VII Биеннале поэтов. Рассказ по мотивам

Биеннале открылось 4-го октября, но пускали на открытие только счастливых владельцев приглашений, поэтому я приехала на следующий день. Первое мероприятие, на которое я попала, проходило в рабочее время в кафе “Exlibris”, известном отсутствием в меню алкогольных напитков. «Выступишь?» - спросил у меня Д. Д. «Нет, я не готова», - развела я руками, взяла пластиковый стул и уселась под тентом. Вскоре с тента на меня вылилась скопившаяся там вода. «Только приехала, и уже попала под водопад», - пожаловалась я. «Да, вот так вот, кляті москалі», - подтвердил Д. Д.
Из кафе все пошли в «Билингву», где начинался вечер лауреатов премии «Поэт» при участии Гандлевского, Кушнера, Николаевой и прочих. «Эта поэзия может быть вам не близка, но вы всё равно должны знать о ее существовании», - сказал ведущий. Зал был забит до отказа. Во время выступления лауреатов кто-то крикнул из зала: «А когда, собственно, начнется поэзия?». Я спросила у своего соседа: «А что значит «Творческий клуб» в программе? Это неформальное общение?». «Это следующий уровень, то, что начинается после неформального общения» - ответил он.
По окончании вечера лауреатов в книжном магазине «Билингвы» начался вечер переводов из еврейской поэзии. «У Д. Д. есть абсент», - сказал мой сосед. «Какие там у слушателей одухотворенные лица», - сказал сидевший с нами на втором этаже Эргали Гер. Потом выступавший переводчик еврейской поэзии второй раз попросил посетителей клуба замолчать, они разозлились и едва не побили посуду. «Но ведь всегда шумят, неужели они не привыкли?» - спросила я у Д. Д. «Поэты, что ты хочешь», - ответил он. Потом все пошли на метро. «Давайте я вас проведу до метро. Для меня Киев – самый гармоничный город. А вас, наверное, в Москве кто-то бросил? Да, было такое? Здесь всё время кого-то бросают», - сказал Эргали возле метро.
На следующий день я пошла в «Билингву» на фестиваль голосового стиха, куда меня приглашал Д. Д. На входе в «Билингву», пока у нас проверяли сумки на предмет наличия несанкционированного алкоголя, познакомилась с Александром Сорокой, послушала стихи Нугатова  о конце света и пошла с Сорокой в литературный салон «На Самотёке», где проходил вечер лауреатов премии «Московский счет». Зал опять был забит до отказа. Сорока собирался выступить и вернуться в «ОГИ», куда его пригласила выступить в честь своего дня рождения знакомая, но не смог покинуть фуршет. Мы тоже переместились в зал для фуршета. «Здесь слишком большая концентрация величия, мне тяжело здесь находиться», - сказала Лена. «А я половину из них вообще не знаю», - сказала Марианна. «А я вообще никого не боюсь», - сказала я. «Это потому что ты безрассудна», - сказал Переверзин. Мы пили вино и ели бутерброды с салом, а Марианна пила водку и ела аналогичные бутерброды. «Тебе завтра выступать», - сказала ей Лена. «Я помню, что мне нельзя валяться в канаве. Вообще напиться и приставать к людям – это нормальная форма общения», - сказала Марианна. «Я тоже так считаю, давайте напьемся и начнем друг к другу приставать», - обрадовалась я. – «А сегодня дали нобелевскую премию шведу с какой-то непроизносимой фамилией». «Да, Транс…, Транс.., в общем, какой-то транс», - сказала Марианна. «А Г. К. его очень любит и как раз обрадовался, что ему премию вручили, - сказала Лена. - Какое у тебя красивое платье и сапожки». – «А ты крутишь волосы на плойку?». – «Нет, на бигуди, но они мягкие. А у тебя волосы от природы вьются?». – «Да, но только если голову помыть». – «Вот и Марианна так говорит. Давайте поедем домой, это уже чье-то недопитое вино стоит». Мы пошли на метро, Лена и Марианна начали курить, к ним подошел прикурить нетрезвый мужчина, взял сигарету и начал рассказывать, что он приехал из Белоруссии праздновать день рождения брата и празднует уже неделю, а потом начал трогать локоны Лены. «Мужчина, вам дали сигарету, всё, свободны», - сказала Марианна, и мы спустились в метро. «Только не отключись здесь», - сказала Лена Марианне. «Если вы отключитесь, я быстро от вас сбегу, потому что у меня нет прописки», - сказала я. Потом мы попрощались, и я пошла в «Билингву» с целью узнать, что же всё-таки такое «творческий клуб», но охранник сказал, что все разошлись и всё закрывается. Тогда я пошла в «ОГИ» и съела грибной суп под музыку друзей знакомой Александра Сороки, доносившуюся из соседнего зала.
В пятницу я пошла в новый клуб «ОГИ», встретила там Власова, мы выпили по бокалу кампари и пошли в «Билингву». Власов зашел в магазин и купил бутылку кампари, предупредив меня, что его нужно пить незаметно. Мы пришли на вечер вологодского фестиваля «М-8», сели в заднем ряду и начали незаметно пить кампари из стаканчиков. Потом к нам присоединился Слава Харченко, а потом они с Власовым ушли на улицу. «А вы будете выступать?» - спросила у меня Кира Фрегер. «Нет», - ответила я.  «Жалко». – «Давайте я вам книжку подарю». После окончания вечера пришел мой жж-френд  и купил у меня две книжки за тысячу рублей. Все уселись за стол. «Вы здесь так чинно сидите, мне прямо неудобно», - сказала я. «Ну сейчас будем сидеть бесчинно», - сказал Ф., на столе появилась водка, вино и закуска, то есть началось неформальное общение. «А где находится Владивосток?» - спросила я у Киры. «У меня под окнами заканчивался БАМ», - ответила она.
В субботу мы с Г.К. выпили пива на Гоголевском бульваре, он сказал, что мы оболдуи, потому что не знаем Транстрёмера, и мы пошли на художественное биеннале, а потом в кафе. «Возьми визитку, придешь сюда в следующий раз, когда будешь в Москве», - сказал Г. К. «Ну здесь такие цены», - скептически сказала я. «Приходи сюда с мужчинами». – «Они не хотят платить». – «Таких сразу бросай». Потом Г. К. захотел показать мне памятник Шолохову, речь зашла о КолумбоПетре, и я сказала: «Ну а что, мне нравится, что-то большое стоит». «Конечно, молодым девушкам нравится, что-то большое стоит, а нам, старичкам, когда что-то маленькое лежит», - сказал Г. К.  
Потом я поехала в «Билингву», послушала Емелина и Родионова, потом пришел Д. Д. с участниками своего семинара, и все начали пить водку, а мне пришлось пить разбавленное пиво. Пили за все города сидевших за столом, а последний тост был за объединяющий всех нас русский язык.
В воскресенье было закрытие фестиваля, что предполагало обильный фуршет и вручение премии «Московский наблюдатель». Г. К. перед этим плотно пообедал и выпил бутылку тархуна, поэтому ему было скучно. «Что мне взять с собой в Липки?» - спросила у Г. К. девушка с татуировкой овечки на видимой части декольте. «Возьми с собой презервативы», - посоветовал он. «Замечательно, я это запишу», - обрадовалась я. «Но ведь это так и есть»,  - сказал Г. К. «Нет, я встала на путь добра», - сказала девушка с овечкой. «А ты уже пьяная?» - спросила у меня обозревательница книжного приложения. «Нет», - ответила я. «Хорошо тебе. Ты что, выпила масло?» - поинтересовалась обозревательница. «А это ведущий «Ночного полета»?» - спросила я у Д. Д. «Нет, он просто похож, их часто путают, - сказал Д. Д. – Это Виктор Куллэ. Давайте я вас познакомлю». «Когда мы на прошлой неделе ужинали у Транстрёмера…» - начал Куллэ. «Позвони мне завтра, пересечемся в городе», - сказал мне Д. Д. «Сейчас наберу твой номер», - сказала я. На экране смартфона появилось сообщение «Сеть занята».
В понедельник я пошла в Булгаковский дом, где проходил вечер «Поющие поэты». По окончании вечера появился Митя Плахов, которому нужно было выпить после работы. «Скоро 10 часов, нам же ничего не продадут, - сказал Митя. – Я сюда приходил 30-го сентября, увидел очередь фанатов Полозковой, и остатки агорафобии заставили меня уйти». Пока мы ждали Коровина, Митя Плахов не выдержал и ушел на поиски, а мы с Коровиным, Натальей Эш и Александром Сорокой пошли в магазин, где Коровину, несмотря на время, продали крепкую настойку. «Ой, какая собачка», - сказала Наташа, глядя на мопса, сидевшего на руках мужчины, который зашел в магазин вслед за нами. «Это не она, а он. Подарок Евгению Максимовичу. Он же кошатник, а в Китае ему мопса подарили,  вот он мне его и отдал, а зовут его Тай, ему уже 17 лет, тогда Тайсон всем уши откусывал, а мопс первым делом Евгения Максимовича за ухо укусил, вот он и сказал, что пусть будет Тай. Мы зашли выпить 100 грамм, у него вчера друг умер, попугай. Ну, приятного вам вечера». «И вам удачи», - сказали мы и пошли на Патриаршие пруды. «Ребенку больше не наливать, его даже в «ОГИ» уже не пускают», - сказал Коровин.