Элина Сухова

В фениксе что-то сломалось

В 2022 году у Элины Суховой вышла книжка под названием «Вещь человечья». Многие тексты в данной подборке как раз из этой книги. Как сказала известная поэтесса Ирина Ермакова: «…Это памятные стихи, стихи о любви ко всему сущему – такая редкость в нынешнем нашем поэтическом поле…». Подборка Элины достаточно большая, а значит предисловие будет кратким. Просто поверьте, читать стихи Элины Суховой – огромное удовольствие для любителя поэзии.




Дмитрий Легеза

 

 

* * *

 

Так о любви поют –

Головы закидывают,

С солнцем сравнивают

И с луной,

Говорят:

Весь мир для тебя одной!

А потом о любви уже не поют.

Взрослые и большие

Говорят о болезнях,

О новой машине,

О деньгах и карьере,

О политике и о вере.

А в старости тянут тонкие шеи,

Плачут: господи, неужели

С белых яблонь дым –

Это теперь о нас?

Мы же любви хотели,

А вышло –

Покувыркаться в постели?

Были две поездки в Таиланд,

Норковое манто,

Шесть соток с теплицей

И огурцами...

Господи, где же любовь?

Ты обманул нас за что???

А он смотрит грустно:

Это не я

Это вы сами...

 

 

* * *

 

Такое долгое дело –

дорога и провода.

Почти не осталось снега,

зато повсюду вода.

Рельсы в четыре нитки:

хочешь – свяжи носок,

и жёлтые половинки

холма. Их наискосок

прорезывает овражек.

В овражке бежит ручей...

Куда тебя тянет по миру?

Зачем ты теперь ничей?

Ненужный, никчемный, давний,

забытый, затертый, чужой,

брошенный, неустроенный,

оставленный за межой...

Столько синонимов в мать его

русском большом языке,

чтоб донести простое:

прости.

Ты мне стал

никем!

 

 

* * *

 

Под толстым слоем белил

она ещё молода.

Ветер несёт песок

и засыпает имя.

– Когда ты меня любил, –

она говорит, – когда

мир был совсем другим,

были и мы другими.

 

Нежными как цветы,

лёгкими как слова...

Стали прочнее льда

и холоднее стали,

прожили что могли,

сгинули навсегда,

всё, что горит, – сожгли,

что не горит, – проср..ли...

 

Можно стряхнуть песок,

можно белила смыть,

но не вернуть назад

то, что в былом осталось.

В зеркало поглядишь,

крикнешь: Феникс, восстань!

Пепел лежит глубок.

В Фениксе что-то сломалось...

 

 

* * *

 

он выходит из тумана

улыбается стеклянно

у него в кармане бритва

перемкнёт – гляди пырнёт

наш сосед Иван Петрович

в общем очень очень милый

но порой не плачь девчонка

у него такая справка

что не будет ничего

 

он выходит из тумана

у него глаза с прищуром

у него ремень с оттяжкой

у него стеклянный взгляд

у него вопрос про двойку

он меня конечно любит

ну как может так и любит

мама мне сказала будто

тоже я его люблю

 

он выходит из тумана

он целуется прекрасно

он завидный кавалер

я стеклом отгородилась

у него в кармане бритва?

у него ремень с оттяжкой?

у него вопрос про двойку?

у него любовь, наверно?

чудный славный

люпус эст

 

 

* * *

 

Так в сорок пять живёшь как на плаву,

Качаясь между юностью и смертью,

Себя послав в бутылочном гробу

Секретиком в засмоленном конверте

Идёшь сквозь дождь – с собакой или так,

Идёшь сквозь снег – дурак на красных лыжах…

Теперь не скажешь: голова седа –

Она давно покрашена и рыжа.

Прекрасно всё – от снега до дождя

И жизнь хрупка, как шарик новогодний.

И мир не стоит ржавого гвоздя,

Пока есть пёс, и лыжи, и сегодня…

 

 

* * *

 

Растительная жизнь даёт стране угля –

Ведь уголь, как известно, из растений.

И дачный мой мирок не просто так – он для

Каких-нибудь грядущих поколений.

 

Я сорняки деру и создаю компост,

Я огурцы пложу и помидоры зрею,

Старательно творю свой неуклюжий мост

И будущее строю как умею.

 

И мир промыт. И путь лежит далёк.

И дождь царит над маревом местечек...

И от меня останется какой-то уголёк –

Ведь крематорий не даёт осечек...

 

 

ТРИ ВОЗРАСТА

 

1.

 

Папа сегодня со мной не играл.

Папа делал красивый ящик.

Тканью нарядной обил.

В ящике бабушка спит на столе.

Мама плачет о чём?

 

 

2.

 

– Ты ноту взял не ту, там надо выше.

А кантор ведь тебе, тебе махал!

Гляди – уволит! Тут лажать нельзя!

 

– Мам, а салют? Салют там будет, или

Слова, и всё? Ну мам, хочу салют!

 

– Уж в прошлый раз искала я, искала...

Всё исходила, пятку стёрла в мясо,

да не нашла. Ты знаешь – как пропал!

 

– Ты, главное, про справку не забудь!

Без справки документов не получишь!

 

– Простите, не услышал...

Что? Автобус?

Семьсот шестой.

Ну да, семьсот шестой.

Он тут один идёт на крематорий...

 

 

3.

 

Земля у нас топкая.

Весна стоит знобкая.

А мама тепло любила.

Господи,

Ей не холодно

Там, в гробу?

Кофточку я положить

Забыла...

 

 

* * *

 

Снять с полки.

Подержать в руках.

Слепыми пальцами

Прощупать каждый выступ,

Изгиб и трещинку.

Вот здесь,

Где хвост отколот –

След клея.

Грубая неровность.

Новый год

Блестит огнями,

Резко пахнет елью.

И стук ножа –

Салаты, мамин мир.

Пирог сгорит, похоже.

Впрочем, бог с ним.

А папа здесь,

Стирает с полок пыль.

Конечно – с верхней

Кто же, как не он?

А дальше бряк и дзынь.

Щенок стеклянный

Расстанется с хвостом.

Не насовсем.

И глазом не видать –

Удачно склеен.

Но если так, на ощупь...

А теперь –

В газету.

И побольше накрути.

Картонная коробка ждёт героя.

И вазочку возьми.

И чей-то бюст.

И фотографию.

Они вдвоём, смеются.

Теперь вдвоём навеки.

Под плитой

Одной устроились.

Не слишком утешает...

Квартиру сдать.

Всё лишнее – долой.

А эти мелочи,

Картонные консервы...

Здесь ляжет память,

Завернувшись в пыль.

Прости-прощай –

Оно не возле гроба.

Оно лежит

В закрутке из газет.

И мир вокруг

Безлюден

И раздет...

 

 

ЦИКЛ «ЧЕЛОВЕЧКИ»

 

1. ВАСЯ

 

1.

 

Сперва был дождь,

Потом пришёл мороз

И выпал снег.

И снова потеплело.

Но Вася не приехал

И пришлось

Копать самой.

Ужасно тяжело.

 

2.

 

На новый год

Хотела ставить ёлку,

Но не нашла топор.

Зачем-то Вася

Все инструменты спрятал.

А куда – бог знает.

Видно, спрятал и забыл.

 

3.

 

Так таяло, что залило подвал.

Насос едва включила.

Автомат

Всё время выбивало.

Знаешь, Вася,

Сказала б я тебе:

С проводкой швах.

 

4.

 

Пошла трава.

Кошу её, кошу.

Меняла леску в триммере.

Сперва

Всё время вылетала,

А теперь –

Почти нормально.

Впрочем, Вася

Справляется с ней лучше

Всё равно.

 

5.

 

Сто сорок три мешка

Проклятых яблок

Свезла на свалку.

Урожайный год –

Проклятье, а не благо.

А варенье

Не буду делать –

Вася то не съел,

Что в том году варила.

 

6.

 

А вчера соседка

Сказала мне, что год,

Как Васи нет.

Звала сходить

На кладбище к нему.

Вот дура.

Я скажу ей, дуре,

Что дура.

Может после как-нибудь.

Когда вернётся Вася…

 

7.

 

Вася.

Вася.

О Васе.

К Васе.

С Васей.

Без него.

 

 

2. СЛЕДОПЫТ

 

Я знатный следопыт.

Я знаю все следы.

Вот, например,

Сорок шестого, раздвижного

В бетоне намертво

Рифлёная подошва.

Ну, что сказать?

Самец. Велик, силён.

Ещё?

Метр девяносто пять

И вес сто десять.

Крепкий, мощный зверь.

Проворен и опасен.

Ещё?

Что выпить не дурак

Как выпьет – буен.

Впрочем, девкам люб.

Лет двадцать шесть

И трёх детишек нажил.

Законный – сын,

Да двое подзаборных.

Что звали Славкой.

В том году зимой

Попал под поезд.

Больше не живёт…

Ещё? Ещё –

Ну, что сказать ещё?

Что грустно быть

Хорошим

Следопытом….

 

 

3. ВЕЛОСИПЕДИСТ

 

Вот этот велосипедист,

Отбившийся от стаи –

О, как блестят его глаза

И крутятся педали!

Как он стремглав летит вперёд,

Полёт его неистов,

И как ему недостаёт

Таких как он – педистов!

И хлещет дождь ему в лицо,

И города мелькают,

И тучи рвутся вслед за ним

И в пыль не попадают…

А я гляжу ему вослед,

И воздух жаром пышет,

И хочется ему сказать…

Но он уже не слышит.

А мне всего-то пожелать…

Но он уже промчался –

Чтоб он с подобными себе

Другими повстречался!

Он тоже мог бы пару слов,

Пока и я не скрылась:

Чтоб я к каким-нибудь своим

Когда-нибудь прибилась…

 

 

4. СТРЕЛОЧНИЦА

 

давным-давно:

электрички

ещё зелёными были

а у сотовых телефонов

ещё встречались антенны

у самой железной дороги

жила да была принцесса

 

прекрасней её не видали

на всём путевом участке

от дикого туголеса

до черустей центральных

 

всё было в ней прекрасно

стрижечка под машинку

комбинезон джинсовый

резиновые сапожки

оранжевая жилетка

 

как ходила она вдоль дороги

как стучала своим молоточком

как ждала прекрасного принца

обсуждал весь её участок

и соседний участок тоже

 

даже в главке московском знали

о принцессе из туголеса

и премировали

и в южный

санаторий путёвку давали

 

и поныне она проживает

у самой железной дороги

и сейчас хороша

лишь скулы

обтянула сухая кожа

и морщинки у глаз пробились

да чуток поседела

впрочем

седины под косынкой не видно

 

машет флагом на переезде

и недавно очки надела

надо было надеть пораньше

видно сослепу прозевала

своего заезжего принца

в электричке его вечерней

в его утреннем раннем скором

 

 

5. МЯСНИК

 

Фыркает: «Ишь, понаехали тут!

Нафиг их столько!»

А ведь и сам понаехал...

Давно. Дело былое...

Вынесло эхом обвала страны –

«Что вспоминать-то?

Степь да хрущёбы, жара, комбинат.

Делали что-то».

Глухо врубается в тушу топор.

«Главное, знаешь –

Там совершенно, пойми, никакой

Нет, блин, культуры!»

Спрячет ухмылку в табачных усах,

Обсчитает, обвесит.

«Ишь, понаехали!

Что им тут, блин?

Понаехали, блин,

Понимаешь!»

 

 

6. РЯДОВОЙ

 

Вспоминаю всё чаще давнишнюю ту войну:

вот ты, рядовой Горячев и я, боец настоящий, а вовсе не медсестра.

Мы оборону держим здесь, по одну

сторону нашего брошенного двора.

 

Мы лежим за поленницей рядом, к плечу плечо,

а из-за угла лупят так – не поднять головы

внуки Шешерины, оба, а с ними ещё

Пашка, Матвеевой сын вдовы.

 

Их больше, патроны кончаются, плохи наши дела,

но крапива кругом и никак нас не обойти, потому паритет.

А потом им всё надоело, к тому ж Пашкина мать позвала,

стала кричать: где ты шляешься, чёрт, обед!

 

И Горячев им длинно стреляет вслед – что теперь экономить? Он патроны не бережёт...

И автомат сверкает в его руке – покупной, железный, не то, что моя доска…

И Горячев мне говорит: мы убили их всех! И ржёт,

и капля пота сползает, блестит у его виска.

 

Внуки Шешерины съехали, бабка их померла,

Пашку недавно видела: лысый, два спиногрыза, какой из него солдат?

За горами Кавказа Горячева след двадцать лет как метелица замела...

Но одно знаю точно: и там у него самый лучший был автомат!

 

 

7. ТАНКИСТЫ

 

Столько лет спускалась в метро

Мимо мозаики –

Рабочие делают танк.

Тёмная, мрачная, страшная!

Ну, кому нужен танк?

Делали б что полезное –

Трактор там, самосвал…

А недавно взглянула –

Хороший ведь танк!

Мощный, надёжный,

Ни единой

Импортной детали…

Башню поставить,

Калибр побольше –

Хоть завтра в бой!

Велика всё же сила

Настоящего искусства –

Каждая эпоха

Видит в нём

Что-то

Своё…

 

 

8. ГАЗОНОКОСИЛЬЩИК

 

Газонокосильщик

Своё тра-та-та

У дороги.

Длинна и пыльна его жизнь,

Как обочина трассы.

У всех на виду он,

Но словно в другом измереньи,

Никто к нему не подойдет,

Ни о чём не попросит.

А этот, мелькнувший в авто,

Пролетающем мимо,

И рядом жена – гур-гур-гур,

Бла-бла-бла, трали-вали,

О чём-то своём, неумолчно.

Но всё, что о жёнах

Вам следует знать –

Это вовремя «да, дорогая».

И «да, дорогая»,

Но глянешь случайно в окошко:

Ах, ножки, ах, попка,

Какая девчонка шагает!

Бу-бу в телефон,

И толкает коляску с ребёнком.

А он – бе-бе-бе, тра-ля-ля,

Во всю детскую силу,

И плачет, и хочет быть понятым,

Понятым! Впрочем,

Привыкнет, остынет, забудет.

Себе заведёт и комбез,

И очки, и косилку,

Машину, жену, телефон,

Будет прочих не хуже.

Не хуже, не хуже!

Такой же

Газонокосильщик...

 

 

9. ФИЛОЛОГ

 

Речевой аппарат филолога

Склонен к длиннотам.

То ли миндалины

Странно устроены так,

То ли свод нёба,

То ли в мозгу

Какая извилина

Барахлит…

Но со всею своей

Лингвистической широтой,

Сноски к цитатам

Исправно подвесив,

Суффиксальные группы

Расставив, будто солдат,

Окая, цокая,

И чужим фрикативным Г

Затыкая стяженья

Я тебе расскажу

Про тенденции в литературе,

Про перевод

С тюркских наречий

И проблемы поэтики

Бывших братских народов,

И ещё…

Но ты

Лапой шершавой

Подхватишь меня под зад,

Так, что носом притиснусь

К мохнатой твоей подмышке,

И прогудишь мне в макушку:

«Ну, чо ты, блин,

Завелась?

Пойди похавай

И всё пройдёт!»

И я пойму:

Ну, действительно,

Ну, в самом деле –

Чо?

 

 

10. ТЁТКА

 

Толстая тётка

В пёстрой кофте

С китайского рынка

И шароварах нелепых

Голубей выпускает из клетки

Возле районного ЗАГСа.

Люди дивятся:

Неужто выходит замуж?!

Люди смеются – вот ведь,

И на такой горшок,

Глянь-ка,

Нашлась покрышка!

А она окольцована

Так давно и крепко,

Что позабыла

Чувство полёта.

Варит мужу борщи

И моет кастрюли,

Картошку копает

И нянчит второго внука…

А она просто так

Голубей выпускает,

Просто

Их упругие тельца

Кидает навстречу небу,

Чтоб у кого-то,

Хоть у кого-то в мире

Была

Свобода…

 

 

11. СТАРУХА

 

Покуда маленькой была –

Кормила белок.

Ходила с бабушкою в лес

Вдвоём за ручку.

Потом кормила трёх свиней,

Корову, тёлку,

Овец, гусей да пятерых

Своих по лавкам.

Потом ходила с внучкой в лес,

Кормила белок.

Кто вырос, кто ушёл в бега,

Кто вышел в люди…

Теперь готовит на двоих –

Себе и кошке.

 

 

12. БЕРЕМЕННАЯ

 

Ефим, Евсей, Еремей,

Евлампий, Ермил, Евстрат –

Лишь бы на букву Е –

Выберу наугад.

 

Е потому что ё..

Вашу мать, дорогой дневник,

А из чтенья доступны мне

Только сонник и именник.

 

Снится едкая, злая страсть,

Ёлки-палки, тесовый двор,

Сам процесс и то, что потом –

Елисей? Елизар? Егор?

 

Снится тот, кто сидит внутри,

Распирая собой живот

И кого так легко убить,

Пока он еще не живёт.

 

Потому, что зачем самец,

Проходимец, багдадский вор,

Бык, козёл, кобель, жеребец

С мутным взглядом пустым в упор?

 

А увидела –

Светлую, словно день,

Белую, будто снег,

Нежную, как цветок.

И никакой-то пакости

Не болтается между ног!

Серафима моя,

Ангелина моя,

Лучше нет на земле,

Ни единого пятнышка

На крыле!

 

 

13. МАЛЬЧИК

 

Пухленький и краснощёкий, будто снегирь,

Белобрысей вороны белой –

Мальчик-с пальчик, маленький богатырь.

Рядом бабушка, мама, сестра. Восхищаются и блюдут:

Не торопись, не беги, не делай,

На сквозняке не стой, не играй в футбол…

Тысяча разных НЕ.

Он мне не был нужен и даром.

Но они приходили и чинно хлебали чай,

И почему-то упорно считали, будто мы – пара.

 

Он и верил, должно быть,

А я подыграть не прочь –

В платьице розовом, вся такая

Девочка-девочка, идеальная дочь,

Глазки потупив слушаю и киваю…

 

Повстречались недавно, посидели так, ни о чём...

Он всё такой же, просто уже не мальчик –

Щёчки пылают, чёлка торчит, картавит.

Как Санта-Клаус, только без бороды…

Двух передних зубов, увы, не хватает…

 

 

14. ПОКОЙНИК

 

Между пестиком и тычиной,

Между поводом и причиной –

Вот и сидит,

Вот и ведёт свой счёт,

Думает, чем попрекнуть ещё.

Недобытчик ты мой, неудачник,

Недодатчик ты мой, недостатчик…

Что рассусоливать –

Не было между нас любви,

Но жизнь – немудрёное дело,

Живи себе да живи.

Ты ведь и этого,

Чудик такой, не смог –

Чуть отвернулась,

А ты за порог…

Хоть ругай тебя нынче,

Хоть вовсе в щепу кроши…

А на могилке твоей

Ох, цветы хороши!

И от людей не стыдно

За последний твой дом.

Может ещё чего там

Посажу потом.

Ты не подумай –

Чай, не последний

Вложила грош.

Да и памятник вышел

Хорош,

Хорош!

 

 

15. ДАЧНИК

 

Вот человек идёт за водой.

Он такой сутулый, немолодой.

Снег под ногами его хрустит

И бидончик в руке блестит.

 

Он придёт домой и затопит печь.

Есть стул, где сесть, и кровать, где лечь,

Дров он нарубил – хватит до утра.

А в магазин он сходил вчера.

 

Он хлебает чай и глядит в окно.

На соседних дачах темным-темно.

А когда совсем чернеет в окне,

Он звонит по привычке своей жене.

 

Бывшей жене – как это звучит смешно –

Рассказать, какое видел кино,

Сколько выпало снега, сколько кот наловил мышей,

Что сегодня он сам наварил себе щей,

Что с утра были тучи, а теперь – вон видна звезда...

И она отвечает: «Ну да, ну да»...

 

 

16. ЛЕЙТЕНАНТЫ

 


Разговор лейтенантов Р. Гарифулина и А. Петрова,


которым было поручено организовать местное население


для копки противотанкового рва возле с. Красное под Смоленском.

 

Дуры они какие!

Саша, какие дуры!

Дуры колхозные – честно –

Пугало с поля умней!

Я им три часа рассказывал

Про камуфляж, артналёты,

Про самолёты противника,

И что лётчику с неба видней…

 

Саша, твою же маму,

Что ты думаешь, Саша?

Утром они явились

Копать этот чёртов ров

Все пятьдесят три бабы –

В белых своих рубахах,

В белых своих платочках –

Мне не хватает слов!

 

Они его так копали

И вырыли двадцать метров –

Глубиной в четыре ладони –

Курица перейдет.

А потом самолёт

Малюсенький,

Прямо знаешь –

Как птичка.

Маленький самолёт...

 

Я им кричу: в укрытие!

А они на него таращутся,

Даже махать взялись.

Тут пули такие частые...

А они врассыпную по полю –

Словно мишени видные.

И кровь такая – хлысь-хлысь...

 

Теперь нас осталось шестеро.

Теперь копаем могилу мы,

Потому что не влезут мёртвые

В этот противотанковый ров.

А они такие нарядные

По всему разбросаны по полю.

И рубахи такие белые,

И на каждой рубахе кровь...

 

Лейтенант Рустам Гарифулин

Не дожил до сорок второго,

И в августе сгинул под Вязьмой

Лейтенант Александр Петров.


К списку номеров журнала «ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА» | К содержанию номера