Аптечка для друзей: Ирина Карпова. Аптечка для души: сборник рассказов. Екатеринбург, 2013.

Ирина Карпова. Аптечка для души: сборник рассказов.  Екатеринбург, 2013.


Ирине Карповой как автору не повезло по многим причинам. Главные из них: у нее слишком много друзей, которых можно рассматривать как потенциальных читателей ее книги, это раз; в русской литературе уже была Петрушевская, игнорировать опыт которой — решение неосмотрительное, это два.
Для начала постараюсь объяснить про друзей. Книга Карповой, как бы она ни делилась на разделы, связанные друг с другом аптечной тематикой («Горькое лекарство от глупости», «Сердечные капли», «Микстура от скуки», «Детские»), посвящена именно самой Ирине Карповой во всех аспектах ее личности, имеющих весьма отдаленное отношение к больницам, аптекам, лекарствам и всему тому, что ожидаешь от названия и просмотра оглавления книги. Оговоримся, что в книге не одна героиня, не один женский персонаж, вокруг которого строится повествование, но, если выявлять какую-либо субъектно-объектную доминанту, то, без сомнения, лидировать здесь будет авторский двойник. Подобно многим начинающим писателям, Ирина Карпова выстраивает автомифологические конструкции, взяв точкой отсчета собственную жизнь, и что особенно следовало ожидать от женского автора, — частное ее измерение. Оно понятно, собственная жизнь интересна всякому и всякой. Конечно, есть еще мужья, дети, подруги и подробности их жизней, какие-то случайные знакомые, бытовые детали, немногочисленные путешествия — в общем, стандартный набор. Мы имеем дело практически с донцовским персонажем: женщиной средних лет, обремененной семьей и не очень обремененной работой, с мышлением, полным стереотипов, но — и это уже попытка выгодно отличиться — вербально привлекательной и уверенной в этой своей привлекательности. Возникает ощущение, что женщина эта занимается складыванием (в аптечку) и рассказыванием историй главным образом от скуки или от желания поделиться любопытными казусами. В общем, женский треп и не более.
Коллизии рассказов, представленных в книге, также довольно типичны и предсказуемы. Здесь не могло обойтись без историй про неожиданное обретение женского счастья: например, массажистка Люда, отдающая предпочтение светлым тонам в одежде, неожиданно попадает в лужу, извлекается оттуда молодым человеком, а затем они в виде уже супружеской пары перебираются в (о, мечта уральца!) Питер. Здесь не могла не всплыть тема курортных романов или нероманов, героями которых становятся скучающие на берегах Атлантики атлеты, 18-летние юноши, экзотические итальянцы и т.д. Здесь предсказуемо сходят с ума от любви: например, врываются в семейное логово возлюбленного через балкон, предварительно вскарабкавшись на второй этаж по водосточной трубе, или рисуют его портреты на цветистых обоях. Здесь периодически пытаются отомстить предателям, выкрадывают пистолет у знакомых, но из мести, как водится, ничего не получается: все остаются живы и здоровы. Все это сопровождается избитыми, но легко узнаваемыми, знаковыми для поколения, к которому принадлежит автор, цитатами из русского рока и изречениями, представляющими житейскую мудрость, что-нибудь вроде: «Мне бы, конечно, не спорить, но красное вино и жажда справедливости вынуждали упорно настаивать, что все самое интересное и важное в жизни происходит здесь и сейчас. Живи как человек, и не надо лезть вглубь веков, мучительно разглядывая себя на каком-нибудь затейливом историческом фоне!»
Создается картина типичного бытия определенного круга людей, в меру образованных, в меру жизнелюбивых, в меру безалаберных. Даже когда речь идет о ситуациях экстраординарных, это «в меру» не перестает быть определяющим фактором, так что определенная умеренность автора во всем его книге вредит. Наверное, такова и есть жизнь, как описывает ее Ирина Карпова, и даже не просто описывает, но как она ее видит, под каким углом зрения представляет. То есть такова и есть жизнь Ирины Карповой, которая не хватает звезд с неб, и, подобно, например, Евгению Гришковцу, прививает читателю сугубо позитивный взгляд на происходящее. Однако подчеркнем, что масштабы происходящего в книге очень локальны, ограничиваясь преимущественно частной жизнью авторского двойника. Именно поэтому основным читателем «Аптечки для души» может быть назван круг друзей и знакомых автора, пусть он сам по себе предельно широкий. Эта широкость вовсе не есть хорошо, так как, ориентируясь на друзей, автор часто не берет каких-то барьеров, в случае преодоления которых могла открыться дорога к читателю более массовому или более заинтересованному в текстах просто по тому, что тексты эти достойны сами по себе.
И все же нельзя сказать, что проба пера в данном конкретном случае совсем не удалась. Назвать скучными истории из «Аптечки» — согрешить против истины. Здесь есть неожиданные сюжеты, есть резкие повороты событий, есть непредсказуемые развязки, есть тот самый абсурд (хотя опять-таки «в меру»), который является показателем, что жизнь в текстах живая и автор не обременен проблемой ее конструирования.
Вообще, качество рассказов в книге довольно разнится. На мой взгляд, неудачные сосредоточиваются ближе к финалу, в циклах «Микстура от скуки» и «Детские пилюли». Неудача их обусловлена тем, что тот художественный потенциал, который связан с сочетанием анекдота и притчи, на которое интуитивно сделал ставку автор, разрушается автобиографическим дискурсом. В результате мы не получаем ни притчи, ни анекдота, ни их сочетания. Сергея Довлатова из Ирины Карповой, увы, не вышло. Вообще, сдается, что благодатным материалом для ее рассказов могла бы стать работа журналиста, специализирующегося на криминале. Именно таким журналистом была в 1990-е г. Ирина Карпова, которая в жизни представляется мне более интересным человеком, нежели в художественном измерении ее «Аптечки».
Осталось сказать про обещанную Петрушевскую. Ирина Карпова, разумеется, работает в методологических рамках «женской прозы», такой одомашненной и омассовленной ее версии, исключающей катастрофичность и какой-либо трагедийный дискурс (видимо, права критик М. Абашева, говорящая о рассеивании «женской прозы» в наше время, ее логическом конце). Можно, конечно, не ориентироваться на Петрушевскую, не всем она по душе, но ведь есть еще такой мастер слова, как Анна Матвеева (и живет она в Екатеринбурге), тоже, в принципе, обходящийся без жестоких конструкций, но и не продуцирующий стереотипы. Книгу Ирины Карповой на фоне этих авторов не спасает даже предполагаемая терапевтическая функция. Но ее спасает, пожалуй, только сама затекстовая Ирина Карпова, которая, что ни говори, человек душевный и настойчивый. Она хочет и продолжает заниматься литературой далее. Это позволяет надеяться, что главные ее свершения впереди.