скользишь по гладкому, струящемуся шёлку. Кто ещё стелил ему шёлковые простыни? Сомневаюсь, что жена. Она без причуд, начисто лишена воображения. После рождения двух детей у них, он сам признавался, не секс, а так… дружба. Семейный клуб единомышленников. Так что боевая подруга, конечно, не додумалась бы постелить ему шёлк. И как день ясно: кроме меня, не нашлась бы вторая такая затейница, которая притащила бы комплект шелкового постельного белья в гостиничный номер. Там, где моя, с позволения сказать, соперница берёт детьми и привычкой, я возьму праздником. Там, где я, у него всегда будет праздник. Как же это жалко – удерживать мужчину двумя детьми! Неужели, он сам не видит, какие отвратительные, мерзкие у него дети. Невоспитанные, толстые, тупые. Младший гогочет по любому поводу и всё время что-то жрёт, причмокивая, старшая дерзит и незаметно, как ей кажется, давит прыщи. Когда они вырастут, он ещё с ними наплачется.

Ну вот. Не пододеяльник – панно. Павлин, раскрывший хвост веером на фоне Тадж-Махала. Из Индии. Такие же картинки, только поменьше, на наволочках. Не постель, а сутра лотоса. Ему должно понравиться. Он ведь эстет и давно истосковался по красоте рядом со своей невзрачной женой, додумавшейся подстричься под мальчика. Тоже мне, гарсонка! И как он чувствует себя рядом с ней? Наверное, как извращенец. Рядом со мной он почувствует себя Шах-Джаханом! Вот ведь незадача! Только сейчас дошло! Тадж-Махал – мавзолей, построенный вдовцом в память о жене! Чёрт! Зачем я об этом вспомнила?! Теперь не отделаться от неприятной ассоциации! Ладно. Какая, к чёрту, разница? Главное, красиво. Главное, мягко, гладко: шёлк.

До чего же безобразный светильник! Шляпки недокрученных шурупов торчат прямо из плафона и бросаются в глаза! Как родинка над губой у его дочки – они с женой думают - красиво, вроде мушки, а зрелище просто тошнотворное. Кусок мяса болтается на тонкой ножке аккурат над верхней губой! Ничего не скажешь, соблазнительно. Девочке уже четырнадцать, надо бы удалить, а то первый же мальчик, который станет эту образину целовать, поперхнётся. Нет, всё-таки светильник никуда негодный, позвоню дежурной, пусть заменят. Алло, дежурная? Я хочу, чтобы у меня в номере поменяли светильник. Нет, не сломался, цел. Просто он отвратительный. В каком смысле? В прямом. Он портит интерьер. А у меня важная встреча, и не хотелось бы такой досадной мелочью портить впечатление… что значит, нет других?! Только такие закупили? По дешёвке, наверное? И где были ваши глаза?! Ужасная безвкусица! Ах, это не к вам? Хорошо. Когда спущусь, напишу в книгу жалоб и предложений.

Вот чёрт! Может, его накрыть чем-нибудь? Накинуть на плафон салфетку, лежащую на тумбочке? Нет, лучше не привлекать внимание. Зато шторы красивые. Очень красивые. Будем радоваться шторам.

А что у нас в холодильнике? Всё отлично. Сыр не какой-нибудь, а бри, Асти Мартини, торт «Бельгийский шоколад». Не хватает только приворотного зелья из шпанской мушки…

А если не придёт? Всё на помойку. Все старания – псу под хвост! Не буду же я сидеть тут одна на этих индийских покрывалах, при свете этого безвкусного светильника и жрать шоколадный торт! А потом дома взвешиваться и насчитывать лишние килограммы! И всё из-за того, что чьи-то тупые дети не в состоянии самостоятельно, без папочкиной помощи приготовить уроки! Нет, ну до чего же они мерзкие! Маленькие жлобы!

Прошлый раз сказал, что ходил к батюшке исповедоваться. Сознался, что вступил во внебрачную связь. Покаялся. Мне сказал: я запутался. Я грязный. Я не должен обманывать тебя – жену не брошу, у нас дети. Плохо обманывать жену. Я лжец. Милый лжец, добавила я. Мне стыдно, признался он. Но пока покончить с этим не могу. Это сильнее меня. Прости, Господи, он сказал. И тут же оправдал себя и утешил: даже Августин блаженный не сразу исправился. Господь, – взмолился он и посмотрел на люстру, – я вступлю на путь праведный, но не теперь. Я подумаю об этом завтра, – съязвила я, а он зыркнул гневно. Если станет известно, что я, уважаемый адвокат, изменяю жене, моей репутации конец. Да кому это интересно, – не сдержалась я, – тоже мне, невидаль. И потом у нас было всё, как и раньше.

После исповеди он в первый раз предложил мне деньги. Я возмутилась: найди себе какую-нибудь шлюху, ей и плати. Он смутился. Да, нет, – говорит, – я помочь хочу, ты ведь мать-одиночка. Типа, доброе дело сделать, чтобы тяжесть грехов немножко ослабить. Ноша-то давит. Откупиться решил и от меня, и от Всевышнего. Как это называлось у католиков? Кажется, индульгенция.

А вдруг он нашёл в себе силы исправиться и с сегодняшнего дня решил завязать со мной? Вдруг не придёт?! Что тогда я буду делать, о чём тогда запою?

Подруга посоветовала заснять скрытой камерой наш секс и шантажировать его этим компроматом: дескать, уйдёшь – переправлю жёнушке видео, пусть посмотрит добротное порно и выставит тебя. Такое может только подруга посоветовать. Этим мужчину не удержишь, скорее, наоборот. А вот месть была бы первоклассная. И за шёлковые простыни, и за шоколадный тортик. Только послать запись следовало бы не жене, а дочке. На совершеннолетие: полюбуйся, как твой любимый папочка с чужой тётенькой отплясывает. Если бы он заглянул в помойное ведро, которое сейчас у меня в голове…

Как это смешно: он боится и стесняется снимать номер, всё каждый раз должна готовить я. А он ещё и опаздывает. Каждый раз. Извини, дорогая, работа. Извини, дорогая, клиент. Извини, нужно было отвезти сына к репетитору. Сын – олигофрен, чему его репетитор научить может? И ни разу даже цветов не подарил. Тоже боится, стесняется: вдруг жена или кто-то из знакомых увидит, спросит, кому букет. Но я и не думаю по этому поводу унижаться, жалеть себя. Пусть так. Всё в моих руках.

Звонок. Он? «Извини, дорогая, сегодня прийти не смогу»? Или: «Я решил сегодня покончить со всем этим, прощай»? Чёрт! Где я бросила свой мобильный?! Ах, да, вот он. Хм! Это она. Легка на помине.

– Да! Не могу долго говорить. Нормально. Говорю же, нормально, и с ним тоже всё в лучшем виде! Ты его видела? Давно? Час назад? С семьёй? Только с женой? Где? В районе аэропорта? А ты-то что там делала? Ах, подругу встречала… И что? Ты проследила, на какой рейс? Не видела? Как он в здание входил хотя бы, видела? Тоже нет?! Что же ты мне голову морочишь?! Турция-Египет! Это всё твои домыслы! Откуда я могу знать, что он там с женой делал?! Прогуливался. Как ты, встречал подругу жены или родственника. Да что угодно! Я не кипячусь! Не дождёшься. Жену? Разумеется, видела. Не на что смотреть. Мышь серая. Я видела его со всей семьей, в полном, так сказать, комплекте. И детей, само собой, тоже. Дети у него, скажу тебе безо всякого, мерзейшие.