Фотя Витрыло

Запах ямайского рома

В жизни каждая минута таит в себе чудо и вечную юность.

(Альбер Камю)

 


— А давайте я вас повезу в Киселёвку? Прямо сейчас!? Взглянуть на хатку  деда Кирилла. И на то место, где карета с золотом утонула!  Ну что?  Едем?

— Поехали! - подскочили мы со своих насиженных мест у мониторов.

Я побежала переодеться,  хотя можно было и обойтись. Но существует такая женская привычка.  А  может, и не только  женская?

Потом мы упали в свои зеленые Жигули и выехали со двора.

Был август месяц. Почти конец лета,  пролетевшего,  как один день.

Как быстро летит время!  Это замечают сейчас даже совсем молодые люди. Странно, потому что их время должно  быть еще на половине разгона. То есть, еще и до половины у некоторых не доходит. Поэтому  я делаю выводы, что психика здесь ни при чем. Это планета набирает скорость в своей круговерти. Таки да ...

Через несколько минут мы уже выехали из города. Начались поля.

Но, ничего интересного. Обычные себе поля: зеленые или желтые, скошенные. Вскоре и первое село, что по пути нам, показалось . Это село находится очень близко от районного центра,  поэтому  здесь и асфальт, и домики нарядные с заборами модными. Пруд красовался посреди села, как зеркальце ...

— Запомните это место, - объявил Николай возле сельской управы, - потому что в детстве моем автобус доезжал только до этого сюда. Это была конечная остановка. Далее я с мамой шел пешком до соседнего села. Летом и зимой. Как вспомню, до сих пор ноги мерзнут ...

Мы ехали и ехали. А соседнего села все не видать.

— Ого , вот сколько вы ходили пешком! - удивленно воскликнула я, рисуя в воображении  женщину с мальчиком в кирзовых сапогах , которые медленно плелись зимним пустынным путем сквозь  метель и мороз.

Вскоре на обочине безлюдного шоссе выросла потемневшая от времени, однокрылая  ветряная мельница. В её мощных еще боках зияли рваные раны, а на самой высокой точке искореженного крыла сидел огромный черный  ворон.

Мы остановили автомобиль  и уставились на ветряк и его черного  «мельника». Кто знает, а может и впрямь, то была душа его бывшего хозяина?

Почему-то ветряные мельницы всегда дружили с этими таинственными птицами. Помните «Крабат» Пройслера? Советую почитать. Не пожалеете.

Федор открыл дверцу и вылез из авто. Ворон неохотно поднялся в воздух и медленно полетел прочь. «От людей надо держаться в стороне», - рассуждал он, наученный столетним или трехсотлетним опытом. И был абсолютно прав.

Федор пошел на мельницу и через минуту уже выглядывал изнутри сквозь её раненый бок. Я подумала: «А может, это испанский идальго здесь бродил? Не он ли нанес раны нашей мельнице? Кто знает ... воздух вокруг насыщен тайною.»

Я тоже побежала вслед за Федором,  и Николай тоже. Мы залезли внутрь и задрали головы, разглядывая огромное деревянное колесо, к которому крепились крылья . На одной из внутренних досок была написана дата : 1904.

— Ничего себе! - воскликнула я.

— Да нет, - сказал Николай, - он старше ... скорей всего, это ремонт делали в тот год...

Мы уходили от старого ветряка, и мне чудилось, что он живой, что смотрит нам в спину и вспоминает свои молодые годы... Когда был веселый и живой, молол муку, крупу, а по выходным дням летал куда-то на шабаши.  Со своими воронами.

Минут через семь мы доехали, наконец, до Киселёвки.

При въезде красовался одноэтажный дом еще советской эпохи, из красного кирпича, с большими окнами без занавесок и с двумя входными дверьми. Нам очень захотелось  все здесь осмотреть. Ограждения  не было, поэтому мы подошли близко.

У одного входа табличка гласила, что это милицейский участок (с разбитым оконным стеклом).

У другой двери табличка сообщала, что там есть сельсовет. Изнутри слышался настойчивый звонок телефона, и, видно, зря он так надрывался.

Перед  домом пестрел  цветник из стройных веселых подсолнухов.

Село было такое пустынное, как вымерло. Даже во дворах не видно было никакого движения. Хотя через пару минут навстречу нам возникли две молодые девушки . Они шли по дороге, о чем-то сплетничая или делясь мечтами о «городской жизни», а я уставилась на них, как на чудо. Даже песню вдруг запела:

«Выйду я на улицу, гляну на село -

Девки гуляют и мне весело...»

Дом деда нашего Кирилла был на краю села, почти у леса, под горой.

Мы увидели только одну аккуратную хату, что выглядывала из зарослей красных георгинов. Во дворе сидел мальчик лет десяти.

— Это деда дом? - спросила я.

— Да нет... - рассеянно отвечал Николай, оглядываясь вокруг.

— Как ? - наседала я, - но ведь здесь больше нет никаких жилищ!

— Он там ... справа. Всё заросло ... давайте обойдем.

Справа были какие-то непролазные дебри.  Мы побрели  каким-то огородом, засеянным травой. Долго обходили, потом Николай полез прямо в чащу и позвал:

— Следуйте за мной.

Продираясь сквозь колючие кусты  диких слив, наконец, узрели старую полуразрушенную глиняную хижину.

Из  окна  с разбитым стеклом торчал какой-то облезлый  маленький чемоданчик. Николай нашел в нем несколько старых пожелтевших фото. Оказалось, что это фото его тети. Она там улыбалась еще молодая и красивая.

— А может, внутри  там еще можно что-то найти? Более ценное? Золото или серебро? - размечталась я.

Николай залез в хижину, но там не было абсолютно ничего интересного.

Федор, тем временем, нашел чуть поодаль в чаще, старый погреб, запертый на крепкий замок.

— Слушай, - кричал он Николаю, - неси ломик. Будем замок срывать.  Я слышу, что в этом погребе нежится еще немецкая  тушонка и шепчет ямайский ром!

Николай не соблазнился тушонкой и ромом и, к сожалению, не принес ломик.  Поэтому  мы выбирались из  дебрей,  лишь бы сами целы и невредимы остались.

Затем Николай бросился к колодцу, с ностальгическим чувством восхваляя чистую здешнюю водицу. Он опустил ведро и начал крутить корбу.

Федор махнул мне рукой:

— Пойдем . Воды попробуешь!

— Ха! - сказала я. - Тоже мне редкость. Вроде  вода там газированная, или какая-то трускавецкая! Вода, как вода.

Николай обиделся, и мне пришлось извиняться и уверять его, что  я просто пошутила.  И что водица действительно - объедение!

Вскоре возникла какая-то деревенская женщина с рябой коровой. Она поздоровалась и спросила с любопытством:

— Это вы, вероятно, сын деда Кирилла?

Я посмотрела на Николая и заметила, что он смущенно покачал головой.

— Это внук деда Кирилла, - сказала я.

Женщина заулыбалась и начала что-то там рассказывать и расспрашивать. Уже и не помню подробностей. Между прочим, говорила о том, что таких пустых разрушенных домиков в деревне достаточно. Что в некоторых живут бомжи.

— А что, - удивилась я, - здесь тоже есть бомжи?

— Конечно, - засмеялась женщина, - где их нет? А оно и хорошо, что они здесь есть... иногда нужно кого нанять работу сделать...

Когда женщина ушла, Николай, озадаченно улыбаясь, вдруг сказал:

— Классно я выгляжу, наверное, что женщина приняла меня за сына деда Кирилла.

— Да нет, - засмеялась я, - просто она решила, что сын  так хорошо сохранился! Выглядит  лет на тридцать моложе своего возраста!

Мобильный телефон не работал в этой глуши. Но, когда мы походили  туда-сюда, нашли место, где действовал Киев стар.

По дороге  домой  я сказала:

— Поездка была неинтересная. Кроме ветряка и китайской косоглазой тушонки, нечего и вспомнить.

— А ямайский ром? - возмущенно воскликнул Федор. - Целый бочонок ... Такой аромат с того погреба струился...  Э - э-эх! ..

— А в этом лесу мы прошлой осенью собирали грибы! - вспомнила я и расстроилась, потому что тогда в пылу грибной охоты потеряла свою золотую сережку. Так она, видимо, там и лежит  под слоем вспотевших листьев. И никто ее никогда не найдет...

— В этих местах, - сказал Николай, - карета с золотом затонула.  Та, легендарная, везущая подать, и разбойники напали! Лошади понесли, а на мостике карета перевернулась и сундук с деньгами вывалился  в болото.

— Давай туда заедем, - засуетился Федор.

— Да нет, чего сейчас заезжать! Без инструментов-то...  Что толку?!  Искали  ее здесь уже не раз.  Кто здесь только не копал!

— Наверное, тут какая-то сила живет, что любит золото. Вон и серьга моя тута пропала ... в таких местах опасно искать. Слышали о сокровищах заговоренных? Я недавно читала рассказы современных кладоискателей. Рассказывают, что это правда.  Кто к  такому сокровищу прикоснется, тому вскоре и конец придет.

Все задумчиво замолчали.  Я вспоминала серьгу, Федор вспоминал, пожалуй, аромат ямайского рома, а Николай ностальгировал по бабушкиному борщу и парному  молоку с медом.

 

 

С пдф-версией номера можно ознакомиться по ссылке http://promegalit.ru/modules/magazines/download.php?file=1522609818.pdf