Алексей Шолохов

В темной, темной комнате. Рассказ





В темноте тюремной камеры кто-то был. Кто-то кроме него. Хыко буквально шкурой чувствовал, что в противоположном углу кто-то есть. Речь не шла о многочисленных крысах, к тому же Хыко к ним привык. В углу сидел кто-то больший, чем рыжая хвостатая тварь.
Хыко всмотрелся в темноту.
— Эй, кто здесь?
Тишина. Нет, не совсем. Слабый шорох, будто кто-то перевернулся.
— Кто здесь? — Хыко достал заточку. — Выходи, сука!
Оно вышло. Тварь была ростом с десятилетнего мальчика, но на вид несравнима ни с кем из живущих на земле. Сгорбленное тело покрывала черная шерсть, шесть конечностей находились в постоянном движении, голова — шишка, торчащая из плеч — ни намека на шею, глаз был всего один, зато рта два — один над другим.
Хыко встряхнулся, сбросив с себя оцепенение, и ринулся на тварь. Она не сопротивлялась. Спокойно взирала единственным глазом на деяния человека. Заточка с хрустом входила в узловатое тело, но  крови или что там должно литься из неземных существ не было.
— Когда умрешь ты, — произнесла тварь сразу двумя ртами, — умру и я.
— Кто ты? — пересохшими губами прошептал Хыко.
— Может, сначала поговорим? — На удивления человека у существа был очень приятный голос. — Мы так давно этого не делали. — Тварь забралась на нары. — Присаживайся рядом и поверь мне, ты скоро поймешь кто я.
Чудовище достало толстую книгу.
— Что это? — спросил Хыко.
— Твоя жизнь.
Мужчина посмотрел сначала на книгу, потом перевел взгляд на лохматую тварь.
— Что ты такое? — с нескрываемым презрением спросил Хыко.
— Вот смотри, — произнесло существо, будто не расслышав человека, и открыло первую страницу. — Узнаешь этого мальца?
Хыко узнал. Совсем без труда мужчина узнал в этом мальчике, сидевшем за первой партой, себя. В то время не было никакого Хыко, был только Хычев Дима, ученик первого класса.
— И что? — Хыко задал вопрос автоматически.
— Сейчас трудно представить, что это ты. Не правда ли?
Хыко всмотрелся в собственное изображение тридцатилетней давности. Дима Хычев три года начальной школы был отличником, любимцем учителя и примером для одноклассников. Его даже в пионеры приняли одним из первых. Каждый год родители Димы получали Благодарственные письма. Сбор макулатуры вызывал восторг и дарил памятные подарки. В общем, все складывалось как нельзя лучше. Все закончилось в седьмом классе, тогда… точно, тогда Дмитрий Хычев начал превращаться в теперешнего Хыко.
— И что? — повторил вопрос Хыко.
— Смотри ты в седьмом классе.
Мужчина всмотрелся в снимок. Если семилетний Дима мог попасть в фотообъектив, то четырнадцатилетний парень, избивавший своего одноклассника, вряд ли. Хыко задумался, разглядывая собственное озлобленное лицо на фотографии. Нет, его никто не мог тогда сфотографировать. Он поймал Толика. Да, точно, Толика. Фамилию Хыко не вспомнил, а вот имя всплыло в памяти очень четко. Хычев избил Толика на заброшенной мебельной фабрике. Избил по простой причине — у Толика был рубль, которого Хыке очень не хватало. Последующие разбирательства закончились обычным вызовом родителей к директору, но его взяли «на заметку». Через полгода его поставили на учет в Детскую комнату милиции и выгнали из школы. ПТУ № 15 любезно согласилось принять в свои стены никому ненужного парня по кличке Хыко.
— Вот ты в «бурсе». — Тварь открыла новую страницу биографии Хычева. — Пить ты начал там?
— Нет. За год до того, как меня поперли из школы. У нас на улице уголовник жил. Тихон погоняло у него было.
— Я знаю.
— А какого?.. — Хыко возмутился наглости твари.
— Я хочу чтобы ты был откровенен прежде всего сам с собой.
Хыко всмотрелся в морду существа. Хычеву вдруг показалось, что тварь стала более человечней, что ли.
— А вот посмотри в глаза своей матери.
На фото было запечатлено лицо мамы. Печальные глаза. Она смотрела так, когда его забирали в армию. Армию, в которой Хыко попытался снова стать Дмитрием Хычевым. И в первый год службы у него это получалось. Будто устал Хыко от своей бесшабашности. Но как потом оказалось, уставал он от нормальной жизни. Из армии он сбежал через год и два месяца службы. Нашли. Затем Дисбат.
— Ну, эти-то кадры ты помнишь? — Тварь протянула ему книгу.
Хыко помнил. С десяток фотографий напомнили ему о жене и сыне. Четкие картинки уже в мозгу преступника приносили боль, будто это ни он бил жену и сына, придя пьяным домой, а они его.
— Что ты чувствуешь? — Но тварь видела, что происходило с человеком. Лицо бандита блестело от пота, глаза зажмуривались, будто человек чего-то боялся. Тварь была довольна.
— Теперь давай посмотрим последний случай.
— Нет! — выкрикнул Хычев. Он понял кто перед ним.
— Вспомни! — Голос твари уже больше походил на рев зверя. — Вспомни их глаза! Глаза! Перед тем как ты их убил!
— Не надо! — взмолился Хыко и заплакал. Хычев зарезал свою мать, отца, жену и сына. Он убил тех, кто любил его. — Я прошу: не мучай меня. Я знаю, кто ты! Ты! Ты! Ты моя Совесть!
Тварь кивнула и заговорила прежним приятным голосом:
— Вначале Совесть светлая… Ты, наверное, слышал выражение «чистая совесть»? Вот такой она и бывает… и имеет сходство со своим хозяином. Но потом, с годами человек за ненадобностью забывает о ней, и Совесть приобретает невообразимые формы (чем страшнее деяния хозяина, тем ужасней выглядит его Совесть). До поры до времени эта жуткая тварь прячется в потаенных уголках сознания и ждет своего часа. Она ждет, когда человек попадет практически в такие же условия, как и те, в которых оказалась она. И вот тогда они встречаются лицом к лицу. И вот тогда Совесть требует расплаты.
— О какой расплате ты говоришь? — сглотнув, произнес Хыко. — Я сижу в сырой, абсолютно пустой камере, и у меня ничего нет!
— У тебя есть жизнь. Отдай ее.
— Но если я умру — умрешь и ты.
— Лучше открыто умереть, чем тайно жить.

Тюремщик готов был поклясться, что когда он вошел в камеру, с повесившегося заключенного соскочила какая-то тварь и скрылась в темном углу.



апрель 2010г