ГОРОДА РЯДОМ С ВОЛГОЙ. УФА

Серебряный век уфимской поэзии


В последнее время в Уфе наблюдается истинный расцвет поэзии, не грядет ли Серебряный век? Если лет десять назад наши поэты вспоминались отдельными громкими именами, то сейчас выросла целая плеяда поэтических самородков где-то 80-х годов рождения. Они очень активны, они участвуют в слэмах и поэтических боксах, выступают в кафе и парках, публикуются в Сети и в серьезных литературных «толстяках», они пишут в рифму и начитывают рэп, изъясняются изящным литературным языком и матерятся как сапожники. Словом, они всеядны и вездесущи! И это хорошо, это в духе времени. Неудивительно, что в солидный сборник «Поэтический путеводитель…» от Уфы вошли целых восемь человек, намного больше, чем от других городов, имеющих более долгую поэтическую традицию.
А в альманахе «Графит», с которым у наших литературно-критических журналов «Гипертекст» и «Персонаж: тексты о текстах» установились творческие связи, представлены следующие персоны. Александр Марьин – наш местный Маяковский, любящий читать публично, ярко, призывно. Сочетая увлечение стихами с актерством, Саша являет нам себя в разных обличьях, но стихи его неизменно актуальны, изобилуют реалиями Интернета, новинками гаджетов и обрывками рекламных слоганов. Варвара Малыгина – поэтесса, чьи стихи лучше всего слушать в ее исполнении, тогда они звучат как рэповая начитка, приправленная личным обаянием и искренностью девушки. Марианна Плотникова – первая ласточка новой поэзии, читает стихи со знакомым ахматовским завыванием, но на современные темы, близкие и хипстерам, и молодым мамочкам. Не чурается здоровой физиологичности и здорового же цинизма, одну за одной издавая книжки стихов как на родине, так и за ее пределами. Недавно, к восторгу поклонников, стала лауреатом премии «Поэтический дебют» журнала «Новая Юность». Теперь стихи Марианны выйдут отдельной книгой в Москве, в поэтической серии клуба «Классики XXI века». Михаил Кривошеев ворвался в литературный процесс и очень быстро доказал свое право на существование, хотя и именуется «Кривошеевым-младшим», потому что уже есть старший Алексей с той же фамилией. Наталья Санникова – интеллигентная радиожурналистка, автор многих передач, без ее микрофона не проходит ни одна литературная встреча. Ее стиль – густые, философичные стихи, полные аллюзий и сложных переживаний зрелого человека. Ольга Левина обычно повествует об интимном, сокровенном, ее поэзия филологическая, правильная, не приемлет глагольных рифм (потому что это не по правилам), но производит впечатление легкости и доступности для массового читателя.


                                   Кристина Абрамичева, журнал «Гипертекст»

Александр Марьин

* * *
Я как чеховская героиня
О том чего не было плачу
Перескакивая с кокаина на героины
Пытаюсь поймать за хвост удачу,

Словить то ли кайф, то ли счастье в целом.
А получается только словить по роже.
За то, что мечтаю не очень смело,
И слишком мелочно, и слишком похоже.

Айфонно-шмоточные желанья
Не исполнит ни Джинн, ни щука.
Вместо золотой рыбки - золотая пиранья,
А цветик-семицветик вянет осенью, сука!

Кто-то лето проводит в тени,
Кто в Париже, а кто за МКАДом.
Я всю жизнь провожу в сомненьи,
Что ее провожу как надо.

Все поправляю торчащий волос.
Сам для себя уж прослыл страдальцем.
Антон Палыч, наверное, смеется в голос.
Сидя на облаке, тычет пальцем.

* * *
Я такой открываю блокнот
И почерком даже вполне медицинским
Записываю туда очередной оборот,
Что-то типа: Кто же бежит за Клинским?

Но проблема не в смысле строк.
Все экзистенциальней и проще по сути.
Ну, какой от моей писанины прок?
Ее не возьмет как речь будущий президент В.В.Путин.

Их нельзя растереть в порошок,
Сделать порох, как раньше умели китайцы,
И на охоте спустив курок,
Одним выстрелом пристрелить двух зайцев.

Они не рассеют слепому мрак,
Они не помогут найти Атлантиду,
Они не помогут вылечить рак,
Они никогда никого не спасут от СПИДа.

Нет смысла в стихах про любовь.
Среди дел великих это даже не дельце.
Пользы больше, если сдать на донорство кровь.
Или отдать свои вещи для погорельцев.


Варвара Малыгина

В МУЗЕЕ НЕСТЕРОВА

Как-то сходили в музей с подругами вместе.
Отрок Варфоломей на картине Нестерова
Похож на отрока Кирилла Некрасова,
Что жил через подъезд и учился старше на класс.
А я была влюблена в него и стихи писала, -
Плохо, но много,- о том, что он лучший самый.
Чувства скрыть не могла, а картину видали эту
В учебнике, но не помню теперь, по какому предмету.
Сходство сие заметили все посвященные одноклассницы,
Ну, и шутят, а он надо мной издевается,
Потому, что в куртке хожу уж не модной маминой.
Стихи позже сожгла на костре ритуальном в ванной.
В общем, Некрасов на чувства мои не ответил.
Было то очень давно, еще в прошлом тысячелетии,
Вспоминать уже можно об этом без злости, без грусти.
Ныне, встретив такого, сказала бы «не в моем вкусе».
Да, меняются вкусы и приоритеты со временем,
И только картина в музее висит неизменно
С тех пор, как водили туда нас, наверное, классе в пятом,
А раньше еще в тот музей приходил мой папа,
Когда не был папой моим, даже не был взрослым,
Он-то потом ответил на мой вопрос,
Точнее, вопрос, что мне задала Альбина:
«Так почему не дописана эта картина?»
Думала, завершить не успел, но не всё так просто,
Оказалось, в процессе работы был порван холст, а
Законченная картина находится в другом месте.
Хотя мне последнее было и раньше известно,

Да остальные об этом, наверное, тоже знают,
Все изучали культуру родного края…
Чтоб стих завершить, не хватает мне пары строчек.
Да ладно, пускай остается вот так, незаконченным.

* * *

Зимний вечер. Морозно. Сипуха,
Словно чье-то гигантское ухо.
Или лучше сравнение с глазом,
Не с одним, а со множеством разных,
Не с одним, а со множеством мелких.
Циферблат электронный, без стрелки
Мне напомнит, что вновь понедельник
(Ну, да ладно, обычное дело)
Через пару часов уже. Снова
Я совсем ни к чему не готова.
Отложу вновь на следующий раз.
А район миллионами глаз
Равнодушно глядит, без укора.
Говорю себе, скоро, мол, скоро!
Сколько можно трепать себе нервы?!
Но никто не уходит первым.
Без конца. Начинаю сначала
Может, жаль мне, а может, мне мало.
Видно, просто боюсь, что потом
Вновь не будет вообще никого,
Кто станет любить меня
Кого я стану любить.



Марианна Плотникова

*  *  *
…как уходил, молчал, смущаясь вдоха
взмах воздуха ловил, как будто слово –
не улетай! мне плохо, плохо, плохо…
зима такая белая, большая
за дверью в мир тебя уже иного
в подъезде горкло пахнет пирогами…
так не прощаются. так помнят, не прощая
так остаются лучшими врагами

по лестнице шаги звучат, сбегая
застыв на время между этажами
а повторившись в гулком переходе
(случайно ли? от холода дрожали…)
ведут сойтись теплом на прежнем поле
где правда силой вырвется – нагая
не пристыдит. и даже не уколет
а лишь напомнит – прошлое уходит

сотри с щеки надежду, провожая

***
облака так белы,
потому что чисты,
или краску зажилил Создатель?
или раньше истратил?

одинокая женщина моет полы
в нашем подъезде.

в Петербурге разводят мосты —
это значит —
ночи тоже белы,
как фата на невесте.

одинокая девочка смотрит на небо и плачет
в опустелом дворе.

наши жизни малы,
потому что пусты,
или время зажилил Создатель?
или раньше истратил
на жуков в янтаре?

одинокая бабушка ждет своих внуков.
внуки очень милы,
но не едут. им стыдно и страшно.

летний вечер простыл
и закашлялся порцией звуков,
не успев рассказать
то, что было особенно важно.


Михаил Кривошеев

УФИМСКИЙ ПОЛУОСТРОВ

Полуостров Уфа, кособокие крыши
перекошенных набок, облезлых домов;
непонятными знаками профиль твой вышит
на неровном холсте предсказаний и снов.
Полуостров Уфа – реализм невозврата,
три шурупа, завинченных в череп вождей...
Не крещенный огнем, но, однако, распятый,
ты робеешь от кашля весенних дождей.
Ты стоишь недвижимо, с головою в тумане;
влажных стен бесконечность – твоя колыбель.
Твоя песня ветров никогда не устанет,
и приезжих смущает твой «фасон де парле».
Ритуалами сна ты встречаешь с вокзала,
в перевёрнутом к черту российском клеше;
ты стоишь флегматично и совсем не устало
от забитых своих рок-н-ролльных шоссе.
Клочья снега, как шкура облезлой коровы,
все же кажутся нужными на уфимском лице.
Перекресток времен, время думать о новом,
ну а ты почему-то плетешься в конце...
Полуостров Уфа, в твоем теле нечистом
голубые глаза на прохожих глядят.
Полуостров Уфа, полумысли таксистов;
в полусонных маршрутках полулюди не спят.

*  *  *            
A. C.

Город жил, он дышал
непрочтенными стихами.
Не спеша кружил шар,
ты читала Мураками.

Повинуясь небесам –
вольным призракам печали,
ты кроила паруса
у полночного причала.
Город жил, вдыхая сумрак,
зажигая в окнах свечи,
город создавал рисунок
кистью первой вашей встречи.

Позабыв о направленьях,
город пел меридианы,
и в чужих стихотвореньях
он искал чужие страны.

Ты струны касалась нежно,
он творил из звуков краски,
так по-детски, так прилежно
создавал из снега маски.

Город жил. В его картинах
ты шагаешь в драных кедах
по лучам из паутины
от Уфы до Андромеды.

Наталья Санникова

Охота на

(Инструкция)
(Мураками ни при чём)


Шаг первый – отбить от стада –
овца растеряна, когда одна, –
она уже не фокусирует взгляда
и вполне дезориентирована.
Шаг второй – завалить на спину –
в этой позе овцы почти слепы
и податливы, как глина,
можно даже что-то слепить
типа нелепой свиньи-копилки,
но мы отвлеклись. Шаг третий – связать.
В качестве пут хороши чулки
капроновые – не режут кожу.
Но, если чулки негде взять,
простая верёвка сойдёт тоже.
Шаг четвертый: чтоб знала бога в лицо,
слегка надавить на шею коленом
и, когда зрачки расширятся,
обычным железом, не калёным,
можно стричь.
Один мешок – на фуфайки.
«Пойми, овца, ничего личного –
у меня дети маленькие,
да хозяйке – мешок в придачу
к ее корыту,
чтоб не шерстила за бедность быта».
Но овечьим ли мозгом такие осилить детали?
Вот хозяин стрижёт и плачет.
Охотник, как бог, сентиментален.


ВИДЕНЬЕ


Утром было дурацкое настроение –
сахар не сахар и соль не соль –
маета фигней в стадии обострения,
тут еще он говорит: поиграем: я – Грэй, ты – Ассоль,
жди меня на берегу кафешки какой-нибудь, типа «Бриз»,
я на всех парусах примчусь на алой Тойоте.
ладно тебе, говорю, седина в бороду – мозг на вынос – уймись,
как привык, гори алым пламенем на своей работе.

И вот – никакой Тойоты – провонявший бензином ПАЗ,
автомобильное море прихлынуло к остановке «Центральный рынок»,
у бордюра на лавке – старуха – видно, что прижилась
средь плывущих мимо скользких по-рыбьи рыл. Но не рылась
в урнах, просто сидела, глаза закрыв:
клок алого бархата в космах, на плечах – черный драп в дырочку.
Поседевшая девочка, свесив ноги в обрыв
(океан за которым – космос),
стоптанными мужскими ботами болтала и улыбалась как дурочка.
На секунду взглянула – тишина после шторма на дне зрачков. Но
тут водила гаркнул кому-то: придурок, мол, двигай скорее –
«пазик» отчалил…
Где-то волны пьяны вишневым райским вином.
А здесь, да, не сахар – звездная соль в чай и
сухопутное солнце асфальтную рябь греет.


Ольга Левина

***
И – да, ты не так уж худа и слаба.
Юлой закружатся кудряшки у лба.
В мужчинах есть что-то
От скучного Лота,
А в женщинах – от соляного столпа.

Теперь он пытается выдернуть кисть –
Лисе бы так лапу свою перегрызть.
И, вроде, возмездие
Было уместным,
Но, может быть, Лот и кричал: «Обернись»?


***

МУЗЫКАЛЬНАЯ ЗИМА


Мне кажется, что я схожу с ума...
Но эта клавесинная зима
Никак не даст в себе разубедиться.
Звучит по стёклам и сухим ветвям,
Заиндевелым грифам и слогам,
Рискуя вниз сорваться и разбиться.

И я её не подпущу к огню,
От жаркого дыханья сохраню -
И до весны её защитой буду.
Чтоб слышать мелодичный перелив
И, нотный джин по клавишам разлив,
Переживать февральскую простуду.

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера