Дерзновенность. К 70-летию со дня рождения Газима Шафикова

Еще в Башкирском госуниверситете, будучи студентом, Газим Шафиков прослыл известным поэтом и переводчиком башкирских авторов. Но мало кто знает, что после окончания Акъярской средней школы Хайбуллинского района шестнадцатилетним юношей он совершил довольно странный поступок: по совету одного из своих родственников уехал поступать в Москву – в институт международных отношений (МГИМО), куда и по сей день почти невозможно попасть.

Тем не менее он довольно сносно сдал вступительные экзамены, но, разумеется, в тот престижный вуз не попал. Осмотр столичных достопримечательностей – Мавзолея В. И. Ленина, только что открывшейся в Художественном музее им. Пушкина экспозиции знаменитой Дрезденской галереи и других выставок, – не смог утешить своенравного башкирского паренька. «Я даже хотел броситься с Крымского моста в Москву-реку, – рассказывал он потом. – Как можно возвращаться домой с таким позором?»

А возвращаться надо было в село Абишево, где проживали его родители. Отец Газиз Хафизович Шафиков работал директором Абишевской средней школы, а мать Мукарама Хатиповна — воспитательницей школьного интерната. Как быть? Чем заняться? И тогда Газим (тоже по чьему-то совету) стал «служить избачом» в соседнем ауле Большое Арслангулово (Сик). Значительно позднее Газим написал об этом поэму «Изба-читальня», в которой есть много проникновенных строк, посвященных работе среди доярок, скотников и конюхов; постановкам спектаклей и хоров, танцам ночи напролет. Об этом времени и повесть под названием «Прощание с юностью».



Стоял, как в обмороке, ночью

Я над Сакмарою-рекой

И слушал стон оживших почек,

Дотрагиваясь до них рукой.



Ее в девичестве застал я,

Когда река, чиста, как свет,

Вела меж зарослями тала

Свой бесконечный пируэт.



Как млел я, если по теченью,

Взбив гривы, плыл табун коней!

И шло студеное свеченье

От голавлей и окуней.



И я – избач и агитатор,

Усердный сочинитель пьес;

Я – гармонист и гладиатор

Среди доярок и невест.



И мне пускай спасибо скажут

Абдуллин и Назар Наджми

За то, что, пьесы их уважив,

Спектакли ставил, черт возьми!



Зачем я пишу все это? Нет, отнюдь не только ради того, чтобы в очередной раз рассказать читателям историю известного башкирского писателя, чью работу в разных областях нашей национальной литературы почти невозможно переоценить: поэзия, проза, драматургия, публицистика, переводы… Газима смело можно причислить к историкам, литературоведам, критикам, искусствоведам. Когда, каким образом ему удалось достичь такого уровня – сказать трудно. Сам Газим говорил по этому поводу просто: «Жил. Учился. Читал. Вглядывался в то, что меня окружает. Изучал людей. Характеры...»

А давать всевозможные интервью, отвечать на разные вопросы ему приходилось много. Но хочется отметить его ответ на вопрос, заданный ему одним из журналистов: «Назовите самый памятный период вашей жизни?» И писатель не задумываясь (и к удивлению многих) ответил: «Работа избачом в деревне Сик (Большое Арслангулово) после неудачного поступления в институт международных отношений.

Это можно было воспринять как юмор или парадокс. Но Газим Шафиков просто и убедительно доказал правоту своих слов:

– До этого мне не приходилось трудиться в таких глубинках, как Абишево или тот же Сик. Мало говорить о красотах природы, которую там начинаешь воспринимать с особой глубиной и, я бы даже сказал, с философским смыслом и подтекстом. Работая там, я постиг то, что в иных местах трудно встретить: народные обычаи, особую народную лексику, исторические традиции, песни, присказки, пословицы и поговорки, свадебные и погребальные обряды и т. д., и т. п. Ну скажите, где еще я мог бы все это увидеть и услышать, воспринять всею глубиной души? А разве можно написать убедительные и многоцветные произведения без знания народной живой жизни?

Возразить против таких слов было трудно. Да и зачем возражать? Разве только в том смысле, что писатель, где бы он ни жил, учится всему, что его окружает. Иначе и быть не может. Но если он хочет глубже проникнуть в суть окружающей его жизни, познать национальный характер и т. д., он должен находиться в центре народного бытия.

– Второй момент моей познавательной жизни, – продолжал Газим Шафиков, – это переводы произведений башкирского народного творчества, прежде всего – древних кубаиров, подобных «Урал-батыру», «Акбузату», «Идукаю и Мурадыму», «Преданиям и легендам», «Пословицам и поговоркам», «Баик Айдар-сэсэну», «Мэргэну и Маянхылу», «Байтам и мунажатам», сказам и сказаниям... Ведь по ним можно необычайно рельефно понять далекое прошлое твоего народа, без чего, опять-таки, не понять душу своих соплеменников.

Все перечисленное выше переведено на русский язык именно Г. Шафиковым. тут и волшебные и бытовые сказки, и песни, и отдельные кубаиры, отражающие разные эпохи народной жизни, и средневековая письменная повесть «Кусяк-бий».

Вот таков размах этого «провинциального избача»! И что интересно: именно на сцене Башкирского государственного театра кукол в 1978 году впервые был поставлен спектакль «Урал-батыр». Причем поставлен был он тогдашним главным режиссером театра Владимиром Штейном, и постановка эта стала культурным явлением нашей республики. Более того, спектакль этот был поставлен в кукольных театрах Пльзени и Братиславы Чехословакии, Люблине (Польша), городе Осиека (Югославия). Характерно, что по мотивам эпоса «Урал-батыр» калмыцкий режиссер Борис Манджиев поставил пьесу «Песнь сэсэна», а режиссер Сибайского театра Д. Галимов воплотил еще один вариант этого эпоса в Молодежном театре. Наконец, Г. Шафиков написал сценарий по мотивам эпоса «Акбузат», осуществленный ныне покойным замечательным режиссером Павлом Мельниченко. Тяга режиссеров разных театров к башкирскому эпосу лишь подтверждает правоту слов Г. Шафикова о значении знания произведений народного творчества для писателей. Что же касается драматургических произведений, написанных Газимом Шафиковым «для взрослых», то их тоже можно насчитать десятки. Первая же его пьеса «Операция» – о благородном труде хирургов – имела большой успех. Затем последовали «Старая квартира», «Точка притяжения» («Бында минен, тейэгем»), «Хадия» – о замечательной башкирской писательнице Хадие Лутфулловне Далетшиной, «Заклание» («Корбан килтереу») – о великом башкирском поэте Шайхзаде Бабиче, «Кайтыу» («Возвращение»), «Черный иноходец», «Аттила» и др. Причем спектакль «Черный иноходец» был поставлен в Республиканском русском драматическом театре его главным режиссером Михаилом Рабиновичем и повсюду на гастролях имел и имеет потрясающий успех.

Чтобы не утомлять читателей именами режиссеров и названиями театров, я специально не стал перечислять их полный список. Назову только еще фильмы «Хадия» в постановке кинорежиссера Рената Нуруллина и «На камне кровь моя густая» (режиссер Малик Якшимбетов), сценарии к которым также написаны Г. Шафиковым. Фильм «Хадия» прошел презентацию на Всесоюзном телевидении, где вместе с ведущим выступили и создатели этого замечательного и трагического фильма – Г. Шафиков и Р. Нуруллин. После этого фильм еще несколько раз демонстрировался и по Центральному, и по местному телевидению, он стал на какое-то время его своеобразной визитной карточкой. Хочется упомянуть и еще одно, пока нереализованное сценическое творение Шафикова – драму под названием «Пыль старого дневника», посвященную 150-летнему юбилею великого героя башкирского народа Салавата Юлаева. Своеобразное название этой драмы продиктовано особенностями ее сюжета. До сих пор никакое сценическое произведение о Салавате не обходилось без присутствия Емельяна Пугачева, Екатерины II, Хлопуши, других соратников «самозванца». И вдруг мы видим нечто совершенно другое – как на дуэли – два человека: Салават Юлаев и его постоянный противник, полтора года преследовавший Салавата Юлаева подполковник Иван Иванович Михельсон. Эту драму можно было бы назвать «Поединок». К тому же при поединке, или, говоря иначе, дуэли, двух главных героев обязан присутствовать секундант. Есть он и в «Дневнике», и не кто-нибудь, а сам Александр Сергеевич Пушкин. Конечно, на первый взгляд такой ход драматурга может показаться абсурдом. Но ведь на то и художественный прием, которым сплошь и рядом пользуются писатели и драматурги. Вспомните хотя бы «Мастера и Маргариту» М. Булгакова. Ко всему, ведь именно Пушкин являлся автором «Истории Пугачева» и своего рода первым историографом «свирепого Салавата».

Однако не станем забегать вперед – написанная драма еще только ждет своего режиссера. Непосредственной предтечей «Дневника» является трагедия «Аттила», поставленная на сцене Башкирского драматического театра.

Я уделил особое место сценическим произведениям Шафикова потому, что сам автор придавал им особое значение. Но буквально в последние годы вышел его фундаментальный роман «Расстрел». Даже поверхностный пересказ содержания этой книги занял бы огромное место. Хочу лишь сказать: такого романа в башкирской литературе еще не было. Его нельзя назвать документальным – этим жанром никого не удивишь. В том-то и дело, что наряду с известными историческими персонажами – З. Валиди, М. Худайбердиным, М. Муртазиным, Г. Шамигуловым, Лениным, Сталиным, Троцким, Крестинским и др. – роман-эпопея насыщен вымышленными, но от этого не менее реальными героями, которые и выражают идейную суть произведения. Автор обращается к почти неизвестным темам, «белым пятнам» башкирской истории 1920–21 гг., о которых не принято было писать. Г. Шафиков создал этот роман на основе глубокого и всестороннего исследования событий тех лет, результатом которого стали такие публицистические произведения-книги, как «И совесть, и жертвы эпохи», «Крючья под ребро», «Дыхание жгучее истории», ставшие основой романа «Расстрел».

Следует еще назвать исторический роман «Тень Чингизхана». А до этого свет увидели повести «Последняя вспышка лампы», «Акмулла», «Побег».

Ну и в заключение скажем, что в 70-х – начале 80-х годов Г. Шафиков выпустил в свет пять поэтических сборников: «Рожденные в седле», «Поющий стебель», «Водораздел», «Рубеж», «Формула Канта».

Я не стал говорить о многочисленных выступлениях Газима Шафикова на страницах газет и журналов, на телевидении и радио, сам он нередко просто называл себя журналистом.

Таков был этот дерзновенный человек, писатель, поэт и драматург, лауреат Государственной премии Башкортостана имени Салавата Юлаева и еще пяти премий республики, в том числе престижной премии им. Акмуллы, кавалер ордена Салавата Юлаева. И нет человека, который бы не знал имя Газима Шафикова в нашей республике и за ее пределами.

Слово о своем друге хочу завершить стихотворением-посвящением «Верность», написанным еще при его жизни.



Верен ты себе и слову сердца,

Верен даже нелюбви своей.

(Постоянство ненависти с верой

Ограждает от беды твоей.)



Верен ты любви, и в дружбе – первый;

Больше клятв ты верен Правоте.

Потому-то люди тебе верят,

Как орлы – небесной высоте



Верность без решимости – пустое

Слово. Верность – это боль твоя и кровь.

Не боишься низвергать устои,

Коль из них давно ушла любовь.



Верен ты дорогам нашим предков –

По следам их твой несется конь.

Потому и по врагам бьешь метко,

Влезть готовый в воду и огонь.



Ты от тех дорог находишь силу.

Их судьба – судьба твоя и плоть.

Сердце твое столько пропустило

Сквозь себя – не приведи Господь!



А борьба все продолжается. И злобы

Столько, что непросто устоять.

Но в седле по-прежнему ты – чтобы

За народ и биться, и страдать!