Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | Спонсоры | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Евгений ВитковскийОб авторе: Российский писатель-фантаст, литературоведение, поэт, переводчик. Потомок... >>> |
Сергей АлександровскийОб авторе: Русский поэт и переводчик.Окончил факультет иностранных языков ХГУ. Печататься... >>> |
Олег Борисович МичковскийОб авторе: Род. в г. Свердловск в семье служащих. Окончил ф-т иностр. языков... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаСеверная АмерикаКанадаСШАЦентральная АзияКиргизстанУзбекистанСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Ирина ДежеваСонет в зеркало. ЭссеБудешь сидеть на берегу, рассматривать коней в волнах… Началась новая эра – Черноречье. Мне нравится твой уголок рта. Так растекается часообразное, человеческое, нутро. Или ты в косынке, праздное, необязательное. Кому?.. Я в дырке лампы, стремительном мусоропроводе и пластиковых объёмах. Прости, не могу приобнять и смахнуть ресницу. Тебе вздёрнуться, мне подождать. Странный случай: жить статуями, не заходить два часа, воркотня, варение, и ничего – пусто. Как?.. Пыль и заразный век. Мои овраги. Что в любви, что без – грохот, промасленная тарелка небытия. Только не печалься, песня – маленькая правда, в горошке шнура обнаруживается… Сколота боль. А где ты? В обносках вечного. А как ляжет тот рубашечный перегной, забудется галстук? Ещё нравится твой профиль, громкий, узкий, я люблю его вечером, поздние бабы, салют. Зачем пялюсь в заученные файлы? Кого я видя смотрю? Плачь, сонненький, устану позже. А вообще ты красивая, волосы вьются, и глаза… глаза особенные… без выпечки. пишется. зимнее. Сыграй мне, девочка Овсяночку в саду Отставший пуск Остывшего состава Забитую улику провансала Дырою отпустивших Хруст подержанного Всхлип надпивших похвалу Спусти мне, деточка Прижавших правоту Оставивших судьбу на повороте В затылок греющих, в губу малька Лоток и новостройки, быт Сокрытое, пропудренное, жду Кило луча, ведро воды В Николином сердечном гроте В маленьком театре Питерский горчичник Жми кровицу В перчатках пущенную в тьму Так мы слонялись Пустотой монеток Пущей загорелых плюшей Возместив возмездье Не разговея счастье как люблю Тот тыльный замок взяв И смольный жест О, лаковые ходки кроткого и иже крохких Свирь нутра Моя вода уходит в гарь вокзала Кашей бра на лакомом ходу Мольбой сверчащей: Куда же ты Планет серпом Родимая Пропала? Я мало помню, без плодов, уже взрослая, нарративно (е.его.в…) понимаю твою пасмурную амурность, но верю как в обещанное – никому, никогда. Зачем-то (станционно) разговариваю. Дух тереблю. И два стакана, и где трубка? Ох, надёжный взгляд в окно, цвет зрачка, описанный ангелу. Конечно, я догадываюсь, где ты, но психейный разговор настолько бесконечен, что порой стыдно. Целуемся. Изначальное одиночество на севере вообще непереносимо. Голодные все. Псы невыраженные, керамические совы. Научили, но необразованные. Потому в глухих военных постелях, наговаривают, заставляют веселье, не живут. Как все, щёлкают. Надеются. Представить твои линии равно сходить в магазин и постепенно с ума. Напоследок ты обнимал крашенку, танцевал в чёрном, никогда до. Наверное, мы пересеклись в любимом. На верное, мы чудесно влюблены. И скоро, и нет. Девочки, вычеркнутое, кожаная почтовая ёлка. Ещё стрянут в памяти пальцы, камышовые прямоугольнички. Ты в шляпе, белокурый наклон, по-украински сподиваешься. Тихо спит звук, но мы этого не умели… Здесь бесцветные стены. Никто не рисует. Всё одинаковое: обычность дел, необычность мыслей. Мне подобен срез. Перед лицом арки Съедающей судом насквозь Я спроповедую потерю Прасезонной капли Промокая сыром ореховую слойку Пятаками адреналина Разрешая соски Языком из глазниц Мальтийского наста Перебирая слухи Остывших пилястр Масличной дамой да в морозильную койку Марочному вдохновению Отверзая виски Стоило вслух позвать тебя ласково, прыгать на островке, как все внедряли в упадке споры. Завязь – гладь заразы, когда тучно солнце и заводится овца. Упрёк княгинь либо прихоть черни. Се требует буйный рост? Пользовать второй категории бумагу не есть польза, лишь утерянное долженство. И стержень селится нынче по кристолампам. И потерянным неведомо убожество, лишь увеличено волшебство. Так терпите, перепутавшие Мазоха с Христом; Защёлкните щель в мои покои. О!кружно. Примачиваюсь к детскому, краду духи. Как в том доме калейдоскоп под пыльным диваном – мельчайший в моей коллекции. Что толкнуло туда заглянуть, не знаю до сих, зрелая. Мама, я на грани твоего непонимания Мама, кругом безысходные люди Мама, сделай мне подарок В виде каймы на синхронном блюде Мама, в мою нишу опять пробирается ветер И глаза всё глубже стрянут в пятилинейном асфальте Мама, я знаю, как ты хочешь Чтобы я попала в новое тысячелетие Но у меня странные вены И перепутались слайды Мама, сегодня все проходимцы на меня смотрели И я шла под дождём – мимо градуса света Мама, я всегда буду знать, с кем я Но тупик приходит как осень… И я умру, когда масло кончится Где-то Ещё люблю шею. Бесцветную и мягкую, как шафран, породистую изнутри. Прятаться в стволе – значит узреть своё дерево. Цветущая, отзовись. Будешь заходить в мой дом, разговаривать с кактусом Петей, возвращать сердцу пенье. Как после выстрела – всё сужается и неумолимо течёт. Ничего нового. Я в кирпиче уже, трубах и заливе. Матрац вместо тахты, графика вместо живописи, компьютер вместо тетради, хотя черновик, черновик всюду, счерна набело шествуешь, так всегда. Соседи окупают сущность волосами, сравнением, предметным, предлагают рвать что-то без вранья. Очень тяжело мне это, бегу тягостно из простого мир(г)а тьмы. А ведь это и твоя стая. Все ли там вожаки, милый? Не за столом, где придётся, можно и в голове, там всё можно, но устаёшь, хочется прикоснуться, например, к тебе. А утром. Утром. Незыблемый женский ранжир: приглашение к овсянке. Или я варю чай, вообщем, когда-то было, забвенье ускользает в проворот ключа. Мы умеем. В небе твоём сиплая стая Фреска я в нём – дыши Белым бидоном чиркни поэм О ножны сплошной души В жреческом тамбуре для некурящих Выплавь чечёток большие носки На Безымянном я буду стараться Мокрой тряпицей о все кирпичи Жадная, жалкая стая В сон заправлять воротник Злотых бледнеть под заим Вече и -ы- забыть Кто в твоём небе Мне только узнать бы Глянуть на ветки Заварку тряхнуть Течь из зелёного зимнего платья Риском и воском в топлёную грудь В воле твоей – шёпот и дружки Гончих орлов самцы Набожный чай, перемёрзшие кружки Бой и конверт весны Сладкий морозец Дрогнули лапы Вальсы? стена? овраг? Игр и простуд напоследок унять бы Запах – фасоль, табак Бедная, терпкая стая Скорость менять на лик Долго медово взлетая Сном опрокинуть вскрик Колыхнуло зычный цех цивилизации. Всплывают и тонут связи. Маятник переспел – к реке! Нечто вяжущее людей боли, поздно или рано. И бани, и обряды, всё преходящее по месту. Люблю взгляд. Умеренность, красота, надежда сесть на кол собственных иллюзий. Секундочки влаги, и снова капюшон, дленье. Так пестуют житейские обрывки, типа тётя, Д-жуан, недомашние котики… Странная эра. Готовится ворвать и оттолкнуть, объютить и натереть перцем. Голод завидует, любимая, как пукнувшая свирель. Да, мы похожи на загнанных пере-я-славцев, даже на расстоянии неудобных карт не послабляющих дугу. Вредно на подтаявшем льду, легавым и сумняше. Люди кожицей в одиночество пристальны к деталям – где яблоко? как ухо? Но всё теряемо на берегу, преходяще без пыли. Рай белёсый Возле речки Там, где крутится звезда Где усилье без уздечки, без самца Подымает пламя зюйды В хлев охотится заря Пощади меня, мать Юга Краснокожего пера Петь отпетым, звать соблазны Рвать, где лаской наплела Золотую, в два куплета В дни слепленья, крюк тепла Просмотрел цыганский голос Партизанской кожурой Как улов по коридорам Разряжает водопой Угль луны ползёт в обратку Зуд секвойи с локотка Заруби, душа, в кроватку Спит на камешках пока… Рай белёсый Возле речки! Антитезы порочны. У матери нет желаний. В четырнадцатую воду зайти что канал оборка твоим холопкам вырвать гвоздь. Отец Валентин изучал фото, говорил – тройное проклятие, и много лет, перебирая лица, поочерёдно прощать ученье, где выругали, где затылком плеснули, снятся потом в дружках, во сне прощены, а в плоскости – мелкотня, колотит. Идёшь к источнику – там стадо. И всё это, любые, в символическом шатре, гроны Вселенной мучась, прощаешь… Протопоп! Погреемся на полке. Пожнём матушку в костяшках бытия. Мне нравится твоя растерянная дрожь и невидимое отрешенье, разлитая вода и бабушка. Правда неумёхи – отбегать, но я так сладко тебя прощаю, так… Так хвоя блестит – будешь фотографировать. С общего к участковому Из грота в устрицу Аист, смотри! Серафимские повести В ожиданье весны Сына набожного, как калина Сына, выбравшегося в леса Без гонца присылая силу Без свидания, письмеца С перьями холостыми В ручей молочный Железой в пустые адреса Ты летишь Тихонечко пророчишь Про свои повитые дела сил Сына, набожного, как калина Сына, выбравшего небеса Клюйте, обские серафимы Как сосками первая сосна И вот праздник. Душа камня пустила гладь. Мы не знаем, куда деть катушку. Продели философов в непереводимое Шато. Норки побелили, боимся вонять не помняше. И я в памяти уже восковых стрекоз, сердечных переулков акварели совершенной зрячести, столбов ома. Кручу твой танец в набожных кедах. Дарю собой, и отвечаешь, или оптической прописью, горким родом или принадлежностью чуду. храним. волос сонета смелеет грудь. успокоишься принося разуменье вместо. всего краше. театральных сопок отступая брешь. овец выращивая только радуясь, любимый. белому. прославному в Уллортунек! Держишь себя холодком, потомком В стане материи Не за что ухватиться Руки – швы на побегах Кого ещё младше быть Верфи табличек на слог иконка Зреешь пострелом В любви объясниться Взгляд – скользкий каркас Километров тайги Видишь, как просто, жарко, пусто В суме пришельца Менее корюшки, чем судьбы Маленький мой, проездной Заратуштра КЛяп – это Солнце Лязг одиночества, пляска в груди Веришь за так Аноним, безъязыко Греешь на камне Зевесовый прут Матушка, дай, иль возьми, и прости-ка Я притягаю Мне только уснуть Под руку – прочное, всуе, ославься Нет или да, нет или да Как не художнице Кольца промаслив Яблоком только Тобою когда? К списку номеров журнала «ЮЖНОЕ СИЯНИЕ» | К содержанию номера |
ГолосованиеПортал "Мегалит" приглашает вас выбрать автора месяца из поэтической серии "Только для своих", изданных в феврале 2016 года. С книгами и авторами серии вы можете ознакомиться в разделе "Книги" или в спецразделе "Только для своих (см. меню на любой странице портала)ЖурналыЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АИНФОРМПРОСТРАНСТВОЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСТЕРЖЕНЬГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATНАШЕ ПОКОЛЕНИЕЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯТело ПоэзииСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРААРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПЗНАКИ11:33УРАЛ-ТРАНЗИТАЛЬТЕРНАЦИЯ |