Родился в 1960 г. Окончил санитаpно-гигиенический факультет Каpагандинского госудаpственного медицинского института. По специальности – санитарный врач. Живет и работает в г.Тараз (г.Джамбул). Публиковался в журналах: «Кольцо А», «Нева», «Нива», «Книголюб», интернет-журналах и других изданиях. Автор семи сборников рассказов.

 

 

ДИАГНОЗ

Рассказ

  

Санаторий встретил меня привычным запахом свежести, горных трав, и еще чего-то такого хорошего, праздничного, от чего хотелось радоваться, словно во мне возликовала душа.

Стоял конец мая. Ущелье, где расположился санаторий, природа щедро одарила пышной зеленью, здесь росли и березки, и ивы, и клены, и голубые тяньшанские ели, и другие деревья и кустарники, которые я нигде раньше и не встречал.

Выйдя из машины возле шлагбаума, я пошел наверх через мост, под которым весело шумела небольшая горная речка. В середине моста я остановился, подошел к перилам. Моему взору предстала завораживающая картина, не поддающаяся описанию. Откуда-то сверху с гор стремительно неслась, прыгая по камням, горная речка. По краям речки росли деревья и кустарники, они слегка касались воды своими ветками, словно здоровались. Ветра не было, небо было чистое голубое-голубое.

Воздух здесь был какой-то особенный, насыщенный чистой горной водой и энергией. Я стоял, держась за перила, и с наслаждением вдыхал неповторимый горный воздух. Моя душа унеслась куда-то ввысь, все мои волнения, беспокойство улетучились. Я был счастлив как никогда в жизни. В последнее время у меня было много неприятностей на работе, связанных с реорганизацией службы, и мне изрядно помотали нервы. А тут все сразу же испарилось куда-то, и мне было просто хорошо. Я бы так и стоял с закрытыми глазами, ни о чем не думая, но меня вывел из этого состояния заместитель директора санатория, мой давний друг Абеке:

– С приездом, Маке! – сказал весело он, трогая меня за руку.

– Ах, это вы, здравствуйте! – ответил я, возвращаясь в реальность. – Что-то вот задумался.

Абеке был уже на пенсии, но продолжал работать. По своей натуре это был жизнерадостный человек. Он всегда при встрече улыбался, шутил, с ним было просто и хорошо.

– А я тебя выглядываю, думаю, куда пропал Маке, только что звонил, и нет тебя. А ты здесь стоишь, мечтаешь о чем-то! – говорил он, весело глядя вокруг. – Все же какая здесь красота кругом, сколько здесь работаю, а до сих пор восторгаюсь этой красотой и таким особенным горным воздухом. Здесь можно и воздух продавать, как в некоторых западных странах уже делают. А что – наладить производство и в бутылках полиэтиленовых продавать, отбоя не будет.

– Вот выйдете на пенсию и займитесь этим делом! – ответил я, продолжая вдыхать в себя живительный воздух.

– Нет, это я так говорю. Грех, все это богатство от бога, нельзя его продавать и покупать. Ну, давай, пошли, устрою тебя в санаторий, а потом побегу, у меня дел много, – сказал Абеке, поднимаясь по ступенькам. Я пошел следом за ним.

Санаторий состоял из целого комплекса зданий, высотой в пять этажей, куда входили лечебный корпус, место проживания и хозяйственные постройки.

При входе в главный корпус нас встретили четыре березы, росшие с правой стороны, они словно охраняли вход от плохих людей. Когда я заходил в корпус, мне показалось, что они приветливо мне кивнули, как старому знакомому. Как-никак я здесь бываю часто.

Зайдя вовнутрь, мы очутились в большом холле. Возле стены на мягких сиденьях сидели две старухи и о чем-то мило беседовали, не обратив на нас никакого внимания.

Абеке подошел к администратору и сказал ей:

– Оформите вот человека, это мой давний товарищ. А я побежал, дела.

Потом посмотрев на меня, он сказал:

– А еще я сейчас позвоню главному врачу и скажу ему, чтобы он тебе прописал все процедуры, которые ты пожелаешь, идет?

 После этих слов он исчез, так же, как и появился.

– Меня, если можно, поселите с отдыхающим примерно моего возраста, чтобы можно было поговорить,  – сказал я администратору.

– Хорошо, я сейчас посмотрю, – ответила она и стала искать по компьютеру. Через некоторое время она сказала: – К сожалению, у нас здесь отдыхают одни старики. Если вас это устраивает, то я устрою вас с одним из них.

– Лучше тогда меня одного в номер, если можно, конечно, – сказал я.

– Конечно, у нас много свободных номеров, – ответила она.

Не прошло и пяти минут, как я шел наверх, держа в руках номерок от комнаты № 306. Это был типовой двухместный номер с душем.

Переодевшись, я пошел к главному врачу – заместителю директора по лечебной работе. Это был мужчина моего возраста, встретил он меня радушно, ведь ему уже позвонил Абеке. Быстро получив все назначения, я пошел на первый этаж в столовую, где мне определили в зале № 1 стол № 57. Это был просто общий стол, безо всяких диет. Вообще здесь кормили четыре раз в день: завтрак, обед, полдник и ужин. Причем на завтрак и ужин также давали три блюда, а на ужин ко всему обязательно стакан кефира, в общем, кормили на убой.

Так получилось, что за столом я сидел один как сыч, как говорится, и не поговорить, и не выпить. И в комнате жил тоже один.

После обеда я вначале получил физиолечение, парафинотерапию на стопы, лечебный массаж. На каждую процедуру ушло по десять минут. Медсестры здесь работали те же, что и в прошлом году, на что я пошутил:

– Вы, наверное, здесь будете до пенсии работать!

– Если не выгонят, а то у нас директор сменился, – ответили, улыбаясь, они. Дело в том, что три месяца назад ушел на пенсию директор санатория, а на его место пришел другой местный. Бывший директор был мой старый знакомый. Приехал он работать сюда из Южной столицы. Это был пожилой мужчина среднего роста с хорошими манерами. По моим меркам, в нем проглядывалась «порода». Все равно, что по старым временам дворянство. Эта черта не приобретается, а дается от бога. Нового директора я еще не знал, поэтому ничего про него не могу сказать.

Получив все процедуры, я пошел к себе в комнату, принял душ и, переодевшись, решил пройтись по санаторию. Я спустился на второй этаж, там в холле за большим столом играли в шахматы два деда, напротив сидел на стуле и наблюдал за игрой молодой мужчина. Я сел на стул как раз напротив мужчины и тоже стал наблюдать за игрой. Мой взгляд блуждал по шахматной доске и вдруг нечаянно встретился с взглядом мужчины. Я поначалу даже опешил – столько в его взгляде было тоски и боли, что мне стало как-то не по себе. Он, заметив, как я посмотрел, на него быстро отвел в сторону глаза. У меня сразу же пропал интерес к игре. Я стал потихоньку присматриваться к этому мужчине. Он был смугл, худоват, с большими черными полными тоски глазами. Одет он был в спортивный костюм хорошего качества.

В это время прозвучал голос одного из играющих:

– Все, сдаюсь, я продул!

– Кто следующий? – сказал выигравший старик, оглядываясь кругом.

– Давайте я попробую? – ответил молодой мужчина, присаживаясь на освободившееся место.

Мужчина, по всему, хорошо играл в шахматы, потому что быстро разделался со стариком. Тот, правда, не хотел сдаваться потребовал матча-реванша. И они опять углубились в игру. А я продолжил свое знакомство с санаторием, но у меня почему-то не вылезал из головы этот тоскливый взгляд.

Вечером после ужина я вышел на улицу подышать свежим воздухом и полюбоваться красотами природы. Когда я спускался вниз по лестнице, то увидел сидящего на лавке знакомого мужчину. Я посмотрел на него, тот приветливо улыбнулся мне, правда, в глазах его я опять-таки прочел какую-то дикую тоску и боль. Я подошел поближе и присел на лавку возле него.

– Как вас зовут? – спросил дежурно я.

– Аманжол, – ответил он, печально глядя куда-то вдаль.

– Откуда вы приехали? – спросил опять я, приглядываясь к нему.

– Из А-ской области, – ответил он.

– Чем занимаетесь? – спросил я, глядя на проходящих мимо отдыхающих.

– Я предприниматель, у меня свой магазин, в общем, небольшой бизнес. Здесь я с женой отдыхаю, со мной приехал еще бажа (свояк) с женой. А вообще я здесь каждый годы бываю. Мне здесь нравится, такая природа, воздух. Не то, что у нас голая степь и все. Постоянно дует ветер, пыль, в общем, плохая экология, – говорил он, о чем-то печально думая про себя, – а вообще у меня неизлечимая болезнь, миастения. Я и в Москве лечился, в общем, везде, где можно, все доктора говорят одно, что она неизлечима. Только вот поддерживающие лекарства пью. А так, видите, у меня и речь становится непонятная. В общем, ничего хорошего.

– А вы не пробовали к народным целителям обратиться? – спросил я.

– Тоже у кого только не был, ничего не помогло, – ответил он и замолчал.

Я тоже замолчал, мне стало даже неудобно перед ним, что я сижу возле него здоровый и задаю ненужные вопросы. Мне в душе было искренне жаль его. Мне даже стали не интересны красоты природы. Я уже ничего этого не замечал, сидел и молчал, думая, какой у нас несправедливый мир. Вот сидит молодой мужчина в расцвете сил, по всему, никому ничего плохого не сделал, а ему судьба уготовила такой страшный диагноз. В чем его вина, он и сам не знает. А эта болезнь его везде преследует, он с ней целый день ходит, спит тоже с ней, правильно народная мудрость твердит: от себя никуда не убежишь.

– А знаете, у меня двое детей, сын и дочка, а было бы четыре. У меня при рождении двойня умерла, им бы теперь было по двадцать три года, – сказал вдруг печально Аманжол, глядя вдаль.

– Аманжол с таким диагнозом живут же люди. Медицина с каждым годом развивается, может, от этой болезни тоже найдут средство. Ты уж надейся на лучшее, – сказал я.

– Да я стараюсь, да эти проклятые мысли не выходят из головы, прямо уж и не знаю, что и делать, – ответил он, продолжая печально глядеть вдаль.

В это время к нам подошли две молодые женщины и мужчина и сказали:

– Аманжол, пойдем, прогуляемся!

– А, вот и мои пришли, ну я пошел, еще увидимся, – сказал он, нехотя вставая.

Он ушел, а я некоторое время еще сидел на лавке, и думал: главное в жизни – это здоровье, а все остальное – так суета сует…

 

 

ОПОЗДАЛ

Рассказ

 

Жанибек как только увидел Дину, сразу же полюбил ее. Познакомился он с ней в далекие советские времена, когда учился в Алма-Ате в политехническом институте. Дина училась в медицинском училище.

Все произошло просто и неожиданно, как бывает в жизни.

В один прекрасный день друг Жанибека Болат, с которым они жили в одной комнате общежития, сказал ему:

– Пойдем со мной на день рождения моей девушки, она живет в общаге, как и мы, учится в медицинском училище.

– Да как-то неудобно туда идти, меня никто не звал, – ответил Жанибек, по своей натуре он был стеснительным, лидером в комнате был Болат. Тот был понаглей и понапористей.

– Неудобно на потолке спать, одеяло падает! Пойдем, прогуляешься, чем киснуть в комнате, глядишь, кого и зацепишь, там девчат много и все красавицы, не то, что у нас –одни крокодилицы учатся! Разве нормальная девушка техническую специальность выберет, а? Вот медицинская сестра как раз самая что ни на есть женская профессия, и вообще я считаю, что медсестры должны быть самыми красивыми девушками, они же в первую очередь лечат и смотрят за больными. Если она страшная, так будет своим видом только пугать больного, вот поэтому там учатся самые красивые и милые девушки. Жизнь одна, оторвемся по полной, завтра меня будешь еще благодарить за это! – сказал решительно Болат.

Жанибек не мог противостоять своему другу и промямлил: – Ладно, сходим.

– Ну и хорошо! – бодро сказал Болат и запел веселую песенку. Болат был по натуре веселый, жизнерадостный человек, никогда не унывал, на все смотрел с философской стороны. К тому же он был большой бабник: почти в каждом вузе у него была девушка, теперь он добрался и до медучилища.

Внешность у него была видная, которая нравится девушкам. Он был высок ростом, статен, черты его лица были мужественны и он знал, что ему от жизни нужно.

 В отличие от него Жанибек был замкнутый, больше молчал, вслух не высказывал своего мнения. Создавалось такое впечатление, что он стеснялся кого-то или чего-то, как бы боялся сделать что-то не так. Да и внешность его была полная противоположность Болату. Был он смугл как мавр, роста среднего, слегка полноват. Черты его лица были как бы смазаны или размыты. Вещи на нем сидели как на корове седло, в отличие от его друга, на том все сидело как надо. Родом Жанибек был из южной области.

Они вместе напоминали Дон Кихота и Санчо Панса, то есть как нельзя лучше дополняли друг друга.

В воскресный день Болат с Жанибеком, надев на себя все самое лучшее, ближе к обеду пошли в общежитие медучилища. При входе в общежитие их встретила грозная вахтерша.

– Вы куда? – спросила она, подозрительно глядя на них.

– Да вот у меня здесь сестренка Асель в 206 комнате живет, пришел проведать. А это мой братишка, – ответил Болат, показывая на Жанибека.

– Что-то я не припомню, чтобы у Асель были братья, а потом, этот совсем не похож на тебя! – сказала вахтерша, показывая бесцеремонно пальцем на Жанибека.

У того на лице даже ни один мускул не дрогнул.

– Ладно! Черт с вами, у вас все родня, документ оставляйте и заходите! И чтобы в 18.00 очистили помещение! – сжалилась над ними вахтерша.

– Спасибо вам! – радостно ответил Болат, оставляя студенческий билет.

Поднявшись на третий этаж и найдя нужную комнату, Болат решительно, словно хозяин постучал.

– Входите! – раздалось оттуда.

Болат с Жанибеком вошли в комнату. В стандартной комнате стояло три кровати, посредине стол.  Их встретили три девушки. Асель, виновница торжества, представила своих подруг:

– Вот эта Гуля, – показала она на девушку, что стояла возле нее. – А это Дина, – сказала она, показывая, на девушку что стояла подальше, ближе к окну. 

Жанибек сразу же обратил внимание на Дину. Она была очень хороша собой. Белолицая, с большими, словно глубокий омут, слегка томными черными глазами, которые обрамляли длинные ресницы. Небольшой прямой носик, красивые губки, ровный не выступающий подбородок, ямочки на щеках, – все в ней гармонировало как нельзя лучше. К тому же она была молода, стройна и не загружена житейскими проблемами.  Родом Дина была из северной области.

Молодежь по случаю дня рождения выпила бутылку шампанского, закусила жареной картошкой и чем бог послал, особых деликатесов не было. В советское время везде царил дефицит. 

Потом все пошли гулять в центральный парк имени Горького.

Жанибек все это время не сводил глаз с Дины. Это она чувствовала, но делала вид, что не замечает. Как-то заговорить с ней он стеснялся. Так и закончился день.

Вечером в комнате Жанибек, не выдержав, сказал своему другу:

– Знаешь, Болат, я, наверное, впервые в жизни влюбился.

– В кого это ты влюбился, там, вроде, кроме Асель нормальных-то нет девчат? – удивился Болат, внимательно посмотрев на товарища.

 – В Дину! – сказал Жанибек, опустив глаза.

– В нее. Ясно, она так ничего, как раз тебе подходит, такая же молчунья. Мне про нее Асель говорила, смотри, в тихом омуте черти водятся. Она северная, с норовом, это тебе не южанка покорная. Они, северяне, терпеть южан не могут, так что она может тебе еще от ворот поворот дать. Ну, попробуй, Ромео! Флаг тебе в руки! – ответил, смеясь, друг.

– Как бы мне поближе с ней сойтись, а? Ну, познакомиться поближе, что ли? Посоветуй, у тебя же большой опыт? – сказал, просительно глядя в его глаза, Жанибек.

– А что тут советовать, позови ее вечером в кино, потом, как из кино выйдете, приведи ее в общагу, а я тебе комнату освобожу, у друзей переночую, вот и все, – ответил Болат.

– Зачем ты к друзьям пойдешь ночевать, я не понял что-то? – сказал недоуменно Жанибек.

– Вот пень, чтобы ты с ней переспал. Вот зачем. А то будете меня стесняться! – ответил, смеясь, Болат.

-У меня к ней светлое, чистое чувство, не как у тебя! Ты сразу же всех в постель тащишь? Не мерь по себе людей! – сказал, злясь, Жанибек. – Потом у меня с ней все серьезно будет.

– Рано или поздно ты все равно с ней спать ляжешь, так что не все ли равно, когда это произойдет, сразу или потом! – ответил уже серьезно Болат.

– Пока я с ней распишусь, я не буду с ней спать! – сказал решительно Жанибек.

– Ну-ну, посмотрим! – ответил друг, похлопав его по плечу. – Ты, я вижу, и без меня все хорошо знаешь, так что давай действуй!

Жанибек ходил, как теленок, боясь приблизиться к своей возлюбленной, пока не вмешался Болат. Видя страдания друга, он попросил Асель, чтобы она уговорила Дину сходить в кино с Жанибеком.

Асель сразу же обратилась к своей подруге:

– Дина, тебя Жанибек в кино приглашает сегодня вечером, пойдешь?

– Нет, конечно! – ответила та, сузив свои красивые губки.

– А почему? Жанибек хороший парень, не смотри, что он молчаливый, это даже лучше, из таких хорошие мужья выходят! – сказала Асель.

– Ну, ты и загнула, я за этого южанина никогда замуж не выйду. Да мне мои родители и сестры не позволят, они просто терпеть южан не могут, – ответила зло Дина.

– Дина, ну сходи, пожалуйста, один раз с ним в кино, ради меня. Я же тебя не прошу за него замуж выходить. А то на меня Болат обидится, он так сильно просил. А я его сильно люблю, боюсь огорчить чем-то, – сказала просительно Асель.

– Ну ладно, только ради тебя, подруга, – ответила кисло Дина.

Вечером молодые люди пошли в кино, шел какой-то индийский фильм. Дина пришла довольная. Это заметила и Асель.

– Я вижу, ничего страшного? – пошутила она. – По всей видимости, тебе этот южанин понравился, а?

– Он хоть и южанин, а начитан, потом вел себя дипломатично. Зря, наверное, молва про южан такая плохая, – ответила, улыбаясь, девушка.

– Я вижу, вы там снюхались, а еще чего-то кочевряжилась! – сказала недовольно Асель. Почему-то она разозлилась на свою подругу, почему – и сама не могла ответить себе.

После этого молодые стали чаще ходить в кино, в парк, в общем, стали дружить. Так продолжалось почти год.

Жанибек учился уже на последнем курсе, Дина тоже заканчивала медучилище. Однажды, когда они гуляли после последнего государственного экзамена, Жанибек сказал:

– Дина, я люблю тебя, выходи за меня замуж.

– Я согласна, – ответила тихо она.

В эту ночь они спали вместе в его комнате. Болат ушел ночевать к друзьям.

На следующий день Жанибек сказал Дине:

– Любимая, я поеду домой и скажу им, что женюсь на тебе, а ты езжай домой и жди меня! Я приеду за тобой, после свадьбы мы будем жить в Алма-Ате.

– Хорошо, любимый! – ответила Дина.

Так и поступили, Жанибек уехал домой на юг, а Дина поехала домой на север.

Дома она сказала, что выходит замуж, и что за ней должен со сватами приехать ее жених.

«Хорошо», – ответили родители и стали готовиться к приезду сватов, но прошел месяц, потом другой, а никто не приезжал. Дина к тому времени была уже беременна и не знала, что и делать.

Зато знали ее старшие сестры:

– Давай делай аборт, а то потом кому ты с ребенком нужна будешь! Надул тебя твой южанин! Говорили тебе, держись от них подальше, так нет, не послушала нас! – так они талдычили ей каждый день, пока она в отчаянии не согласилась.

Когда Дину сестры повели на аборт, пожилая врач-гинеколог обеспокоенно сказала:

– Срок большой, потом у тебя может не быть детей!

– Нет, делайте аборт! – решительно сказали сестры.

Дина ничего не сказала, ей тогда было все равно, на нее напал какой-то ступор.

Аборт сделали, операция протекала тяжело, плод был большой, и она потеряла много крови.

На третьи сутки, когда она лежала в палате, к ней пришел Жанибек.

– Ты куда пропал? – сказала она и горько заплакала. – У меня отняли нашего ребенка, как я теперь буду жить!

Жанибек тоже заплакал: ему было жалко своего неродившегося ребенка, жаль Дину, у него было такое чувство, что он потерял что-то важное и значимое, чего никогда назад уже не вернет. От этого его душу распирала такая невосполнимая боль и утрата, что ему хотелось выть...

– Когда я приехал домой у меня внезапно умер отец, пока я его похоронил, справил сорок дней, прошло время. Я не мог просто так взять и уехать. Вот такие дела, – сказал он горько, продолжая плакать.

Жанибек сдержал свое слово, они поженились.

С тех пор прошло двадцать лет. Жанибек приехал в Алматы на специализацию и пошел проведать своего друга Болата. Тот жил и работал в Алматы, был женат, имел двоих детей. Женой его была Асель.

Друзья тепло встретились, обнялись, разговорились. Асель по случаю встречи сварила бешбармак.

– Ну как вы живете, поди, дети уже большие, студенты? Сколько их у вас? – сказала, радостно улыбаясь, Асель.

– Нам бог, наверное, за наши грехи не дал детей. После аборта Дина так и не смогла родить, что только мы не делали, куда только не ездили лечиться, все бесполезно, – ответил горько Жанибек и махом выпил рюмку водки. – Вот такие дела. Кто виноват, один только бог знает.

 Больше он не промолвил ни слова, а только пил рюмку за рюмкой, не останавливаясь.

Болат с Асель тоже молчали, словно были виноваты в случившемся: как-никак давным-давно они приложили руку к их союзу…